Несмотря на то что Честити не могла вспомнить значительную часть прошлой ночи, она знала: что-то произошло. Неспроста ведь напрочь забываешь несколько часов из собственной жизни или просыпаешься с цветами под подушкой!
Щелчок открывающейся двери спальни отвлек Честити от созерцания жасмина. Сияя улыбкой, в комнату заглянула мать.
- Доброе утро, мама, - поприветствовала Честити.
- А, хорошо, ты проснулась. Полагаю, Пруденс уже сообщила свои приятные новости?
Честити переглянулась с сестрой:
- Да.
- Что ж, у тебя тоже есть повод порадоваться, моя милая, ведь лорд Араун пожалует к нам с другом. Так что надевай свое лучшее платье и присоединяйся к нам за чаем.
Честити проглотила вставший в горле комок, ее взгляд метался между матерью и сестрой. Что она могла на это сказать? Способа избежать этого чаепития не было. Мать, похоже, была решительно настроена навязать ее и Пруденс любому не возражающему против этого мужчине, который пришел бы к ним на чай.
- Но сначала, думаю, этим утром нам стоит отправиться на Бонд-стрит, - предложила мать, обращаясь к ним обеим. - Самая пора пройтись по магазинам. Ну же, поторопитесь, девочки! Ваши горничные ждут, чтобы привести вас в порядок.
Снова стиснув руки Честити, Пруденс одарила ее страдальческим взглядом, выражавшим понимание и сочувствие.
- Поговорим позже, - прошептала она и, выскользнув из кровати, направилась к двери.
Стоило Пруденс исчезнуть, как в комнату примчалась горничная Честити, Энни, сгибающаяся под тяжестью груды только что выстиранных и выглаженных корсетов и нижних юбок.
- Какой прекрасный день, мисс, - весело защебетала она. - Слышала, ее светлость берет вас с собой пройтись по магазинам.
- Похоже что так. - Честити никогда не делала покупки в Лондоне, тем более на такой полной роскошных магазинов улице, как Бонд-стрит.
- Тогда соизволите надеть зеленое прогулочное платье из шелка и бархата, мисс? Оно так вам идет, восхитительно подчеркивает цвет вашего лица!
- Было бы замечательно, Энни.
Как раз в тот момент, когда Честити откинула одеяла с кровати, Энни обернулась, скользнув взором по короткому, до колен, пеньюару хозяйки.
- О, мисс, у вас что-то с лодыжкой!
Взглянув на свою ногу, Честити заметила длинную розовую царапину. Эта царапина была широкой, как серьезный порез, но кожа уже порозовела, словно рана почти зажила. Но вчера царапины точно не было!
Энни наклонилась и, приподняв ногу госпожи, принялась внимательно рассматривать ее:
- Это не сыпь. Напоминает след от глубокого пореза.
Внезапно перед мысленным взором Честити предстал мужчина, присевший на корточках так, что его плечи оказались втиснутыми между ее бедрами. Вспомнив его руку, скользившую под юбкой все выше и выше, Честити пулей вылетела из кровати.
- Что-то случилось, мисс?
- Ничего, - поспешила ответить Честити, потянувшись к халату. - Мне не следует заставлять маму ждать, нужно спешить.
Кое-что определенно было не так. Все внутри Честити нашептывало ей о том, что жизнь, которую она всегда знала, вот-вот изменится.
"Я покажу вам, какая вы на самом деле…" Обольстительные слова тут же откликнулись в глубине души воспоминаниями, и, стоило Честити присесть на дамское кресло для одевания, как собственный облик в зеркале привлек ее внимание. В зеркальном отражении она заметила мелькнувший за плечом образ темноволосого мужчины в золотой маске, сверкавшей в ослепительном сиянии лучей утреннего солнца.
- Мисс? - окликнула Энни. - Могу я расчесать вам волосы?
- Да, пожалуйста, - пробормотала Честити, не отрываясь от зеркала в надежде снова хоть мельком увидеть незнакомца. Но тот так и не появился, и Честити решила, что во всем виноваты ее расшатавшиеся нервы, позволившие увидеть то, чего на самом деле не было.
