- Нет, Вадим, я не могу.
- А я слушать ничего не желаю. - Он заткнул уши.
- И потом я книжку ее даже в руках не держала.
- Ага, а оценочку уже дала. А вот тебе и книжка, вот, подержи. В руках своих с брюликами. - Он зыркнул на Васин мизинец. - Может, это молодой талантливый автор? И кому кроме тебя еще с ней разговаривать - про брюлики, кстати? Сама она минут через пятнадцать прибудет. Успеешь подготовиться.
- Но я так не умею. Разговаривать с идиотами.
- Учись.
- Вадим, но у меня действительно важная встреча.
- Успеется. Раньше сядешь, раньше выйдешь. И пойдешь себе на ту свою встречу другим человеком, с отполированными… - он зевнул в сторону, - …брюликами.
Выхода на волю, кроме как через записную студию, у Васи не было. Она это поняла. И с тревогой взяла в руки книгу. Книга была напечатана крупными буквами, как букварь. И белые поля занимали пол-листа - находка дизайнера. Произведение начиналось проходом главной героини по кладбищу, а заканчивалось африканскими пейзажами. Вася прошуршала страницами, и взгляд ее не упал ни на одну строчку вдохновенного текста. Из аннотации удалось узнать, что книга эта описывает скромное бытие молодой и богатой вдовы. Вдова казалась вундеркиндом. Иначе откуда бы взялись такие красота и талантище, а также богатство, оставленное ей нечаянно покинувшим ее мужем. Вася уже слышала про эту Олесю - жену-вдову, короче, элитную блядь.
Олеся Медведева оказалась серой мышью с претензией на слона. Единственное, что в ее облике бросалось в глаза и запоминалось, - силиконовый ротик, любовно разрезанный косметическим хирургом, чтобы растягивался умело под самые ушки.
- Здравствуйте, Василиса. - Ушки ловко соединились с ротиком. - Вот я вам сейчас книжку подпишу…
Вася тоже поздоровалась.
- Олеся, давайте сразу к делу, а потом все остальное. - И затянула ее в студию.
- Я девушка простая… - начала было опять Олеся ("Я тоже несложная…"), - поэтому…
- Режиссер уже дал нам отмашку, Олеся. Уже работаем. Итак, Олеся…
Очень трудно совместить слушателя с читателем, а литератора с корреспондентом. Это совсем разные работы. Но чтобы хоть как-то был понятен их тяжелый труд и для полной картины Васиного усердия и мастерства - черным из белого подчеркнем, что оставила Васина добрая рука от судьбоносного разговора с Олесей, то есть то, что потом поехало в эфир. Только так, подглядев сейчас вполне открыто банальный редакторский фокус, рядовой читатель сможет понять тайну журналистской ворожбы. И в полной мере оценить всю ее трудоемкость. Вероятно, этот прием раскроет профессиональные секреты, зато, может быть, наконец станет понятно, что на самом деле мы порой слушаем и читаем. Впрочем, даже самые великие иногда бывают косноязычными.
- Итак, Олеся, события, мастерски описанные вами в книге, приводят героиню в Африку. - Вася увидела круглые глаза молодой писательницы.
- Вы в этом уверены? - в задумчивости спросила та.
Вася была не уверена.
- Давайте вместе поглядим. - Они открыли книгу, и Олеся вперилась в нее с интересом.
- Действительно… Смотрите-ка… Действительно в Африку… Ой, вы понимаете, столько написано уже мною. Всего и не упомнишь. И мне бы не хотелось опять обсуждать… Я вот уже второй роман заканчиваю, он скоро выйдет в свет. Я вам пришлю. - "Ё-моё". - Поэтому полностью заключила себя в новую сюжетную канву. Понимаете? - Простая Олеся говорила затейливо, будто шпарила наизусть. ("Да, у нее есть чему поучиться".)
- И что же в канве?
- Я бичую социальные язвы общества… - "Ё-моё". В чем-то она, однако, была права - социальные язвы в виде жизни ее самой и ее близкого окружения, расположившиеся на здоровом теле общества, перли, наверное, с каждой страницы ее прелестных произведений.
