- Не-ет… Зоя.
- Что?
- А вот мне интересно… Каково это, быть "эхом"?
- Кем… быть? - оторвала я взгляд от работы.
Ида сменила одухотворенную улыбку на смущенную:
- У нас так называют тех, кто носит в себе отголоски древней силы. Мне почему интересно: я такое свечение, как у тебя, всего второй раз у людей вижу. Один раз в Белице, у совсем старой монны. А сейчас - твое.
- Свечение?.. А я вот свечений не вижу, - теперь уже, отчего-то смутилась я сама. - А ты, значит…
- По ветви отца. Его прабабка была магом-целительницей, - качнув головой, пояснила девушка. - А про наше озеро… Я тебе о книгах Рудика говорила. Среди них была и не совсем его - из церкви. Там про историю нашей деревни с самого начала. Ее ведь, четыреста восемьдесят лет назад, клан бенов основал.
- Клан кого?
- Бенанданти. Они через Крабью бухту, по реке сюда зашли. Да так и остались - уж больно им место понравилось. Только, сначала бенам пришлось выжить отсюда племя древнего народа накейо.
- Понятно. А причем здесь озеро?
- Так у них, у накейо, там на берегу, храм был. Как раз на месте заброшенной сейчас мельницы. Наши местные стороной то озеро огибают. Говорят, его до сих пор дух этой земли стережет.
- А ты сама? - засунула я в рот кончик карандаша.
- Я? - самоуверенно расплылась Ида в улыбке. - Я же - почти маг. Купалась и много раз. Со мной только девчонки и ходят.
- И что? Видела духа-охранителя?
- Неа. Но, я точно знаю, кто он - наш покойный мельник.
- И откуда такая уверенность? По свечению определила?
- Нет. Я его при жизни ни разу не встречала - он задолго до меня умер. Да только, знаешь что? Рудик говорит, в приходской книге про него ни слова нет. Там за четыреста восемьдесят лет отмечены все поколения жителей Кверчи, а его нет. Хоть он и местным считается, а мельницу заложили через три года после основания деревни.
- Ну-у, мало ли… - надула я щеки. - Может он, просто в церковь вашу не ходил? Поэтому там про него запись и отсутствует.
- Да моя прабабка по отцу и бабка тоже туда не показывались. Однако про них в книге о-очень подробно прописано: до пациентов и их болячек. И еще, знаешь, что? Я тебе сказала, что свечение, как у тебя, второй раз в жизни вижу… у людей. Однако над развалинами нашей мельницы я точно такое же лицезрею очень часто. И не я одна. Отец тоже, - авторитетно прищурилась Ида вдаль. Где, поверх высоких олив в садах темнело у границы гор маленькое озеро. Правда, самого "источника" свечения отсюда, с пригорка, видно не было. Да я бы все равно его не разглядела. А поэтому…
- Та-ак… Лицо - в пол оборота и улыбку обратно.
- Это как?
- Ру-дик… Вот, молодец. Все остальное - позже…
Продолжить позже у нас с Идой как-то не получилось. И сначала причиной тому стал, возникший из калитки Зача. Однако сам процесс рисования он ускорил значительно. Потом нас на пару потащили по местным "сырным святыням", активно живописуя весь ритуал превращения створоженного молока (хотя, створоженье, это тоже - ритуал) в божественно вкусный результат. Очень, конечно, познавательно, но, "чародейство" вкуса после увиденных чанов и прессов сразу в трубу сыроварни улетучилось. В результате, к концу экскурсии я уже откровенно зевала. Идина же угольная макушка торчала из-за изгороди рядом с совсем другой - чуть светлее и гораздо кучерявее.
- Рудольф, - с крыльца прищурилась туда же довольная мать и обернулась к нам. - Вот бы всем так повезло… Вам как стелить то?
