- Я познакомился с Джоном и Мэриджон, когда умер старый Тауэрc. Я был помощником поверенного в фирме, которая обслуживала Тауэрса, помогал старшему юристу в оформлении прав наследования. Мэриджон было восемнадцать лет. Я никогда не забуду нашу первую встречу.
Кончик сигареты снова вспыхнул.
- Мне удалось сводить ее куда-то один или два раза, но у нее был еще десяток поклонников, а дней в неделе только семь. Они были богаче и опытнее меня. Она всегда предпочитала зрелых мужчин, тех, кому перевалило за тридцать. Я был настолько глуп, что продолжал надеяться... это длилось до тех пор, пока я не услышал разговор на одной вечеринке. Речь шла о Мэриджон. Я впервые понял, что у нее масса любовников. Она спала с любым мужчиной, умевшим развлечь ее наилучшим образом.
На какое-то время я оставил ее в покое, потом я снова встретил Мэриджон. Мне не удавалось выбросить ее из моего сердца. Я продолжал звонить ей, пытаясь узнать, с кем она живет, обрекал себя на вечные муки. Все было безрезультатно. Она не обращала на меня внимания.
Затем внезапно все изменилось. Она попала в беду, возникла необходимость в аборте. У Мэриджон не было денег, она серьезно заболела и обратилась за помощью ко мне. Я помог ей, дал денег, заплатил врачу - я, юрист, стал пособником в криминальном аборте! Но все осталось тайной.
Потом она поправилась, я увез ее в тихий уголок Сассекса для полной реабилитации; она была не в состоянии спать со мной, даже если бы хотела. Спустя неделю она покинула меня и уехала в Лондон.
Я последовал за ней и узнал, что она собирается отправиться в Корнуолл. "Я хочу увидеть Джона",- сказала она. Я и сейчас вижу ее стоящей передо мной с ясными голубыми глазами. Темно-синее платье было ей велико, потому что она похудела. "Я не хочу, чтобы ты ехал со мной. Я хочу некоторое время побыть с Джоном. Когда я вернусь, я, возможно, буду жить с тобой, ты сможешь обо мне заботиться". Когда я в сотый раз сказал Мэриджон, что хочу жениться на ней, она сказала, что не знает даже, сможет ли жить со мной, что я должен подождать ее встречи с Джоном. "При чем тут Джон? - спросил я.- Как он может тебе помочь?" Повернувшись ко мне, она сказала: "Ты не поймешь, даже если бы я попыталась тебе объяснить".
Она вернулась из Корнуолла через месяц и сказала, что согласна выйти за меня замуж. Она сильно изменилась. Я едва узнал ее, так она похорошела.
Мы устроили тихую свадьбу. Джон и София не приехали, тогда это показалось мне странным; я не понял, что за этим скрывалось. Какое-то время мы были очень счастливы - я получил шесть месяцев абсолютного счастья. Оглядываясь назад, я снова предпочел бы пережить эти шесть месяцев, даже зная, что ими все кончится. Неожиданно из Пензанса приехал Джон, и все изменилось.
Распад нашего брака был постепенным. Сначала я даже не понимал, что происходит; я осознал это, когда Мэриджон стала холодной, замкнутой. По иронии судьбы чем холодней она становилась, тем сильнее я хотел ее, нуждался в ней; чем сильнее я хотел ее, тем меньше она хотела меня. В конце концов она заявила, что будет спать в отдельной спальне. Я спросил Мэриджон, есть ли у нее другой мужчина; когда она засмеялась, я закричал: "Тогда почему ты так часто встречаешься с Джоном? Почему он постоянно приезжает в Лондон? Почему нас вечно приглашают в Бариан? Почему ты испытываешь потребность проводить в его обществе столько времени?"
Повернувшись ко мне, она сказала: "Потому что он - единственный мужчина, который не хочет спать со мной".
Теперь пришел мой черед рассмеяться. Я сказал: "Он бы захотел этого, если бы не был так увлечен своей женой!"
"Ты не понимаешь,- сказала она.- Между нами нет и речи о постели".
