- Ты встречалась на ладменском галеоне с мужчиной, - воззрился на меня из-за своего стола сэр Сест. - Кто он такой?
- А вам какая разница?
- Зоя, пока я - твой опекун, я не позволю позорить честное имя твоей семьи.
- А я его… позорю?
- Да, ты его позоришь, - остался он непреклонным. - Ты же знаешь, как у нас относятся к "таким" женщинам?
- Понятия не имею. Вам - виднее.
- Это ты к чему, позволь узнать?
- К понятию "семейного позора", сэр Сест. И, слава Богу, у нас с вами разные фамилии.
- Зоя! - удивленно подскочил опекун из своего кресла. - Да как ты смеешь! Ты, недоразумение, появившееся на свет вместе с еще одним! Ты, посмешище всего Канделверди! Да если бы не я, тебя бы уже давно оплевали на всех площадях за твои больные фантазии.
- Больные фантазии? - раззадорил он меня уже по-настоящему. - А кому они жить мешают? За что меня "оплёвывать"?
- Кому они жить мешают? - прихлопнув руку ко лбу, переспросил мужчина. - Кому мешают? - и полез в один из ящиков стола, выудив оттуда мой пропавший недавно рисунок. - Ответь мне, что здесь нарисовано?
От такого вопроса я на миг даже опешила. Как это, "что"? Так ведь ясно же:
- Лодка на воде, - выдохнула, глядя в яркие голубые краски. Единственно возможные, если рисуешь в голубых линзах. Однако, опекун моего "понимания" не разделил, обличительно ткнув пальцем:
- А где тогда вода?
- Вода? - подняла я на него глаза. - Ее не видно, потому что она…
- Отсутствует?
- Прозрачная.
- А где ты такое видала? - ткнул он теперь самим рисунком и мне в лицо. - Где, я спрашиваю? Это же ненормально! Даже в нашем мире! Невозможно видеть то, что видишь ты, не имея в роду ни одного мага.
- То есть, я - юродивая?
- Получается так. А теперь и новая напасть - хождение по кораблям. Зоя, я тебя дома запру.
- Что? - даже подбросило меня. Нет, ну пусть "юродивая" - это с детства привычно. Пусть "шлюха" - я-то знаю, что это не так. Но, запирать в четырех стенах! - Права не имеете!
- Я - твой опекун!
- Да ненадолго!
- Как минимум…
- Несколько дней!
- Это как?
- Это - я замуж выхожу, - выдохнув уже от двери, ломанулась я наружу, да так и понеслась по длинной деревянной лестнице. А уже у ее основания остановилась и торжественно водрузила на нос свои очки. - Ну, Зоя, теперь держись! Трусиха!.. Что?
Мужчина с пристани, недавний "сэр капитан", замер с другой стороны двери, не сводя с меня ошалелого взгляда. Да. Видно, я сейчас еще то зрелище собой представляю. И, воспроизведя в своей гудящей голове оное, понеслась дальше, к центральному выходу из порта…
Глава 4
Женщины Чидалии взрослеют рано. Особенно настоящие, "породистые" южанки. На лицах таких уже годов с пятнадцати немилосердное местное солнце рисует "лучики" вокруг смородиново-карих глаз. А первая седина в блестящих, как черный обсидиан волосах, возникает сразу же во время венчания (по крайней мере, этот факт именно мужьям предъявляется). Меня же, точнее, маму мою, Бог такими завидными атрибутами "обделил": и глаза слишком светлые, и волосы. Что же касается морщин, то здесь, думаю, "защита" очков сказалась (жаль, что они еще и нос не накрывают). Да, это все - мелочи. И вообще речь не о них. Ведь, в самом главном я с чидалийскими смуглянками солидарна: наши женщины взрослеют, конечно, рано, а вот умнеют…
- Ох-ох, и какой бес тебя за язык потянул? И не мог Святой Ник тебе по нему "драконьим огнем" мазнуть?
- Люса…
- И ведь, как сердце чуяло, когда он с утра пораньше колпак свой ночной скинул и в сарай за лестницей попер.
