Интересный субъект этот Болдари. Вроде вежливый такой, чистенький, а в то же время…
– Райан!
Он едва заметно качнул головой, давая понять, что нужно вести себя сдержанно.
– Мне очень жаль, что вы так и не сумели вернуть похищенную статуэтку, – сказал он вслух.
– Поиск продолжается. Давайте вместе пообедаем. Я велела накрыть стол в директорской столовой. Заодно обсудим наши планы.
– Отлично. – Он предложил ей руку. – С удовольствием вас выслушаю.
Они прошли через холл до лестницы, болтая о всякой ерунде.
Лишь когда Миранда и Райан остались наедине за столом, он спросил:
– Долго он тебя терзал?
– Такое ощущение, что целую жизнь. Говорил про подделки, хотел выяснить, способна ли я отличить копию от оригинала с первого взгляда, – Понятно.
Стол был накрыт на троих. В качестве закуски подали черный оливковый паштет с сухим печеньем.
– Умный шпик, – заметил Райан, намазывая паштет на крекер. – Зря только изображает из себя Коломбо.
– Кого-кого?
– Лейтенанта Коломбо. Ну как же – детектив из телесериала. Такой потрепанный, в мешковатом плаще и с неизменной сигарой в зубах.
Миранда непонимающе покачала головой.
– Я вижу, ты не смотришь сериалы. Так нельзя, – укорил ее Райан. – Нужно следить за массовой культурой. Впрочем, это неважно. А что касается Кука, то он нам, возможно, еще пригодится.
– Неужели ты не понимаешь? Если он будет идти в этом направлении, то в конце концов выйдет на тебя. Ведь подделки…
– Никуда он не выйдет. А через месяц у меня будут не подделки, а оригиналы. И тогда мы оба восстановим свою репутацию.
Она потерла пальцами глаза. Настроение было хуже некуда.
– Не понимаю, на что ты рассчитываешь…
– Доверяйте мне, доктор Джонс. В таких делах я специалист. – Он показал на третий прибор. – Кто обедает с нами?
– Эндрю.
– Учти, ему ни слова.
– Знаю. – Она сцепила пальцы. – Эндрю переживает сейчас сложный период своей жизни. Хочет начать все заново. Не хватало еще, чтобы я сообщила ему о своем соучастии в преступлении.
– Если все пойдет по плану, речь идет всего лишь о маленькой краже, – спокойно сказал Райан и погладил ее по руке. – К тому же мы всего лишь украдем то, что украли у нас. Так что на самом деле мы возвращаем собственность законным владельцам.
– Все равно это преступление. Вот почему я так паршиво себя чувствую, когда Кук донимает меня своими вопросами.
– Но ты ведь не поддалась ему?
– Честно говоря., мне даже начало это нравиться, – пробормотала Миранда. – Сама не понимаю, что на меня нашло. Ведь я собираюсь нарушить закон…
– Эка важность! – Он пожал плечами. – Рамки закона весьма расплывчаты.
– Только не с моей точки зрения. Я всегда знаю, что можно, а чего нельзя. – Она отвернулась. – Знаешь, оказывается, в мое отсутствие мне звонил Карло Ринальди.
– Ринальди? – Райан нахмурился и отложил крекер. – Что ему было нужно?
– Помощь.
Она зажмурилась. Разве ей под силу оказать кому-то помощь? Она ни на что путное не годится.
– Да, он просил о помощи. Ему никто не верил. Он ходил к моей матери, она выставила ею за дверь. Ринальди сказал, что только я могу доказать подлинность статуэтки.
– И ты это сделаешь.
– Но Ринальди уже мертв. И он, и Джованни. Я не смогла им помочь.
– Ты за это не отвечаешь, – решительно заявил Райан. – Задай себе лучше вот какой вопрос… – Он коснулся ее руки, посмотрел прямо в глаза. – Хотели бы они, чтобы ты прекратила борьбу? Чтобы ты капитулировала, так и не доказав свою правоту? Ты должна это сделать, а заодно найти убийцу.
