Тон непривычно твердый. Вот он - морской капитан во всей красе. Теперь я явственно могла представить его на палубе судна за штурвалом посреди бушующего шторма и раздающего отрывистые команды четким решительным голосом.
Сильная рука крепко обхватила мои похолодевшие от волнения пальчики.
- Ступайте за мной, - сказал Олбани и двинулся к лестнице на третий этаж.
Мне не оставалось ничего, кроме как пойти за ним. За два дня мой мир встал с ног на голову, и теперь я из воспитательницы стала опекаемым ребенком. Эмоции этот поворот событий вызывал самые разные: от раздражения до тлеющего в груди огонька благодарности. Возможно, я не реагировала бы столь остро, но ходьба по темному коридору в тишине ночи за руку с мужчиной была для меня недопустимой. Я - наставница детей, и мне приходится им объяснять, что допустимо, а что нет, и сейчас, нарушая негласные правила, я чувствовала себя обманщицей.
- Это очень неудобно, - пристыжено шепнула я в спину капитана.
- Неудобно будет детям объяснять, почему я не уберег их гувернантку, - возразил Олбани. - А избежать беседы не получится - они только о Вас и говорят.
Больше всего меня впечатлило то, что в его словах не было смеха. Совершенно серьезное заявление поселило невероятное чувство благодарности в душе. Нехитрые слова растрогали до глубины души - я не подозревала, что столько значу для воспитанников.
- Это взаимно, - с признательностью ответила я.
- Заметил.
Тон был ровным и невыразительным, а лица, которое мне могло подсказать хоть что-то, я не видела.
Разговор сам собой сошел на нет, так как темная лестница действительно опасное место. Сосредоточенно наступая на ступеньки, я перестала беспокоиться по мелочам, но сильные пальцы, сжимающие мою руку, и тихое дыхание рядом не давали забыть о том, что я не одна. Не думала прежде, что не видя человека, могу столь остро его чувствовать.
В молчании мы добрались до моей комнаты. Странно, но как только моя рука оказалась на свободе, я испытала пусть мимолетное, но разочарование. Испугавшись себя, я поспешила уйти.
- Спокойной ночи, - вежливо попрощалась я, толкая дверь.
- Мисс Блю?! - остановил меня капитан.
- Да?
Вновь наступила тишина, но на этот раз давящая. Душа сжалась в волнении, не люблю неожиданности, а сейчас, несомненно, последует нечто неожиданное.
- Почему вы здесь? - после минутной заминки спросил Олбани.
- Я … не понимаю, - совсем растерявшись, призналась я.
- Молодая, симпатичная, образованная. Почему гувернантка?
- Люблю детей, - на мой взгляд, самый очевидный ответ.
Я действительно не могла понять, к чему он клонит. Зачем все эти вопросы? Да и у девушек небольшой выбор и мой один из лучших.
- Вы могли бы выйти замуж и завести своих.
Я поперхнулась вздохом. Удар был неожиданным и очень болезненным. Как же хорошо, что ему не видно мое лицо, потому как сохранить на нем бесстрастное выражение не удалось.
- Я … спокойной ночи, - уклонилась от ответа и закрыла за собой дверь.
Щелкнул замок. Звук резкий и непривычный - я давно не пользовалась ключом от этой двери. Первые недели незнакомый дом пугал, и я, без каких - либо раздумий, пользовалась возможностью запереться, но со временем освоившись, я перестала бояться звуков и шагов. Сейчас же рука сама потянулась к ключу. Захотелось закрыться, спрятаться и натянуть на голову одеяло.
Слова капитана застали врасплох, никто раньше не интересовался моей жизнью, моими желаниями и выбором. Оказалось, очень сложно отвечать на вопросы, ответы на которые стараешься забыть.
Нет, мое сердце не было разбито несчастной любовью. В моей жизни не было неисправимых трагедий. Я не храню страшных тайн. Просто я оказалась лишней на дороге жизни, с которой меня бесцеремонно столкнули.
Мой отец всегда считал, что его дочь должна быть самой лучшей. Лучшей во всем. Он сам учил меня наукам. Воспитывал стойкость, выдержку, мораль. Он, в угоду своей профессии, редко бывал дома, но это не мешало ему быть строгим последовательным учителем. Порой он забывал, что я его дочь, а не воспитанница. Он скупо радовался моим успехам и жестко спрашивал за неудачи.
Отец даже жениха нашел мне сам. Молодой человек был из небогатой семьи, но хорошо образован и воспитан. Вежливо улыбался, приносил цветы и сладости, даже пару раз расщедрился на комплименты. Меня сложно назвать красивой, слово "милая" подходит больше, но его фальшивые слова заставили задуматься. Если порывы отца - пристроить дочь в хорошие руки, были мне понятны, то было непонятно, зачем я этому человеку. Между нами не было чувств, даже небольшой симпатии.
