– В таком случае – о’кей. – Бен встал. – Взгляни на пудинги, а я пока что принесу вина.
Итак, все, что ей остается, – это искать ключик, которым она отомкнет дверцу с секретом Бена.
Бен прислонился к стойке бара и краем глаза наблюдал за Лус. Но она этого не замечала, погрузившись в изучение десертов. Ему было интересно, что она выберет – шоколадный мусс или клейкий карамельный тоффи-пудинг. Она не та девушка, которая любит фруктовый салат. И это ему в ней нравилось.
Удивительно. Лусинда, которую он знал много лет назад, ему совсем не нравилась. Она никого к себе не подпускала настолько близко, чтобы можно было узнать, что ей нравится, а что нет. Вечно сидела, запершись в своей комнате, и училась, училась. А потом неслась в библиотеку либо заваливала крошечный кухонный стол бумагами и учебниками. Она всегда убегала к себе в комнату, когда они с Мэнди приходили в квартиру. Он никогда не мог понять, как Мэнди – такая общительная и смешливая – может дружить с ней. Он не поверил Мэнди, когда та сказала, что с Лус иногда бывает весело.
Сейчас он это понял. Она – тот тип женщин, которые самодостаточны. Ее уверенность, хладнокровие позволили наконец ее личности раскрыться, а красоте и чувству юмора засиять. И внешне она тоже изменилась. Интересно, ее сексуальность тоже развилась с годами?
Почему это так его сильно волнует?
И сейчас погода дала ему прекрасный шанс узнать это. Возможно, плана по ее обольщению – такого, в котором она его обвиняла, – и не было, но уж ситуацией он точно воспользуется.
Ночь в уединенном коттедже еще больше подходит для этого, чем ночь в шикарном отеле. Только одна ночь… Две ночи подряд – и у женщин появляются различные мысли о дальнейшем – это Бен понял давно. Вот почему он придерживался своего правила: только одна ночь.
А Лус на что-то нацелена – это слишком очевидно. Еще один бокал вина, и он сможет это выяснить. Он выяснит, каким образом это повлияет на его планы по обольщению Лус.
Барменша передала ему спиртное, и Бен с широкой дружеской улыбкой направился к Лус.
– И что же ты выбрала? – Бен поставил бокалы на стол и подавил самодовольную ухмылку, когда Лус подняла на него взгляд и сказала:
– Тоффи-пудинг.
– Замечательный выбор. – Бен перекинул руки через спинку стула, потягивая мышцы. – Трейси сейчас примет наш заказ.
Лус закрыла меню и положила на стол.
Бен приготовился к новой серии вопросов.
– Итак, что ты делаешь помимо работы?
К своему ужасу, Бен понял, что ему сразу и не ответить. Загруженность работой… Когда это произошло? Это относится к Себу и отцу. Но не к нему.
– Ну, знаешь… Обычные дела. Хороший ужин. Путешествия за границу. – Ему самому было противно это слушать. А она и без того решила, что он противный тип. Да, хуже поступить он не мог. – У меня вилла во Франции – досталась от бабушки. Я ее обновляю. – Вернее, ему следовало этим заняться. И он займется этим, как только найдет время.
Лус подняла брови:
– Ты интересуешься собственностью? Сначала коттедж, теперь вилла?
– Да, – соврал Бен. Это не имело ничего общего с вкладами в недвижимость. Он привел в порядок коттедж, чтобы у него было место, где уединиться. И виллу он хотел также переоборудовать, потому что… ну, он просто не может допустить, чтобы вилла разрушалась.
– А что потом? – спросила Лус и подняла голову. – О, мне, пожалуйста, тоффи-пудинг.
Он не сразу понял, что Трейси терпеливо стоит у него за спиной с блокнотом.
– Мне то же самое, пожалуйста. – Он улыбнулся барменше и проводил ее глазами, когда она шла к бару. Может, Лус рассердится на него за то, что его внимание привлекла другая женщина, и прекратит задавать вопросы, на которые он не хочет отвечать?