- Раздельно, - дуэтом выдали мы, а потом так же слаженно, но, в разные стороны, хмыкнули… Повезет, конечно. Но, не в этот раз…
Хотя, почему в жизни всегда должно везти? Это, наверное, расслабляет. И, наверное, вредно для справедливой самооценки. Вот набожная Люса, например, сопящая сейчас через комнату от меня, если б ее спросили про хроническое везение, обязательно сказала: "Господь испытывает на прочность лишь тех, кого любит". Значит, везение, получается, от его "нелюбви"? Или от того, что до этого слишком долго было наоборот?.. Да и как вообще понять: повезло тебе сейчас или ты просто жизнелюб?.. А, может…
- А может, я, все-таки, сегодня усну?.. О-о-о…
Из распахнутого настежь окна вид на дома внизу и по-деревенски широкие улицы, располагал как раз к полноценному покою. Это вам не шумный портовый Канделверди, где круглыми сутками переливается жизнь. Она лишь краски меняет: днем - солнечно-синие, ночью - красно-зеленые. Здесь же сейчас властвовала одна холодная молчаливая луна. Не особо усердствуя в освещении (а для кого?), она лишь вскользь обозначила границы ночной яви. И только озеро за деревней было отмечено особой честью светила - в его глади луна отражалась. Я прищурилась старательно, обводя взглядом темные далекие берега, но, как и прежде, безрезультатно - мельницу так и не разглядела. Мне лишь на миг показалось, что луна в зеркале озера, вдруг, качнулась. А, может, это меня "повело"? Ведь, давно уже спать пора… Я, зевнув, развернулась от окна к белеющей в темени комнаты постели… Спать. А то: везет, не везет. Вот же дура… А Зача, наверное, дрыхнет давно. Да и что я все с Зачей?.. Наверное, потому что мне с ним хорошо… И как же хорошо то…… Ба-бах!
Сон, накрывший меня с головой, был таким отчетливо-ясным, что все его детали казались обведенными грифелем по краям. И жесткие заросли прибрежного тростника, и мелкие бляшки кувшинок. Я даже их сонный аромат уловила. А ивы-плакальщицы, шелестящие под ветром узкой листвой, казалось, исподтишка за мной наблюдают. Но, самым "прорисованным" сейчас было каменное здание неподалеку на берегу. Высокое, с двухъярусной черепичной крышей и огромным колесом у стены с которого, разбиваясь в брызги, в озеро летела вода. Однако, совершенно беззвучно. Я даже дернула головой: не заложило ли уши?.. Нет. Все остальные звуки наличествовали. Кроме шума вращающегося мельничного колеса… Вращающегося?
- Светлых тебе дней, баголи!
- Чтоб мне провалиться… - а вот это явление в ночи переплюнуло даже бывшую "заброшенную" мельницу - статный мужчина с зачесанными назад седыми волосами и хищным носом птицы орлан, выжидающе замер в нескольких ярдах от меня:
- Зачем ты пришла сюда? - вот вопрос занимательный. Откуда я знаю?
- Наверное, мне захотелось. Откуда я…
- Захотелось? - мужчина позволил себе слегка удивиться.
- Ну, да. Почему бы и нет? - позволила я себе учтивую улыбку - все-таки, дух. Мой собеседник в ответ, вновь преисполнился серьезности:
- Я обязан тебя об этом спросить. Таков ритуал.
- А я в нем уже… участвую? - с пристрастием огляделась я по сторонам, но, изменений в пейзаже не разглядела. - Тайный, запретный?
- Запреты устанавливают люди. Боги же всегда предоставляют нам выбор. И раз ты пришла сюда по собственному желанию, то свой уже сделала.
А странный у нас разговор получается. Не говоря о самом сне:
- И что будем делать дальше?
- Дальше, баголи, за нас все сделает колесо судьбы. Ты же видишь, оно уже вращается.
- Вращается. Точно. И это, видимо, что-то означает.
Мельник терпеливо вздохнул:
- Колесо - наш древний символ, олицетворяющий собой Солнце. Солнце всегда было покровителем моего народа и его защитником.
- Угу, понятно, - изобразила я старательное внимание. Мужчина, оценив, продолжил:
- Но, как нет света без тени, так нет Солнца без Луны, - скосил он глаза на оную и, приложив руку к правому плечу, отвесил ей поклон. - Они, как два небесных супруга, неразлучных и равных по силе. И когда ее теряет один, на помощь всегда спешит другой. Но, много лет назад гармония была нарушена.
