- Хорошо, - кивнул я. - Я действительно попросил своего адвоката кое-что для меня выяснить. Но я так и не смог понять, что заставило Белинду убежать. И если вы надеетесь, что я покину эту комнату, не узнав правды…
- Мистер Уокер, вы не в том положении, чтобы со мной торговаться. Надеюсь, вы не забыли о негативах? Мне ничего не стоит поднять трубку и позвонить в полицию.
- Ради бога, - сказал я.
Бонни даже не шелохнулась.
- Вызовите полицию, как вы это сделали, когда она сбежала из дому, мисс Бланшар. Можете и газетчиков позвать!
Очень медленно, невероятно медленно она поднесла сигарету к губам. На ее длинных ресницах, словно хрустальные бусинки, повисли слезы. Ее безупречное лицо слегка раскраснелось, губы чуть заметно дрожали.
- Почему вы не сообщили полиции, когда это случилось? Если бы ее фотографии появились в газетах, вы уже через неделю нашли бы ее. Но вы позволили ей бродяжничать в течение девяти месяцев.
Бонни осторожно положила в пепельницу недокуренную сигарету, точно бомбу, которая вот-вот взорвется. Потом она перевела на меня глаза, блестевшие от слез и на секунду превратившиеся в два луча света.
- Наши люди разыскивали ее повсюду, - произнесла Бонни. - Я сама ночь за ночью искала ее. Я ездила на Голливудский бульвар. Я исходила там все вдоль и поперек, расспрашивая местных ребятишек и раздавая ее фотографии. Вы и представить себе не можете, в каких только притонах и ночлежках мне пришлось побывать!
- Но теперь, когда вы ее нашли, то почему-то не хотите принять обратно.
- Да, не хочу. И никогда не хотела. Перед тем как она сбежала, я пыталась отправить ее в закрытую школу. Я даже упаковала ее вещи и все подготовила к отъезду, но она уперлась и не поехала. Все было напрасно. Хотя в школе никто не собирался сажать ее под замок. Когда она была маленькой, то мечтала быть похожей на других детей. А теперь даже слышать об этом не желает.
- Мисс Бланшар, неужели то, что она стала взрослой, такое тяжкое преступление? Конечно, тем самым она, сама того не желая, ввела вашего мужа в искушение попробовать то, чего ему раньше не удавалось!
- Если вам угодно знать, мистер Уокер, то тяжкое преступление состоит в том, что она буквально соблазнила моего молодого мужа под крышей моего же собственного дома. Я их застукала. И попыталась ее за это убить. Я направила на нее пистолет, но мой муж загородил ее собой. И все пять пуль угодили в него. А иначе я убила бы ее, как и собиралась.
Теперь уже я застыл, не в силах пошевелиться, будто у меня кончился завод.
Я запаниковал, в ушах стучало, сердце колотилось как сумасшедшее.
Бонни с невозмутимым видом наблюдала за мной. Лицо ее еще больше раскраснелось. Слезы успели высохнуть. Все ее чувства были хорошо заперты внутри.
- Вы понятия не имеете о наших взаимоотношениях, мистер Уокер. Она была мне больше чем дочь. Она была моей единственной семьей, - произнесла ничего не выражающим голосом Бонни и, горько улыбнувшись, добавила: - Держитесь крепче, мистер Уокер, она действительно с ним спала. Ваша Белинда. Она спала с ним все это время. Я слышала, как они разговаривают друг с другом. И можете мне поверить, мне достаточно было слышать, как они воркуют. Я могла не слышать слов, мистер Уокер, но я прекрасно слышала тон их разговора. Я имею в виду те тихие звуки, что доносились из-за двери. Я взяла пистолет с прикроватного столика, вошла, туда и разрядила всю обойму в ту кровать.
Я медленно достал носовой платок и так же медленно вытер пот со лба и верхней губы.
