Поднявшись из ванны, Честити взяла полотенце из рук горничной. Отказавшись от помощи Энни, хозяйка сама досуха вытерла свое тело.
Сама не понимая почему, Честити хотела, чтобы служанка ушла. Объяснить это желание было невозможно.
- На этом все.
- Мисс? - отозвалась Энни, явно сбитая с толку.
- Мне бы хотелось несколько минут побыть одной, пожалуйста. Я позвоню, когда потребуется твоя помощь.
Горничная явно хотела продолжить свои недоуменные расспросы, но воздержалась от этого. С небольшим реверансом Энни удалилась, наконец-то оставив хозяйку одну.
Когда дверь, щелкнув, закрылась, Честити отбросила полотенце, направилась к креслу, стоявшему в углу комнаты, и протащила его через всю спальню.
Честити поставила кресло у туалетного столика, где на зеркальном подносе стоял золотисто-синий флакон с пульверизатором, от которого она никак не могла оторвать взгляд. Возникало необъяснимое чувство, будто сама жизнь говорит с ней с помощью заключенной в этот флакон прозрачной жидкости. Эти духи вызывали странные мысли. Заставляли делать странные вещи…
Взяв с подноса флакон, Честити подержала его в ладони, ощущая, как тепло обдает ее руку. Духи нагрел какой-то огонь? Или источником жара была сама ароматная влага?
- Посмотрите на себя.
Обнаженная, Честити опустилась в кресло перед большим зеркалом во весь рост. Она никогда пристально не рассматривала свое тело без одежды, но что-то - или кто-то - шепотом донес эту мысль до ее сознания, заставляя подчиниться.
Не в силах противиться желаниям своего тела, Честити обнаружила себя сидящей перед зеркалом. Собственное отражение, смотревшее на нее, казалось незнакомым, но все-таки пробуждавшим смутные воспоминания. Она не могла ни отвести взгляд, ни игнорировать тепло, исходившее от зажатого в ладони флакона.
- Покройте мной свое тело, - вдруг снова раздался этот голос, тот самый голос, заставлявший все внутри волнительно трепетать. Голос, который она не могла не замечать. Голос Тейна. - Пожалуйста, - молил он.
Вытянув пробку из флакона, Честити опустила этот остроконечный кусочек хрусталя в прозрачную жидкость и вдохнула аромат. Казалось, он менялся изо дня в день, в одно время источая запах изысканных цветов, а в другое - пикантных пряностей. Сегодня благоухание особенно поражало воображение - флакон распространял пьянящую, безрассудную смесь нот жасмина, нероли и розы, подогретых типично мужскими ароматами амбры, мускуса и мирры. Это была в высшей степени соблазнительная комбинация - успокаивающая, но и возбуждающая тоже.
Вдыхая аромат, Честити чувствовала, как постепенно обмякает, слабеет, как сознание окутывает приятный легкий туман, а тело, напротив, начинает пробуждаться.
Словно по своей собственной воле рука Честити вспорхнула к горлу, и влажный хрустальный колпачок духов поцеловал кожу. Кисть дрожала, и Честити, завороженная, наблюдала, как похожая на слезинку капелька ароматной жидкости падает с пробки и опускается на холмик груди, чтобы просочиться до ее верхушки, - это была та сама грудь, на которой Тейн оставил метку своим неистовым ртом.
Поймав капельку кончиком пробки, Честити медленно покружила им по контуру розовой ареолы, вспоминая прикосновения Тейна. Это было невообразимое наслаждение - наблюдать собственную руку, порхающую над телом, бледную ареолу и сосок, сверкающий ароматной влагой духов, которые покрывали кожу…
…Словно язык возлюбленного.
Перед мысленным взором предстала непрошеная картина, потрясающий образ, вдруг явившийся из самых глубин сознания, оттуда, где Честити так тщательно его спрятала. Она поморгала, пытаясь развеять туман чувственности, который окутывал ее, купая в своей ласке. Но образ не развеялся. Честити видела Тейна, стоявшего рядом с ней, этого темноволосого незнакомца из лабиринта. На нем красовалась та же самая маска, сотканная из золотых нитей, которая скрывала его лицо той ночью на балу. Но на сей раз Тейн был облачен лишь в темные бриджи и белую льняную рубашку, которая, распахнувшись, обнажала часть его груди. Подойдя к Честити ближе, он обернул своими длинными пальцами спинку кресла, позволив кружевам манжет с рукавов своей рубашки нежно ласкать обнаженное плечо добродетели.