Слыть образцом добродетели - эта участь казалась в лучшем случае удручающей, но становилась более-менее терпимой, если удавалось предаться одному безобидному пороку. Когда колокольчики на двери парфюмерного магазина зазвенели, возвещая о ее прибытии, Честити еле заметно улыбнулась. Это было единственное время, когда она чувствовала себя по-настоящему ожившей - словно ее тело пробуждалось. Исключая, конечно, те мгновения две ночи назад, когда она оказалась в объятиях спрятанного под маской незнакомца, ее груди обнажились, а кровь забурлила.
Но Честити постаралась прогнать от себя воспоминания о той ночи, том захватывающем, вызывающем чуть ли не одержимость ощущении страстного желания. Все было кончено. Темноволосый незнакомец исчез, не оставив ничего, лишь ощущение причудливой игры воображения и вчерашний сон. Этим утром Честити мельком видела образ мужчины в зеркале, но это казалось сущим безумием. Что и говорить, она была лишь мечтательной девчонкой, грезящей о невозможном.
Сказать по правде, Честити следовало возмущаться тем, что этот негодяй делал с ней в лабиринте, а еще тем, что сама же позволила наглецу подобные вольности. Еще дома, пока Энни причесывала ее волосы, обрывки сна вдруг вернулись к Честити…
Накануне вечером она вошла в дом из сада и тут же направилась в свою спальню, где Энни помогла ей лечь в постель. Стоило Честити надеть ночной пеньюар, как она тут же погрузилась в сон, и подсознание немедленно перенесло ее в сказочную страну.
Даже сейчас щеки Честити горели при воспоминании о том видении, которое она так и не смогла выкинуть из головы, проиграв битву с собственным разумом. Сначала Честити пришла в ужас, стоило всплыть в памяти ощущению своего тела, прижатого к чьему-то. К мужчине, тело которого рядом с ней казалось таким твердым и горячим. Подумать только - она позволила своему полуночному возлюбленному из сна прикасаться к ней и шептать ей на ухо безрассудные слова! Эти слова оказывали на Честити ни с чем не сравнимое воздействие: даже теперь, спустя часы после пробуждения, они заставляли ее тело волнительно трепетать.
В своем сне Честити просила о поцелуе. Одном простом поцелуе, но незнакомец отказывал ей, и Честити боялась проснуться, так и не ощутив его губы поверх своих.
Пожалуйста! - молила она, страшась открыть глаза и увидеть, что ее прекрасный сон растаял в темноте.
- Поцелуйте меня, - снова и снова просила она, но загадочный мужчина лишь исследовал изгибы ее лица и форму ее рта, водя по ним кончиком пальца.
- Я не найду в себе сил прервать поцелуй, - ответил незнакомец низким, хрипловатым голосом, взывавшим к женским потребностям Честити - тем самым потребностям, которые она только что в себе обнаружила.
- Один поцелуй, - умоляла Честити, касаясь губами его горла. - Всего один, пожалуйста…
- Один поцелуй, - наконец сдался незнакомец, наклоняясь к ней так, что его дыхание касалось ее запрокинутого лица. - Откройтесь для меня, Честити, ведь в этом поцелуе я хочу всю вас.
А потом он прижался ртом к ее губам и целовал, целовал - нежно, трепетно, до тех пор, пока она не застонала и не коснулась своим языком его языка. Мужчина еще крепче обнял Честити, властно захватывая ее губы, не отпуская их, целуя необузданно, с жадностью… Неистовый обольститель буквально поглощал ее рот, поглаживая ее язык своим, все глубже вдавливая ее в матрас так, что она оказалась под ним. Повинуясь безудержному порыву, Честити ответила на поцелуй, цепляясь за незнакомца, словно он сейчас обернется в туман и растает в ее объятиях. Олицетворение невинности, она была пугливой и неискушенной, и все же сейчас позволила себе поддаться опрометчивому наслаждению, не сдерживая страсти, забыв обо всем на свете.