Она так странно сказала это. Я помню щемящее ощущение шока, который испытал. Я резко произнес: "Что ты хочешь этим сказать?" И она ответила: "Я не могу описать; какое чувство покоя он дает мне. Лучше этого на свете нет ничего".
Наверно, я понял, что испытал страх. Самое ужасное заключалось в том, что я не понимал его причины. "Ты витаешь в облаках,- жестко сказал я ей, пытаясь избавиться от испуга и разрушить воздвигнутый ею между нами барьер.- Твои слова - абсурд". "Думай, как тебе угодно. Мне нет до этого дела. В любом случае секс давно потерял для меня всякое значение. Стал смешным, ненужным занятием". Потом она рассеянно добавила: "Мне очень жаль, Майкл". В этой фразе прозвучал какой-то странный, ненатуральный пафос. "Мне очень жаль, Майкл..."
Я не мог избавиться от чувства любви к Мэриджон. Я пытался уехать, но возвращался к ней. Я не могу описать ад, через который прошел. Когда мы получили то последнее приглашение в Бариан, я решил поговорить с Джоном начистоту. Выложить ему все. Я знал, что он увлечен своей женой, и решил, что Мэриджон для него гораздо менее важна, чем он - для нее.
Не успели мы провести в Бариане и пяти минут, как я понял, что София испытывает терпение Джона. В тот уикэнд оно внезапно иссякло и он отвернулся от Софии - с него было достаточно, он больше не мог терпеть ее капризы и измены. И когда... он отвернулся от Софии, его внимание сосредоточилось на Мэриджон.
Ничего более опасного произойти не могло; я потерял рассудок, уговаривал Мэриджон уехать, но она не соглашалась. Я пытался поговорить с Джоном, но он делал вид, будто не понимает, о чем идет речь, уверял, что его отношения с Софией абсолютно нормальные. И наконец София увидела, что происходит, и потянула нас всех в бездну.
Она закрутила роман с Максом, днем они уехали в Сент-Ивс. Джон находился в музыкальной комнате с Мэриджон; чтобы не быть "третьим лишним", я отправился половить рыбу и обдумать свои дальнейшие действия. Я так ни к чему и не пришел. Помню, ко мне приблизился мальчик, он заговорил со мной. Я был благодарен ему - он отвлек меня от моих проблем. Когда он покинул меня, я посидел еще немного на берегу и потом вернулся в дом к обеду.
София и Макс уже находились в Бариане, София, похоже, чувствовала себя неловко. Она не умолкала в начале обеда, но Джон и Мэриджон хранили молчание. В конце концов София перестала поддерживать беседу. Когда Джон и Мэриджон наконец заговорили, обращаясь только друг к другу и не замечая нас, я увидел, что София поняла, что происходит; она явно решила довести дело до скандала.
Ребенок, похоже, заметил напряженность в атмосфере и закапризничал; я почувствовал, что я должен покинуть комнату, и отвел мальчика в его спальню. Я воспользовался этим предлогом, чтобы уйти из столовой, и задержался наверху на полчаса. Уложил ребенка в постель и почитал ему. Я не помню, какую книгу читал. София считает, что Джон ей неверен, думал я, и что-то затевает. Эти мысли не давали мне покоя, постоянно вращаясь в голове. Пойдет ли она на развод? Что скажет в суде? Что выйдет на поверхность? Какой ущерб это причинит Мэриджон? Не сблизит ли это Мэриджон и Джона еще сильнее? Что произойдет? Я про-должал читать ребенку, притворяясь, что все в порядке, а сердце мое разрывалось в груди...
Когда я спустился вниз, они были одни в музыкальной комнате; на проигрывателе вращалась пластинка. София была в кухне с Максом. Я закрыл дверь и сказал Джону: "София знает - тебе это известно?" Он посмотрел мне в глаза: "Что знает?"
Я сказал, что не стоит больше притворяться, пора поговорить откровенно. Мэриджон предприняла попытку вмешаться, она попросила меня не делать из себя посмешище, но я не стал слушать ее. "Может быть, формально ты не состоишь в связи с моей женой,- сказал я Джону,- но ты ведешь себя так, словно у вас настоящий адюльтер; София не верит всем этим сомнительным сказкам о чисто платонических отношениях. Она готова поверить в худшее и отреагировать соответствующим образом. В определенном смысле она имеет на это право. Какие бы отношения ни связывали тебя с моей женой, они представляют опасность и должны быть прекращены".