– Итак? – повторила она. – Что намечается после виллы?
– Понятия не имею, – сказал Бен, пожав плечами. – Ты же меня знаешь – я не загадываю дальше чем на один день. Вот такой я парень.
Но он уже не такой. На самом деле не такой. Да и как он мог бы оставаться таким же беспечным, когда на него теперь полагается Себ. Он точно знает, что произойдет дальше. Посещения других отелей. Отчеты о проверках. Долгие-долгие совещания с Себом и сотрудниками компании. Проверки отелей "Хамптон и сыновья". Замены старых управляющих на новых. Совещания по бюджету. Бизнес есть бизнес.
– Ты до сих пор такой? – спросила Лус. – Полагаю, что удивляться мне не стоит. Люди ведь, по существу, не меняются, правда?
Бен смотрел на нее, на то, как она пьет вино маленькими глоточками со всезнающим видом. И вдруг ему захотелось сказать правду. Что ему осточертели все эти правила, которые он установил для себя. Что иногда ему по-настоящему хочется остановиться. Побыть какое-то время в одном месте.
Осушив бокал, он сказал:
– Мне нужно еще выпить, – и направился к бару, пока желание пооткровенничать окончательно им не овладело.
Глава 8
Бен вернулся с пинтой пива для себя и бокалом вина для нее.
У Лус было такое ощущение, что он хочет ее напоить, чтобы отвлечь от расспросов.
Но ему не приходилось сталкиваться с любопытством Лусинды Майлз.
– Значит, ты окончил университет, вступил в семейный бизнес и до сих пор там? – Она склонила голову набок и смотрела на него. – Либо ты на самом деле немного изменился, либо в твоей работе есть что-то такое, что тебе по-настоящему нравится. Потому что Бен Хамптон, которого я знала, не мог задержаться на чем-нибудь больше полугода. И между прочим, ровно столько продолжалась его связь с Мэнди.
Бен сжимал в руке кружку с пивом.
– Моя работа весьма неплохо оплачивается, и мне не нужно целый день торчать в офисе.
А! Вот прозвучал прежний Бен. Но что-то здесь не так.
– То, как ты это произнес, не говорит о том, что ты счастлив.
– Разве работа предполагает быть счастливым? – Бен поднял брови.
– Моя – да, – тут же ответила она.
– Да?
– Конечно. – Ну когда не думаешь о деталях. Лекции в университете, собственные исследования в области истории – это ее привлекало. Это то, чего она всегда хотела. Правда, порой немного раздражала учебная система, невразумительные правила и инструкции, финансирование и коллеги.
– И что же из твоих обязанностей тебе нравится больше всего? – спросил Бен. – Скучные лекции твоих коллег? Оценка заимствованных эссе? Выбивание финансирования?
– Я не говорю, что нет оборотной стороны медали или дней, которые не назовешь радостными. Но главное – это то, что я обожаю открывать прошлое. Я люблю раскапывать подробности жизни средневековых женщин и то, как они влияли на окружающий их мир.
– Тогда почему ты не посвящаешь все свободное время своей книге? Вместо этого читаешь где-то лекции или даже участвуешь в телепрограммах. Почему тратишь время на отчеты для своего ленивого коллеги?
– Так уж получается, – ответила Лус и с виноватым видом потянулась к бокалу. – Интересно постоянно не бывает. Есть еще обязанности.
– Вот поэтому я все еще работаю в семейном бизнесе, – сказал Бен. – Я уже тебе говорил, что могу быть ответственным… иногда. А, вот и пудинг.
Трейси поставила на стол десерт и с интересом на них посмотрела. А Лус задала себе вопрос: скольких женщин он сюда приводил? Она что, последняя в этой цепочке?
Да какое это имеет значение сейчас? Завтра она будет в Кардиффе и, вероятно, больше и не вспомнит о Бене.
Лгунья.
– О’кей, – сказала она и взяла в руку ложку. – А чем бы ты занялся, если бы не работал в "Хамптон и сыновья"?
