– Я надеялся, что ты быстро примешь решение, хотя был готов ждать неделю. – Однако он ожидал, что сегодня Роми откроет футляр с кольцом.
Ему следовало знать, что богачку Роми Грейсон не интересуют дарованные ей богатством привилегии.
– Я попросила только три дня, – сказала она.
– Подходящий компромисс.
Она чуть не рассмеялась при мысли о том, что Максвелл Блэк идет с кем-то на компромисс. Но дело в том, что именно он считает их брак компромиссом. И он согласился на отсрочку.
Максвелл не отверг ее предложение о сексе. Не зная почему, Роми считала, что должна переспать с ним до того, как примет решение.
Сейчас она не будет следовать велению логики или разума. Инстинкт подсказывает Роми, что ей нужна физическая близость с Максвеллом.
Максвелла не пришлось бы долго упрашивать после того, как Роми предложила ему заняться сексом.
Он не понимал, почему она решила отдаться ему именно сейчас, не приняв решения о замужестве. Хотя удивляться не следует. Он давно понял, что Роми непредсказуемый человек.
Вероятно, она таким образом хочет по-своему контролировать ситуацию.
Максвелл не будет ей отказывать.
Он жаждет затащить ее в постель. Жаль только, что Роми выглядела такой уязвимой, когда узнала о курсе реабилитации своего отца.
Но Максвелл все сделал правильно. Поэтому жалеть не о чем.
Он не такой монстр, каким его представляет себе Роми.
Хотя ему все равно, что она о нем думает, Максвелл хочет, чтобы она согласилась с условиями сделки, а не покорно приняла их.
Годы успешного ведения бизнеса научили его, что добровольные партнеры работают усерднее. Не всегда, но по возможности Максвелл манипулировал своими соперниками, подталкивая их к нужному ему слиянию компаний.
Ему вдруг стало немного не по себе от того, что он считает предложение руки и сердца очередной сделкой по слиянию компаний.
Отмахнувшись он ненужных мыслей, он стал размышлять, что делать дальше. Начать ли заниматься с ней сексом прямо здесь или отвести Роми в спальню?
Он овладеет ею в своей постели, а не в гостевой комнате, где обычно устраивал сексуальные свидания. Он уложит Роми на кровать из кованого железа, привезенную из России, в которой он всегда спал один.
Приложив больше усилий, чем рассчитывал, когда отстранялся от Роми, Максвелл встал и протянул ей руку:
– Пошли проверяться на сексуальную совместимость.
Она расхохоталась, скрывая чрезмерную эмоциональность и уязвимость:
– Я просто решила лишиться девственности.
– Мне нравится твоя непредсказуемость, Роми. То, что произойдет между нами, понравится нам обоим.
– Я сбиваю тебя с толку? – спросила она, слишком радуясь такой возможности.
– Ты в этом сомневаешься? Ты для меня загадка.
– А я считаю тебя очень опасным человеком, Максвелл Блэк, – серьезно произнесла она. – Но тебе будет со мной нелегко.
– Я знаю, милая.
По пути в спальню Роми заметила, что квартира Максвелла похожа на номер в отеле.
– Декораторы часто оформляют стандартные помещения для таких мужчин, как ты, – сказала она.
– Мужчин, как я? – Он нажал спиной на дверь в свой кабинет, открывая ее достаточно широко, чтобы они вошли.
– Царей корпораций, – произнесла она с едва заметной язвительностью.
– Если бы я хотел жить в помещении, похожем на отель, я бы в нем жил. – Если бы он хотел жить во дворце, то жил бы во дворце.
– Именно так я и думала. Жаль, что ты не слышал меня и Мэдди, когда Джереми реконструировал свой особняк.
– Особняк не самая теплая обитель. – В особняках нет ничего плохого, если вы хотите жить в роскоши, не декорируя помещения своими инициалами.
Дизайнер, который заново отделывал дом Арчера, очевидно, был мастером своего дела, но особняк получился холодным и безжизненным.