Невзначай заведенный разговор с отцом ни к чему не привел. Он имел свои планы и причины, но не стал посвящать меня в них, лишь упорней занялся муштрой.
- Ты должна быть идеальной, - повторял он.
А я не хотела быть идеальной, я хотела быть хоть капельку счастливой. Тогда я еще не задумывалась об одиночестве, но понимала, что не смогу его избежать, если буду идти по чужой тропинке.
Все открылось внезапно, когда отец слег от болезни. Он чувствовал близкий конец и желал завершить свои дела. Тогда я и узнала, что мое будущее готовилось давно и тщательно.
Гувернер в доме занимает особое место: не гость, не родственник, не прислуга. Он есть, но все смотрят мимо, ведь им нельзя распоряжаться, но при этом и он не имеет права голоса. Незаметен, но при этом вхож везде. Так отец случайно стал носителем семейной тайны чужих ему людей. Высокий титул и огромное состояние, хранящиеся в том доме, были получено незаконно. Документы обошли истинных владельцев путем подкупа и запугивания. План в голове моего отца родился легко. Собственные амбиции или своеобразное чувство долга передо мной заставили его пойти на преступление, но он завладел ценными документами, надеясь на лучшую участь для меня.
Их искали долго и тщательно, но найти хоть одну ниточку, ведущую к давно служившему у них гувернеру, не удалось. А отец не торопился. Он еще долго служил в обворованной семье, храня бумаги как зеницу ока. А дальше все было просто до слез. Он нашел обделенную родовую ветвь и предложил сделку: бумаги, подтверждающие наследство, в обмен на мезальянс. Их наследник должен был взять в жены девушку без рода и племени. А кто бы отказался на их месте?
Тогда стало ясно, что обучали меня не просто так, а к браку, в котором я - дареный конь. И лишь мое безупречное воспитание позволило сгладить столь деликатный момент. Я была разочарована и подавлена. Жених больше не имел причин скрывать своей неприязни, а отец больше не мог меня защитить. Это была страшная участь, по своей сути, и не только для меня.
После смерти отца все изменилось - теперь я сама могла решить, что делать дальше. Бумаги я отдала легко, ничего не потребовав взамен. И только потом поняла, как просчиталась. Дом, в котором мы жили последнее время, был одной из уступок, посаженной на крючок семьи. Его отобрали без угрызений совести и выставили меня на улицу. Я осталась совсем одна в огромном, недружелюбном мире. Без крыши над головой, без средств к существованию, без друзей и близких. Только тогда я в полной мере осознала, что не просто одна, а одинока в самом глобальном смысле.
Единственное мое ценное имущество - это знания, которыми так тщательно пичкал меня отец, но без рекомендаций и знакомств эти знания были совершенно не востребованы.
Выйти замуж? Тут капитан попал в точку, вот только кому нужна бездомная бесприданница? И как бы я не хотела тихой семейной жизни, мне не представилось и шанса получить ее. Дети? Да, очень хотела, только без первого второго быть не может. С каждым прошедшим годом вероятность обрести свою семью становилась все более призрачной. А я, как любая другая женщина, имею свои мечты. Печально, что им, возможно, никогда не суждено сбыться.
Не снимая платья, я забралась в постель и, укрывшись по самое горло одеялом, принялась за самое неблагодарное и постыдное дело - жалеть себя. Слезинки, скатываясь по лицу, капали на подушку, платье казалось тесным и колючим, комната - холодной и сырой. Дом спал, а я так и не смогла сомкнуть уставших глаз.
* * *
Утро выдалось тяжелым. И меня не столько мучила усталость и разбитость, сколько страх, что капитан повторит свой вопрос. Не хочу посвящать кого - либо в свои трудности и страхи. Зачем? Чтобы пожалели? Посочувствовали? А может, обвинили?
В коридор выходила, внимательно оглядываясь. Глупо, но иррациональный страх, что капитан затаился в ожидании и ждет, когда я покину свое убежище, был сильнее разумного начала. Убедившись, что проход свободен, я позволила себе немного расслабиться.
Классная комната оказалась пуста. Видимо, дети решили, что вчерашняя поблажка - не исключение из правил, а полноценные каникулы. Ну и пусть. Если их отец не против, то и мне нечего возразить. Осталось лишь решить, чем заняться самой. Так как выбор был невелик, то решила воплотить в жизнь вчерашний план, отправилась за парочкой интересных книг и хотела спрятаться в комнате до самого вечера.