- А вы уверены, что она сделала именно то, что вы говорите…
- О, она сделала это, мистер Уокер, и я даже могу сказать, почему она это сделала. Для нее все было в новинку, становиться женщиной, - усмехнулась Бонни, - использовать волшебный дар очаровывать мужчин. Все это старо как мир, мистер Уокер. В свое время я тоже применяла направо и налево свою способность пленять представителей противоположного пола. Еще до того, как стать кинозвездой, я пускала в ход свои чары, чтобы получить, например, приглашение на студенческий бал. И когда мы вернулись из больницы, я сказала ей: "Убирайся из моего дома. Я больше не желаю жить с тобой под одной крышей. Ты больше не мой ребенок. Ты для меня абсолютно чужой человек. И ты должна уйти прямо сейчас". А она ответила: "Я уйду, но поеду туда, куда захочу".
- Возможно, все было не так, как вы думаете.
- Она сделала это. - Улыбка на лице Бонни потухла, а голос стал еще тише, хотя она и так говорила не слишком громко. - И я прекрасно знаю, что она чувствовала и о чем она думала. Я тоже когда-то была молодой и глупой. Я тоже отбивала чужих мужей, просто чтобы проверить свою власть над ними и оставить в дураках их жен. Да, конечно, она стала для меня чужим человеком, но чужим человеком, которого я очень хорошо понимаю.
- А вы пробовали выслушать ее версию происшедшего? - покачал я головой.
- Она заявила, что если я насильно отправлю ее в школу, то она пойдет в полицию и скажет, что он ее изнасиловал. Так и сказала. Она обещала навсегда упрятать его за решетку. Она сказала, что уходит и хочет, чтобы никто не стоял у нее на пути, поскольку в противном случае она обратится к газетчикам и нам придется дорого за все заплатить.
- А что, если это правда? Что, если он ее действительно изнасиловал?
- Исключено, мистер Уокер. Только не мою дочь. Она сидит на противозачаточных таблетках уже с двенадцати лет.
- Но вы же продолжаете с ним жить, хотя без его участия тоже не обошлось! Ее вы выгнали, а его оставили.
- Он всего-навсего мужчина, - усмехнулась Бонни. - Я, конечно, знаю его не с сотворения мира, а всего два года. А вот она всю свою сознательную жизнь прожила со мной. Она вышла из моего тела. Он - никто. Поставьте его в правильное место, нажмите нужную кнопку - и он снова будет ручным. Словом, ничего страшного.
- Вы говорите о человеке без моральных принципов, о настоящем животном.
- А вы сами, мистер Уокер? О чем вы думали, ложась с ней в постель?
- Я не был женат на ее матери. Я не жил в доме ее матери. Я не пытался хорошо заработать на ее матери, снимающейся в моем сериале. А это две большие разницы, мисс Бланшар, - сказал я и, не получив ответа, продолжил: - Вы встали на его сторону, мисс Бланшар. В противном случае самолет, совершающий "Полет с шампанским", потерпел бы катастрофу, не успев взлететь. У вас с самого начала было пакетное соглашение. Так ведь?
- Мистер Уокер, вы ничего не знаете, - совершенно невозмутимо ответила Бонни. - В Голливуде пруд пруди холуев типа Морески. Но только одна Бонни. И только на Бонни держится "Полет с шампанским". Так что ваши домыслы никому не интересны.
Я был поражен ее искренней верой в свою правоту. В ее речи не было ни бравады, ни желания оправдаться.
Но прямо на моих глазах лицо ее смягчилось, стало еще прекраснее, хотя в красоте той и не было жизни. Оно было словно лицо на сделанной через фильтр фотографии, передающей при этом всю прелесть оригинала, а также скрытый внутренний огонь. Затем карие глаза Бонни снова заблестели, и она бросила в мою сторону умоляющий взгляд, который я столько раз видел в ее фильмах.
- Мне не было нужды заставлять себя прощать Марти. Нет, я хотела его простить. И для меня это означало нечто гораздо большее, чем просто желание сохранить его или свою роль в "Полете с шампанским". Это означало сохранить свой взгляд на порядок вещей, мистер Уокер. Или на установление приоритетов, - почти интимно прошептала Бонни, а затем с удивившим меня жаром добавила: - Это означало желание просыпаться по утрам, желание дышать полной грудью. Это означало желание жить, мистер Уокер. Просто быть рядом с Марти и работать в его фильме. И пока он предоставляет мне такие возможности, я ими пользуюсь. Я хватаюсь за них. Вот такие дела. Как я уже говорила, все очень просто.