Откинув голову назад, она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением губ Тейна, слегка касавшихся нежной кожи за ее ухом. Его дыхание согревало, заставляя Честити трепетать. Его губы, такие сильные и мужские, но все же мягкие и податливые, как шепот струились над кожей, напоминая скольжение лепестка розы. А его аромат… Боже праведный, тот самый аромат! Это был сильнодействующий эликсир. Мужественный, порочный, таинственный… Честити незаметно втянула носом ароматную сущность Тейна. Ноты благовоний и амбры, этот в высшей степени мужской запах тайны и экзотики. Тейн источал тот же самый аромат, что и ночью в лабиринте, и воздействие этого запаха на Честити было ничуть не меньшим, чем тогда.
Ее вдруг охватило безрассудное желание почувствовать, как Тейн накрывает ее своим телом и их ароматы смешиваются, окутывая все вокруг. Впрочем, Честити и без того была основательно опьянена окружавшими ее благоуханиями и видом темной головы Тейна, неспешно двигавшейся за ее плечом в такт ласкам его губ.
Оторвавшись от спинки кресла, рука принца легла на плечо Честити. Кружева манжеты разметались по ее груди, и Честити с каждым мгновением все явственнее ощущала царапанье кружева о сосок, который затвердевал с каждым прикосновением ткани.
Продолжая удерживать Честити рукой за плечо, Тейн легонько укусил ее шею, потом ключицу. Когда он склонился над Честити, она ощутила себя завернутой в кокон его красоты и тяжелого облака чувственности, мерцавшего вокруг нее.
Взгляд девушки скользнул по отражению в зеркале, и она потеряла дар речи, пораженная эротической картиной - она сама, сидящая в кресле полностью обнаженной, и этот незнакомец, одетый, за ее спиной.
Лежавшая на плече Честити рука, сильная, мужественная, контрастировала с нежностью прикосновения кружевной манжеты, задержавшейся на ее груди. Золото маски обольстителя сверкало на фоне бледности кожи Честити, и, бросив мимолетный взгляд на его губы, порхавшие над ее плечом, в опасной близости от груди, воплощенная добродетель вновь впилась глазами в отражение. Она просто не могла отвести взгляд от яркой картины распутства, застывшей в зеркале.
- Это не распутство, - прошептал незнакомец, сжимая плечо Честити и медленно скользя губами по ее горлу, - а обольщение.
Как же чутко откликалось ее тело на звук его голоса! Подумать только - одно-единственное слово, а сколько в нем слышалось страсти, греховности. "Обольщение…"
Пальцы сами собой потянулись к маске, и незнакомец позволил Честити стянуть ее со своего лица. Его веки распахнулись, и перед добродетелью предстали сверкающие синие глаза и лицо, столь красивое, что захватывало дух… Лицо мужчины, ставшего для нее всем.
- Тейн… - прошептала Честити.
Улыбнувшись, он мягко вытянул колпачок духов из ее пальцев и провел им по ее груди, ненадолго задержался на ареоле, а потом легонько щелкнул по соску. Честити чуть не задохнулась, заметавшись на кресле, и Тейн придержал ее на месте, обняв за плечи. Его рот оказался так близко к ее губам…
- Тсс, - еле слышно произнес Тейн, снова щелкнув по соску прохладным наконечником пробки. - Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь услышал ваши крики и обнаружил вас за подобным занятием, не так ли?
Их взгляды встретились в зеркальном отражении, и Честити увидела порочную вспышку в живых и блестящих синих глазах.
- Я сплю.
- Только если вам нравится так думать.
- Даже в своих снах я не могу окончательно скинуть этот покров добродетели.
Смущение вдруг пронзило тяжелое облако вожделения, затуманившее ее сознание, но Тейн крепко обнял Честити за талию, удерживая ее в кресле.
