Девушка из универмага - Чарльз Вильямсон 3 стр.

- Моя подруга, давшая мне два рекомендательных письма, говорила, что так именно будет: американцы-де любят английских девушек, если у них хватает мужества, чтобы переплыть океан. Она говорит, что в этой стране для нас гораздо больше шансов, как и гораздо больше места, чем на нашей родине.

- Это верно, но…

- Пожалуйста, не обескураживайте меня!..

- Ни за что на свете! Только…

- "Только" столь же плохое слово, как и "но". Я по­лучила рекомендательное письмо к редактору одной нью-йоркской газеты "Сегодня и завтра" и письмо к органисту английской церкви. Может быть, хоть от одного из них я извлеку пользу. Уже то, что мне удалось совершить свое путешествие бесплатно, является счастливым предзнамено­ванием. Вообще я нисколько не боюсь; я чувствую, что му­жество переполняет меня до краев, исключая минут, когда пароход одновременно ныряет и перекидывается с боку на бок.

- Это хорошо. Вам, конечно, повезет. Ни за что на свете я не буду вас обескураживать. Я только скажу, что мне хотелось бы, чтобы вы считали меня другом. Я не хотел бы потерять вас из виду, когда мы приедем. Может быть, я буду в состоянии помочь вам тем или другим способом, или это сможет сделать моя семья. Прежде, чем мы сойдем с па­рохода, я познакомлю вас с моей сестрой.

- О, благодарю вас! Вы очень любезны, - сказала мисс Чайльд в третий или четвертый раз. - Но мне неприятно бес­покоить мисс Рольс. Она не захочет…

- Разумеется, она захочет, - настаивал Питер, - она живо заинтересуется вами, когда я расскажу ей о вас, мисс Чайльд, и будет очень рада познакомиться с вами.

Вин помолчала, не будучи уверена в этом. Редко сужде­ния брата о своей сестре по себе самому бывают правильны.

Глава IV.
Любезность Мисс Рольс

Вопреки предположению Питера, оказалось не так легко вызвать у Эны интерес к мисс Чайльд. Его сестра была за­нята своими собственными делами, которые достигли критического пункта, и если бы Питер ворвался к ней в каюту и пытался заговорить о чем-нибудь ином, кроме как о ней самой, или о лорде Райгане, ее глаза сразу стали бы походить на закрытые окна.

Питер приходил в отчаяние. Через восемнадцать часов "Монарх" должен был пристать к Нью-Йорку. Питер, конечно, не был влюблен в мисс Чайльд, но ему была невыносима мысль, что она едет в Нью-Йорк, не имея там покровителей. Надо было что-то предпринять, и он решился на хитрость.

- Послушай, сестричка, - сказал он Эне, - я только что подумал, почему бы Райгану не погостить у нас, раз он и его семья находятся здесь.

- Он не говорил, что он этого не предполагает, - отре­зала Эна.

- Но он и не говорил, что хочет этого?

- Нет еще; я не решилась показаться слишком навяз­чивой.

- Клянусь честью, я не понимаю, зачем тебе быть на­вязчивой. Я пришел к заключению, что ему хочется остано­виться в Нью-Йорке. Уверен, что его сестре тоже. Оста­новка может быть только за деньгами.

- Возможно. Я уже думала об этом. Но что мы можем сделать? Можно было бы выяснить этот вопрос и предло­жить ему взаймы.

- Я берусь поговорить с ним и уладить дело.

- О, Питер, помоги мне в этом, как мужчина.

- Я сделаю это, если ты окажешь мне услугу, как жен­щина.

- В чем дело? Впрочем, в чем бы оно ни состояло, я тебе это обещаю.

- Ладно! - отвечал Питер, - я думаю, ты можешь это обещать, так как это не будет трудно для тебя, сестричка. Дело идет о том, чтобы ты позволила мне познакомить тебя с одной очень симпатичной девушкой, проявила к ней вни­мание и помогла ей, если она будет в этом нуждаться.

Эна усмехнулась:

- И это все? Я думаю, мне кажется, я надеюсь, что могу это обещать. В наше время девушки не особенно ну­ждаются в помощи. Кто она? Видела ли я ее?