– Не знаю. Я ничего не знаю… – Она вздохнула. – Ясно только одно: если я не доведу это дело до конца, я просто не смогу жить. Один человек просил меня о помощи, другой согласился мне помочь. Я обязана им.
– Так что не говори о законе, Миранда. Твой враг первым преступил его.
– Я хочу отомстить. – Она зажмурилась. – Наверное, я должна этого стыдиться. Но мне совсем не стыдно.
– Милая, неужели ты всерьез думаешь, что у тебя нет права на нормальные человеческие чувства?
– В последнее время я что-то слишком увлеклась чувствами. Это мешает мне логически мыслить.
– Хочешь логики? Пожалуйста. Изложи мне свои планы насчет выставки.
– Тебе это неинтересно.
– Еще как интересно. Галерея Болдари предоставляет вашему институту бесценные шедевры. – Он сжал в руке пальцы Миранды. – Я желаю знать, сумеете ли вы о них позаботиться должным образом. Бизнес есть бизнес.
Миранда хотела было ответить, ни не успела – открылась дверь, и вошел Эндрю.
– Привет, Эндрю. – Райан выпрямился, но руку Миранды не выпустил.
– Может быть, вы объясните мне, что здесь происходит?
– С удовольствием. Мы решили осуществить давний проект: наладить сотрудничество между моей галереей и вашим институтом. Заодно соберем пожертвования для Национального фонда искусств. А также вернем Миранду на ее рабочее место.
Райан подошел к столу, налил из кувшина три стакана воды.
– Ваша мать в восторге от этого проекта.
– Да, я с ней уже поговорил, – мрачно буркнул Эндрю. – Она говорит, ты звонил ей из Нью-Йорка.
– В самом деле? – Райан с улыбкой протянул ему стакан. – Должно быть, у нее создалось такое впечатление. Ну и пусть. Так даже удобнее, не правда ли? Мы с Мирандой предпочитаем хранить наши отношения в тайне.
– Тогда нечего шляться по институту, взявшись за руки. Уже поползли сплетни.
– Мне на это наплевать. А тебе? – спросил Райан у Миранды, но не дал ей ответить. – Миранда как раз собиралась рассказать нам о мероприятиях по подготовке выставки. У меня тоже есть кое-какие соображения, в особенности относительно банкета. Давайте сядем и потолкуем.
Миранда решила, что ей пора вмешаться.
– Знаешь, Эндрю, для нас это очень важное мероприятие. В том числе и лично для меня. Я благодарна Райану, что он пошел нам навстречу. Я не могу без работы, а теперь у меня есть возможность вернуться. Кроме того, я уже давно мечтала провести выставку такого масштаба. Собственно, мне не нужно долго ломать голову – план созрел у меня уже давно. – Она положила руку брату на плечо. – После того, что произошло во Флоренции, мать ни за что не дала бы мне такого шанса – если бы не Райан.
– Ладно, я понял. Просто у меня в последнее время плохо работает голова.
– А как ты себя чувствуешь?
– Третий день не пью, – кисло улыбнулся Эндрю, вспомнив о мучительных приступах дрожи и головокружениях, накатывавших на него каждую ночь. – Но не буду вдаваться в подробности…
– Как хочешь. – Она подумала, что у каждого из них теперь свои семьи. – Скажу, чтобы подавали обед.
Это нечестно, это не правильно. Она не должна была вернуться. Она разрушит все мои планы. Я этого не допущу. Столько лет ожидания, и все попусту? "Смуглая Дама" моя! Она сама пришла ко мне, в ее коварной улыбке я улавливаю родство душ. Она, как и я, была способна выжидать, наблюдать и медленно накапливать силы, словно пчела, собирающая мед. В ее улыбке я чувствую мощь, которая поможет уничтожить всех моих врагов. Я заберу себе то, что принадлежит мне по праву.
Что сделано, то сделано. Этого не исправишь..
Рука задрожала, строчки поползли вкривь и вкось. Тогда пальцы в ярости сжали ручку и принялись кромсать острым пером исписанный лист. Дыхание стало порывистым, учащенным. Потом замедлилось и сделалось глубоким, как во сне.