– Это достопримечательность для чрезмерно богатого магната, который любит производить впечатление своими владениями и деньгами, – сказал Максвелл.
Он придерживался другой стратегии. Его пентхаус был под стать ему самому и его богатству; он не боялся показать, кто он такой.
Но никто не догадывался о его искренней привязанности к своей матери. В гостиной была только одна ее фотография. В кабинете Максвелла все было по-другому.
По обстановке в кабинете можно было многое узнать о настоящем Максвелле.
Он не приглашал туда своих любовниц. Его кабинет видел только его друг, Виктор Бек, мать и уборщица.
Так было до сегодняшнего дня.
Сегодня Максвелл, не колеблясь, приведет Роми в свое святилище.
Казалось, Роми осознала всю масштабность происходящего, когда переступила порог его кабинета. Она остановилась и от удивления перевела дыхание.
– Я думала, у тебя все комнаты одинаковые. Но в этой живет частичка твоего сердца.
– Не надо говорить всякую ерунду о моем сердце.
Она покачала головой, оставаясь серьезной:
– Спасибо, что привел меня сюда.
– Это часть твоего предложения.
– Мы могли бы переспать в гостевой комнате.
Он поморщился.
Она прищурилась:
– Ты водишь туда своих любовниц?
Он пожал плечами. Она обо всем догадалась.
– Знаешь, если я соглашусь выйти за тебя замуж, тебе придется обновить мебель во всех комнатах, – сказала она.
– Как пожелаешь.
– Нет, меня не проведешь. Пусть я плохо тебя знаю, но я уверена, что ты не согласишься исполнять все желания своей партнерши.
– Наоборот. Я очень точно определяю, чего хочет моя партнерша, и даю ей это.
– Год назад ты был именно таким, – сказала она, вспоминая о его страстности, и ее глаза засияли.
Глава 7
Роми посмотрела на Максвелла с обожанием:
– Ты не похож на других мужчин.
– Ты уже проверила эту теорию? – спросил Максвелл, бесстыдно радуясь ее оценке его сексуального мастерства.
– Ты же знаешь, что я ее не проверяла.
– Тогда, откуда тебе знать?
Она покраснела:
– Я просто знаю.
Максвелл считал ее невинность очаровательной, хотя у других женщин она приводила его в ярость.
Он остановился в центре кабинета и провел рукой по ее горячей щеке:
– Но как, милая Роми?
– Пусть я девственница, но это не значит, что я никогда ничего не позволяла себе с другими парнями.
– Как? – настаивал он, задаваясь вопросом, понимает ли она, что у них началась прелюдия.
Она округлила выразительные глаза:
– Я целовалась с другими мужчинами.
– И на основании поцелуев… – Он наклонился и прижался губами к ее рту, услышал ее отрывистый вздох и поднял голову. – Ты считаешь, что я уникален?
Она моргнула, глядя на него.
Он улыбнулся.
– Ты уже начал, не так ли? – спросила она.
– Я начал еще в гостиной.
Она выглядела так, словно до нее медленно доходит смысл его слов, а затем кивнула:
– Я уже сказала, что с тобой никто не сравнится.
– Ты не только целовалась с другими мужчинами? – спросил он, его дыхание ласкало ее губы.
Зрачки Роми расширились, выражение ее лица стало мечтательным.
– А?
– Другие мужчины, – напомнил он ей. – Твой опыт общения с ними.
– Например, прикосновения.
– Здесь? – Он погладил ее по спине.
– Что? Я… – Она качнулась в его сторону. – Может быть? Я думаю, да.
Ему нравилось, что у нее путаются мысли от его простых прикосновений. Он с трудом сдерживал желание.
– И здесь? – спросил он, обхватив ладонью ее затылок, и стал водить большим пальцем туда-сюда по точке пульса.
Роми простонала и прильнула к Максвеллу. Он быстро ее поцеловал.
– Никто никогда не прикасался ко мне, как ты, – произнесла она.
