Но это все казалось незначительными мелочами на фоне той проблемы, которая снедала Хита. Несмотря на включенное радио и болтовню Кейт о том, какие именно украшения она хочет забрать у Саскии, он пытался обдумать разговор, который состоялся у него с отцом в имении.
Чарльз Шеридан подтвердил самые худшие опасения сына. Это произошло в то время, когда ему уже стало казаться, что отношения с отцом налаживаются.
Выяснилось, что все слухи – правда.
Чарльз действительно искал новую типографию. Нет, решение еще не было принято, но варианты рассматривались. Другие компании уже сделали подобный шаг, почему же издательский дом "Шеридан пресс" не мог последовать их примеру?
Хита ранили не столько подтвердившиеся слухи, сколько непонимание отца. Чарльз недоумевал, почему его молчание задело сына. Весь издательский мир гудел, обсуждая будущее бостонской типографии Шериданов. Разве нужно еще что-то объяснять?
Нужно, по крайней мере по мнению Хита. Одно слово отца, и не было бы кампании, которую Хит проводил вместе с Лукасом, не было бы этих длинных разговоров за деловыми ужинами и кофе.
Да, коммуникативные навыки у старшего Шеридана были развиты не очень хорошо.
В надежде собраться с мыслями Хит с силой надавил пальцами на лоб. Может быть, стоит поблагодарить Кейт за то, что она предоставила благовидный предлог сбежать от родителя и возможность как следует все самостоятельно обдумать.
К тому времени, как Кейт припарковала автомобиль у тротуара возле своего дома, нервы у него сдали. Он чувствовал себя совершенно измотанным, плечи сводило от напряжения. Сказывалось волнение; мысли о том, что за короткое время надо сделать невероятно много, жгли мозг.
Обрадовавшись возможности размять длинные ноги, Хит выскочил из машины, обошел ее и распахнул водительскую дверцу.
– Очень галантно, – одобрила с улыбкой Кейт. – Должна сказать, ты замечательный пассажир, не критиковал мой стиль вождения и не обращал внимания на маленькие недоразумения, которые возникали время от времени. Я тебе очень за это благодарна. Ты был настолько терпелив, что заслужил награду. Если захочешь зайти ко мне на минутку, я позволю тебе заглянуть в мой мир. – Она повернулась к нему. – Надеюсь, ты понимаешь, что обычно посторонние туда не допускаются, но для тебя я готова сделать исключение.
– От такого заманчивого предложения отказаться просто невозможно! – ответил Хит и улыбнулся.
Пока он наблюдал за тем, как Кейт, стоя в лучах солнечного света, искала в сумке ключи и отпирала магазин, напряжение отступало.
В обе стороны расстилалась тихая улочка, застроенная частными домами и небольшими магазинчиками, зданий выше двух этажей на ней не было. Вокруг царила тишина, несмотря на то что совсем недалеко располагался шумный центр города. Именно в таких районах ты обычно знаешь всех соседей и можешь действительно назвать то место, где живешь, своим домом. Кейт жила в чудесном квартале, Хит даже позавидовал ей.
Сам он называл домом лишь каменное здание в Бостоне, где жил с родителями до семнадцати лет. Потом перебрался в университетское общежитие, а его в свое время сменили номера в отелях, съемные квартиры и дома вроде того, в котором Хит жил сейчас. Этот дом был современным, чистым и отлично оборудованным, но уютно себя в нем он не чувствовал.
Странно, раньше он об этом не задумывался. Наверное, дело в усталости, это из-за нее в людях просыпается меланхолия, а Хит устал, очень сильно устал.
Вдруг откуда-то раздался шум движения и шорох бумаги. Это отвлекло Хита от его мыслей, он посмотрел по сторонам. Кейт кивнула ему из прихожей, приглашая войти. Фактически Хит входил в него первый раз. Утром, когда он забирал Кейт, Саския не пустила его внутрь, болтала с ним на пороге.
Теперь Хит увидел узкий длинный коридор, немного расширявшийся у кухни, и крутую лестницу, которая, видимо, вела к спальне.