- Вы краснеете, но не от возбуждения, а от стыда. Нет ничего позорного в страстном желании, Честити. Истинный позор заключается в вашем отказе отдаться блаженству и подарить мне восторг видеть вас, возносящуюся к его вершинам.
Тело Честити буквально воспламенилось от этих слов, и Тейн снова коснулся ее, но не рукой, а кончиком колпачка от духов. Разгадав намерения темного принца, Честити попыталась встать, положить конец этому странному видению, но он не дал ей подняться, а лишь скользнул рукой с колпачком ниже, по впадине между ее грудей к животу, где принялся кружить прохладным куском хрусталя над пупком. Замерев на месте, Честити увидела, как ее бедра будто сами собой распахнулись, обнажив перед Тейном все…
- Да, вот так, - одобрительно промурлыкал он.
Его аромат снова окутал Честити, снова заставив голову и тело безвольно обмякнуть. Тейн провел языком по ее горлу, в такт с медленно скользившим вниз хрусталем, и Честити дернулась, призывно приподнимая бедра в развратном приглашении.
- Закиньте ноги на ручки кресла.
О, добродетельная Честити не могла этого сделать! Но она повиновалась Тейну, хотя отчаянно боролась, желая ослушаться его приказа.
- Вы околдовали меня!
- Возможно, - прошептал обольститель и искоса посмотрел в зеркало. Теперь он изучал Честити, ее распахнутое перед ним тело. Наблюдал, как его рука спускается все дальше. Движется к ее лону и потирает хрустальным наконечником ее завитки, кружа по ним медленно, соблазнительно. Его пальцы, легко касавшиеся груди Честити, теперь сжали сочную плоть. Все больше склоняясь над своей добродетелью, он поднес ее пышные холмики к своему алчущему страсти рту.
- Нет! - вскричала Честити, задыхаясь и корчась на кресле, когда горячий язык Тейна омыл ее сосок, а прохладный наконечник из хрусталя проник между складками ее лона.
Это было неправильно. Безнравственно, распутно - то, что она так наслаждалась этим действом! Но… о-о-о… какое же блаженство волной накрыло Честити, когда Тейн взял ее сосок между губами и втянул его ртом, медленно посасывая! А его рука между бедрами обольщаемой невинности скользила вверх-вниз, поглаживая, разделяя сочившиеся влагой изгибы лона - уже не остроконечным колпачком, а округленной, выпуклой головкой пробки.
Честити объяла дрожь, а с уст неумолимо рвался крик - не страха или потрясения, а страсти, которая только нарастала, заставляя сокровенную частичку тела между бедрами гореть, моля о сладостной разрядке.
Она не могла перестать наблюдать за тем, как Тейн медленно соблазняет ее тело. Не в силах отказаться от удовольствия созерцать эту эротическую игру, Честити лишь развела ноги шире, поощряемая первобытным, прямо-таки звериным рычанием Тейна. Он пылко прикусил ее сосок, и в это же мгновение выпуклый кусок хрусталя скользнул внутрь ее тела. Стоны Честити наполнили комнату, и она увидела, как ягодицы невольно приподнялись над креслом, а бедра метнулись вверх, вдохновляя Тейна на более откровенные ласки. Поощряя его продвинуться глубже.
- Невинная, целомудренная Честити, - прошептал он, наблюдая за ней в зеркало, - вы готовы отдать мне это, свою самую большую драгоценность?
Она знала, чего хотел принц, но не могла согласиться на это - только не теперь, когда больше не чувствовала его ласки внутри. Он дразнил, проникая в ее тело этими легкими, воспламеняющими, нежными поглаживаниями. Эти мягкие толчки лишь раздували пламя страсти, не давая ему угаснуть.
- Еще, - прошептала Честити, встретившись взглядом с Тейном. Он наблюдал за ней, и Честити чувствовала, как эти изголодавшиеся по похоти глаза буквально пожирают ее.
- Пожалуйста… - молила она.