Бен не донес ложку до рта.
– Честно? Понятия не имею. – У него был такой вид, словно подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Словно он никогда не думал, что ему в действительности нравится делать. Он просто попал в эту сферу и там задержался.
– Ну что бы ты хотел делать? – снова спросила она. – Перестраивать собственность?
– Думаю, что да. – Он опустил ложку на тарелку и посмотрел на нее. – Послушай, по-моему, у тебя сложилось неправильное мнение. Я прекрасно справляюсь со своей работой, и благодаря этой работе я добиваюсь своих целей, то есть она оплачивает те удовольствия, которые я получаю от жизни. Я живу так, как хочу. Я никогда не хотел, чтобы работа была моей жизнью, поэтому такое распределение меня вполне устраивает.
Закончив объяснение, он снова занялся тоффи-пудингом.
Хорошо, что он не видит недоумения у нее на лице. Как же подобрать ключик к этому человеку? Стоит ей подумать, что она что-то поняла, как он снова ее озадачивает. Только она решила, что он увяз в ненавистной работе и ищет что-нибудь другое, как он делает поворот на сто восемьдесят градусов и заявляет, что последнее, чего он хочет, так это что-то менять.
– Ты, я вижу, расстроилась, – сказал Бен.
Лус с улыбкой подняла на него взгляд:
– Да нет… просто пытаюсь понять.
Он сочувственно сложил губы, но глаза у него смеялись.
– Сверхуспешным людям всегда тяжело понять, что работа – это еще не все.
– Ну не то чтобы… В моей жизни масса разных вещей, кроме работы.
– О, конечно. Прыгать вокруг семьи и друзей, облегчая им жизнь.
– Разве ты не делаешь то же для своего брата?
Бен покачал головой:
– Не делаю. Моя работа – это моя работа, и я хорошо за нее получаю, а насчет остального – увольте.
– Но любовь нельзя оценить.
– Нет, – сказал он, и его голос прозвучал на удивление жестко. – Но то, что ты делаешь для них, – это не любовь. Это потворство.
Он совсем не изменился. Он все еще думает, что он и его мысли, желания, его мнение – единственное на всем белом свете, что имеет значение. Ему и в голову не приходит, что он может ошибаться. Что у других людей все происходит не так.
– Нет… послушай меня, – начала было она, но Бен схватил ее за руку, и его глаза смотрели неожиданно серьезно.
– Чего тебе хочется больше всего на свете? – спросил он.
Она чувствует его кожу. Его внимание приковано к ней. От его вопроса у нее по телу пробежали струйки желания. А в голове стучало: "Тебя".
Лус отдернула руку. Она не хочет спать с этим человеком. Это стало бы огромным несчастьем.
– Я хочу, чтобы моя семья была счастлива. Чтобы у них все устроилось в жизни. – Про себя она подумала – но, разумеется, вслух не высказала, – что если бы родные не нуждались в ней так сильно, то, возможно, она смогла бы выяснить, что сделает счастливой ее.
– И тогда ты освободишься от этого бремени? – спросил Бен.
Лус бросила на него быстрый, удивленный взгляд.
– Лус, они никогда не будут счастливы и не устроят свои жизни, пока ты будешь продолжать вытаскивать их из каждого затруднительного положения. И тогда ты сломаешься. Моя мать… – Он осекся и отвернулся. – Я уже видел такое. Ты не должна отказываться от собственной жизни ради семьи.
Лус сглотнула слюну.
– Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
– Полагаю, что знаю. – Слова прозвучали горько.
Как она объяснит человеку, который при рождении уже имел все, что, отдавая всю себя работе, она в конце дня испытывает чувство гордости? А для Бена его работа ничего не значит, просто средство получения денег. Все крутится вокруг денег. Поэтому как объяснить то волнение, охватившее ее, когда она нашла неизвестные подробности о средневековых женщинах?