- Четыреста восемьдесят?
- Сколько?.. - прервав повествование, уточнил дух. - О, нет. Хотя, ход твоих мыслей, баголи, мне понятен. И он верен: пришлые люди, считающие себя вправе решать судьбы богов, вмешались в законы мирозданья. Они глупы и невежественны, и из-за своей глупости сумели сотворить зло.
- Зло? - насторожилась я. - Так мне со злом надо… сразиться?
Однако дух от таких перспектив напрягся не меньше моего:
- Баголи - не воины. И времена битв давно прошли.
- Уф-ф. То есть, а что тогда?
- Что?.. У каждого - своя роль. И порой, маленький проросший росток способен… способен… В общем, всему свое время, - скомкал конец метафоры повествователь. Я же недоуменно потерла нос:
- Тогда, зачем я сюда, по-вашему, пришла?
- Запустить колесо.
- А, если…
- А, хочешь, я покажу тебе свой народ?
- Весь?
- Нет. Я покажу, как мы жили здесь до прихода чужих.
- А, покажите, - а, почему бы и нет?
- Дай мне руку, - подал дух свою широкую ладонь. А, почему бы и…
И мир, вдруг, взорвался яркими красками. А уже через миг их фонтан, обвалившись в воды озера, явил совершенно иной пейзаж. Хотя, берег и лес в нем присутствовали. Только на небе сейчас было солнце. А вместо мельницы с колесом, белокаменный, остроконечный храм… И люди, выходящие из него. Светловолосые, в просторных одеждах. Одни покидали распахнутые настежь двери поодиночке. Другие - целыми семьями. Но, все шли прочь, вдоль берега озера. Туда, где среди дубов виднелись высокие дома с круглыми крышами. А над озером кружили большие птицы, отражаясь вместе с облаками в воде. Птицы были похожи на аистов, но с опереньем пестрым и массивными клювами. Одна из них пролетела так низко, что я непроизвольно втянула голову в плечи. А потом вновь задрала ее к небу. И как же ярко светит солнце. Оно…
- Зоя!.. Зоя!!!
- Чтоб мне… провалиться. А-а-а!!!
Мокрые волосы. Мокрая ночная сорочка, прилипшая к телу. И рядом на песке - мокрый насупленный Зача. В очередной раз сплюнув в траву, поинтересовался:
- Какой хоб тебя сюда понес? Одну ночью на это озеро? Уж если… хотя, - прикинул в уме и снова ожесточенно сплюнул.
Я в ответ тоскливо заныла:
- Я не знаю. А, чего ты так орал то? Ты меня еще сильней напугал.
- Чего орал?.. Да как не заорать, когда… ты торчишь над водой посреди озера, задрав голову к луне?.. Зоя…
- У-у.
- Я сам за тебя испугался. Ты не замерзла?
- Я не знаю, - прихлопнула я ладошки к лицу. - Нет.
- Нет?.. Вставай. Пошли домой, - и, поднявшись, сдернул с песка меня.
Какое-то время мы шли по тропинке совершенно молча. Я - не разбирая в темноте пути и Зача, обхватив меня рукой за плечи. Хотя, его сопение было слишком красноречиво. Наконец, я не выдержала, заступив мужчине дорогу:
- Скажи, тебе Арс про меня рассказывал?
- Что ты имеешь в виду? - отвел он в сторону взгляд.
- Мои странности. Ведь ты же называл меня "сумасшедшей". Значит, он тебе про меня рассказывал. Но, Зача, со мной такое - впервые. Я и сама…
- Зоя…
- Я сама очень сильно сейчас…
- Зоя! - обхватил Зача ладошками мое лицо. - Зоя, я тебя сумасшедшей называл, потому что ты смешная и… славная. А твой… сомнамбулизм мы вылечим. У меня лекарь в Радужном Роге есть знакомый.
- Это не лечится. Я такой родилась, - дернула я зажатой головой. - Так что…
- Как это, "не лечится"?