Именно это Максвелл хотел услышать:
– И никто никогда не пробуждал в твоем теле таких ощущений?
– Даже близко. – Каждая клеточка тела Роми трепетала от желания.
Он тряхнул головой, удивляясь собственной глупости и упрямству Роми:
– Но ты порвала со мной.
– Потому что ты предложил отношения с датой их окончания.
– А ты этого не хотела.
– Нет.
Он не стал говорить, что на этот раз предлагает ей совсем другое. Роми и так обо всем знала.
Он был уверен, что в конечном счете она согласится выйти за него замуж.
Он заставил себя шагнуть назад, создавая пространство между собой и Роми. Он хотел, чтобы она сдалась ему, но не желал торопить события.
Роми интуитивно поняла его намерения и медленно оглядела кабинет. Ее взгляд прояснился.
Она подошла к фотографиям на одной из встроенных книжных полок:
– О, черт побери… Это ты в детстве. Со своей мамой.
Она протянула руку и коснулась фото с той же нежностью, с какой прикасалась к телу Максвелла.
Он вздрогнул от удовольствия:
– Я же говорил тебе, что когда-то был ребенком.
– Очаровательным ребенком.
Он не понимал, что означает тоска в ее голосе:
– Моя мать тоже так считает.
Роми улыбнулась, посмотрев на него через плечо, потом снова повернулась к фотографиям:
– Это тот самый мужчина, о котором ты мне рассказывал? Тот, который ушел от вас?
Она говорила о снимке, на котором была Наталья, Максвелл и человек, которого он три года называл батей. Они были на экскурсии в порту через год после того, как батя познакомился с матерью Максвелла. Они провели тогда вместе волшебный день.
– Я удивлена, что ты хранишь эту фотографию, – мягко произнесла Роми, ее сочувствие не тяготило Максвелла.
– Это часть моей жизни. – Часть жизни, которую он никогда не позволял себе забывать.
– И если фото выбросить, ничего не изменится.
– Верно. Кроме того, нам тогда было очень хорошо.
– Ты встречался с ним после того, как он ушел от вас?
– Он умер. Нам никто об этом не сказал. Мама увидела некролог и сообщила мне. Ему едва исполнилось пятьдесят.
– О, Макс. – Под ее взглядом у Максвелла вдруг потеплело на душе.
Она подошла и бросилась в его объятия. Ею руководило обыкновенное сострадание, которое может исходить только от человека с чистым сердцем.
Роми обняла его руками за шею и запрокинула голову:
– Знаешь, сколько мне было лет, когда мы с Мэдди решили стать сестрами?
Он покачал головой, не желая говорить и удивляясь тому, что не целует Роми, несмотря на положение их тел. Ни одной женщине не удавалось задеть его за живое.
Она сказала, что считает его опасным человеком. Но на самом деле опасна она сама.
– Пять, – ответила она на свой вопрос.
– Это было давным-давно. – Его голос был непривычно колючим.
– Да. – Она простодушно уставилась на него в упор голубыми глазами. – Почти двадцать лет назад.
Он кивнул.
– Если мне кто-то дорог, я участвую в его жизни, – сказала она. – И я не обращаю внимания на предрассудки или неудобства. И если ты думаешь, что моя жизнь с отцом в последние годы была праздником, то ты ошибаешься. А Мэдисон иногда доводила меня до белого каления. Но я ее не брошу.
Максвелл открыл рот, чтобы сказать Роми, что их отношения иные, но промолчал.
Ровно год назад Роми отвергла его предложение о непродолжительном романе, но последние двенадцать месяцев она ни разу не старалась его избегать. Если они встречались на вечеринках, она разговаривала с ним. Она отвечала на его телефонные звонки, но давала ему понять, что ей нелегко с ним общаться.
– Ты особенная, – сказал он.
Роми лучезарно улыбнулась:
– Я такая, какая есть. Но я должна признаться, Макс, что за сегодняшний день узнала о тебе больше, чем за все время нашего знакомства.