- Простите, я была уверена, что социальные язвы надо залечивать…
Ответа не последовало. Олеся была почти в обмороке. Вася только услышала, как заскрипели ее фарфоровые зубки - вероятно, от напряженной работы мозга.
- Олеся, вы только не волнуйтесь, у нас же не прямой эфир, - Вася искренне этому порадовалась, - а запись. Можно легко оговориться, даже сказать что-то лишнее, потом подрежем. - Она пыталась быть услужливой. - Какого плана ваши книги, с точки зрения литературного стиля?
- Я человек классический, придерживаюсь экзистенциальной направленности. - "Ё моё". Тут у Васи выпучились глаза сами собой. До знакомства с этим шедевром Вася знала только двух чистых классиков экзистенциальной направленности - Джойса и Пруста. Серьезный разговор явно отменялся. Если дело так пойдет и дальше…
- А как вы пишете свою экзистенциальную прозу?
- Как? Я же предлагала книгу вам подписать. Вы бы и увидели, как я пишу. - "Красиво". Вася, однако, теперь не была полностью уверена, что Олеся на самом деле умеет писать. Она зашла с другой стороны:
- Олеся Медведева. Фамилия у вас русская, но не совсем русское имя… славянское…
- Да, это псевдоним. Я вообще француженка. - "Ё-моё". - К тому же во Франции мое настоящее имя хорошо известно. - "Представляю себе, в каких кругах". - Просто, понимаете, я русская в душе и пишу для русских, и поэтому хочу быть русской. - "Логично". - И потом меня издатели научили, что надо быть русской, когда пишешь для русских. - "Без комментариев". - А так я человек мира.
- Конечно. То есть вас научили, что надо говорить с читателем на одном языке?
- Угадали. Именно - надо говорить на одном языке с ними. - "Ё-моё. Она - и они. Кто эти люди? Надо бы спросить".
- И кто они, ваши читатели? Как вы себе их представляете?
- Мои читатели - женщины. Неуютные женщины. На плохой кухне. С плохими продуктами. Поэтому я и зову их к красивому.
- Да, ваш читатель вас понимает… И как вы это делаете? Как вырабатываете с ними ваш общий язык?
- Мы часто собираемся с подружками, говорим, чаще получается у меня, в моем доме. Дом у меня большой и хороший, от мужа остался. А у них мужья еще… и всякое такое… О чем я?
- С подружками собираетесь, и что…
- И… едим блины…
- И что?
- А какие блины без сметаны?.. Это ж классика! Это так по-русски! А мы вот часто про сметану забываем, - захихикала она и замолчала.
- Поэтому?
- Поэтому… - она призадумалась, - мы отправляем мою домработницу в супермаркет. - Она, казалось, сама почти уже хлопала в ладоши своей собственной сообразительности.
- Хорошо. - Вася воспитывала волю из последних сил. - А блины вы едите в Масленицу, ведь правда? - подсказывала она. Во что бы то ни стало надо было добыть каких-то подробностей про блины кроме сметаны и домработницы.
- Да, в России у нас ведь принято есть блины в Масленицу. Это классика. Это Россия. Правильно? - Вася кивнула. - Я ее люблю. - Ее организм продолжал выплевывать какие-то несуразные звуки.
- Хорошо, Олеся, ну представьте же, как мне интересно узнать, человеку не вашего круга, что же вы делаете потом, после блинов?
- А после созерцаем…
- Что?
- Василиса, вы что, издеваетесь? - Пожалуй, впервые она попыталась войти в контекст, но Васю в первую очередь беспокоило другое, ей надо было спасаться - не было текста, Олеся ничего не говорила. Вася в своей голове уже пыталась монтировать весь этот вздор - уже не по словам, а по буквам. У нее ничего не получалось - общеизвестных букв явно не хватало для здравого и понятного смысла. - Мы созерцаем окрестности. Из окна. - Она опять замолчала.
- И что там?