Кейт остановилась у одной из дверей, располагавшихся по левую руку, достала из сумки маленький латунный ключ, осторожно открыла замок и шагнула в комнату. Хит шагнул следом и тут же остановился как вкопанный. Более унылой комнаты он в жизни не видел.
Темно и сумрачно, даже несмотря на то, что снаружи яркое июльское солнце затопило светом тротуары. Под потолком на витом шнуре единственная электрическая лампочка, отчего все помещение больше напоминало склад или музей, чем мастерскую. На стене напротив двери ряд инструментов. Некоторые из них Хит узнал, такие были в бостонских мастерских "Шеридан пресс", а некоторые видел впервые.
На полу стояли одна на другой прозрачные пластиковые коробки с разноцветными крышками; для того чтобы войти в комнату, пришлось буквально протискиваться между ними. Когда Хит решился сделать несколько шагов, в воздух поднялись облачка пыли. Он провел пальцем по ближайшему столу, и на его поверхности остался след. Как Кейт может работать в таких условиях? И почему здесь так темно? Ее дизайн-студия вполне современная, чистая и светлая, полная противоположность тому, что здесь.
– Я так понимаю, ведение хозяйства – не самая сильная твоя сторона, – пробормотал Хит, стараясь не задеть чувства Кейт. – И чем это так пахнет?
Кейт потянула носом и достала какую-то картонную коробку с широкой полки, по которой были развешаны выцветшие ярлычки. Как Хит ни старался, так и не смог разобрать, что на них было написано.
– Уборка – это ерунда, – ответила Кейт и, закашлявшись, попыталась разогнать одной рукой облачко пыли, взлетевшее с крышки коробки. – А пахнет кожей. Она разложена вон там, сзади, на тех широких полках. Мне даже нравится ее запах.
– Предложение! – Хит тоже закашлялся. – Давай я раздвину занавески. Тебе будет лучше видно.
Сказав это, он пошел к окну, но не успел сделать и нескольких шагов, как Кейт схватила его за запястье и крепко стиснула пальцы.
– Не надо. От солнечного цвет кожа и бумага выцветают, и потом нам нужно всего несколько минут. – Она вздохнула, и ее плечи поникли. – Ах, вот вы где! Маленькие хитрые дьяволята! И что вы делаете здесь, рядом с этими короткими перчатками из малинового шелка?
Хит скрестил руки на груди и несколько секунд молча смотрел на Кейт.
– И часто ты разговариваешь с коробками?
– Часто! – ответила Кейт и с улыбкой подняла вверх четыре тонкие коробки кремового цвета. – Вот, нашла.
– Не хочешь проверить, что внутри? Может, там завелась моль и испортила ткань?
У Кейт брови полезли на лоб.
– Моль? Пробралась через три слоя картона? Моя бабушка-француженка, возможно, не очень хорошо знала английский, но в упаковке разбиралась. Аккуратнее ее я никого не встречала. Так что внутри нет никакой моли, точно. Там прекрасные перчатки от Ловат, готовые к отправке в магазины.
– И сколько они так пролежали на полке?
Замерев, Кейт несколько раз моргнула, будто производила в голове какие-то подсчеты.
– Бабуля умерла, когда мне было десять. Значит, прошло уже двадцать лет. – Она грустно вздохнула и облизала нижнюю губу. – Ну и ну! Я и не думала, что прошло столько времени! Да, нужно будет здесь все разобрать как-нибудь.
– Только не сегодня! Мне кажется, у нас мало времени, – процедил сквозь стиснутые зубы Хит.
Кейт зажмурилась.
– Ты же знаешь, существует одна добродетель. Называется терпением. Давай ты отнесешь эти коробки в холл, и мы перед отъездом проверим, что в них. – И она сунула ему в руки коробки. – Там должны лежать перчатки седьмого размера. Белые кружевные по локоть. Только не испачкай их! А теперь проваливай отсюда. Мне надо найти еще три пары, я не хочу опаздывать к Саскии!
– Да помогут тебе Небеса! – Хит козырнул и вышел. – Жду тебя там.
Он вернулся в прихожую, поставил коробки на очень старый столик у стены и уже стал вытирать руки белоснежным платком, чтобы проверить перчатки, но вдруг заметил на стене слева от себя фотографию.