- Нет. Ты ее не видела.

- Красива ли она?

Питер ожидал этого вопроса. Эна и все другие девушки, которых он знал, неизменно задавали этот вопрос. Но он почти не знал, что на это ответить.

- Она замечательно привлекательна, - сказал он, - она из тех, на которых обращают внимание в толпе и которым смотрят вслед. В ней нет того, что называется правильными чертами лица, но от нее нельзя оторвать глаз. У нее большие широко раскрытые, темные глаза с поволокой, с огромными ресницами. У нее небольшое круглое лицо и маленький, нежный, вздернутый носик, и красивый рот, да, ее рот красив, без сомнения. Она почти всегда смеется, даже когда несчастна. У нее длинная шея, подобно стеблю цветка, и длинные ноги.

- Боже мой, что за описание! Скажи, ради Бога, кто же это создание?

- Я знаю, что это может показаться странным, но та­кой очаровательной девушки ты еще никогда не видела, и каждый мужчина скажет то же самое. Она - мисс Чайльд…

- Но в списке пассажиров нет никакой мисс Чайльд.

- Может быть, и нет, так как она - одна из моделей Надин; я купил превосходное платье с нее. Это вышло не­ожиданно. Оно называется "новый", нет, "молодой месяц".

Эна на минуту позабыла, что крайне нуждается в содей­ствии брата и начала делать ему строгие наставления.

- Конечно, ты купил это платье, чтобы угодить ей, - этой девушке.

- Нет, конечно, я купил платье, чтобы доставить удо­вольствие тебе. Оно очень красиво. Я взял его к себе в ком­нату.

- Можно себе представить, что подумает об этом при­слуга! Хорошо, я поблагодарю тебя, когда увижу платье. Но что за идея знакомить меня с одной из этих моделей! Лорд Райган говорил, что все они набелены и накрашены, кроме одной, которая некрасива.

- Это и есть моя. Но я считаю, что она красива и даже более, чем красива. Ее глаза, ее улыбка…

- Не говори мне об ее глазах и улыбке. Я не могу зна­комиться с моделью, Петро, я не хочу быть знакомой с портнихой…

- Наша мать была портнихой. А мать отца была прач­кой…

- Тише, ради бога. Нас могут услышать!

- Я не стыжусь того…

- А я стыжусь! Ох, Петро, не будь таким ужасным, именно теперь, когда я действительно нуждаюсь, чтобы ты был милым. И ты умеешь быть милым, очень милым. Пожа­луйста, не вспоминай о прошлом нашей семьи. Это ужасно, это - пятно на нас. Мы должны попытаться стереть его, и мы это можем сделать, при помощи наших денег. Нам выпа­дает благоприятный случай. Тем более мы должны остере­гаться связываться со всякого рода народом…

- Эта девушка - лэди.

Эна вышла из себя. "Они все таковы", - проворчала она. - Вероятно, она дочь священника и ее родители умер­ли, - продолжала она.

- Да, ее мать умерла, - подтвердил Питер.

- Ну, конечно. В чем же нужно помочь девушке? Разве Надин не платит ей жалованья?

- Она договорилась работать у Надин только на время переезда на пароходе.

- О, так говорят девушки всего мира, приезжающие в бедный маленький старый Нью-Йорк.

- Чорт возьми, Эна! Я до сих пор не знал, что в тебе есть что-то кошачье.

Эти слова и огонек в его глазах привели снова Эну в спокойное состояние. Она вспомнила основания, в силу ко­торых ей надо было быть мягкой с Питером. К счастью, она еще не совершила крупной ошибки.

- Ты не понимаешь шуток, Петро! - поддразнила она его, смеясь. - Я не кошка и не свинья, но ты меня немного напугал. Тебе нравится эта девушка?

- Конечно, она мне нравится.