- Ой, - Олеся оживилась, - ой, а там мой сосед, сумасшедший народный артист, певец, вы же его знаете, кошек выгуливает, со второго этажа хорошо видно. Хобби у него такое. Он их обожает. У каждой свой поводок - красненький, зелененький… Красота! И такая прелесть. Кошечки у него смешные, пушистые и все разные. - Вася боялась вставить слово, чтоб не сбить этот наметившийся поток. - А сам он вообще старый дурак. Хотя милый, как все старики. Представляете, все время репетирует, ну то есть поет какое-то говно, классику всякую. Оперы там, балеты. Так орет, представляете, почти каждый вечер, хочется "тампаксы" в уши вставить. - Васе хотелось сделать то же самое. - Это у нас такая шутка! Ха-ха-ха. - Олеся вовсе не засмеялась, а так и сказала - "ха-ха-ха".
- Но хорошо поет? - Васе надо было выдавить из нее как можно больше приличных слов, чтоб потом при монтаже ими как-то жонглировать.
- Красиво… Наверное… Тонус поднимается. Но отдыхать совершенно невозможно. Так и живем. - С артистом было тоже покончено. Понятно, что больше из него ничего не выжать.
- Мне часто говорил мой муж Петр… - тем временем продолжала Олеся.
- Простите, а вашего мужа разве звали Петр? У него тоже был оперативный псевдоним?
- Да. Он работал под прикрытием, - не моргнув глазом, отрапортовала Олеся. Такой гонки полной туфты Вася еще не слышала никогда. В этот чистый поток бреда уже можно было бы и поверить.
- Не станем его и теперь раскрывать, этот секрет. - Вася подумала, что все бы слушатели попадали в обморок, услышав, кто на самом деле был мужем Олеси - его имя стало образом русского бандитизма, им пугали маленьких детей. - Так что, Олеся, говорил вам муж?
- Ой-ёй-ёй… Василиса, вы очень любопытны… - Олеся смеялась и грозила Васе пальчиком, и опять засунула уголки своего ротика в ушки.
Вася была в полной растерянности, она не знала, что бы еще спросить. Не такого уж прямо! А самого простого, о чем могла бы легко рассказать эта чудесная молодая писательница.
- Так что же велел вам ваш муж? - продолжила настаивать она.
- Уходя от меня навсегда, на кладбище, - веселость на минуту покинула ее, уступив место слезе, - он мне привиделся… муж завещал мне выйти замуж…
"Ё-моё". - Вася уже не помнила других слов.
- По любви?
- Да. Он сказал: люби, всех люби, кошечек, собачек… - Вася услышала, как искренняя слеза просочилась в Олесин голос. - Людей люби… - Та сама не понимала, что говорила. - Жизнь… люби… Олеся.
Это была Васина победа! И любви, конечно.
- Итак, на этой трогательной ноте мы ставим в нашем разговоре точку. И конечно же в эфире радио "Точка" вскоре представим с удовольствием новую книгу Олеси Медведевой, в которой и увидит читатель ее неземную любовь. - И после этого на последнем издыхании брякнула от себя лично. - Московское время шесть часов тридцать копеек. - Только так и можно было завершить этот великий диалог. - Ё-моё, - не стесняясь, она добавила также вслух.
Вася наконец поняла, что очень далека от этих русских всей душой. И как она их всех любит. Олеся подскочила на стульчике и весело - слез как будто не бывало на ее чистом лике, - забыв мгновенно про пророческое завещание мужа, трагически покинувшего ее, весело затрещала:
- Василиса, Василиса! Как мне понравилось. Я ведь никогда не была в студии. А это микрофон? Мы в него говорили? Да? Я своим подружкам расскажу. Они описаются от зависти. - "Была б ты так говорлива пять минут назад", - злилась Вася.
- Как мне понравилось! Я буду к вам чаще приходить. - "Боже упаси!" - Будем разговаривать с вами, разговаривать - без конца. У нас же такой хороший разговор получился. - "Ё-моё", - опять вспомнила Вася ключевую фразу интервью. - Давайте-давайте скорее книгу, я вам все подпишу. Не стесняйтесь.
Вася протянула книгу в надежде еще проверить Олесино правописание. Олеся крупно начертала: "О.М." - "Прямо бесплотный Б.Г. какой-то", - печатными буквами и поставила рядом росчерк, похожий на крестик. Вася была разочарована. Сославшись на срочную работу - надо же было монтировать все вышесказанное, - она сдала этот ценный раритет Вадиму, который в своей каморке даже изловчился и начал делать кофе гостье дорогой.