- Лю-са…
- И не поленился же ставни собственноручно закрывать? И ведь, не зверзся с лестницы прямиком в…
- Да Люса! - подскочила я с пола на колени и уперлась лбом в дверь. Женщина с той ее стороны обиженно засопела:
- А вот теперь: "Люса, да Люса". Что еще остается то?.. Ты хоть не голодная у меня?
- Нет… Мне просто скучно и на душе как-то муторно: сегодня же вечером Зача должен прийти, - вздохнула я в потрескавшуюся краску двери. - Если они с Арсом, конечно, сюда вернутся.
- Да всю бутыль тебе "огня" на твой язык! - гаркнули с той стороны так, что меня отнесло с этой. - Как вообще такое можно, да еще и вслух?!
- Так ушел же портовый охранник? Дверь тебе с едой открыл-закрыл и ушел.
- Божий глаз, он всегда…
- Понятно.
- И всегда его ухо…
- Понятно, говорю! Мне вот другое непонятно: сколько меня здесь держать собираются?
- Так это… сэр Сест утром сказал: "Два дня, не меньше".
- Два дня? - озадаченно потерла я нос и снова шлепнулась на пол. - А что, за это время Я резко поумнею или он порт на вечный карантин закроет?
- Ох, дочка, боюсь, не на то срок установлен.
- А на что, по твоему?
- Да, не знаю. Про твоего опекуна в городе всякое треплют. И чем больше его ненавидят, тем сильнее тебя жалеют.
- Люса, а чего меня жалеть то? Я что, плохо живу?.. Жила до сегодняшнего утра? - оглядевшись в своем полумраке, уточнила я. Женщина же, через паузу, парировала:
- А что, сиротку и пожалеть нельзя? Святое дело.
- Понятно… Два дня, значит. И за эти два дня сэр Сест судьбу мою круто поменяет… А если я - против? - осознав, вдруг, реальность картины, подскочила я на ноги. - А если я… мне… Люса!
- Что, дочка? - встрепенулись с той стороны.
- Люса! Беги ко ты в порт. И если "Крачка" еще не вернулась, найти Кирюху: малец такой, рыжий…
- Я его знаю - с нашей же улицы.
- Угу. Тогда попроси его передать на галеон, сразу как тот зайдет, чтоб поостереглись на берег сходить.
- Это - дело, конечно. Только, как же ты сама то? Отсюда? К ним? Ведь теперь одна дорога - аспид этот даже слушать Зачу не станет.
- Так мне и это теперь… понятно, - только жаль, что, поздно. - А, знаешь, что?
- Что?
- Сейчас ведь время - послеобеденное. Значит… Люса, по дороге в порт, в Тимьяновом переулке есть кабачок одноименный. И там в этот час всегда Потап носом клюет - в гамаке на задней веранде. Не струсишь в такое место одна?
- Не струшу, дочка. Только, вопросик у меня: откуда ты про этот вертеп бандитский знаешь? - от самого "бандита", чтоб ты не переспрашивала.
- Люса, вот только - не сейчас! Скажи ему, чтоб летел ко мне со всех ног, но, через сад и прямо под окно моей купальни - мне его помощь нужна. Скажешь? - припала я к двери.
- Скажу, - буркнули с той стороны, а потом не утерпели и добавили. - А заодно и про то, откуда Потап…
- Да, Люса!
- Да, иду я уже… Иду!
А заодно и про мой первый "женский опыт" и про то, как я потом во всех мужиках разочаровалась. Да, и еще про то, как прямо из-под твоего курносого носа три месяца ключи от погреба "уводила". Вот про все это я тебе, Люса дорогая, и расскажу. Ага, сейчас:
- У каждой женщины в жизни есть события, которые она должна хранить в тайне, - важно пропыхтела я, усаживаясь на подоконник в купальне. А потом добавила. - Бедный Потап.