- Прекрасная Честити, - прошептал он и откинул ее голову назад, касаясь горла и расшнуровывая целомудренные шелковые ленты на ее ночной рубашке. - Я горю от желания обладать вами. Я жажду оказаться внутри вас.
Честити взывала к нему в своем сне, почти молила его предаться с ней страсти, но он отказался. А потом добродетельная девица окончательно пробудилась великолепным, сияющим солнечным светом утром, отчаянно желая вернуться к герою ее чувственного сна.
Боже милостивый, да что же с ней происходит?..
Честити без труда воскрешала в памяти картины сна и гипнотический аромат, окутывавший незнакомца. Но, к ее разочарованию, события в саду, минуты или часы, пролетевшие между тем, как она наткнулась на калитку и вернулась в гостиную, будто начисто стерлись из сознания. Что же приключилось за это время? Откуда у нее появилась эта царапина на лодыжке? Как Честити ни пыталась, она не могла вспомнить ничего из происходившего за этот период.
- Могу ли я помочь вам, мисс?
Подняв взгляд, Честити увидела, как парфюмер выжидающе смотрит на нее. Припудренный парик, который когда-то был белым, а теперь пожелтел, сидел на его голове криво. Глаза парфюмера, живые и лукавые, сосредоточились на растерянной посетительнице. Боже праведный! Честити спохватилась, что стоит посередине самого известного в Лондоне парфюмерного магазина и грезит наяву о непристойном сне, посетившем ее прошлой ночью. Что должен был подумать о ней этот парфюмер?
Залившись краской смущения, Честити кивнула и крепче сжала ремешки своей расшитой бисером сумочки.
- Благодарю вас, я просто рассматриваю товар.
- В моем маленьком магазине найдется много всего, что способно привлечь внимание леди.
- Вы правы, я никогда не встречала парфюмерный магазин, который мог бы составить достойную конкуренцию этому.
Старичок просиял от гордости и, отвесив краткий поклон, отошел к компании модно одетых светских дам, собравшихся в дальнем углу магазина.
Глубоко вздохнув, Честити оглядела изысканное царство парфюмерии, причудливо и пышно украшенное в стиле рококо. Позолоченные и бледно-кремовые тона доминировали в убранстве внушительного пространства магазина. На зеркальных полках мерцали стройные ряды парфюмерных флаконов и пульверизаторов, создавая ослепительный эффект переливания и сверкания.
Приятное возбуждение охватило Честити. Никогда еще ей не доводилось видеть чего-то столь же роскошного. Маленький парфюмерный магазинчик в Гластонбери определенно и в подметки столичному великолепию не годился.
Порок… О да, это был ее порок! Честити не могла следовать жажде страсти, охватившей ее в объятиях незнакомца из сна, потакать сумасбродным чувственным желаниям. Но этот ее порок не таил в себе ни малейшей опасности. Можно было не чувствовать себя виноватой за то, что позволила себе это одно-единственное простое удовольствие. Совершенно невинное удовольствие.
Ароматы окружили Честити, наполняя ее ноздри будоражащими искушениями. Она могла провести здесь долгие часы, вдыхая упоительные запахи. Ей нравились и сами духи, и прелестные флакончики, так точно отражавшие суть типично женского наслаждения.
В каждой из сторон своей жизни Честити слыла образцом добродетели. И лишь в этой одной вещи она позволяла себе проявлять слабость. Ее пристрастием были духи.
Неспешно ступая по мраморному полу, Честити наблюдала за сбившимися в кучку женщинами, блиставшими в своих модных нарядах и оживленно вдыхавшими разнообразные ароматы. Честити невольно задалась вопросом, для чего пришли сюда эти элегантные леди - просто чтобы показать себя во всей красе или потому, что точно так же ценили ароматы и разбирались в них, как она.
Остановившись перед инкрустированным кристаллами флакончиком, Честити выдернула колпачок и поднесла его кончик к носу. Насыщенные цветочные ноты розы тут же слетели с заостренного наконечника. Она любила благоухание роз. Впрочем, разве найдется женщина, равнодушная к этому аромату?