– Ты выходишь за меня замуж. Ты должна меня знать.
– Ты так уверен, что я соглашусь стать твоей женой? – с издевкой спросила она.
– Мы это уже обсуждали.
Она вздохнула, не выглядя раздраженной:
– Займись со мной любовью, Макс. Я хочу узнать тебя лучше.
* * *
Роми хохотнула, когда Максвелл подхватил ее на руки, чтобы отнести в спальню.
– Что ты делаешь? – спросила она, с трудом переводя дыхание.
– Мое терпение подошло к концу, и мы все сделаем по правилам.
– Я не твоя невеста.
– Сегодня ты будешь моей. Если это не брачный союз, тогда что?
Она чуть не выпалила, что они заключают деловое соглашение, но серьезный взгляд серых глаз Максвелла заставил ее промолчать.
– У тебя было много женщин?
– Уж точно не менее двух, – бесстыдно произнес он.
– Но ни одной из них ты не предложил выйти за тебя замуж.
– Мы проводили вместе время, получая взаимное удовольствие. Но наша связь длилась до тех пор, пока мы занимались сексом. – Он понес Роми в спальню.
Она обхватила его руками за шею:
– В тот год, что мы не встречались, у тебя были женщины?
– Не скажу, что все мои свидания заканчивались сексом.
Роми была шокирована:
– Значит, ты не жил как монах?
– А должен был?
– Не дразни меня. Просто скажи правду.
– Да, Рамона. Целый год я хотел только тебя, поэтому не мог спать с другими женщинами. Теперь ты довольна? – Он был явно не в восторге от своего признания.
А вот Роми жутко обрадовалась:
– Знаешь, меня тоже никто не интересовал, кроме тебя.
– Значит, мы сдаемся под натиском непреодолимого влечения.
– Я думала, что сдался ты, – поддразнила она.
– Я в этом сомневался, пока не понял, что ты породила во мне огромное, неугасимое желание.
Последовавший страстный поцелуй взволновал Роми до глубины души. Когда Максвелл отстранился от нее, оказалось, что она лежит в центре огромной кровати, а ее одежда смялась от его настойчивых прикосновений.
Его серые глаза стали почти черными. Он вглядывался в Роми с нескрываемым вожделением. Он разулся, расстегнул брюки и рубашку. Роми увидела темные завитки волос на его мускулистой груди.
Присев на кровать, он взял ее за руки. Роми посмотрела на их переплетенные пальцы, потом снова на его красивое лицо.
– Я хочу дать тебе обещание, – сказал он, и ее сердце замерло. Если Максвелл что-то обещает, он не нарушит данное слово. Роми не была готова к обещаниям, но не нашла слов, чтобы ему возразить.
– Пока мы вместе, у меня не будет другой женщины, – решительно произнес он. – Детей, которые у нас родятся, я признаю и буду участвовать в их жизни, пока не умру.
На глаза Роми навернулись жгучие слезы. Подобные обещания не исчезают на следующий день, как паутина на ветру. Тем более когда их дает человек с характером, как у Максвелла Блэка.
– Пока ты принадлежишь мне, я принадлежу тебе, – продолжал он. – Твое благополучие станет моим приоритетом, твое удовольствие моим желанием, твое счастье моей целью.
– Несмотря на то что ты шантажировал меня здоровьем моего отца? – беспомощно спросила она.
Его серые глаза горели уверенностью.
– Даже несмотря на это.
– Перестань обещать. – Пожалуйста, прекрати клясться, воскликнуло ее сердце. – Займись со мной любовью.
– Ты можешь это отрицать, но истина останется истиной. – Он указал рукой на себя и Роми. – Между нами будет не просто секс и умопомрачительная страстная ночь.
– Такое ощущение, что ты признаешься, будто у тебя тоже нежное сердце.
– Нет, – категорично ответил он. – Но душа у меня есть. И тебе, Рамона Грейсон, удалось ее задеть.