Протянув руку между своими бедрами, она схватила Тейна за запястье, подталкивая его кисть вперед, побуждая двигаться еще резче в центре ее широко раскинутых ног. Спина Честити выгнулась, а ее соски вздернулись и набухли, точно так же, как и тяжелые груди, колебавшиеся в одном ритме с бедрами. В ритме столь первобытном и естественном, что Честити не находила в себе сил бороться с этим неудержимым инстинктивным порывом.
Ее бедра двигались все быстрее, теперь Честити всем телом терлась о руку Тейна и холодный хрусталь. Темный принц не отрываясь следил за ее лицом, а когда Честити снова выгнулась, потянулся к ее груди. Губы Честити распахнулись, готовые дать волю крику блаженства, но Тейн схватил их своим ртом и скользнул языком внутрь. Выбросив руку назад, она схватила принца за рубашку, крепче стискивая ткань в кулаках в такт с неуклонно нараставшим томительным сжатием внутри лона. Она чувствовала почти боль, словно что-то внутри готово было в любой миг оглушительно взорваться. Честити не знала, что ей делать, как приблизить момент эйфории, и тогда до нее донеслись слова Тейна:
- Просто позвольте удовольствию прийти к вам.
И в этот момент она поняла все, замедлив безумную скачку бедер и позволив себе следовать за ритмом его движений. И… о боже, какое же это было блаженство!
Честити учащенно, судорожно дышала, то и дело срываясь на хрипящий шепот, она отпустила рубашку Тейна и скользнула пальцами в его волосы. Честити обдало ароматом желанного мужчины, и она вскрикнула, неистово мечась на кресле и по-прежнему сдавливая запястье принца.
Честити не могла дышать, не могла перестать двигаться. А Тейн продолжал свою сладостную пытку до тех пор, пока Честити не осознала, что вот-вот умрет от блаженства, пока не почувствовала, как ее тело пронзает дрожь, пока не отдалась удовольствию, совершенно не стыдясь того, что распутно мечется перед зеркалом, да еще и полностью обнаженной. Тейн шептал какие-то слова, которые она не могла понять. Сейчас она осознавала лишь потребность продолжать, зайти еще дальше. Ощутить больше - почувствовать рядом тело Тейна. Это казалось просто невероятным - она, считавшаяся чуть ли не священной добродетелью, откуда-то знала, что страсть может зайти еще дальше. Как же ей удалось понять, что мужское естество Тейна под бриджами было твердым и пульсирующим? Что часть его, погруженная в самую глубину ее тела, способна подарить еще большее наслаждение, которого она так желала?
- Я хочу большего, - прошептала Честити, притягивая Тейна к себе.
- Я тоже, любимая, - еле слышно отозвался он. - Но еще не время.
- Пожалуйста, - взмолилась она и увидела, как тут же потемнели глаза Тейна.
- Не умоляй меня так. Я… не смогу устоять против этого.
- Тогда уступи. Не прерывай это мгновение. Только не сейчас, когда я так жажду ощутить тебя глубоко внутри себя.
Тепло Тейна вдруг стремительно покинуло Честити, оставив дрожать от холода. Его аромат, который только что привел воплощенную добродетель на грань сексуального возбуждения, сменился слабым, но навязчивым запахом духов. Честити вдруг пришла в себя и в изумлении замерла на месте, ошеломленная тем, что увидела в зеркале.
Яркий румянец выступил на щеках и шее. Огнем горела и часть груди. Честити лежала на кресле, широко раскинув ноги, ее лоно блестело чувственным соком, обрамлявшие его завитки выглядели влажными. Левая рука была закинута за голову, пальцы вцепились в спинку кресла, стоявшего у туалетного столика. Между бедрами скрывалась правая рука, сжимавшая оставшийся внутри тела… хрустальный колпачок от флакона.
Пронзительно вскрикнув, Честити отдернула руку с пробкой и бросила кусок хрусталя на ковер. Что же завладело ею, заставив… замарать себя подобным образом и… мечтать о нем, Тейне, вот так?
Кинувшись к кровати, Честити поспешила натянуть халат, чтобы скрыть свой позор.
Что же охватило ее? Она не находила в себе сил сопротивляться искушению. И все же это был лишь сон… Нет! Она бодрствовала, но пребывала в некоем измененном состоянии. Находилась в плену фантазии. Да. Именно так и было.