Каким же интересным цветком была роза, думала Честити, наблюдая, как прозрачная капля благоуханной сущности капает во флакончик. Источник знаменитого и благодатного аромата, роза слыла символом беззаветной любви и преданности. Но, собранные в букет, розы начинали источать интенсивный и пьянящий запах, приобретая дополнительный, более глубокий оттенок. Ноту чувственности, эротизма, таинственности. В Древнем Риме роза, прикрепленная к потолку во время пиршеств или деловых встреч, красноречиво говорила присутствующим: все, что сделано или произнесено в этих стенах, не должно разглашаться. Это, разумеется, означало, что внутри происходило нечто греховное. Плотское и греховное, напомнила себе Честити.
Да, роза имела свойство вызывать в памяти чувственные воспоминания - как у женщин, так и у мужчин.
- Просто прекрасно! - прошептала Честити, еще раз с наслаждением вдыхая парфюмерную композицию.
- Среди всего этого великолепия не найдется духов, способных сравниться с естественным сиянием вашей красоты и вашим собственным неповторимым ароматом.
Пораженная раздавшимся вдруг низким голосом, который, судя по всему, обращался к ней, Честити бросила взгляд вправо и заметила высокого мужчину, стоявшего рядом. Сквозь стеклянную витрину он внимательно изучал медальоны, заполненные духами. Темные волосы мужчины были убраны назад и заплетены в косу, а его профиль казался твердым, мужественным и в то же время красивым.
Мужчина медленно поднял взгляд на Честити, и она сразу попала в плен его прекрасных синих глаз, которые буквально пригвоздили ее к месту. Сняв треуголку, он изящно поклонился:
- Миледи.
Честити едва не задохнулась от волнения, мгновенно вспомнив человека, стоявшего сейчас перед ней.
- Возможно, вы помните нашу встречу в Гластонбери, леди Леннокс? Я - Тейн.
- Я не знаю вас, сэр, - резко бросила Честити.
Чувствуя, как учащенно забилось сердце, она поспешила отвернуться и отойти к другому отделу магазина, туда, где собралось больше клиентов. Здесь парфюмер с рвением представлял свое новейшее творение, и Честити втиснулась в самую гущу ценителей духов, пытаясь затеряться в этой небольшой кучке людей.
Честити осознавала, что вела себя донельзя грубо, но ничего не могла с этим поделать. Она видела этого мужчину прежде, не только в Гластонбери, но еще в лабиринте и - боже праведный! - в своем сне прошлой ночью.
Ради всего святого, что же с ней происходит? Возможно, Честити в самом деле сошла с ума после всего того, что случилось в последнее время. Всего этого оказалось слишком много. Незнакомцы. Сны. Провалы памяти. Создавалось ощущение, будто Честити стала жертвой какого-то жестокого проклятия. "Может быть, проклятия фей?" - задавалась вопросом она.
- Я не отступлюсь до тех пор, пока вы не скажете хотя бы "доброе утро".
Глубокий тембр голоса нахлынул на Честити, и она закрыла глаза, пытаясь сопротивляться его воздействию, делавшему ее слабой и разгоряченной. Мужчина стоял слишком близко; исходивший от его груди жар обжигал спину Честити через ее тонкую накидку.
Какая-то матрона взглянула на Честити из-под широких полей шляпы, потом ее взор метнулся к мужчине, оказавшемуся прямо позади девушки. Он прижимался к Честити слишком крепко, чтобы счесть это положение подобающим в цивилизованном обществе. Даже если бы они были мужем и женой, такая близость мужчины к женщине казалась бы, несомненно, неприличной.
- Давайте попробуем начать все с самого начала. Добрый день, миледи, - тихо произнес наглец рядом с ее ухом. Нежность легкого шепота заставила Честити вздрогнуть, но она снова поспешила взять себя в руки.
- Доброе утро, - буркнула Честити, надеясь, что это недружелюбное приветствие удовлетворит незнакомца и заставит его уйти, но он лишь сдавленно захихикал:
- Хотите, чтобы я убрался подальше, не так ли?