Ситуация выходила из-под контроля. Неужели ошибка в расчетах? Ничего, еще все можно исправить. Это будет трудно, но в пределах возможного.
Это всего лишь отсрочка. Затишье перед бурей. Она мне за все заплатит. Они все мне заплатят. "Смуглая Дама" все равно будет моя. Мы соучастники в убийстве, она и я.
Подделка у Миранды. Это единственное возможное объяснение. У полиции ничего нет. Какой смелый поступок, как не похоже на нее! Отправиться во Флоренцию, выкрасть оттуда статуэтку! Кто бы мог подумать, что она на такое способна. Эта возможность мною не учтена.
Подобная ошибка больше не повторится.
Видела ли она Джованни ? Наполнились ли ужасом и страхом ее глаза ? Надеюсь, что да. Надеюсь, что страх все еще грызет ее изнутри.
Так оно и есть, можно не сомневаться. Она сбежала обратно в Мэн. Даже теперь, вышагивая по пустым коридорам института, она пугливо озирается через плечо. Внутренний голос подсказывает ей, что время на исходе.
Пусть потомится, пусть тешит себя ощущением своей иллюзорной власти. Тем слаще будет миг, когда она лишится всего. Навсегда.
В мои первоначальные планы не входило лишать ее жизни. Но планы меняются.
Когда она умрет, а ее репутация окончательно рухнет, я буду рыдать у ее могилы. От счастья и торжества.
Глава 24
Кожа под наклеенными усами немилосердно чесалась. Должно быть, весь этот маскарад ни к чему. Контактные линзы, изменившие цвет глаз с карего на голубой, длинный светлый парик, затянутый "конским хвостом", и так далее. На всякий случай он еще осветлил загорелую кожу, придал ей чуть землистый оттенок – такой бывает у людей, которые редко выходят на воздух.
В правое ухо – три сережки. На кончик носа – круглые очки с розовыми стеклами. Неплохая идея – мир сразу стал гораздо симпатичней.
Гардероб он подбирал долго: тугие ярко-красные штаны в обтяжку, ядовито-желтая шелковая рубаха с широкими рукавами, черные кожаные сапоги со скошенными каблуками.
Чем безвкусней, тем лучше.
В конце концов получился свободный художник, обладающий дурным вкусом. Таких вокруг сколько угодно. Изобразить их манеру говорить, их жестикуляцию и мимику проще простого.
Райан еще раз осмотрел себя в зеркале заднего вида. Развалюху для поездки он взял напрокат. Ехать на этом рыдване было сущее мучение, но дорога была недлинной – всего каких-то шестьдесят миль. Хорошо бы вернуться обратно засветло.
Возле литейного заводика "Пайн-стейт" Райан остановился, вынул из багажника дешевую сумку из искусственной кожи. В ней лежали несколько набросков, которые он позаимствовал у Миранды. Без ее ведома.
Копия "Давида", должно быть, была отлита именно здесь. Другого литейного завода в этом регионе нет. Именно сюда чаще всего наведываются студенты института, изучающие скульптуру.
" Он вынул жвачку, сосредоточенно задвигал челюстями, озираясь по сторонам. Уродливое сооруженьице, ничего не скажешь: кирпичные корпуса, бесформенные железяки, дымящие трубы. Наверняка нарушены условия сохранения окружающей среды. Ладно, не его дело. Не за тем он сюда приехал.
Закинув "конский хвост" за плечо, Райан подхватил сумку и направился к конторе – приземистому бараку с пыльными стеклами.
Для пущей убедительности он покачивал бедрами, что на каблуках было совсем нетрудно.
Что оказалось внутри? Длинный прилавок, на нем какие-то металлические ящики, набитые арматурой, и какие-то непонятные конструкции. На стуле сидела секретарша, листала журнал для домохозяек.
Она взглянула на Райана и поморщилась. Его вид явно не пришелся ей по вкусу.
– Чем могу помочь?