Слегка приоткрытая дверь дала возможность заглянуть в комнату и убедиться, что сегодня я не помешаю семейной идиллии. Этим утром мне определенно везло - библиотека была свободна. Прокравшись мышкой к стеллажам я, пробегая пальчиком по корешкам книг, нашла несколько романов, до которых у меня никак не доходили руки. Чудесно, полноценный выходной мне тоже не повредит, а книги не дадут мрачным мыслям забить голову.
Я уже была намерена покинуть библиотеку, когда дверь распахнулась.
- Нет, Софи! - голос капитана был негромким, но недовольство в нем было явным.
- Логан, будь благоразумен, - леди Холидей была либо слишком упряма, либо совершенно неблагоразумна. - Кто-то же должен позаботиться о приличиях.
- И при чем здесь приличия? - раздался усталый вздох и скрип ножек кресла по паркету.
- Ты месяцами в море, дети предоставлены сами себе, в будущем это может пагубно сказаться на репутации твоей дочери.
- Очень хорошо, что ты затронула эту тему, мне было бы крайне интересно узнать, как так вышло, что мои дети оказались предоставлены сами себе? - тон вопроса заставил бы насторожиться любого, но видимо, леди Холлидей, как и прежде, была погружена в свои проблемы настолько глубоко, что мало реагировала на внешние угрозы. А то, что это угроза, у меня сомнений не осталось.
- А чего ты хотел? У меня своя жизнь и я не могу быть привязанной к твоим отпрыскам, пока ты сам бороздишь морские просторы, - обида была непритворной, и если бы мне не приходилось иметь дело с этой женщиной ранее, то возможно, я бы даже поверила.
Наступила гнетущая тишина.
- Тебе нечего на это сказать?
- Почему же? - голос капитана стал тише, но несколько скрипучее. - Есть и очень много, но не буду говорить.
Шуршание юбок и перестук каблуков подсказал, что Софи приблизилась к столу. Потом последовал тяжелый вздох, и следующая фраза прозвучала гораздо спокойней:
- Логан… я знаю, что именно ты содержишь всю нашу семью, и я действительно благодарна, но…
- Софи, хватит, - оборвал ее Олбани.
- Логан! - не отступалась леди Холлидей. - Кто-то же должен тебе это сказать.
- Что сказать? - с неприкрытым раздражением спросил капитан.
- Тебе давно пора жениться!
Я до этого мгновения даже не подозревала, что в библиотеке бывают сквозняки. Но сейчас отчетливо почувствовала озноб и ледяное прикосновение воздуха к коже. Меня не должно было быть здесь, я не должна была всего этого слышать. Смущение и что-то похожее на раздражение зашевелилось в душе.
- Ты не оригинальна. Каждый мой приезд ты превращаешь в смотрины. Я не намерен больше терпеть.
- А как же дети? Им нужна мать, хочешь ты того или нет, - судя по тону, леди Холлидей считала, что последнее слово останется за ней.
- А с чего ты взяла, что твои кандидатки справятся с этой ролью?
- Мисс Дьюи, например, совсем не против наличия у тебя детей.
- А, так есть еще и те, кто против?! - насмешку Олбани даже не скрывал.
- Не ерничай. По большому счету, ты можешь выбрать любую, все равно Виктор скоро уедет на учебу, а Санни достаточно взрослая, чтобы определить ее в школу для благородных девиц.
Пальцы вцепились в книги мертвой хваткой. В голове закрутились слова, значение которых я не должна была знать, но она заслужила каждое из них.
- Ты забываешься, - прошипел капитан.
Отчетливо раздался скрип отодвинутого кресла.
- Уж извини, но я не думаю, что ты могла сделать хороший выбор, учитывая, какого мужа выбрала себе.
Я не видела, что там происходит, но после минутного молчания раздался виноватый голос капитана:
- Извини, Софи.
- Я… Я только хочу, чтобы все было как можно лучше, - жалобно пискнула женщина.
- У тебя не выходит.
- Все равно ты подумай, присмотрись. Приглашения разосланы, и бал отменять поздно.
- Пообещай, что это последний раз, когда ты пытаешься вмешиваться, - с нажимом произнес Олбани.
- Хорошо, Логан.
Почему-то я ни на йоту не поверила ее смиренному тону, но я была не одинока.
- Я серьезно, Софи.
- Обещаю, - выкрикнула она на ходу, звучно хлопнув дверью.
И только когда настала тишина, я вдруг испугалась. Как теперь покинуть библиотеку незаметно? А если капитан задержится здесь? Я пыталась не двигаться, чтобы не выдать свое присутствие, и даже задержала дыхание.