Ведь, дело здесь вовсе не в нем. Дело в моем личном заблуждении. И сначала, сразу после того, как Арс свалил за Море радуг, мы с Потапом просто "грустно дружили": вздыхали по вечерам на нашей личной пристани и трескали Люсины мясные рулеты. А уж потом, когда к рулету парень присовокупил и бутыль сливянки, вдруг, решили нашу странную дружбу "углубить". А в чем заключалось мое заблуждение?.. Обычный девический туман в голове из взрослых книг, слухов и домыслов, изрядно замутненный еще и художественной "логикой": хороший парень, значит - хороший друг и, конечно - хороший любовник. Или, с точностью до наоборот. В общем, всё - в одном цвете, только насыщенность разная. В живописи такая техника "гризайлью" называется. А у меня…
- Я-то думала, ты - другой: ласковый, нежный. А ты! - выдала я тогда не меньше моего обиженному герою-любовнику. Тот осторожно натянул на исцарапанную спину рубашку. Потом, уже застегиваясь, скосился в темноте на меня:
- Я тоже про тебя другое думал.
- И что именно? - с вызовом прищурилась я.
- Что ты - девушка, а не кошка с тюльпановой пустоши.
- Это я то - кошка? Ладно. Тогда ты - грубый, наглый мерин.
- Так мерин же - кастрат? - совершенно искренне удивился парень. Даже про пуговицы забыл.
Я же не растерялась:
- Да?.. А им и станешь, если еще раз ко мне с "этим" делом причалишь.
Потап уверенно хмыкнул:
- Да больно надо!
- Вот-вот. Сделаю тебе также больно, как и ты - мне, - мстительно пообещала я… На этом и разбежались.
И дальше около года делали вид, что оба в Канделверди - проездом. Так что, здороваться с "кем попало" не обязательно. А потом судьба свела меня с ветреной, как портовый флюгер, натурщицей маэстро Бонифаса. И в процессе ее позирования, я много чего из теории "вита интима" для себя почерпнула… Да… Бедный Потап. Хотя, мог бы быть и по терпимее. Так что, все равно, сам…
- Зоя!
- Чего ты кричишь? - шустро сунула я нос между рейками ставни. - Тиш-ше.
- Что у тебя стряслось? - подбоченясь, прошипел Потап.
Что у меня стряслось?.. Я сначала глянула на верхушки шумящих олив. Потом потянула носом дневной бриз с жасминовым шлейфом, подхваченным по дороге с моря, и скосилась вниз на мужчину:
- Я ухожу из дома, Потап. Если, конечно, ты поможешь… Ой, да не к тебе. Не переживай, - добавила, увидев округлившиеся на смуглом лице глаза. Парень не то облегченно выдохнул, не то тихо выругался и вновь задрал ко мне голову:
- Он тебя запер? - надо же, какая смекалка.
- Угу. Открыть дверь спальни сможешь? - надо же, какой вопрос умный.
- Сейчас гляну. Ты одна в доме?
- Одна. Но, все равно… - просунула я вслед Потапу до предела нос. - поспеши, - и сама, смахнув с подоконника, поскакала к заветному ящичку трельяжа.
Здесь, в шкатулке из радужных раковин, хранилось все мое материнское приданое: порванная золотая цепочка с медальоном, серебряное обручальное кольцо и самая большая драгоценность - "звездный" мамин набор. Подарок отца на наше с братом рождение, привезенный из заморской страны Ладмении: перстень, кулон и серьги с серо-голубыми звездными сапфирами. Вот его я напялила на себя сразу, как акт демонстрации собственной решимости. И… присела на кровать.
- Красиво, - первым оценил мой "настрой" Потап, секунду назад, закончивший колупание с дверью. - Зоя.
- Что? - оторвала я потерянные глаза от собственного отражения в зеркале.
- А ты точно решила?
- Угу. Мне, знаешь, в монастырь Святой Маргариты не очень хочется.
- Значит, и до тебя эти перечёсы дошли?
- Доползли, - медленно произнесла я, прислушиваясь к скрипу на лестнице. Потап бесшумно махнул назад, и вновь прикрыв дверь, встал сбоку у стены…
Хлобысь! Люса, ожидавшая от створки более стойкого сопротивления, замерла в проеме:
- Святые небеса!