Я видел, как она старается проглотить комок в горле. И она выглядела такой ранимой, такой уязвимой, несмотря на идеальную грудь и скульптурные бедра, обтянутые кашемировым платьем.
- Неважно, кто из них первым начал. Неважно, кто из них виноват. Я просто больше не хочу ее видеть, - сказала Бонни.
Она сидела с поникшей головой, будто ее ударили, и, сплетая и расплетая руки, смотрела невидящими глазами на ковер на полу.
Я не ответил ей, и никакая сила в мире не могла меня заставить заговорить. Но я понял то, что она просила меня понять. Мне неприятно было смотреть на все, что произошло, ее глазами, но она не оставила мне выбора. И я не мог ей солгать. Я прекрасно понимал, что она имела в виду.
Когда Алекс попытался объяснить положение дел, я был точно глухой и не слышал его. Но она все расставила по своим местам.
У меня возникло странное ощущение, что с течением времени, когда я начну стареть и за спиной будет оставаться все больше проигранных битв, но все меньше вещей будет действительно волновать меня, я гораздо лучше смогу понять произошедшее.
Тем не менее я смотрел на Бонни без сострадания. И моя преданность Белинде ничуть не поколебалась. Господи, ей было всего пятнадцать, когда все случилось. Что она могла понимать!
Я даже не пытался осмыслить разговор с Бонни. Я просто представил себе, как еду по шоссе в Кармел и, приехав рано утром в свой коттедж, нахожу там Белинду.
И я снова испугался за свою маленькую девочку, она вдруг показалась мне как никогда одинокой. На душе вдруг стало еще тяжелее. И мне ужасно хотелось защитить Белинду от боли и отчаяния, царящих здесь, в комнате ее матери. Может быть, впервые с того момента, как я увидел Белинду, я наконец понял ее. Действительно понял.
Мне стало понятно, почему она наотрез отказывалась говорить о прошлом. И, как правильно сказала ее мать, неважно, кто из них начал первым, и неважно, кто из них виноват. То, что произошло, стало настоящей катастрофой и для дочери, и для матери, но только один Бог знает всю глубину их страданий.
Но мы с Бонни еще не закончили. Об этом не могло быть и речи. А как бы мне хотелось просто взять и уйти. Будь я проклят, если буду плясать под дудку избалованной дамочки! Она вела темную и непростую игру под стать себе.
- А что, если вам поговорить с Белиндой прямо сейчас? - предложил я, но так и не понял, слышала она меня или нет. - Я могу привезти ее сюда.
- Хватит, я сыта ею по горло, - ответила Бонни.
В комнате повисла тягостная тишина. Слышны были только шум машин на улице да звуки музыки, которую исполнял оркестр в холле.
- Мисс Бланшар, она же ваша дочь!
- Нет, мистер Уокер. Теперь вы возьмете на себя заботу о ней! - И словно выйдя из ступора, Бонни подняла на меня покрасневшие глаза.
- А что, если вы ей нужны? Очень нужны?
- Слишком поздно, мистер Уокер. Слишком поздно, - покачала головой Бонни, тем самым дав мне понять, что спорить бесполезно.
- Ну, тогда я не могу сделать то, о чем вы меня просите, - произнес я, в свою очередь давая понять, что и со мной спорить бесполезно. - Мне не нравится, когда меня шантажируют. Я не собираюсь сотрудничать с вами.
Бонни снова застыла и, чувствуя свою беспомощность, замолчала.
- Что это меняет, мистер Уокер? - спросила Бонни. - Никто не собирается идти в полицию. Вы ведь все прекрасно понимаете. Но если она опять убежит, тогда сразу же звоните мне. Вы способны сделать для меня хоть такую малость?
- Но что, если вы все же ошибаетесь…
- Увезите ее отсюда куда-нибудь подальше, мистер Уокер! Туда, где никто не найдет ни ее, ни картин, для которых она позировала. Уйдите с ней в тень. Два или три года - не имеет значения. А затем вы оба можете поступать, как вам заблагорассудится. Я не собираюсь использовать против вас негативы. Неужели вы не понимаете!