Они переглянулись. Потом посмотрели на меня. Пока они молчали, я понял, в чем дело. Их связывало духовное родство, у них была единая душа. Джон мог испытывать привязанность к Софии вследствие их физической близости, но она была чужим ему человеком. С Мэриджон его связывало какое-то мистическое взаимопонимание. Софии отводилось положение посторонней, которое ее никоим образом не устраивало. Отношения Джона с кузиной находились за пределами ее понимания - а также за пределами понимания любого обычного человека,- поэтому София не могла сформулировать, в чем заключается предосудительность их отношений, хотя она и ощущала ее.
"Послушай, Майкл",- сказал Джон и замолчал. Дверь открылась, София вошла в комнату.
Риверс смолк. Море шумело у подножия утеса; вдали не виднелось ни единого огонька. Темнота усиливала ощущение смятения, испытываемого Сарой.
- Не говори мне больше ничего,- прошептала она.- Не надо. Пожалуйста.
Но он словно не слышал ее.
- Что это было?
- Я тоже уловил какой-то шорох.
Он прислушался, потом немного успокоился.
- Возникла ужасная сцена,- произнес наконец Риверс.- Я не могу повторить тебе все сказанное мной. В конце концов Джон покинул комнату и вышел на лужайку. Мэриджон отправилась в свою комнату, я остался наедине с Софией. Я попытался объясниться с ней, но она не желала ничего слышать; через некоторое время она пошла на второй этаж, чтобы сменить обувь перед выходом из дома. Тогда я не знал, что у нее назначено свидание с Максом у Плоских Скал. Я просидел в гостиной до тех пор, пока не услышал, как она покидает дом. Потом я поднялся наверх, чтобы найти Мэриджон, но ее там уже не было. Я задержался на втором этаже, чтобы все обдумать.
После смерти Софии я некоторое время надеялся, что теперь все наладится, но мой оптимизм не оправдался. Между Джоном и Мэриджон состоялась длительная беседа. Не знаю, что они говорили друг другу, но результатом обсуждения стало их решение расстаться навсегда. Думаю, смерть Софии - точнее, сцена, предшествовавшая ей,- потрясла их обоих, и они поняли, что так продолжаться не может. Джон отправился в Канаду, в другую часть света, Мэриджон вернулась со мной в Лондон, но она пробыла там недолго; мы никогда больше не жили как муж и жена. Какое-то время она провела в Париже; вернувшись оттуда, она не смогла обосноваться в каком-то одном месте. Я хотел помочь ей, поскольку знал, что она очень несчастна, но ничего не мог сделать, моя любовь была ей не нужна. В конце концов она ушла в религию. До возвращения Джона в Англию Мэриджон жила в обители.
Он отбросил сигарету в сторону. Окурок, поалев какое-то время в темноте, вскоре потух.
- Теперь ты видишь,- медленно произнес Риверс,- совершенно необходимо, чтобы ты забрала Джона отсюда. Все повторяется, неужели ты этого не понимаешь? Все повторяется снова - мы все опять в Бариане, недостает только подруги Макса; тебе отведена роль Софии.
Камни заскрипели друг о друга; раздался щелчок; их ослепил свет мощного фонаря.
- Что, черт возьми, ты пытаешься внушить моей жене, Майкл Риверс? - жестким, грозным голосом спросил из темноты Джон.
II
- Останься и пообедай со мной,- сказала Джастину Ева.- Я не знаю в этом городке ни души. Отведи меня в какое-нибудь приличное место, где мы можем поесть.
- Нет,- сказал он.- Я должен вернуться в Бариан.
Затем, поняв, что его слова могли прозвучать резко и невежливо, он поспешил добавить:
- Я обещал вернуться к обеду.
- Позвони им, скажи, что у тебя изменились планы.
- Нет, я...
Он замолчал, покраснел, покачал головой. Коснулся пальцами дверной ручки.
- Извини, но мне необходимо вернуться - это очень важно. Мне надо поговорить с отцом.