- И долго вы намерены прятаться за стеллажами? - прервал мои размышления голос капитана.
Захотелось провалиться сквозь землю. Жаль, что нельзя исчезнуть или повернуть время вспять. Но и трусливо прятаться теперь было бы еще более отвратительно, да и бессмысленно. Взяв себя в руки, я вышла из-за полок. Олбани не изменял себе в стиле, и, как и накануне, статная фигура была обтянута белой рубашкой. Но этот благородный цвет не сгладил впечатления от мощи мужчины передо мной, а учитывая обстоятельства нашей встречи, еще и морально подавил.
Под вопросительным взглядом черных глаз я откровенно стушевалась, но молчать не стала.
- Простите. Я не имела намерения подслушивать, но не успела обозначить свое присутствие, а потом стало крайне неловко прерывать ваш спор. И если бы я знала, что речь будет идти о личном, непременно дала бы о себе знать, - это было не просто смущение, мне было действительно очень стыдно.
- Не стоит так переживать. О вашем присутствии я был осведомлен, а остальное лишь несдержанность моей сестры, - слова были произнесены с легкостью, словно его забавляла столь деликатная ситуация.
- Вы знали, что я здесь? Но как? - смущение отошло на задний план, уступая место любопытству.
Олбани сделал шаг ближе и теперь практически нависал надо мной. Склонив голову набок, капитан слегка поджал губы - казалось, он раздумывает над ответом.
- Ваши духи, - все же пояснил он. - Запах лаванды следует за вами по пятам.
Я физически почувствовала, как краска огненным пожаром заливает щеки.
- Так и знал, что не стоит говорить, - усмехнулся он. - Но и смущаться Вам нет необходимости. За время рейдов настолько сильно привыкаешь к соли в воздухе, что цветочные ароматы ублажают обоняние. Мне нравятся Ваши духи. Очень.
- Спасибо… кхм… за комплимент, - я немного нервно провела рукой по волосам, словно проверяя их безупречность, а на самом деле просто воспользовалась этим, чтобы спрятаться от пристального мужского взгляда.
И что еще сказать? Мне нечего, да и капитан молчал. И эта тишина должна была быть неловкой, учитывая обстоятельства, но в ней не чувствовалось напряженности. Еще бы набраться смелости и поднять глаза выше его широкой груди. Прежде я никогда не избегала прямых взглядов и честных слов, что же случилось теперь?
- У Вас такое интересное выражение лица, словно вы что-то забыли, а сейчас вдруг вспомнили, - я не услышала ни насмешки, ни любопытства в его вопросе, скорее это была попытка вызвать на разговор.
- А где дети? - откровенно игнорируя его вопрос, поинтересовалась я.
Я не стала скрывать свое нежелание говорить о себе. И если вчера у меня была возможность скрыться в своей комнате, то здесь мне было негде спрятаться.
- Готовят сюрприз, о котором я, конечно же, ничего не знаю и даже не догадываюсь, - его тихий смех разрядил обстановку.
Не сдержавшись, я улыбнулась в ответ и замерла, попав в плен его глаз. Блестящие искорки в угольной черноте заворожили. Минута, другая, а я так и стояла, не шелохнувшись, и тонула в них.
Как заколдованная, я жадно изучала лицо капитана не в силах остановиться. Лучики морщинок залегли чуть ниже темных бровей. Темная кожа все еще хранила следы беспощадного морского солнца и соли. Несколько прядок небрежно собранных в хвост волос, падали на высокий лоб. На тонких губах медленно таяла кривая ухмылка.
Не знаю, что видел он, не имею никакого представления, о чем думал, но лично я не думала совсем. В моей голове царила сахарная вата вперемешку с густым сиропом. Среди этой дымки блуждали одинокие мысли, но все какие - то нечеткие и обрывистые.
Губы капитана шевельнулись, но он так ничего и не произнес. То ли он не нашелся, что сказать в ответ на мое странное поведение, то ли его отвлек запах гари.
Дым?!
Мы встрепенулись одновременно и, не сговариваясь, выбежали из библиотеки.
- Сюрприз удался, - на ходу загадочно изрек Олбани.
Я бежала так быстро, как позволили путающиеся в ногах юбки, но все равно прилично отстала от капитана. Он уже стоял на пороге гостиной, придерживая двери, когда я достигла цели и безуспешно попыталась его обойти, чтобы взглянуть на случившееся. Из-за высокой фигуры ничего не было видно, но запах гари стал явственнее.
- Мисс Блю, Вы не подскажете, как давно дети увлекаются пиротехникой? - не оборачиваясь, спросил капитан, но так и не сдвинулся с пути.