- Ты хорошо знаешь, что я подразумеваю под словом "нравится". И надеюсь, что я понимаю, что ты подразуме­ваешь под этим. Ты всегда склонен сочувствовать каждому существу, которое не имеет столько денег, сколько есть у нас, и нуждается в наших деньгах. Надеюсь, что и на этот нет ничего большего. Если бы ты влюбился в модель от модистки, надо было бы немедля положить этому конец. Мы должны подниматься вверх, а не спускаться вниз.

Питер рассмеялся, и в этом смехе его сестре послыша­лись нервные нотки.

- Что ты за странная девушка, - сказал он. - Тебе не­чего выдумывать о моих чувствах к мисс Чайльд. Все, что я хочу, это помочь ей устроиться.

- Помочь ей устроиться? Ладно, тогда ты можешь представить мне ее, если это не отнимет слишком много времени. Ты, ведь, знаешь, Петро, что сегодня последний день нашего пребывания на пароходе, и я испытываю такие же чувства, как и ты. Как же мы это устроим? Сможешь ли ты привести ее сюда?

- Я никуда не могу привести ее, - возразил Питер по­чти сердитым тоном. - Она не служанка, ищущая места. Я сказал тебе, что она лэди.

- Прекрасно; как же ты думаешь сделать?

- У нее тоже немного времени. С тех пор, как погода исправилась, дела Надин пошли бойчее. Но после обеда она обыкновенно гуляет на нижней палубе, где никого не бывает. Я могу отправиться туда с тобой в половине девятого.

- Великолепно. Итак, решено. Я буду даже любезна сегодня вечером с мисс Чайльд, а потом в Нью-Йорке, если ты сможешь, устрой, чтобы лорд Райган принял наше предложение. Ну, а теперь ступай, Петро. Мне необходимо вздремнуть, я почти не спала прошлую ночь.

Но когда он вышел, она легла, но не заснула, обдумывая положение.

Эта девушка, без сомнения, опасна. Сосредоточенное выражение глаз Питера при описании ее удивительной при­влекательности противоречило его утверждению, что его чувства носят платонический характер. Он "желает только помочь ей!". Ха-ха! И все-таки она была рада, что он сказал это, так как это подало ей блестящую мысль. Правда, то была жестокая мысль, но в любви, как на войне, все средства хороши. Конечно, если девушка - искательница приключений, это оружие окажется бесполезным, и Эне придется изобрести другое. Чтобы выяснить это, надо повидаться с мисс Чайльд; как бы хитра ни была эта девушка, она в течение пяти минут сумеет разгадать ее. Тогда выяснится, прав или неправ был Питер относительно этой до­чери священника, у которой умерла мать.

Эна закрыла глаза и хотела заснуть, но не могла. Перед ее взором рисовался образ лорда Райгана, его матери и сестры, гостящих в их доме на Лонг-Айленде. Как хорошо будет, если они примут предложение погостить у Рольсов. Она сблизится еще больше с лордом Райганом, и, кто знает, может быть осуществится ее мечта - выйти замуж за титулованную особу. Нет, она не допустит, чтобы какая-нибудь модель от модистки могла стать на пути к осуществлению ее заветной цели.

* * *

В этот вечер Вин надела для прогулки длинное синее платье вместо плаща. Оно было поношенное, но приличное, и ее темные волосы были подобраны под узкую шляпку та­кого же синего цвета, как и платье. Она знала, что предстоит ей в половине девятого, и хотя она была благодарна господину "джилидовскому бальзаму", но опасалась последствий его доброты.

Когда она увидела брата и сестру, направляющихся к ней навстречу, улыбка мисс Рольс имела ободряющий характер. Эта улыбка напоминала улыбку Питера, и в их лицах было некоторое сходство: оба были темноволосые с живыми глазами, которые казались светлыми в сравнении с их черными волосами, но живость взгляда мисс Рольс отличалась от живости взгляда ее брата. Его взгляд был немного задумчиво-пытливым, ищущим чего-то, что-то ему еще неизвест­ное, ее - неудовлетворенным, ищущим и не находящим того, что нужно.