- Так это. Я - не лунатичка, а баголи. Предсказательница. И Зача, лучше сразу мне скажи: "Пошла прочь". Иначе потом только хуже…
- Замолчи.
- Что?
- Замолчи… сумасшедшая. Подумаешь, не лечится. Я тебя тогда сам держать буду. Чтоб ты не ходила, где нельзя.
- Привязывать к кровати?
- Ага, - качнул мужчина головой. - И дверь на ключ запирать.
- А, знаешь, что?
- Пошел ты сам? - прищурился на меня Зача и, склонившись, чмокнул в мокрый нос.
- Примерно, так. Тоже мне, лекарь-экспериментатор.
- А, если, не привязывать, а по-другому тебя держать?
- О, это тоже - весьма сомнительное лечение.
- А если… - коснулся он губами моих. - Ты ведь даже не знаешь, от чего… - и повторил "процедуру".
- Зача… Да, Зача…
- Зоя, что?
- Ни-чего…
Звезды в небе казались сейчас такими близкими, а в промежутках между его поцелуями я иногда замечала луну. И все это небесное кружево качалось вместе со мной, запрокинувшей голову в траву. Прохладную, щекочущую голые плечи и раскинутые в стороны руки. И, наверное, мне было хорошо в этом сплетенье земли и неба, шепота и обжигающего мужского дыхания. Наверное, до такой степени, что сейчас…
- О-ой… Моя… голова, - хотя, уместнее было сказать: "Мой огромный гулкий, пустой чугунок". Я приподняла его с… это что? Груди Зачи. И попыталась сглотнуть слюну. Вкусовые ощущения нахлынули вместе с памятью. "Чугунок" рухнул на прежнее место. И громко "завибрировал". - О-о-о…
Мужская грудь насмешливо "хрюкнула":
- Что, плохо?
- Угу… Зача, мы ночью с тобой… пили?
- Так точно, - доложила "грудь". - После того, как еще раз искупались.
- Ну, это я помню, - предприняла я повторную попытку сесть. - И мне очень… стыдно.
- За что?
- За все. Особенно, за бутыль вина с кухни. Зача…
- Да, Зоя? - не проникся моим раскаянием наглец.
- Как я теперь в глаза Дрине буду смотреть?
- Сосредоточенно. Если сможешь, конечно. А вообще, я сам перед ней извинюсь, если тебя это так волнует.
- Волнует, не то слово, - малодушно скривилась я. - О-о…
- Зоя, что еще?
- Мои… волосы.
- И их я тебе тоже сам расчешу… Зоя, ты теперь - моя женщина. Это так?
- Ну-у… Спину свою покажи… Угу. Твоя.
- Это что, признак какой-то? Знак у меня на ней?
- Нет. Их отсутствие.
- Нет, - плюхнувшись обратно на кровать, засмеялся Зача. - Ты точно, сумасшедшая… Моя сумасшедшая…
Глава 6
Лестница со второго этажа, скрипя каждой своей узкой ступенью, все же закончилась. Хоть я и спускалась по ней старательно тихо: раз… два… три… четыре…
- Зоя…
- Угу, - шесть… семь… восемь…
- Зоя, не трусь.
- Угу-угу, - девять… десять… - А-ай!
- Ну, доброе утро… дочка, - вот в этом месте она как раз закончилась.
Зача, опустив меня на доски пола, громко выдохнул:
- И мы тоже всем вам рады: тетушка Люса, Дрина, Ида.
- Какая я тебе "тетушка"? Да ты, бесстыдник, понятия не имеешь, что такое "доброе имя" для дев…
- Да, Зоя - теперь моя. И, пусть, не девушка, а женщина. Я это могу всем заявить.
- Что "заявить"? - с прищуром уточнила Люса. Да мне и самой стало интересно. Однако мужчина удивил нас всех оптом:
- То, что, намерен на ней жениться. В первом же порту… Зоя, - развернулся он ко мне и ухватил за руки. - Я на тебе женюсь.
- Как это? - а ведь могла б и что-нибудь по уместнее изречь. - Зача, ты в своем уме? - уж лучше б вовсе промолчала.
- И в твердой памяти. Хоть сейчас завещание пиши.