Даже сейчас все ее тело трепетало. Она хотела большего, даже осознавая, что это было неправильно и греховно. Но она не могла лгать самой себе. Она отчаянно нуждалась в большем, жаждала изведать порочных наслаждений, которые Тейн только-только дал ей вкусить. Интересно, можно ли было стать носительницей этого мрачного эротического искусства, постоянно предаваясь плотским утехам? Неужели все, что сейчас происходило, было чем-то подобным? Что, если принц приворожил ее, когда прикоснулся к ней в саду?..
Потому что именно с того момента Честити принялась желать страсти и мечтать. Захотела того, что было противоположно ее натуре - во всех отношениях. Прежде всего Тейна. Не было ни малейшего смысла отрицать, что подсознательно Честити знала, кем - чем - он является. Он был темным мужчиной-феей, наделенным весьма искусными руками и ртом.
Бросив взгляд в зеркало, Честити позволила себе вспомнить то, что видела в его глубине. Она не пряталась от этих воспоминаний, напротив, бережно хранила их в душе. Сегодня вечером она изменилась, стала совершенно другой женщиной. Сегодня вечером она желала того, что было полной противоположностью всему ее существу. Сегодня вечером она жаждала похоти.
Глава 12
Стук копыт по булыжной мостовой эхом отдавался на тихих улицах Мейфэра. Обычно в это время вечера улицы были заполнены каретами, развозившими представителей знати по балам, званым торжествам и музыкальным вечерам. Странно, что сейчас здесь было так тихо - подобное в этом престижном районе случалось крайне редко. И это при том, что Честити совершенно точно знала: сегодня вечером должны состояться по меньшей мере четыре бала, ведь Ленноксы получили приглашения на все приемы. И все же один быстрый взгляд из окна кареты заставлял думать об обратном. Вокруг было совершенно тихо. Даже устрашающе.
Глядя на темное бархатное небо, Честити заметила сиявшую в своей полноте луну, на которую медленно наползали черные как смоль облака. Скоро район погрузится в один только тусклый свет уличных фонарей, ведь тучи окончательно закроют луну. При этой смысли Честити стало не по себе, и она вздрогнула. Ей совершенно не хотелось оказаться похищенной под покровом этой запретной, зловещей темноты. Даже если бы это произошло в Мейфэре. И Честити вдруг ощутила острую тоску по тем безопасным, спокойным и душевным вечерам в Гластонбери, которыми они с сестрами так наслаждались. Было в нынешнем вечере что-то не совсем обычное. Осознание этого отозвалось покалыванием кожи и пробежавшей вдоль спины волной тревоги. "Сверхъестественно" - это слово приходило на ум всякий раз, стоило подумать о царящей вокруг атмосфере.
Карета покачивалась, и это ритмичное движение убаюкивало Честити, словно пытаясь успокоить нервы, расшалившиеся в тот самый момент, когда она увидела зависшую над луной тучу. Честити все еще не могла отделаться от навязчивого образа, увиденного в зеркале совсем недавно. Даже открывая глаза и глядя на себя, одетую в маскарадный костюм, она казалась себе не речной нимфой, которую должна была изображать. Нет, перед взором Честити представало собственное обнаженное тело, бесстыдно распахнутое, и погруженная в него хрустальная пробка от флакона.
Сейчас, когда лицо так пылало, она была рада темным теням, нависшим за окном, которые надежно скрывали ее позор от семьи. Какое же безумие охватило ее? Что же завладело ею, подтолкнув к подобным поступкам? Не иначе нечто сверхъестественное…
Снова услышав это слово, произнесенное в ее сознании чьим-то шепотом, Честити еще крепче сжала сумочку обтянутыми перчатками руками. И вдруг невесть откуда взявшийся туман окутал карету плотной пеленой, вздымаясь и падая, словно поток воздуха, то сгущаясь, то редея, временами становясь непрозрачным и подобным дыму, напоминающим серые завитки от курения фимиама, а потом превращаясь в сплошную, непроницаемую, поглощающую завесу.