– Нет, ты понятия об этом не имеешь. Последние слова моего деда были… Он заставил меня пообещать позаботиться о семье. Видишь ли, это могу сделать только я. Моя мать – чудесная женщина, но она почти все время живет в своих пустых мечтах. А брат и сестра унаследовали эту ее черту. Вот почему они нуждаются во мне.
– Ты не должна нести за них ответственность. – Голос Бена прозвучал мягко, но все равно слова больно ужалили. – И может, настало время все изменить. Пора им научиться заботиться о себе.
Лус покачала головой:
– Говорю тебе – они такие, какие есть. Они не изменятся в одночасье.
– Не изменятся, если ты не дашь им возможности это сделать.
– Люди на самом деле не меняются.
– Даже ты? – Бен поднял брови.
Лус засмеялась:
– Особенно я. Я все такая же Лусинда Майлз, которую ты помнишь по университету.
Взгляд Бена медленно прошелся по ее лицу и вниз, по фигуре. Лус бросило в жар.
– Не совсем такая же, – произнес он.
– Дело не в этом. Моя семья – это моя ответственность, что бы ты ни думал по этому поводу. – Потому что они – это все, что у нее есть. Но разве не печально в двадцать восемь лет не иметь ничего, кроме родных, которые в тебе нуждаются? Лус допила остатки вина. – Думаю, пора возвращаться домой, – сказала она, на что Бен кивнул.
Они были на полпути к коттеджу, когда Лус сообразила, что снова сказала слово "домой".
* * *
Они молча шли к коттеджу. Снег наконец перестал, но дорожки были скользкими. Бен понятия не имел, о чем говорить. Почему она так зациклилась на проблемах своей семьи? Обещала деду? Но этого недостаточно. Должно быть еще что-то. Будь он проклят, если он хоть что-нибудь понимает. Человек не может устраивать все для всех. Просто надо делать то, что можешь, и идти дальше. Нельзя позволять людям тащить тебя вниз.
Неужели она была такой в университете? Он не помнил. Кажется, она часто уезжала домой, потому что много раз на уик-энд квартира была в полном их с Мэнди распоряжении. Это-то он помнил, но почему тогда не обращал на Лус внимания?
Или лучше спросить: почему сейчас он уделяет ей столько внимания?
Наконец они добрались до коттеджа, и Бен стал искать в кармане ключи. Лус молча ждала, стоя рядом, когда он откроет дверь. Внутри было тепло из-за пола с подогревом, хотя огонь в камине погас. Они разделись, и Бен повесил их пальто у задней двери. Когда он повернулся, то увидел, что Лус все еще стоит там, где он ее оставил, и смотрит на него большими грустными глазами.
– Ты действительно считаешь, что нельзя нести ответственность за семью?
Она выглядела ужасно расстроенной, а Бену хотелось сказать что-нибудь правильное, найти нужные слова, чтобы она опять улыбнулась, как за ужином. Но он не станет ей врать.
– Я считаю, что твоей семье не помешает обходиться без тебя хотя бы временно. Ты не можешь пожертвовать своей жизнью, своим счастьем ради них.
Лус лишь покачала головой:
– Видишь, мы совсем не меняемся.
Голос прозвучал так одиноко, что Бен шагнул к ней, полный решимости утешить ее, пусть разум и подсказывал ему, что не следует этого делать. Он положил руки ей на талию.
– Мы – точно такие, каким были в университете, – снова сказала она.
– Нет. – Голос его был хриплым и жестким. – Не такие.
Лус подняла лицо, и он увидел в ее глазах неуверенность.
– Разве? Я, возможно, не ношу джинсы и мешковатые свитера каждый день, но я все-таки предпочитаю работу пабу. Сегодняшний вечер не считается, – добавила она, слегка улыбнувшись.
– Но в паб ты все же пошла. Это что-то новенькое.
– Да, может быть. Но ты…
– Проводил каждый вечер в пабе и не думал о работе, – закончил за нее Бен.
– Тогда ты в первую очередь думал о собственном удовольствии, – повторила Лус. – Оно было для тебя важнее всего, и ты не желал взваливать на себя ответственность за кого-либо еще.