Вася села к компьютеру. Но, вместо того чтобы быстро понажимать кнопочки, трагически обхватила голову руками. Если бы она была совсем оригиналом, она бы сделала следующее - одним махом стерла всю ерунду, что записали, а оставила только свой внутренний голос, что вырвался последней фразой. Пожалуй, и монтажа совсем не потребовалось бы. Получилось бы непрерывное - ё-моё! ё-моё! ё-моё! Чем, собственно, не слова великого автора? Но совсем оригиналом она пока еще не была.
Перед Васиными глазами на экране плыли синусоидами волны разговора, записанные умным компьютером, из которого весело бренчал Олесин голос. Набор звуков не нес никакого смысла. Что-то с этим надо было делать, и Вася безжалостно приступила к резьбе. Как вы уже поняли, в новом, Васином, варианте интервью начиналось с "Олеси", а заканчивалось "неземной любовью". И вмещало целых триста три слова с учетом союзов и предлогов, естественно. А также с учетом Васиных слов, пока они у нее были. Туда вошел и милый кошатник-писатель, что разминал свой голос за Олесиной лужайкой, и его кошки, и экзистенциальная направленность, и Масленица, и русская душа, и, конечно, завещанная любовь - без учета собак и кошек. Оказалось, триста три слова - это вообще-то и не так мало, потому что у самой Васи после этого интервью, как помнится, осталось только два, и те не совсем литературные.
Вот так просто все было на самом деле. И Вася отправилась сдавать готовый материал.
- На, получай в эфир, что просил. Вадик, ты послушай этот шедевр, только послушай.
- И не собираюсь даже. Мне всё равно - про всё уплочено. - Вадим, однако, тыкнул в запись. - Голосок Олесин опять разлился по комнате.
- Шедевр. Честно, Вась, шедевр. Абсолютно искусный бокс. Аплодирую. Я же слышал, как вы беседовали. Да и сам тут поимел целый заряд. Полный маразм, а смотри, получилось вполне живенько. Хотя я бы всю эту помойку в эфир выдал без монтажа. Один раз правду народу сказать хочется.
- Да еще с комментарием, кто она и кто есть еёйный муж. Вернее, был.
- А получилась умница-красавица. Это работа, Вася, я тебя предупреждал, что работа - не праздник, как ты себе представляла. Все. Ведь можешь же, когда хочешь.
- Ладно, просветительские лекции закончились? Все? Я свободна?
- Видишь, никуда ты и не опоздала, оказывается. Хотя так хотелось.
Вот так ловкая Вася высвободилась из редакционных пут. Впереди у нее было еще одно невероятное приключение - знакомство с еще одной женой, но уже скворцовской. До знаменательной встречи с Леной время еще оставалось, и Вася решила прогуляться. Она прошлась по проулочкам, и как-то само собой ей выбрелось к небольшой церквушке. Вася зашла. Хоть и днем - почему-то пели. Наверное, была спевка. Она встала в уголок и слушала. Напротив был образ Святителя Николая. По лику полз солнечный луч. Она повернулась к окну и увидела непроглядную мглу в его раме. Луч на лике не исчезал. Она поклонилась и написала записку - молебен Святителю Николаю за путешествующих. И потом приписала: за путешествующие души. Поставила свечку и вышла.
Приближалось время X. И Вася двинулась к назначенному месту - небольшому кафе на Прудах, тихому и неприметному, но вполне стильному. Вася зашла, огляделась и, не увидев Скворцова, принялась пристраивать на вешалку свою курточку. Пока она копошилась, к ней подбежал мальчик, помог справиться и, прихватив за локоток, зашептал:
- Простите, вас, по-моему, ожидают. - Он кивнул в зал. Вася увидела, что из-за столика навстречу ей поднялась женщина. Она была красавица. Васе захотелось убежать. Улыбаясь и демонстрируя всяческую приязнь, та протянула руку:
- Здравствуйте. Елена.
Елена была похожа на актрису, и Вася даже знала какую, и собственная близость к богеме чуть придала ей сил. Вася тоже подала свою ладошку, которая сразу вспотела, и назвалась.
- А что, Юрий Николаевич задерживается?
