Мое ощущение, что в доме происходит что-то недоброе, ничуть не уменьшилось оттого, Что я поднялась и вышла на галерею. "Невероятно, невероятно!" - почти слышала я мамин голос, но ничего такого не происходило. Все антенны, моего восприятия были настроены на что-то таинственное, то, чего я не могла ни слышать, ни понять. Я говорила себе, что тишина не зловеща, что ужасные дела в тишине не совершаются. Однако движение, которого я ждала, внезапно стало реальностью - со стороны тропического леса кто-то вбежал на террасу. По стремительности бега я узнала Лейлу. Весь вид девочки говорил о ее страхе и отчаянии. На ней по-прежнему было желтое платье, казавшееся в лунном свете зеленоватым. Вбежав в дом, она скрылась из виду.
Я быстро и бесшумно пробежала по галерее в свою комнату и открыла дверь в коридор, как раз когда охваченная ужасом девочка взбежала по лестнице. Она тотчас же схватила меня за руку и затащила в свою комнату, закрыв за собой дверь. На улице снова полил дождь - еще один короткий тяжелый ливень, обрушившийся на крышу, галерею и на все водоемы Сент-Томаса, чтобы наполнить их водой. Но здесь, в тиши, звучал лишь тревожный, полный гнева и мольбы голос девочки:
- Это вы виноваты. И вы должны его остановить! Папа с Кэти на обзорной площадке. Они страшно ссорятся. По-моему, она собирается его убить!
Прежде чем Лейла успела договорить, я уже неслась по лестнице вниз.
В прихожей было тихо, пусто и темно; в открытую дверь с террасы пробивался слабый лунный свет. Я подбежала к вешалке у двери, на которой висели плащи, пляжные костюмы и над которой была устроена полка с фонарями.
- Мои руки пошарили по крючкам, я наткнулась на грубую ткань бурнуса, который так любила Кэтрин. Но он был насквозь мокрым. Тогда я схватила висящий рядом плащ и потянулась к фонарю, затем побежала к тропинке, ведущей в лес. Дождь опять прекратился, но когда я продиралась сквозь кусты, меня буквально окатывало потоками воды.
Я бежала по лесу, петляя между мокрыми, блестящими стволами деревьев. Везде была грязь, в спешке я поскользнулась и чуть не упала, наткнувшись на мокрый корень Дерева. Однако, не теряя ни мгновения, побежала дальше по извилистой тропинке, освещая себе путь фонарем.
Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь шуршанием капель воды, падающей с листьев. Путь моим заплетающимся ногам преградил черный корявый ствол дерева, чья влажная кора была похожа на черный атлас, блестящий при свете фонаря. К своему облегчению, я узнала дерево, отмечающее дорогу на поляну, и поняла, что добралась сюда всего за несколько мгновений. Я обошла ствол и осветила фонарем огромное дерево манго с его зелеными плодами.
Поляна была пустой. С того момента, как Лейла сообщила мне о ссоре, прошло не больше двух-трех минут, но те, кто там был, уже ушли. Чем же закончилась ссора?
Я остановилась отдышаться. Белая луна осветила пустую скамью, на которой недавно я разговаривала с Кингом. Деревянные перила охраняли влажную землю и траву обзорной площадки.
Деревянные перила!
Я подошла поближе, направив на них луч фонаря, и мое сердце учащенно забилось. Ограда была проломлена, и часть сломанных брусьев с острыми зазубренными концами, как лучины для растопки, свисали над обрывом. Я осветила фонарем водоем, но его луч был слишком слаб, чтобы пробиться до дна. Но этого и не требовалось, так как облака разошлись и луна осветила каменный склон и ступеньку, на которой торчали черные бугры скал. Три черных бугра! Три!
Я знала, что их там было только два! Однако очертания третьего были слишком расплывчатыми, чтобы разглядеть их при лунном свете.
Здесь ссорились двое и, если верить Лейле, были вне себя от ярости. Теперь никого нет, ограда сломана, и кто-то валяется внизу. Кто же - Кэтрин или Кинг?
Я громко закричала, но темная масса у водоема не шевельнулась, не ответила. Сбросив туфли, я пролезла через пролом и поползла по крутому каменному склону. Но даже если бы мне удалось не сорваться, все равно не добралась бы до водоема, только зря потеряла бы время.