Он вдруг вспомнил кое-что… давно забытое. Комната со стеллажами книг и темноволосая девушка в лунном свете, падающем из окна. На ней простое платье, в глазах – страх и смущение. Неужели там был он? А он тогда и не думал о том, что чувствует Лус. И ответственность перед его подружкой тоже его не волновала. Неудивительно, что Мэнди бросила его. Черт! А Лус помнит? Она поэтому его спросила? Неудивительно, что ей нужно знать, изменился ли он.
– Ты мне небезразлична, и я готов помочь тебе закончить книгу. И исправить твою жизнь. – Он цеплялся за соломинку, пытался найти способ, чтобы показать ей – он изменился.
Лус склонила голову набок:
– Да? А если ты просто пытаешься заманить меня к себе в постель?
– Разве то и другое невозможно? – пошутил Бен. Лицо Лус было серьезным, и он вздохнул. – Поверь мне, я не стал бы делать все это исключительно ради секса. – Он отодвинулся, но она коснулась его руки – молчаливый жест, чтобы он не отходил от нее. Зачем продолжать этот разговор? Лучше уйти к себе в комнату с бутылкой виски. Тем не менее Бен не смог сдвинуться с места.
– Я должна знать. Ты действительно не помнишь свой день рождения, когда тебе исполнилось двадцать один год? Ты уверен, что не стараешься возместить мне тот вечер?
Бен покачал головой. Ему такое никогда не приходило на ум.
– Или закончить то, что ты тогда начал?
– Я до сего момента ничего не помнил. Я… я знал, что обошелся с тобой не очень-то хорошо. Может, поэтому прошлым вечером я пригласил тебя на ужин. И предоставил комнату.
Она закусила нижнюю губу, подошла к нему так близко, что он даже ощутил ее дыхание сквозь ткань рубашки. А когда подняла на него ясные глаза, то у него перехватило дыхание.
– Тогда единственная причина, о которой я могу подумать, – это следующее: ты привез меня сюда, чтобы услышать, как я прошу тебя соблазнить меня.
Боже, да! От ее слов жар охватил все его тело. Сильный жар, с которым невозможно справиться. Ресницы у нее затрепетали, и Бен понял – это его шанс. Она не могла более откровенно попросить его о том, чего он хочет. Вот этот момент. Он подхватит ее на руки и унесет в постель, подобно Оуайну, похищающему Нест.
И он не смог.
Он не смог быть тем, каким она его запомнила: пахнущим алкоголем, когда он поцеловал ее, не зная, хочет она этого или нет. Сейчас он стал другим, и она должна это знать. Люди меняются – это точно.
Он сделал шаг назад. Все тело ныло от желания прижать ее к груди и не отпускать.
Вместо этого он хрипло произнес:
– Не таким образом, – и ушел.
Глава 9
Утром в среду Лус открыла глаза с твердым намерением не проводить еще одну бессонную ночь из-за Бена Хамптона.
Хватит с нее тех ночей за годы учебы, когда она ждала, чтобы он и Мэнди выпроводили всех своих приятелей из квартиры и можно было лечь спать. Хватит с нее мыслей о той ночи, когда она убежала от него в отеле. И прошлая ночь, когда она лежала в раздумьях о нем. Хватит.
Не важно, если он передумал обольщать ее. И хорошо, что он этого не сделал. Потому что последнее, что ей нужно сейчас, так это забивать себе голову еще кем-то помимо тех, кому требуется ее внимание. В конце концов, ей надо написать книгу.
Уставившись в потолок, Лус сказала себе, что все к лучшему. Восемь лет назад она приняла решение не связываться с этим человеком. Это решение у нее окрепло и в Честере, и вчера, когда он привез ее в коттедж. Она едва не нарушила своего решения из-за выпитого вина и разговоров… или из-за глупой надежды, что люди могут меняться. Ей следует поблагодарить Бена за то, что он не воспользовался ее слабостью.