- У него не те покровители, - подскочила я к женщине. - Ты в порту была?
- Ох, дочка, - скосилась та на выступившего Потапа. - Беда стряслась - Зачу охрана повязала.
- Как "повязала"? - ошарашено выдала я.
- Еще утром, когда он к тебе шел. Мне то… рассказали.
- И куда его увели?
- Зоя, это, тот самый? С колыбелью?
- Угу. Люса, куда его увели?
- Ясно, - снова влез Потап. - Да куда его могли увести, кроме портовой каталажки у западных складов? Не городским же властям сдавать, если дело… семейное. Ведь, семейное?
- Семейное, семейное, - растерянно кивнула я, а потом глянула на Потапа уже осмысленно.
- Нет, - категорично отрезал тот. - Я не могу тебе помочь.
- Почему? Тоже слово моему опекуну давал? - зло прищурилась я. Потап же отвел в стену взгляд:
- Считай, что давал. У него в сейфе - мое признание в соучастии в том проклятом убийстве. На всякий случай.
- Вот же аспид на наши головы! - от души сплюнула Люса. Я же, глубоко вдохнула, потом выдохнула и обвела комнату глазами:
- Та-ак… Все понятно… Потап.
- Да, Зоя.
- Спасибо за то, что меня сейчас вызволил. И давай отсюда - ты уже сильно рискуешь. А дальше - я сама. Дальше, действительно - дело семейное.
- Дочка! Ты ума лишилась!
- Зоя, куда ты лезешь? Он - смрадный тип. Половину города разными бумажками держит. К тому ж, у него нотарий вечно в карточных долгах, и на что угодно документ состряпает.
- Так, а что мне терять то? - недоуменно уставилась я на своих оппонентов. - В худшем случае - весь остаток жизни буду рисовать прутиком на песке Волчью гору. И вообще, у вас есть варианты по лучше?
- Есть - моя племянница в сорока милях отсюда.
- Зоя.
- Ну что, Потап?
- А давай вместе махнем подальше?
Вот я даже сейчас растерялась: еще секунду назад толкала в сумку из ящика комода вещи, а теперь замерла с зажатыми в руке…
- Потап. Я не могу, - произнесла в тишине.
- Почему? Все дело в нем? В этом Заче?
- Угу. Он шел меня выручать, а теперь сам страдает. А ты иди, Потап. А то, как бы мне и тебя не пришлось… выручать.
- Ясно… - глухо буркнул парень. - Там окошко внизу ненадежное - камни в кладке расшатаны. Но, дождись темноты. А теперь выходите обе. Я за вами снова дверь закрою.
- Хорошо, - разворачиваясь, кивнула я. - Люса! Давай вперед и тихими переулками, а если что: делай вид, будто шнурок на туфле развязался. Я - следом.
- Так у меня сандалии и на застежках, - тоскливо выдала та.
- Ну… будто, монету ищешь, - подтолкнула я ее к двери. И в последний раз обвела свою сумрачную комнатку глазами - да уж некогда толком прощаться. Да я и не умею…
В дороге до нужных складов два раза вышла заминка. Сначала из-за вечернего посещения портового охранника с ключом. Его Люса развернула быстро, сославшись на мою "протестную голодовку". Потом, уже на самом подходе к порту, женщина, вдруг, бросилась на "поиски" в пыли. Да так убедительно, что, колыхающийся навстречу по переулку пьянчуга (из-за которого заминка и вышла), галантно пристроился рядом. Та попыхтела-попыхтела кормой вверх, да и наддала помощнику под зад. После чего, он понесся своей дорогой (едва не присоединившись теперь уже ко мне в кустах акации), а мы, через несколько секунд, своей. И дальше, уже не останавливаясь.
Задней же стены одноэтажной портовой каталажки, облезлой и пахучей, я достигла уже в одиночестве и в сумерках, "накрывшись" ими сверху, как мутно-синим плащом. И, вспугнув с кучи мусора на углу парочку котов, аккуратно пошла по траве вдоль стены, в узком промежутке меж ней и высоким дощатым забором… Где там это окно? И где здесь вообще окна?