– Я Фрэнсис Кововски, студент Новоанглийского института истории искусств.
Секретарша потянула воздух носом. Видно, ей не понравился запах его цветочного одеколона. Должно быть, подумала: ну и фрукт, душится такой дрянью.
– И что с того? – недружелюбно спросила она.
– Тут вот какое дело… – Он сделал шаг вперед, застенчиво похлопал ресницами. – Кое-кто из наших ребят отлил у вас свои работы. Понимаете, я учусь на скульптора. В институте я недавно, раньше учился в другом месте.
– Что-то вы староваты для студента. Райан потупился, смущенно пробормотал:
– Что поделаешь… Все деньги копил. Не мог себе раньше позволить…
Вид у него был несчастный и смущенный – то, что надо. На секретаршу подействовало.
– Понятное дело. Ты чего пришел-то? Хочешь заказать какую-нибудь работу?
– Да. Я тут наброски принес… Хочу узнать, правильно ли я все сделал. – Слегка приободрившись, "студент" открыл сумку. – Один из наших парней сделал у вас маленькую бронзовую статуэтку. Только не может вспомнить имени литейщика. Вот как она выглядела. Это Давид.
– Давид, который с Голиафом? – Секретарша взглянула на рисунок. – Отличная работа. Сам рисовал?
– Да, – просиял художник. – Хочу найти, кто делал отливку, и договориться с ним, чтобы поработал на меня. Времени-то прошло немало – года три.
– Три года? – наморщила лоб секретарша. – Давненько.
– Я знаю. – Райан жалобно шмыгнул носом. – Но для меня это важно… Мой приятель говорит, что мастер был – первый класс. Статуэтка получилась идеально. К тому же мастер знал, как работали старые итальянские мастера, знал все формулы, все приемы. Получился настоящий шедевр – хоть в музей ставь.
Он достал другой, рисунок, на котором была изображена "Смуглая Дама".
– Я столько сил вложил в эту работу. Прямо выдохся весь. Глядите, как получилось.
Его глаза зажглись горделивым блеском.
– Отлично! – похвалила секретарша. – Просто замечательно. Тебе, парень, нужно продавать свои рисунки. Ей-богу.
– Вообще-то я подрабатываю, рисую портреты, – доверительно произнес он. – Но меня это не интересует. Просто на хлеб зарабатываю, и больше ничего.
– Уверена, ты добьешься успеха.
– Спасибо. – Он чуть не прослезился. – Знаете, как нелегко мне это дается. Столько ударов, столько разочарований. Иногда хочется сложить руки, отступиться, и будь что будет…
Он взмахнул рукой, словно не мог справиться со своими чувствами. Секретарша сочувственно покивала, протянула ему салфетку.
– Спасибо. – Он осторожно промокнул глаза. – Извините… Но я должен сделать эту статуэтку. И мне нужен для этого самый лучший мастер. Вы не думайте, я заплачу. Я накопил достаточно денег. Понадобится – приплачу еще.
– Тебе не придется приплачивать, – покровительственно сказала женщина, похлопала его по руке и уткнулась в монитор. – Сейчас посмотрим… Три года назад? Скорее всего это был Уайтсмит. Студенты часто заказывают ему отливать скульптурные работы.
Она защелкала по клавиатуре пальцами с хищными алыми ноготками и подмигнула Райану.
– Не бойся, получишь ты свою пятерку.
– Спасибо вам за помощь. Я когда ехал сюда, так и почувствовал, что сегодня будет удачный день. Какие красивые у вас ногти. Этот цвет вам очень идет.
Поиск занял меньше десяти минут.
– Ну вот, я же говорила. Пит Уайтсмит. Он у нас самый лучший. Другого такого не сыскать. Я и парнишку вспомнила, про которого ты говоришь. Его звали Гаррисон Мазере. Способный был студент, но ты рисуешь лучше. – Она по-матерински улыбнулась застенчивому молодому человеку.
– Он часто здесь бывал? Я имею в виду Гаррисона.