Узкую прихожую заливал радужный свет, падавший сквозь небольшое витражное окно над входной дверью, и потому лица людей на снимке было хорошо видно. Молодые мужчина и женщина стояли на крыльце, которое показалось Хиту знакомым. Точно! Он ведь сам только что вошел через него в дом!
Очаровательная женщина, миниатюрная, изящная, темноволосая, улыбалась высокому статному красавцу мужчине с курчавыми волосами. Он обнимал ее за плечи и смотрел с улыбкой. Столько любви было в его взгляде, что Хит не удержался и наклонился ближе к фотографии. Люди, изображенные на ней, были абсолютно счастливы.
– А, смотрю, ты нашел моих бабушку и дедушку.
Хит обернулся на голос и увидел Кейт, она принесла еще несколько коробок.
– Это фото было сделано в тот день, когда они открыли "Перчатки Ловат". – Кейт улыбнулась и покачала головой. – Ты только посмотри на них! Знаешь, когда бабушка умерла, дедушка смотрел на нее точно так же…
– Он был очень красивым.
– Прежде всего, Джордж Ловат был замечательным человеком. Я его обожала. Он многому меня научил. И бабушка тоже. – Кейт грустно вздохнула и закусила нижнюю губу, а потом мотнула головой в сторону мастерской. – Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Вздрогнув, Хит посмотрел на часы:
– Мне кажется, у нас нет на это времени.
Но Кейт, не обращая на это внимания, схватила его за руку своей крошечной теплой ладошкой, и их пальцы сплелись. Движение получилось таким естественным, что Хит не стал ему сопротивляться.
Все произошло очень быстро, и, пока он пытался понять, что случилось, Кейт втащила его следом за собой в мастерскую.
– Вот здесь, у окна, бабуля сидела и шила перчатки. Она говорила, ей нужен свет, чтобы стежки получались аккуратными, но мне казалось, она просто любит смотреть в сад, который посадила своими руками. А дедушка, он сидел вон там, в противоположном углу, и на его скамье были разложены инструменты для работы с кожей. Бабуля всегда что-то напевала, когда шила, а дед делал вид, что ничего не происходит, но мы видели, что на губах у него в это время играла улыбка. – Кейт прикоснулась кончиком указательного пальца к уголку рта. – Дед улыбался вот так.
– Здорово. – Хит усмехнулся. Кейт по-прежнему стояла рядом и держала его за руку своей маленькой ладошкой, и он впервые за день почувствовал, что полностью расслабился. – А я вот не уверен в том, что смог бы день за днем работать в одной комнате со своей женой. Скажи, им никогда не хотелось арендовать где-нибудь мастерскую?
– Нет. Им нравилось проводить время вместе, работая бок о бок. Каждый из них специализировался на чем-то одном. Бабуля шила женские перчатки и продавала их в крупные лондонские универсальные магазины. А дед… – Она жестом указала на старое вращающееся кресло с потрескавшимся кожаным сиденьем. – Дед всегда сидел вот здесь. Я как сейчас вижу его. Он выбрал кожу для своего изделия, расстелил под яркой лампой и теперь точит нож, чтобы вырезать какой-нибудь узор… – Кейт коротко рассмеялась, широко улыбнулась и стала раскачивать руку Хита из стороны в сторону. – Заказчики часто приходили к деду, и он любил поболтать с ними. Он специализировался на перчатках для театров и киностудий, поэтому к нему обращались эксперты со всего Лондона. И не только из Лондона! Они приезжали отовсюду и стучали в эту самую дверь, причем порой даже по ночам. Да… Это были очень интересные люди, и всех их объединяло одно. – Она наклонилась к Хиту и заговорщицки прошептала: – Страсть к перчаткам!
Хит внимательно посмотрел на ярлычки, надписи на которых были сделаны от руки, и смог разобрать пару слов: "перья" и "стразы".
Рядом с вполне современной швейной машинкой были разложены старые инструменты. С крючков, вкрученных в полку, висели лекала, на шкафу стояли деревянные руки в перчатках разных моделей и расцветок. Все это почему-то выглядело очень печально.