- Я не знакома с вами, сэр. Неподобающе беседовать с кем-то, кого не знаешь.
- Я как раз пытаюсь это исправить, но вы серьезно осложняете мою задачу.
- Мне нужно идти, - пробормотала Честити. Обернув ремешки дамской сумочки вокруг запястья, она попыталась осторожно выбраться из толпы, но настырный незнакомец последовал за ней, словно темное облако, нависшее над ее головой.
- Задержитесь ненадолго.
- Я даже не знаю вас, сэр, - с раздражением повторила Честити. Но картины встреч в Гластонбери и в лабиринте вползли в ее сознание, сменившись мимолетным изображением… да, фигуры этого самого человека, который ждал ее за садовой калиткой.
Задыхаясь, она выпрямилась и глотнула ртом воздух. Воспоминания были туманными, бессвязными, но перед мысленным взором четко предстала садовая скамья и мужчина, склонившийся низко, к земле - между ее бедрами. Честити изо всех сил постаралась потянуть за ускользающие ниточки памяти и распутать этот сложный клубок событий. Все это действительно происходило в реальности или было лишь частью ее сна?
- Ни к чему бежать или притворяться, будто мы не знакомы. Это бесполезно, я все равно буду неотступно идти за вами, - прошептал герой снов, вторгаясь в мысли Честити. - Я буду преследовать вас до тех пор, пока вы не позволите мне нанести вам визит.
- Это невозможно, - усмехнулась она и, сумев наконец-то выбраться из толпы, направилась к двери. О, ну куда же запропастилась Пруденс - сейчас, когда она так нужна! "Поблизости, в книжном магазине", - с раздражением подумала Честити. Ах, ну как же ее угораздило пойти сюда в одиночестве, не прихватив с собой хотя бы горничную или лакея?
Это было уже слишком! Честити чувствовала себя не в своей тарелке, боялась не только этого незнакомца, но и саму себя. Она слыла образцом добродетели, напомнила себе целомудренная леди. Самой невинностью, рожденной для высокой цели. Она не была какой-то там портовой шлюхой!
Потянувшись к Честити, мужчина ловко схватил ее за запястье, останавливая легким сжатием своих пальцев.
- Неужели я такой страшный, что вы не можете поговорить со мной, а от одной мысли о том, чтобы пригласить меня на чай, вас бросает в дрожь?
Нет, она дрожала совсем по другой причине. Боже милостивый, этот мужчина был невероятно красив! В солнечном свете, струящемся из окна, его глаза, казалось, отливали самым ярким оттенком синего. Полускрытый под черными ресницами взгляд был глубоким и проникновенным, и Честити снова застыла на месте, словно завороженная, не в силах оторваться от него.
О боже, она была в лабиринте с этим мужчиной, ее груди тогда обнажились, ее губы распухли от его поцелуев… Для чего же он отправился из Гластонбери в Лондон вслед за ней? Страсть страстью, но неужели этот красавец проделал такой путь, только чтобы поцеловать ее? Многие женщины упали бы к его ногам за один только шанс быть соблазненными столь привлекательным мужчиной, так почему же он выбрал для своих игр именно ее?
Едва способная сосредоточиться на беседе, Честити ощутила, как попала в плен его взгляда, а собственное тело больше ей не повинуется.
- Вы должны отпустить меня, сэр, - прошептала она, - потому что я не могу разговаривать с вами.
- Почему?
- Я обещана другому.
Строго говоря, Честити не солгала. Ее руку и сердце действительно обещали. Только она не знала, кому - человеку или мужчине-фее. Кроме того, ей нужно было хоть что-то сказать, чтобы ускользнуть от своего преследователя. В его присутствии она переставала быть самой собой. Ей обязательно следовало сделать или сказать хоть что-нибудь, чтобы воздвигнуть стену между ними, вынудить его отказаться от настойчивого, пылкого преследования.
Пальцы мужчины крепко сжали ее запястье.
- Кто он? - требовательно спросил наглец.
К счастью, парфюмер избавил Честити от необходимости отвечать.