Вскарабкавшись обратно наверх, я бросилась бежать от этого страшного местам дому.
Движимая ужасом, я не видела дороги, а когда мои туфли громко застучали по плитам террасы, луч фонаря наткнулся на Эдит Стэр. Полностью одетая, она стояла в дверях, как в день моего первого появления в этом доме. Не дав мне разинуть рот, Эдит схватила меня за руку:
- Тихо! Не будите дом. Скажите, что случилось? Что вас напугало?
Только под тяжестью ее руки я вдруг поняла, что необходимо быть осторожной.
- Произошел несчастный случай! Ограда внизу, на смотровой площадке, сломана, и, по-моему, кто-то упал вниз!
Эдит пристально посмотрела на меня, то ли не веря мне, то ли бросая вызов.
- Я позову Кинга, - сказала она, прошла в дом и поднялась по лестнице.
Я вошла в большой зал, освещенный огнем, и отчаянно пыталась взять себя в руки. Важность того, что кроется за сломанной оградой, начинала проникать в мой охваченный страхом мозг. Скорее не Кэтрин толкнула Кинга на ограду, а он в порыве ярости сбросил ее с высоты. Пока я не узнаю, что произошло на самом деле, надо быть особенно внимательной и не болтать лишнего.
Я рассеянно заметила, что из-под двери кабинета Алекса, комнаты, ближайшей к лестнице, пробивается тоненькая полоска света - значит, он еще не спит.
Эдит буквально кубарем скатилась с лестницы:
- Кинга нет! Кэтрин тоже! Постели не разобраны!
Дверь, под которой была видна тоненькая линия света, открылась, и на пороге появился Алекс. Он выглядел элегантным даже в коричневом шелковом халате поверх-серой пижамы.
Эдит бросилась к нему:
- Мисс Аббот была в саду! Она говорит, что деревянная ограда сломана и кто-то упал в водоем! Ни Кинга, ни Кэтрин наверху нет!
Алекс, неприязненно взглянув на меня, схватил мой фонарь и побежал к тропинке. Мы с Эдит потрусили за ним. От страха у меня подгибались колени, но я должна была выяснить, что произошло.
Алекс первым добежал до поляны и скинул туфли прежде, чем пролез в отверстие ограды, слегка наклонившейся над склоном. Босиком он уверенно и быстро спускался вниз, цепляясь пальцами за выступы камней. Приблизившись к скалам, он направил свет фонаря на третью черную груду, лежащую на камнях. Мне в глаза тут же ударил ярко-красный цвет.
У Эдит перехватило дыхание.
- Это Кэтрин!
Свет двигался вдоль безжизненной фигуры, и я заметила золото распущенных волос, веером разбросанных по мокрому камню. Алекс на несколько мгновений склонился над ней. Потом погасил фонарь и по крутому склону быстро взобрался наверх. Эдит помогла ему перелезть через сломанные перила.
Алекса трясло.
- Она мертва! Мне одному не поднять ее! Придется обратиться в полицию! - сказал он каким-то чужим голосом.
- В полицию?! - ужаснулась Эдит. - а почему не к доктору, почему не в больницу?
- Туда тоже, - согласился Алекс. - Но сначала в полицию. Мы не знаем, как это произошло, и лучше все выяснить.
Он снова зажег свет, и я заметила, как переглянулись супруги. Взгляды их были испытующими и оборонительными, словно каждый пытался выяснить, что на уме у другого, но по взаимному согласию оба молчали.
Эдит рассеянно прикоснулась к сломанным перилам. Когда она подняла пальцы, на них остался слой древесной пыли.
- Перила прогнили, - заметила она. - Повсюду термиты. Любой облокотившийся на них провалился бы!
Алекс направился к дому, и мы последовали за ним по узенькой тропинке!
"Где сейчас Кинг? - спрашивала я себя. - И что мне сказать, если кто-нибудь спросит, почему я оказалась в лесу? Хорошо бы Лейла оставалась в своей комнате и молчала, по крайней мере до тех пор, пока я не поговорю с Мод! Или с Кингом".