Кейт крепче стиснула ладонь Хита, будто хотела ухватиться за что-то материальное и надежное. Секунду они стояли молча. Потом он втянул в себя пыльный воздух и подумал, что гнетущая атмосфера, царившая в комнате, совершенно не подходила стоявшей рядом с ним живой и эмоциональной девочке.
Интересно, почему Кейт запирает дверь, за которой скрывается лишь темное заброшенное помещение?
– Ты живешь здесь одна? – наконец спросил Хит. На него давила тишина, и он хотел поскорее ее нарушить.
– Нет, что ты. Со мной всегда мои воспоминания и призраки бабушки и дедушки.
Не сумев сдержаться, Хит усмехнулся:
– Да уж. И с кем же ты разговариваешь? С ними?
– Есть такое замечательное изобретение – телефон, – с улыбкой ответила Кейт. – Я звоню друзьям и развлекаю их глупой болтовней о всякой ерунде, которая происходит в швейном мире. А еще я иногда езжу к Саскии и помогаю ей с домашними делами.
– А здесь никто никогда не бывает, так?
Кейт встала вполоборота к Хиту, и в ярком свете лампы он увидел глубокие тени на ее скулах.
– Ты прав, Хит. Я редко приглашаю сюда гостей.
– Это все из-за призраков прошлого?
Легкая улыбка промелькнула на ее губах, и она моргнула.
– Из-за них. Они ненавидят, когда кто-то вламывается в их дом, и ни с кем, кроме меня, не разговаривают, а это ужасно грубо по отношению к гостям.
Хит посмотрел по сторонам и, снова взглянув в милое привлекательное лицо Кейт, вдруг понял, что скучает по ее улыбке и блеску зеленых глаз, который вспыхивал, когда она ему чем-то докучала.
– Наверное, ты права. Лично я ничего не слышу. А что они говорят тебе?
По плечам Кейт пробежала дрожь. За окном стоял жаркий день, а в комнате царствовали холодные призраки прошлого. И они звали Кейт по имени.
– Что они говорят? Кэтрин, Кэтрин, почему ты не убралась здесь? Зачем запираешь дверь? Неужели до сих пор ждешь, что твои родители откажутся от научной деятельности и снова вернут в этот дом счастье? Этого никогда не будет. Поезд ушел. Они сюда не вернутся.
По ее щекам побежали слезы. Хит смахнул их.
– И они правы, твои призрачные предки? – шепотом спросил он, боясь нарушить возникнувшую между ними связь.
В ответ Кейт кивнула и плотно сжала губы. Спустя секунду она с шумом выдохнула и заговорила дрожащим голосом:
– Мои родители познакомились в университете, оба изучали химию. И не смотри на меня так. Да, именно химию. Моя бабушка была из семьи ученых, которые занимались электричеством, и передала своим детям страсть к науке, хотя сама не могла поменять лампочку без того, чтобы не обесточить всю улицу. – Сильные рыдания вырывались из груди Кейт, сотрясая все тело. – А я такая наивная! Все еще цепляюсь за безумную мечту о том, что родители когда-нибудь бросят работу в нефтехими ческой отрасли, признают свои ошибки и придут сюда. Я распахну дверь, а они стоят на пороге с чемоданами. – Она зажмурилась и смолкла. Хит тоже молчал. Понимал: если Кейт не расскажет ему всего сегодня, не расскажет этого никогда. – Дедушка оставил свое дело мне, а не отцу, – Кейт втянула в себя воздух, – и тогда родители перепробовали все возможное, чтобы заставить меня продать магазин. Надеялись, что я съеду отсюда, сделаю себе приличную карьеру и забуду глупые мечты о модном дизайне. Они стыдятся меня, Хит! Стыдятся того, что их дочь не хочет тратить свою жизнь на реализацию их планов. Это не просто грустно, это разбивает мне сердце! – Она провела кончиками пальцев по куску бледно-серой замши. Материал был по-прежнему мягким, как персик. – Кожа была страстью моего деда. Посмотри на эту замшу. Разве она не прекрасна? Она лежит и ждет своего часа, когда новый владелец компании "Перчатки Ловат" решит сделать что-нибудь прекрасное. Дед любил меня такой, какая я есть, и верил в меня. Только вот я, как новый владелец, не знаю, какую дорогу избрать. – Кейт упала на стул, Хит, не желая выпускать ее руку, сделал шаг вперед. – Я боюсь подвести бабушку и дедушку. Страх провала меня убивает.