- Тогда, мисс Бланшар, если не возражаете, я заберу их прямо сейчас, - сказал я, поднявшись со стула.
Бонни даже не шелохнулась. Она смотрела на меня и словно не понимала, кто я такой, не говоря уже о том, что я собираюсь делать.
- Не беспокойтесь, я сам возьму, - произнес я и достал из ее сумочки конверт с фотографиями.
Я тщательно проверил содержание конверта. Все на месте. Тогда я пересчитал негативы. Потом поднес один к свету. "Художник и натурщица". Хорошо. Я заглянул в сумочку. Щетка для волос, кошелек, кредитки, косметика. Кроме негативов, ничего моего.
- Вы еще та шантажистка, мисс Бланшар, - заметил я. - Ваши головорезы еще что-нибудь у меня взяли?
Бонни молча смотрела на меня и еле заметно улыбалась, хотя, возможно, мне и показалось. Ее неподвижное лицо каким-то непонятным образом постоянно менялось. Затем она медленно встала, но, похоже, забыла, что собиралась сделать. Вид у нее был какой-то потерянный.
Я даже протянул руку, чтобы успокоить ее, но она проскользнула мимо меня и села за письменный стол у окна от пола до потолка. Она наклонилась над столом, опершись на левый локоть, и стала что-то писать на бумаге с эмблемой отеля.
- Здесь мой домашний адрес и номер моего личного телефона, - сказала она, протягивая мне листок. - Если вдруг что-то не заладится или произойдет какое-нибудь чепэ, позвоните мне. Я сама подойду к телефону. Лично я, а не шестерка со студии или мой дорогой братец, который полагает, что я не знаю, сколько будет дважды два. Если она сбежит, звоните мне в любое время дня и ночи.
- Поговорите с ней.
- И насчет моего дорогого братца. Вы там с ним поосторожнее.
- Он что, не знает, где она сейчас?
- Нет, - покачала головой Бонни. - Но поисков ни за что не бросит. Хочет посадить ее под замок, пока ей не стукнет двадцать один.
- И ради чьего блага: вашего или ее?
- Полагаю, ради нашего общего блага. Дай я ему волю, он бы и Марти посадил под замок.
- Это успокаивает, - произнес я.
- Разве, мистер Уокер? Как думаете, что он с вами сделает, если узнает?
- Но он ведь тоже, как и вы, хочет, чтобы все было шито-крыто. Так ведь? Никакой полиции и, боже упаси, никаких репортеров.
- Не буду спорить. Если б он мог, то уже давно вызвал бы Французский легион, и Эн-би-си, и Си-би-эс. Но он делает то, что я ему говорю.
- Старый добрый братец Дэрил!
- Мистер Уокер, родная кровь много значит для нашей семьи. У нас своих не предают. И он мой брат, не ее.
- Ну если вам удалось проследить за ней до порога моего дома, то что ему мешает это сделать?
Бонни не ответила, а затем улыбнулась уже знакомой мне горькой улыбкой:
- Просто у меня гораздо больше связей, чем у Дэрила.
- Каких, например?
Нет, только не Алекс. Алекс ни за что на свете не предал бы меня. А Джордж Галлахер? Насколько мне известно, он тоже не способен предать Белинду.
- Дэрил думает, она в Нью-Йорке, - произнесла Бонни. - Он думает, она собирается уехать в Европу, чтобы встретиться с режиссером по имени Сьюзен Джеремайя и сняться у нее в фильме. Но даже если он и раскопает правду насчет вас, то не будет ничего предпринимать, не посоветовавшись со мной. Если вы никому не покажете картины, то и ладно. Если же сделаете это, непременно вызовете огонь на себя. У меня не будет другого выхода, как прийти вместе с остальными по вашу душу.
- Даже после нашей сегодняшней встречи? - спросил я. - А вам разве не говорили, что шантаж - уголовно наказуемое преступление, так же как и нарушение границ частной собственности?
Она окинула меня долгим взглядом, а потом сказала:
- Мистер Уокер, разрешите мне немного прояснить ситуацию. Все так устроено, что ни у кого ни на кого ничего нет.