Когда мы добрались до террасы, Эдит вдруг дотронулась до моей руки, и я почувствовала, что она дрожит. В холле Алекс сразу же направился к телефону, а она остановилась в центре комнаты, заламывая пальцы, и сказала:
- Не могу поверить, Кэтрин умерла! - И повторила еще раз, словно эта горькая правда только что дошла до нее: - Моя сестра Кэтрин умерла!
Мне не нравилась ни желтизна ее кожи, ни голос, почти смакующий эти слова. Я отошла от нее и оглянулась. Тарелки и еду давно убрали, но на столах еще остались кружевные скатерти с лежащими на них поблекшими цветами гибискуса и буген-виллей. Выглядевшие вечером прелестно, сейчас эти потемневшие, усыхающие гроздья создавали отталкивающее впечатление.
- Кто-то должен сообщить маме, - произнесла Эдит. - И Лейле.
Я быстро вмешалась:
- Пусть девочка спит! Мы еще успеем сообщить ей утром!
Я решила как можно скорее подняться к Лейле. И что потом? Девочка ни за что не будет молчать, как только узнает, что случилось с Кэтрин. Однако мои преступные мысли слепо двигались в одном направлении: как спасти Кингдона Дру? Если он замешан, то, вернувшись, сам расскажет об этом. Ничего другого от такого человека, как Кинг, ожидать не приходится. Но если он действительно сбросил Кэтрин с обрыва, то разве не я в этом виновата, как утверждает Лейла? Не я ли самим своим присутствием, поступками, наконец, любовью подтолкнула Кинга к роковой развязке? Если это так, я должна помочь ему, чем могу, пока он не будет готов заговорить; Он не убежит, в этом я была уверена!
Эдит попыталась пальцем остановить подергивающееся веко.
- Хорошо, - согласилась она. - Но маме надо сказать сейчас. Она подскажет, что делать. Она займется этим. Я с подобными проблемами никогда не сталкивалась!
В дальнем конце холла Алекс ровным, бесцветным голосом подробно объяснял по телефону происшедшее. По мере того как я слушала, одна фраза и навязчивый мотив начали повторяться в моей памяти:
Наверху, на острове, под ярким солнцем золотые дни Колумбеллы кончены.
Они действительно кончились, как предсказывала песня. Глядя на коричневатые лепестки цезальпинии, я дрожала. Кэтрин ушла, но огромное зло, которое она совершила, никуда не исчезло и, вероятно, никогда не исчезнет из нашей жизни.
Глава 15
Спустившаяся к нам Мод Хампден выглядела мертвенно-бледной, но владела собой, как того требовал момент. Не напрасно Эдит полагалась на силу духа матери. Алекс приготовил себе выпить, чувствовалось, что он держит себя в руках и, как всегда, насторожен. Я не знала, какие чувства этот человек испытывал к Кэтрин, - его лицо, закрытое аккуратной блестящей бородой, не выдавало никаких эмоций.
Во мне никто не нуждался, поэтому я отодвинула кресло в затененный угол возле двери на террасу и принялась наблюдать. Лейла так и не появилась; из ее комнаты не раздавалось никаких звуков, и я время от времени со страхом поглядывала на лестницу, готовая пойти ей навстречу, откладывая тот момент, когда мне придется подняться к ней в комнату. Как только Лейла узнает, что Кэтрин мертва, проблема будет заключаться в том, чтобы заставить ее молчать, пока не появится Кинг и сам все не расскажет. Я подумала, что Мод могла бы мне помочь, но у меня не было возможности поговорить с нею наедине.
Мне ничего не оставалось, как только наблюдать и ждать прихода Кинга. Кто-то сказал, что его машина в гараже. И в самом деле, все машины стояли на месте. Кто-то поднял слуг, И теперь они ходили по дому с широко открытыми от страха глазами, время от времени перешептываясь. Мод отдавала бесчисленное множество приказаний, словно понимая, что всем будет лучше, если они займутся делом. Но обо мне она забыла - я была посторонней.
Офицер полиции капитан Осборн был вежливым, деликатным смуглым человеком с чуть официальной манерой говорить. В сопровождении врача и служащих "Скорой помощи" он прошел в сад.