Он был худощавым молодым человеком, не очень высо­ким, но хорошо сложенным. Она - небольшая, неуклюжая девушка, почти четырехугольная, но довольно красивая, с прекрасными зубами, которые она обнаруживала при своей дружеской улыбке. Если бы эта улыбка была менее привет­лива, мисс Чайльд, может быть, поняла бы, что великолепное закрытое вечернее платье красного бархата было надето, чтобы произвести подавляющее впечатление на новую скромную знакомую. Но ей не пришло в голову заподозрить в такой хитрости сестру своего нового друга. И притом она так мило улыбалась.

- Мисс Чайльд! Очень рада познакомиться с вами, - приветливо сказала красивая девушка. - Питер рассказал мне о вашей судьбе. Мне кажется, что вы удивительно мужественны.

- Может быть, не заслуживает признания мужествен­ным тот, кто делает то, что ему приходится делать, - отве­чала Винифред, в то время как ее тонкая рука без колец отвечала на приветливое пожатие пухлой руки, унизанной кольцами.

- Петро, отойди и дай нам поговорить, - сказала весело любезная сестра. - Двое составляют компанию, а трое - нет.

И Петро отошел, думая, что Эна - превосходный това­рищ. Он уже сделал для нее все, что смог. Райган и обе лэди милостиво согласились погостить у них в течение двух недель, раз уже судьба привела их в эту страну.

- Что же вы намерены делать в Нью-Йорке, мисс Чайльд? - спросила мисс Рольс, когда они стали медленно прогуливаться по пустынной палубе.

- У меня есть надежда получить какую-нибудь работу при газете при помощи рекомендательного письма, которое у меня есть, - отвечала Вин, - или поступить в церковный хор в качестве контральто при помощи другого письма. Если это не удастся, что же, ведь, говорят, что Америка, это - страна для женщин.

- Да, это так. Нам блестяще везет, - подтвердила Эна, - мужчины так добры по отношению к нам.

- Мне кажется, они должны быть таковы, - согласи­лась Вин, - мистер Рольс очень добр. Похожи ли на него другие?

- Я думаю, что существуют различные способы быть добрым. Одни более надежны, чем другие. Я почти не знаю, как вам это сказать.

- Мне не совсем понятно, что вы имеете в виду.

- Было бы странно, если бы вы поняли. О, мисс Чайльд, надеюсь, что могу говорить с вами совершенно откровенно?

Когда начинают так, за этим всегда следует что-нибудь неприятное, но Винифред Чайльд овладела собою и сказала спокойно:

- Пожалуйста!

- Это весьма трудно. Мне очень страшно за вас.

- Похоже на то, что мне следует бояться вас.

- Не бойтесь. Могу ли я рассчитывать, что вы пове­рите мне?

- Почему же нет?

- Я так сразу приступаю к делу. Но что мне делать? У нас немного времени. Мой брат скоро вернется сюда. А мне надо поговорить с вами о нем. Он проявляет большой интерес к вам.

- Это очень мило с его стороны, - голос Винифред бы холоден и прозрачен, как льдинка.

- Так и должно было быть. Конечно, он славный брат и прекрасный юноша во многих отношениях. Мне неприятно говорить что-нибудь плохое о нем. И еще более мне неприятно разочаровывать вас. Его единственный недоста­ток, это - порядочное сумасбродство по отношению к жен­щинам, в особенности к таким, которые не принадлежат к его кругу. Вы понимаете, что я имею в виду? Мне это очень тяжело. Он говорил сегодня, что намерен помочь вам. Это меня немного испугало. Я поняла, что должна вас предостеречь, так как, не правда ли, у Питера такой внушающий доверие вид?

- Да, конечно, - отвечала Вин, все еще не изменяя своей симпатии к господину "джилидовский бальзам".

- Я его сестра и не могу не чувствовать своей ответ­ственности за него. Кроме того, я чувствую также ответ­ственность за вас, так как через его посредство познако­милась с вами, а вы - чужой человек в нашей стране. По­этому я не имела права упустить случай поговорить с вами. И все-таки у меня не хватает мужества говорить подробно.

- Вовсе нет необходимости ставить точки над "и", - возразила Винифред, стараясь не быть резкой, так как она продолжала думать, что девушка говорит искренно. Ни одна сестра не станет очернять своего брата, ради одного только удовольствия, чтобы ее слушали.