- А он и не собирался. Это вас удивляет?
Такого подвоха Вася, конечно, не ожидала. Но и в Елене тоже ворошилось смущение. Они обе какое-то время ерзали, усаживаясь на стулья.
- Интересно, - начала Лена, - почему в наших кафе всегда такие стулья неудобные?
- А мне мой брат объяснил. Он дизайнер. Все очень просто, оказывается. Чтоб гости не засиживались. Кофе попили, поерзали, как мы с вами, и валите - освободите место следующему. Так регулируется пассажиропоток. Если б диваны были, так многих и не выгнать до закрытия. - Вася уставилась в меню.
- Я заказала себе виски. И вам рекомендую, - Лена уже махнула в бар, - а вы ничего.
- Вы тоже.
- У мужа всегда был хороший вкус, - продолжила она, не заметив вызова. Хотя вызова, собственно, и не было.
Было неуютство. Васе также показалось, что Лена сделала ударение на "мужа" - имела право. Но в такой ситуации вообще могли возникнуть любые миражи.
- Скажите, Лена, а как это, когда муж не приходит домой ночью? - сделала попытку смело начать Вася.
- А никак. У нас несколько домов, а я чаше живу за городом. Поэтому многое может происходить совершенно незаметно. И то, что я узнала про вас, - это только. Юрина добрая воля. Раньше он никогда не сообщал мне о своих любовных приключениях, - Лена подняла брови, - из чего я делаю вывод, что роман у вас не совсем диванный. Скажу вам, для меня это откровение. - Она показала на Васин черный сапфир. - У вас красивое кольцо, и редкое. - Вася разозлилась опять и Нервно повернула камень вниз. - Юра подарил, - констатировала Лена. - Да не стесняйтесь вы, честное слово. - Она явно пыталась работать человеком. - Действительно красивое. Вы старину любите? А я, знаете ли, предпочитаю новодел. - Тут Вася заметила, что красивые Ленины руки унизаны кольцами, но только крутых современных ювелирных домов. - А вы не боитесь, Вася, что чужое несет некую историческую энергию, которая может и не совпасть с вашей? Хотя, впрочем, может и совпасть. Расскажите лучше, как вы так совпали с Юрой? - Она перестала называть его мужем. - Честно сказать, я его таким - благостным, что ли, - никогда не видела.
- А я другим не видела. - Вася все не могла взять верную интонацию.
- И вы знаете, таким он мне нравится. Мы же с ним вполне близкие люди. Ведь не обязательно постоянно быть вместе, чтоб чувствовать. Мне и так это было известно - виртуально, но теперь стало просто и очевидно. Я смотрю на вас, и, признаюсь, меня не раздражает ваш с ним сюжет. Особенно после того, как я вас действительно увидела. Все выходит не так страшно. Хотя, конечно, события, которые произошли со всеми нами, рядовыми не назовешь. Я Юру люблю и уважаю, и мне будет, может быть, даже приятно, что именно вы иной раз будете с ним, когда он мотается по своим отечественным далям неоглядным, которые я не люблю, а вы любите. А иной раз он будет со мной где-нибудь на европейских просторах, которые терпит, только чтобы сделать мне приятное. А вы заметили, Вася, что Юра вообще любит делать приятное? - Вася заметила.
- Боюсь, что не смогу присматривать за Юрой именно в поездках. У меня свои обязательства.
- Работу вы имеете в виду? Ерунда, не берите в голову. Он найдет официальный способ вас откупить. Да не реагируйте вы так. Я понимаю вашу независимость. За это он вас и оценил. А кстати, не хотите ли вы поменять квартиру? У вас ведь небольшая? Всем было бы удобнее.
- У меня нет средств.
- А любовник вам зачем? - Она попыталась внести легкую иронию в важный разговор.
- Думаете, финансовые вложения искупают другие издержки?
- Покрывают. Вы же не станете, Вася, у меня мужа отбивать, право? Вижу, не станете. Вы не сделаете дурного. И не ловите, Вася, скепсиса в моем тоне. Его нет. Это мой обычный тон.
- Вы с мужем похожи.
Лена улыбнулась.
- Знаете, собаки всегда становятся похожими на хозяев.