Хит присел на корточки рядом с ней, так что их лица оказались на одном уровне, и, не задумываясь, заправил прядь волос ей за ушко.
– А чего ты сама хочешь, умная и талантливая леди?
Наградой ему стали бледная улыбка и мелкие искорки, вспыхнувшие в глазах Кейт.
– Когда я изучала моду и искусство в университете, пообещала всем, что однажды эта мастерская станет моей и я найду способ соединить дизайн одежды и производство перчаток. Хочу возродить производство, которое создали Изабель и Джордж Ловат. Одежда и перчатки. В одном магазине. Когда я думаю об этом, у меня от радости сердце начинает биться чаще!
– Так что же тебя останавливает, Кейт? Что мешает осуществить свою мечту?
Кейт подняла голову и посмотрела ему в лицо. В ее глазах стояли слезы.
– Жизнь. Реальность. Я боюсь, Хит, и страх потерять все буквально парализует меня.
Она соскользнула со стула и бросилась в распахнутые объятия Хита, прежде чем он успел хоть что-то сделать, чтобы ее остановить. Ему ничего не оставалось, и он сомкнул руки вокруг ее тоненького хрупкого тела и прижал к себе, желая защитить от внешнего мира. Конечно, Хит уже давно не сжимал никого в объятиях, но все равно сразу понял, что эта милая изящная девушка – особенная. Он захотел защищать ее.
Волосы Кейт щекотали его подбородок, Хит вдыхал аромат ее туалетной воды, смешивавшийся с запахами мастерской, и упивался моментом. Слова были не нужны, он грудью чувствовал биение сердца Кейт, ее теплое дыхание и был готов стоять вот так вечно. Между ними установилась самая совершенная и приятная Хиту форма связи. Его дрожащие руки медленно поползли вверх, он хотел еще крепче прижать Кейт к себе, но тишину вдруг разорвал сигнал мобильного телефона.
"Не обращай внимания, – подумал Хит. – Пусть мир на несколько драгоценных минут забудет про нас".
Но Кейт, прижимавшаяся щекой к его груди, засмеялась и стала медленно-медленно отходить назад до тех пор, пока не отделилась от него полностью. Продолжая хлюпать носом и тереть глаза, она открыла крышку мобильного, прочитала сообщение, еще раз хихикнула и робко посмотрела на Хита:
– Это Саския. Спрашивает, какие мы хотим шарики, только розовые или розовые и белые. Я скажу, только розовые.
Хит кивнул один раз и замер. Кейт теперь стояла далеко от него, и до нее было не дотянуться. Они снова были каждый сам по себе. Только его это больше не устраивало. И он решил внести в список дел еще одну проблему, с которой стоит разобраться.
Глава 8
Кейт выглянула из-за украшенной орнаментом каменной колонны, как раз в той части очаровательной деревенской церкви, где полагалось находиться невесте. Хит все еще стоял у алтаря и сверялся с распорядком дня, надеясь хоть как-то нагнать упущенное время.
Уже три раза за день Хит пытался порвать свой список дел. Он был абсолютно уверен в том, что они с Кейт успеют вернуться в усадьбу, перекусят, быстро прогонят репетицию торжественной церемонии и у них еще останется масса времени на то, чтобы украсить зал к ужину. Но, к несчастью, все пошло совсем не так.
За обедом гости накачались алкоголем в баре и заметно повеселели, поэтому сначала им никак не хотелось уходить от стола с десертами, а потом, когда Хит все-таки собрал всех и повел в церковь, кто-то запел песню, совершенно не подходившую к случаю, а ее тут же подхватили. Рассадить гостей по скамьям тоже оказалось непросто. Элис, Чарльзу и церковным служкам пришлось долго уговаривать их.