- О смерти твоей мамы?- выдохнула она.- Это связано с тем, что я сказала? Теперь ты уверен в том, что он не убивал ее.
- Да,- сказал он и торопливо добавил: - Мне кажется, я знаю, кто это сделал.
Открыв дверь, он остановился и посмотрел на Еву. Она улыбнулась.
- Возвращайся сюда, когда сможешь. Расскажешь мне, что там происходит.
Он смущенно поблагодарил ее, на мгновение к нему вернулась застенчивость, затем Джастин вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице вниз.
Золотистый вечерний свет, заливавший улицу, подействовал на Джастина успокаивающе. Он быстро спустился на Фиш-стрит, потом побежал к автомобильной стоянке. Темно-синяя поверхность моря отражала золотистый свет, падавший с неба; вдали вода накатывалась белыми грядами на песчаные холмы Хейла.
Добравшись до машины, задыхающийся Джастин поискал ключи. В первый момент он подумал, что потерял связку, затем нашел ее во внутреннем кармане куртки и быстро отпер дверь автомобиля. Он вдруг заметил, что вспотел; мурашки страха поползли по его шее.
Сент-Ивс был заполнен машинами туристов, в конце дня покидавших город. Четверть часа ушло на то, чтобы выбраться на дорогу, ведущую к Краю Земли.
Когда Джастин оказался на пустынном отрезке дороги, тянувшейся вдоль берега от Морваха к Зеннору, мотор закашлял и наконец окончательно заглох. Джастин с изумлением уставился на указатель топлива, затем, распахнув дверь, побежал назад к Зеннору. Сердце его выпрыгивало из груди.
III
Риверс неторопливо встал.
- Ради Бога, выключи фонарь,- с легким раздражением голосе произнес он.- Я ничего не вижу.
Снова раздался щелчок. Стало темно.
- Сара,- произнес Джон.
Она не смогла сдвинуться с места. Ноги не слушались ее.
- Сара, что он тебе говорил?
Риверс приблизился на шаг к Саре, она почувствовала, что он сделал это движение, желая морально поддержать ее. Рот девушки пересох, словно она долго бежала.
- Сара! - закричал Джон.- Сара!
- Ради Бога, Джон,- произнес Риверс; от него по-прежнему исходило ощущение невозмутимости, смешанной с легким раздражением.- Возьми себя в руки. Я предлагаю вернуться в дом, а не препираться здесь, обвиняя друг друга Бог знает в чем среди корнуолльских скал в этой непроглядной темноте.
- Пошел ты...- процедил сквозь зубы Джон и попытался протиснуться мимо Риверса, но Майкл не отступил.- Пропусти меня.
- Успокойся,- невозмутимо произнес Риверс.- С Сарой все в порядке, она просто испытала шок.
- Прочь с...
Они начали бороться, толкать друг друга; когда Сара встала, Майкл перестал удерживать Джона и шагнул в сторону.
- Сара,- Джон попытался обнять девушку.- Сара... Она вырвалась.
- Пусти меня.
- Он солгал тебе про Мэриджон! Это неправда!
Она ничего не ответила. Джон набросился на Риверса:
- Что ты сказал ей? Риверс засмеялся.
Джон сжал пальцами плечи Риверса.
- Что ты сказал ей?
- Достаточно, чтобы убедить ее в необходимости как можно скорее покинуть Бариан. Ничего больше.
- Что, черт возьми, ты...
- Во всяком случае, я не говорил ей, что смерть Софии наступила не в результате несчастного случая. Я не сказал Саре, что Софию столкнул с горной тропинки в обрыв человек, по какой-то причине желавший заткнуть ей рот.
- Слушай, ты...
Джон обезумел от ярости. Риверсу пришлось защищаться.
- Ради Бога, Джон!
- Джон! - испуганно закричала Сара.
Он тотчас остановился, посмотрел на нее; грудь его тяжело вздымалась.
- Он сказал тебе? - тихо спросил Джон.- Сказал тебе? Она прислонилась к скале; у нее осталось сил только на то, чтобы кивнуть головой. Она даже не сознавала в точности, что она подтверждает. Где-то далеко, в другом мире, Риверс засмеялся над паникой, охватившей Джона. Сара ощущала лишь мурашки страха, ползавшие по спине. Джон повернулся к Риверсу.