- Я на вашем месте не был бы так уверен, мисс Бланшар. Возможно, у каждого из нас есть камень за пазухой.
Бонни задумалась. Мысленно она опять была далеко от меня.
- Позаботьтесь о Белинде, - наконец произнесла она. - И чтоб ни одна живая душа не видела ваши картины!
Все. Я больше не желал ничего слушать. Я больше не желал ни о чем говорить. Единственное, чего я действительно желал, - это добраться к утру до Кармела. Я повернулся, чтобы уйти.
- Мистер Уокер!
- Да?
- Позвоните мне, если что-то пойдет не так! Днем и ночью, если случится чепэ, если она вдруг уйдет…
- Конечно, мисс Бланшар. Почему бы и не позвонить? Я ведь такой приятный человек.
25
Уже светало, когда я вылез из мини-вэна и пошел по гравийной дорожке к своему коттеджу в Кармеле.
В доме было тепло и пахло горящими в камине дровами. Молочная белизна неба за окном потихоньку растворялась в ярких красках наступающего дня, и первые лучи солнца осветили пол из каменных плит, удобные старые стулья, стол и закоптившиеся балки над головой.
Я поднялся по лестнице в спальню под крышей. Пахло духами, запах Белинды.
Она лежала, свернувшись клубком в ворохе белья, и ее голые плечи казались бронзовыми на фоне белых простыней. К щеке и верхней губе прилипли влажные золотистые пряди. Я убрал волосы с ее лица, и она перевернулась на спину. Простыня соскользнула с ее плеча, обнажив грудь, веки без единой морщинки были прикрыты.
- Просыпайся, моя Спящая красавица, - сказал я и поцеловал ее. Ее рот ожил под моими губами, а тело напряглось под моей тяжестью.
- Джереми, - прошептала она и, обвив мою шею руками, притянула к себе.
- Давай, моя девочка, пошевеливайся. Вещи уже в машине. Вчера вечером я звонил своей экономке в Новый Орлеан. Она готова к нашему приезду. Если нам удастся выехать прямо сейчас, то послезавтра будем в доме моей матери.
Глаза у нее были еще слегка затуманены. Она заморгала, чтобы стряхнуть остатки сна.
- Я люблю тебя, - выдохнула она.
- Я тебя обожаю. А теперь быстренько спускайся. Я приготовлю тебе завтрак. Мне надо тебе кое-что сказать, и затем сразу в путь.
Я достал из машины продукты, поджарил яичницу с беконом, сварил кофе и, когда она наконец спустилась вниз, еще раз поцеловал ее. Ее длинные волосы, заколотые на макушке, потоком солнечного света спускались по спине. На ней были белые джинсы и мешковатая белая хлопковая водолазка, которая мне особенно нравилась. Белинда напоминала мне белый цветок на длинном стебле.
- Присядь, пожалуйста, - произнес я, когда она бросилась мне помогать, и, поставив на стол еду, налил ей кофе. Потом сел напротив нее и начал непростой разговор: - Как я тебе и обещал, я больше не собираюсь тебя ни о чем спрашивать. Но хочу, чтобы ты знала, что я сделал. Я нашел дешевое издание в бумажной обложке и прочел о тебе и твоей матери. А еще прочел кучу журналов о вас. Кроме того, я послал своего человека на юг кое-что разнюхать. Теперь я знаю все. И хочу заранее повиниться.
Белинда смотрела куда-то мимо меня. У нее было точно такое же отсутствующее выражение лица, как у ее матери. И все же казалось, что она вот-вот заплачет.
Я нашел ее руку и крепко сжал. Белинда не сопротивлялась. Она еще никогда не выглядела такой потерянной.
- Как и обещал, я собираюсь перевернуть эту страницу нашей биографии. Никаких вопросов. Ни единого. Но есть одна вещь, которую ты непременно должна знать. Сьюзен Джеремайя ищет тебя. Она хочет, чтобы ты снялась в ее фильме.
- Знаю, - прошептала она в ответ. - Но это может подождать.
- Ты уверена? Я могу помочь тебе связаться с ней. Но твой дядя Дэрил держит ее под прицелом. Он надеется поймать тебя при первой же попытке с ней встретиться.
- И это знаю.