Через некоторое время они принесли Кэтрин в дом и положили на кушетку на террасе. Когда врач закончил осмотр, тело накрыли простыней, оставив рядом с ним рыдающую Норин. Все остальные прошли в дом.
Доктор сообщил Мод и офицеру полиции, что миссис Дру, должно быть, перегнулась через перила и скатилась в водоем. Она расшибла лицо и затылок, вероятно ударившись о выступы скалы. У нее проломлен череп - это ее и убило. Точнее все можно будет сказать только после вскрытия.
Дав указания относительно транспортировки тела, капитан Осборн приступил к вежливым, но довольно настырным вопросам, пытаясь восстановить картину происшедшего. Меня допрашивали первой - ведь это я подняла тревогу - и спросили, почему я отправилась на поляну в столь поздний час, да еще в дождь.
Я могла лишь сослаться на глупый каприз женщины, которая была так возбуждена после приема, что не могла заснуть. Я сказала, что никогда не испытывала неприязни к дождям - что было правдой - и хотела посмотреть, как выглядит тропический остров после ливня. Мне удалось не упомянуть имен Лейлы и Кинга, а это сейчас было важнее всего. Капитан Осборн, вежливо приняв мой; объяснения, перешел к более важному вопросу, а именно местонахождению Кинга.
В: этот момент в дом вошел сам Кинг. Он с неподдельным удивлением увидел ярко освещенную комнату и собравшихся в ней людей. Наблюдая за ним, я заметила, что известие о смерти Кэтрин ошеломило его. Похоже, он как и Эдит, не поверил своим ушам, и в этом для меня было что-то непонятное.
Не было ни слова сказано о разъяренных голосах и ссоре между Кингом и Кэтрин. Даже если остальные обитатели дома, кроме Лейлы, слышали, что произошло, или хотя бы догадывались об этом, тем не менее молчали. Мод, Алекс и даже Эдит, хотя она предпочитала больше помалкивать, чем говорить, склонялись к трактовке события как несчастному случаю. Я подозревала, что семья крепко сплотилась, чтобы в Случае необходимости защитить одного из своих членов.
Относительно Кинга мне было нечего сказать. Я предполагала, что он мог бы широкой походкой войти в дом, признаться в своей причастности к случившемуся и подробно объяснить, как все произошло. Ничего подобного он не сделал, и этого я не понимала. На Другой стороне комнаты одиноко стоял Алекс и пристально, подозрительно, в упор смотрел на Кинга. Этот взгляд мне не нравился, мне очень хотелось, чтобы Кинг его заметил. Однако его ошеломление не прошло, по-моему, он вообще мало что видел.
- Значит, мистер Дру, - спокойно и официально продолжал капитан Осборн, - после захода солнца вы обычно совершаете долгие вечерние прогулки по вершине горы? Так что нет ничего удивительного, что вас не было в доме, когда произошло это печальное событие?
- Вечером я обычно долго Гуляю, - подтвердил Кинг, Мод подошла к нему и обняла его за плечи:
- Это был несчастный случай, дорогой! Ужасный несчастный случай! Кэтрин очень любила бывать там по утрам. Ни для кого из нас не секрету что она и ночью ходила туда прогуляться. Ограда прогнила и сломалась под ее тяжестью. Это ужасно, я не знаю, как мы все это вынесем. На мы должны попытаться. Ты должен попытаться.
Ее речь звучала фальшиво, и я удивленна уставилась на нее. Уж Мод-то, с ее реалистическим складом ума, могла бы понять, что, когда пройдет шок от внезапной смерти, все в доме заживут без Кэтрин спокойно и благополучно. Все, кроме Лейлы. Я размышляла над ее словами, пока до меня не дошло, что если Кинг и хотел что-нибудь сказать, то старая леди надежно и уверенно остановила его. Ее поступок напомнил мне, как смотрели друг на друга на поляне Эдит и Алекс, Семейная солидарность явно играла для них не последнюю роль. Однако я не верила, что Кинг из тех, кто будет опираться на подобную защиту. Если Лейла правдиво рассказала мне о том, что она видела и слышала, у Кинга, похоже, не было причин для ошеломления и недоверия. И я решила, что поступлю правильно, помалкивая, ни во что не вмешиваясь.