- Как ты посмел? - выдохнул он.- Ты любишь Мэриджон. Мы все договорились десять лет тому назад о том, что никто не должен знать правду. Ты сам сказал - Для Мэриджон будет лучше, если никто не узнает о том, что мы с ней...
Он замолчал.
- Джон,- в голосе Риверс а зазвучали жесткие предостерегающие ноты.- Джон.
- Продолжай,- взволнованно закричала Сара.- Что вы с Мэриджон...
- Брат и сестра,- измученно выдохнул Джон и тут же, охваченный ужасом, добавил: - Господи, ты не знала?
IV
Джастин добрался до гаража на попутной машине; ему хватило денег расплатиться с механиком, который согласился подвезти его к автомобилю с канистрой бензина.
Солнце уже скрылось. Сумерки сгущались.
- Похоже, это должно помочь,- сказал механик, закрывая капот.- Заводите.
Зажужжал стартер. После нескольких вспышек мотор заглох окончательно.
- Странно,- с интересом в голосе произнес механик.- Похоже, карбюратор неисправен. Стрелка показывала, что бензин кончился?
- Нет,- сказал Джастин.- Но она приближалась к нулю. Я подумал, что указатель немного врет.
- Странно, - с растущим любопытством повторил механик, снова поднимая капот. - Посмотрим...
V
Сара бежала, не останавливаясь. Вереск царапал ей ноги; девушку окружал мрак, легкие ее разрывались от одышки. Наконец она увидела освещенные окна Бариана и поняла, что ей удалось вырваться из темноты корнуолльских холмов.
Она с трудом переступила через порог и, прислонившись к стене, замерла у лестницы, чтобы перевести дыхание. В висках девушки пульсировала кровь, глаза ее были закрыты. В холле появился Макс Алекзандер.
- Сара! Что случилось? Что с тобой?
Она опустилась на ступеньку лестницы, не стесняясь своих слез; холл поплыл перед ее глазами, в горле застрял комок, девушка задрожала от плача.
- Сара...
Макс подошел к ней, обнял за плечи.
- Скажи мне, в чем дело. Если я могу тебе помочь...
- Где Мэриджон?
- Наверно, моет посуду после обеда. Почему ты спрашиваешь?
- Макс, ты можешь...
- Что? -спросил он.- Скажи, что я должен сделать.
- Я... я хочу уехать отсюда. Ты отвезешь меня в Сент-Ивс или Пенза не - куда угодно...
- Сейчас?
- Да,- прошептала она, борясь со слезами.- Сейчас.
- Но...
- Мне надо побыть одной и подумать,- сказала она.- Мне надо подумать.
- Понимаю. Да, конечно. Хорошо, я заведу машину. Иди собирай вещи.
Ослепленная слезами Сара кивнула; он помог ей встать.
- Справишься сама?
- Да. Да, спасибо.
Он подождал, пока она не добралась до второго этажа, затем вышел из дома. Сара услышала, как заскрипел гравий под его ногами.
Она прошла в свою комнату. Ее маленький чемодан лежал в шкафу. Раскрыв его и попытавшись решить, что следует положить туда, она интуитивно ощутила, что в спальне появился кто-то еще.
- Макс,- она резко обернулась.- Макс, я... Это был не Макс, а Мэриджон.
Молчание, казалось, воцарилось в комнате навечно.
- Что такое? - неуверенно произнесла наконец Сара.- Что тебе надо?
Дверь со щелчком закрылась. Женщина повернула ключ в замке и прислонилась к дверной панели. Где-то зазвонил телефон, но никто не снял трубку.
- Я слышала твой разговор с Максом,- сказала Мэриджон.- Я поняла, что должна поговорить с тобой.
В комнате снова стало абсолютно тихо, затем Мэриджон внезапно произнесла:
- Если ты покинешь сейчас Джона, это будет самое худшее, что ты способна сделать. Он любит тебя, ты нужна ему. Никакие события прошлого не изменят этого.
Мэриджон подошла к окну и уставилась в темноту, за которой скрывалось море.