В итоге искомое обнаружилось почти на противоположном углу здания. И я сначала долго сбоку от него прислушивалась, от старания высунув язык. А потом, плюнула и тихо позвала:
- Зача… Зача.
- Чего тебе, сумасшедшая?
- О-ой!
- Тихо, - сквозь приглушенный смех, выдал мне узник с той стороны мерцающего камерного огонька. Я же праведно возмутилась с прежней диспозиции:
- Это я, "тихо"? А зачем ты меня пугаешь?
- Скучно мне.
- Что?
- Надоело слушать твое однообразное сопение за окном… Зоя.
- А?
- Ты чего пришла то? - тусклый огонек вовсе потух. Перекрылся мужской фигурой, занявшей целиком узкий оконный проем. Я отважилась и ответно заглянула вовнутрь:
- Тебя спасать пришла.
- Да ну? - весело удивился Зача. - Вот же какая молодец.
- А ты можешь без иронии?
- Сложно, - скривился парень. - Но, я попробую: Зоя, я - не принцесса в башне. А ты - не бродячий подстаканник. У тебя даже коня нет. Кстати, а где он?
- Кто? - от неожиданности выдала я.
- Люса.
- Я ее сюда не пустила. Она в антураж своим ярким нарядом не вписывается. И вообще, Люса - не конь. И я сама сегодня уже была принцессой. С почти рыцарем. А ты… да просто, хам, - а потом вспомнила про свою "важную информацию". - А ты знаешь, что это окно - ненадежное?
- Знаю. Проверил, когда удивился второй решетке на нем.
- Это как? - прищурилась я в перекрестья между нами.
- Очень просто. Видно, на днях поставили. Еще раствором попахивает с моей стороны, - беспечно пояснил мне узник. Я же совсем растерялась:
- Зача, а как же я тебя тогда…
- Спасешь?
- Угу. Погоди, мне надо подумать.
- Да не надо тебе думать, - хмыкнул тот, ухватившись за свежеводруженную преграду. - Я сам уже все придумал: есть средство надежное, много раз проверенное.
- Какое? - заерзала я в траве.
- Какое?.. Наклонись ко мне поближе.
- Ну?
- Поцелуй. Если ты, конечно, дотянешься.
- Угу, рукой, так точно, - отпрянув, выдала я.
Зача, оторвавшись от решетки, почесал затылок:
- Так я и знал. Ну, хоть пообещай. Может, все ж, сработает.
- Клянусь, - торжественно отсалютовала я. - Зача, а если серьезно? Что будем делать?
- Ждать, Зоя.
- Чего?
- Исполнения аврального плана. И я думаю, уже недолго. У нас с Арсом система обоюдно отработана.
- С Арсом? Так ему же сюда нельзя?
- На то он и авральный, - многозначительно скривился Зача. - Погоди ко, - и, вдруг, исчез из виду. Я же настороженно замерла в стороне от окна. Но, как вновь не старалась, кроме собственного старательного же сопения ничего расслышать не смогла.
Но, зато, два светлых силуэта в высоких фуражках, перекрывшие разом оба прохода, разглядела превосходно.
- Зача… Зача!
- И что же тебе дома то не сидится, Зоя? - почти дружески поинтересовался у меня местный начальник. - Может, сама отсюда выйдешь? - раздвинул он в ухмылке усы, но, вдруг, напрягся. - Двил, а, ну-ка, подержи девушку. Я - к крыльцу.
Второй охранник, загребающий траву с дальней от меня стороны, удвоил скорость. Но нашу "встречу" опередили:
- Зоя, в сторону уходи!
- Тебе же сюда никак нель…
- В сторону, я сказал!
Пришлось нырять прямо под руку брату в тот миг, когда он замахивался своей флибустьерской саблей на вылетающего из-за угла мужчину. И я сначала трусливо отползла вдоль стены. И даже уши ладошками прихлопнула. А потом, вдруг, распахнула глаза: "Нет. Буду здесь до конца. И смотреть - до конца. А то, в прошлый раз сбежала. И что случилось?"