– Да, сделал тут несколько работ. Все время вертелся около Пита. Нервный такой мальчик, дерганый. Вот и бронзовый "Давид с пращой". Тот самый.
– Отлично. Просто поразительно! А Уайтсмит все еще здесь работает?
– Еще бы, он наш главный мастер. Ты иди в литейный цех и скажи Питу, что я велела отнестись к тебе по-особому.
– Прямо не знаю, как вас благодарить.
– Сколько возьмешь за портрет моих детей?
– Для вас – бесплатно, – улыбнулся "студент".
– Конечно, помню.
Уайтсмит вытер пот с лица. Такое лицо следовало бы высечь в граните – твердое, с жесткими складками, с глубокими морщинами. Голова мастера была похожа на пулю – сверху узкая, книзу расширяющаяся. Голос сиплый, зычный, способный заглушить рев печей и лязг металла.
– И вы сделали для него эту статуэтку? Уайтсмит посмотрел на рисунок.
– Да. Гарри очень из-за нее волновался. Написал для меня формулу бронзового сплава. Хотел, чтобы я добавил свинца. Тогда патина образуется быстрее. Ты вот что, подожди-ка меня на улице. У меня сейчас будет перерыв, и я выйду. Потолкуем.
Снаружи, вдали от грохота, разговаривать было легче.
– Я двадцать пять лет литьем занимаюсь, – сказал Уайтсмит, затягиваясь "Кэмелом". – Но я помню ту статуэтку. Классная была вещица. Работать с ней было одно удовольствие.
– И много вы для него сделали работ?
– Для Гарри? Четыре, может, пять. Мы с ним пару лет сотрудничали. Но "Давид" был лучше всех. Когда Гарри принес форму и восковой макет, я сразу понял: это класс. Кстати говоря, после этого мы с ним вместе и не работали.
Мастер еще раз затянулся, выпустил струю дыма.
– В самом деле?
– Да. По-моему, он больше здесь не показывался. Студенты – народ такой. – Он пожал плечами. – Помаячили немножко и исчезли, сам знаешь.
– А еще с кем-нибудь он работал?
– Мне кажется, только со мной. Гарри очень интересовался литьем. Большинству студентов на это наплевать, они зациклены на искусстве. – Это слово Уайтсмит произнес со снисходительной улыбкой. – А я тебе скажу, парень, что художественное литье – это и есть самое настоящее искусство. Хороший литейщик – настоящий художник.
– Это точно! Именно поэтому я хотел разыскать не кого-нибудь, а только вас. "Давид" сделан просто идеально.
– То-то. – Уайтсмит довольно кивнул головой. – Среди художников попадаются такие снобы, не приведи господь. Для них мы, мастера, – пустое место, рабочий инструмент. А я, между прочим, и художник, и ученый, понял? Если у вашего брата получилась хорошая скульптура, то надо меня благодарить. Но благодарности от вас не дождешься.
– Я знал одного литейщика в Толедо, – вздохнул Райан. – Для меня он был как бог. Честное слово. Надеюсь, Гаррисон вас поблагодарил?
– Да, он был воспитанный парень.
– А из чего был макет?
– Силиконовый. Но это материал тонкий. – Уайтсмит затянулся последний раз и отшвырнул окурок в сторону. – Очень легко напортачить – пустить морщинку или сделать вмятину. Но Гарри знал свое дело. А я работаю с любыми материалами – с воском, песком, глиной, пластиком, – мне все равно. Чистовую обработку тоже делаю. Я универсал. Только терпеть не могу, когда меня торопят, г – А Гарри вас торопил?
– Да, с этим последним заказом он меня прямо загонял. – Уайтсмит недовольно фыркнул. – Можно было подумать, что это сам Леонардо да Винчи не успевает к сроку. – Он пожал плечами. – Но вообще-то парнишка был ничего. Талантливый.
На всякий случай, почти не надеясь на удачу, Райан достал набросок "Смуглой Дамы".
– Как вам эта? Уайтсмит поджал губы:
– Шикарная бабенка. Я бы ее отлил с удовольствием. С чем придется работать?