- Вы понимаете, что я хочу оказать?

- Мне кажется.

- Очень благодарна вам. Так мило и благородно с ва­шей стороны не сердиться на меня и не считать, что я сую свой нос в чужие дела. Но мой долг - не допустить, чтобы мой брат обидел доверившуюся ему девушку-иностранку в чужой для нее стране. Все, чего я хочу, это чтобы вы обе­щали мне, вместо того, чтобы позволить ему помочь вам, когда он это предложит, если он еще не сделал этого, по­зволить сделать это мне .

- Я надеюсь, что обойдусь без всякой помощи, кроме помощи друзей моей подруги, которая дала мне рекомен­дательные письма, - сказала Винифред с чисто женской гор­достью.

- Я и не думаю, что вам понадобится чья-нибудь по­мощь. Вы производите впечатление человека, который везде сумеет устроиться. Но если вы будете нуждаться в поддержке, вы не должны принимать услуг от моего брата, или позволить ему входить вообще в вашу жизнь. Я прошу об этом исключительно в ваших же собственных интересах.

- Я понимаю это, мисс Рольс. Какие же другие сооб­ражения могли бы тут быть?

- Никаких иных не может быть. Вы обещаете? Я так боюсь за вас.

- Конечно, я не приму никакой помощи от мистера Рольса.

- Вот это хорошо. У меня теперь тяжесть спала с души. И обещайте, что не дадите ему заподозрить, что я что-нибудь сказала, или вмешалась в его план.

- Его план! - повторила Вин.

- Конечно, когда человек с таким недостатком, как у Питера, предлагает девушке помочь устроиться в Нью-Йорке… Пожалуйста, не обижайтесь.

- Я не обижаюсь. Конечно, и без слов ясно, что я не скажу ему, что вы предостерегли меня.

- Он перестанет со мной разговаривать, если вы только намекнете ему.

- Не беспокойтесь. Я не сделаю ни малейшего намека. И потом, мы завтра утром приедем! Не будет даже случая сказать ему что-нибудь, кроме "прощайте".

- А вечером, после того, как я уйду, он вернется…

- Я тоже уйду, как только вы уйдете.

- Может быть, так будет лучше. О, вы не можете представить себе, какая тяжесть спала с моей души.

- Я рада, что все так обошлось.

- Вы напишете мне и сообщите, как устроились? На­пишите, как только вам что-нибудь понадобится. Я буду очень рада…

- Благодарю вас, если мне что-нибудь понадобится…

- Мой адрес: Лонг-Айленд, Старый Честертон, вилла "Морская Чайка". Записать вам его?

- Нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Я хорошо запо­минаю адреса. Вы в самом деле очень добры, принимая во мне участие. Я понимаю, как вам тяжело было говорить со мною об этом.

Вин было тяжело, невыносимо тяжело благодарить та­ким образом мисс Рольс за бескорыстный интерес к ее мо­ральному благополучию. Она старалась быть благодарной, заставляла себя признать, что сестра ее недавнего приятеля поступила честно, благородно и искренно, встав на защиту чужой девушки от столь близкого ей человека. Но, несмо­тря на то, что разум - добрый советчик, внутри ее что-то кипело. Ей очень не нравилась любезная мисс Рольс, и ей хотелось пустить по ее адресу какое-нибудь саркастиче­ское замечание. Она хотела бы быть богатой и важной и иметь возможность распоряжаться мисс Рольс, бедной и униженной. Она чувствовала потребность побежать к Пи­теру и рассказать ему обо всем и снова поверить в него, так как тяжело терять друга. Ей хотелось проснуться в своей комнате и убедиться, что этот ужасный разговор был только сном.

Но она не могла ничего этого сделать. Она не спала, все было действительностью. Мисс Рольс рассуждала пра­вильно, и господин "джилидовский бальзам" перестал существовать. Он был только Питером Рольсом, эгоистичным юношей, относящимся к девушкам, как к игрушкам. Его сестра должна знать его действительную сущность.