Его поцелуй был многообещающим. Он скреплял данный обет, который нельзя было игнорировать. Что бы ни произошло завтра, отныне жизнь Роми принципиально изменится, и не только потому, что у нее будет первый сексуальный опыт.
Поцелуй Максвелла олицетворял страсть, которую он будет дарить ей всю свою жизнь.
Отстранившись от Роми, он серьезно и решительно посмотрел в ее глаза:
– Скажи мне.
Она понимала, что сейчас они не просто играют в чувственную игру.
Максвелл дал ей обещания. Теперь пообещать должна она.
– Я твоя, – произнесла Роми.
– Только моя, – сказал он.
– Только твоя.
Больше он не просил ее ни о чем, не требовал гарантий, что она станет хорошей матерью. Вся суть обещания Роми заключалась в двух простых словах – "я твоя", подразумевающих далеко идущие обязательства. И она ни о чем не пожалела.
Они раздевали друг друга как старые любовники, хотя ни разу не обнажались друг перед другом полностью. Роми действовала не задумываясь. Ей казалось настолько естественным стягивать рубашку с его плеч и вытаскивать ремень из его брюк.
Когда Максвелл снял с нее платье-тунику, она не пыталась закрыть маленькие груди в белом шелковом лифчике. Не потому, что она надела его, чтобы соблазнить Максвелла, а от того, что не чувствовала необходимости от него прятаться. Между ними не должно быть притворства.
Глаза Максвелла вспыхнули огнем, когда он обвел мускулистым пальцем кружевной край чашечек лифчика.
– Очень мило. Я не помню, чтобы ты раньше надевала такое сексуальное белье.
– Я знала, что тебе понравится. – Она даже не покраснела.
Атмосфера накалилась от чувственного желания.
– Мне нравится. – Он наклонился и поцеловал ее сосок, который напрягся от его жаркого дыхания. – Очень нравится.
– Спасибо.
– Но от него тоже нужно избавиться. – Он расстегнул лифчик и снял его.
Она вздрогнула, когда прохладный воздух коснулся ее сосков, а пальцы Максвелла ее кожи.
– Ты такая отзывчивая, – удовлетворенно произнес он.
– Только рядом с тобой.
– Как и должно быть. – Он нежно, но собственнически обхватил руками ее груди. – Кто-нибудь прикасался к тебе вот так?
– Что? – Она не понимала, почему он об этом спрашивает.
– Ты сказала, что я не похож на других мужчин. Я спросил тебя, откуда ты об этом узнала, – напомнил он ей, заметив, как она смутилась.
– Никто не касался моей груди так, как ты, – выдавила Роми, когда Максвелл осторожно сжал ее груди, даря ей еще больше удовольствия.
– Я отличаюсь от других мужчин, но, милая, по-моему, так страстно ты реагируешь только на мои ласки, да?
– О, да, – тихо выдохнула она.
– Я сотру с твоего тела прикосновения других мужчин.
Как ей сказать ему, что он не должен стирать того, чего никогда не было на ее теле? Она уже открыла рот, чтобы во всем признаться, как Максвелл ловко снял с нее леггинсы и трусики и отбросил их в сторону.
– Тише. Ты моя. Я твой. Все в порядке. – Он прижал палец к ее губам, а потом почти сразу же поцеловал.
Поцелуй был недолгим, но жадным. Роми вздрогнула от вожделения, когда Максвелл от нее отстранился.
Он одарил ее улыбкой хищника:
– Похоже, не я один стираю воспоминания.
– Ты стираешь воспоминания о других женщинах в твоей постели?
– Нет.
Она обиженно охнула.
Он прижал к себе ее обнаженное тело:
– Невозможно стереть то, чего никогда не было.
– У тебя было много женщин.
– В этой кровати не было ни одной. Ни одна из них не получала предложения разделить со мной будущее.
Роми понравился его ответ:
– Хорошо.
Он кивнул:
– У меня не было такой отзывчивой женщины, как ты. Ты сводишь меня с ума.