Фактор времени, похоже, сбил капитанах толку. Кинг сказал, что не помнит, когда вышел из дому, а у меня были лишь смутные представления о том, когда я отправилась на мою бессонную прогулку. Точно так же никто не знал, когда Кэтрин вышла из дому и прошла в тропический сад. Ее красное платье промокло, но ведь несколько раз прошли ливни, и Кэтрин вполне могла попасть под один из них, когда в доме еще были гости. Одно не вызывало сомнений - она погибла совсем недавно, иначе дождь смыл бы пятна крови. Это и я могла бы подтвердить: ведь с момента, как Лейла увидела ссору родителей, и до момента, когда я прибежала на поляну, прошло всего несколько минут.
В течение всего разговора и допроса я сидела в кресле у двери, выходящей на террасу, безуспешно пытаясь разгадать загадку, которую задал мне своим поведением Кинг, и с некоторой опаской задавая себе вопрос, почему Лейла спокойно отсиживается наверху.
В таком состоянии и застала меня Норин. Она внезапно появилась в дверях и бросила испуганный взгляд на группу людей, собравшуюся вокруг капитана. Увидев меня, она поспешно заговорила:
- Мисси, мисси, идите ко мне!
Я уже понимала, что ее туземное "ко мне" следует понимать как "со мной". Ее тревожный тон заставил меня быстро подняться с кресла.
Когда я выбежала из комнаты, она испуганно показала мне в сторону кушетки.
Возле кушетки, на которой лежала Кэтрин, стояла Лейла в халате из шотландки поверх ночной рубашки. Очевидно, она спустилась по задней лестнице. Она сдернула простыню, которой была накрыта ее мать, и пристально смотрела на стройную фигуру в огненно-красном платье, мокрые распущенные волосы и израненное лицо. Я рассеянно заметила, что на груди у Кэтрин нет позолоченной колумбеллы на цепочке, а на руке, именно в том месте, за которое вечером ее схватил Кинг, чтобы оттащить от меня, отчетливо виднеется синяк. Синяк, ставший предвестником такой беды? Теми же самыми руками? Я пребывала в горестном раздумье.
Но сейчас мое внимание было приковано к девочке. Лейла стояла оцепеневшая от шока, и ее боль казалась мне собственной болью. Я позвала ее, но, услышав меня, она тем не менее не оторвала взгляда от лица матери.
- Вчера ночью на холме лаяла собака, - сказала она. - Островитяне говорят, что собаки - пророки!
Норин издала тихий испуганный стон, и я жестом велела ей уйти и оставить нас одних. Затем быстро вернула на место простыню, закрыв жестоко изуродованное лицо, и услышала собственный голос, почти лишенный интонаций и повторяющий слова Мод Хампден:
- Это был несчастный случай, Лейла, дорогая! Несчастный случай! Она упала, опершись на гнилые перила.
Бросив на меня быстрый сердитый взгляд, Лейла в ужасе закричала:
- Смотрите! Смотрите!
Посмотрев, я увидела красное пятно, растекающееся по белой простыне, и у меня от ужаса перехватило дыхание. Затем я все поняла.
- Это красная краска с ее платья, - пояснила я. - Оборки пачкают простыню.
Лейла затряслась, но когда я было обняла ее за плечи, чтобы увести, она вырвалась.
- Это я виновата! - закричала она. - Это я виновата, что Кэти умерла! Я должна была остановить его. Но я побежала в дом, посоветоваться с вами! Как я могла искать у вас совета, зная, что вы хотите ее смерти?! Я должна была понять, что вы ничего не сделаете, чтобы ей помочь! Её слова шокировали и встревожили меня. Я не имела права оставить их без внимания У меня не было времени на нежность и сочувствие, и, схватив за плечи я принялась ее трясти что было сил.
- Прекрати! - закричала я. - Опомнись! Ты не должна так говорить! Нравится тебе или нет, ты вырастешь и станешь женщиной!
Ее карие глаза, ранее смотревшие на меня с такой горячей любовью, теперь сверкали ненавистью, но тело в моих руках оказалось довольно податливым, и безудержная ярость девочки понемногу утихла.