- Тогда садись и пиши нам всем расписку о намереньях. Чтоб потом от своих слов не от…
- Люса! Да вы оба одинаковы. И-и… - отважно обвела я всех глазами, замкнув "круг" на своем потенциальном муже. - Я тебе благодарна, но, спасать так мое "доброе имя" не надо. Дрина, если мы оскорбили твой дом, прости. А ты, Люса, если меня больше не любишь… не лю-ббишь… то… - и, громко всхлипнув, дезертировала на грудь прижавшего меня Зачи.
- Тетушка, а ну кончай их терзать! - глядя на это дело, подбоченилась Дрина. - А ты, Зоя, не слушай никого! Хочешь, замуж за него иди, а, не хочешь - так гуляй, пока гуляется. Главное, если дитё заделаете…
- Мама!
- Ида?!
- Да, тетушка! А что, ты теперь и Идунью мою "разлюбишь"?!
- Да кто вам такое сказал?! Да, дети - Божье благо!
- А чего тогда в святые ханжи заделалась?! Или забыла всех своих здешних ухажеров?!
- Да когда это было то?! Да я тогда… тогда…
- Что? Да в нашей приходской книге про все твои пять обручений прописано!
- Мама! То секрет… был.
- А ты вообще, доча, молчи! Чтоб я из-за тебя такие речи от собственной любимой тетки выслушивала!
- Да что я такого вам обеим сказала?! Да я вовсе…
- А то я не видала, как ты на Иду зыркнула!
- Да вы обе с ней…
- Зоя, пошли отсюда, пока про нас позабыли.
- По-шли…
И если б даже половые доски под нами двумя с грохотом провалились, вряд ли этот факт отвлек захваченных родственной "беседой" дам. Нас же с Зачей занимало теперь совсем иное:
- Так ты согласна? - вытирая на крыльце мои мокрые щеки, уточнил он.
- Так ты это серьезно? - в очередной раз, не блеснула я адекватностью.
- Еще как.
- Но, ведь мы даже…
- И точно! - хлопнул себя по лбу Зача. - Как я мог такое забыть? Я тебя люблю.
- Вот так… сразу?.. Зача, а такое бывает?
- Значит ли это, Зоя, что ты меня не любишь и замуж за меня не пойдешь? - строго посмотрел на меня претендент на руку и сердце. Я в ответ закатила к небу глаза.
"А, значит ли это…" Кто бы мне сейчас объяснил. И ключевое слово здесь - "сейчас". Потому что, еще несколько дней назад я и понятия не имела о существовании полноценной жизни за пределами своего шумного городка. И что в новой этой жизни будет мой потерянный брат, а еще, скользящий по волнам галеон "Крачка" и, конечно, мужчина по имени Зачарий. С которым мне теперь так хорошо. Ведь он - огромная часть моего нового счастливого мира, где мне предстоит прожить полную обязательных радостей жизнь. Мира, который я, конечно, уже…
- Люблю… Я тебя люблю. И замуж тоже. Только, я ничего полезного по хозяйству делать не умею.
- Нет, ты - точно, сумасшедшая. Бесполезная сумасшедшая.
- Тогда, не женись. Кто ж тебя заставляет?
- Кто заставляет? - с прищуром глянул на меня мужчина. - Ты - моя, Зоя. И я никому тебя не отдам… Даже, если мне придется зачахнуть с такой женой от голода.
- Что?! Ну, ты и наглец! Да, чтоб ты знал: стряпать я немножко…
- Зоя, замолчи, - со смехом притянул меня Зача к себе. - Пожалуйста, замолчи…
О, святые небеса, лучистая Мадонна и весь Божественный пантеон! Ну, разве бывает в жизни так невероятно, немыслимо и неописуемо ХО-РО-ШО?..
- В жизни, дочка, всякое бывает. И, храни вас Бог… всех троих. А, что племянница моя тут перед вами намолола, забудь, - вот такое от Люсы вышло мне откорректированное прощальное напутствие.
Я же, едва просушив на ветру глаза, по новой шмыгнула носом:
- Люса. И как я без тебя? Ты ведь мне всю семью заменила.