- Ради всего святого, да сколько же ей лет?
Он снова пожал плечами.
- Наверное, семнадцать.
- Но это невозможно!
Рудольфо потихоньку начал закипать.
- Франческа, говорю тебе, она здесь.
- Я видела Джорджа в Сан-Антонио вчера. Почему он мне ничего не сказал?
- Даже не намекнул?
- Нет. Даже не намекнул.
Вообще-то, это было не совсем так: все его вчерашние действия были довольно необычными и поэтому с точки зрения Фрэнсис выглядели подозрительно. Внезапная необходимость срочно отправить телеграмму - это при том что он был в городе всего день назад, - поход в магазин к Терезе, торгующей исключительно женскими вещами, и, наконец, его последнее замечание о том, что у него есть много дел поважнее кошки, которые зовут его назад в Кала-Фуэрте. Весь вечер и последующую ночь Фрэнсис перебирала в уме эти три загадки, убежденная в том, что от нее ускользнуло нечто важное, так что утром, не в силах и дальше оставаться в неведении, она решила поехать в Кала-Фуэрте и выяснить, что все-таки происходит. Если окажется, что выяснять нечего, она просто повидается с Джорджем. Кроме того, переполненные людьми улицы Сан-Антонио действительно начали действовать ей на нервы - тем заманчивее на их фоне казался Кала-Фуэрте с безлюдной синей бухтой и свежим ароматом сосен.
А теперь вот это. Дочь. У Джорджа есть дочь. Фрэнсис затушила сигарету, заметив, что рука у нее дрожит. Стараясь казаться как можно спокойнее, она спросила:
- И как ее зовут?
- Сеньориту? Селина.
- Селина. - Казалось, это имя оставило неприятный привкус у нее во рту.
- Она очень хорошенькая.
Фрэнсис допила свое пиво, поставила на стойку пустой стакан и сказала:
- Думаю, мне лучше поехать и самой все выяснить.
- Что же, поезжай.
Она соскользнула с табурета, подхватила свою сумочку и направилась к выходу. Уже в дверях она вдруг обернулась - Рудольфо смотрел на нее, и в его лягушачьих глазах чудилась насмешка.
- Рудольфо, если я соберусь тут заночевать, у тебя найдется для меня комната?
- Конечно, Франческа. Я прикажу приготовить тебе номер.
В облаке пыли она подрулила к Каса Барко, оставила "ситроен" в единственном клочке тени, какой смогла найти, и пошла к дому. Она открыла выкрашенную зеленым дверь и позвала: "Есть кто дома?", - но ответа не последовало, так что Фрэнсис прошла внутрь.
Дом был пуст. В нем сладко пахло фруктами и древесной золой, в окна с моря задувал прохладный ветерок. Она бросила сумочку на стул и обошла гостиную, выискивая приметы женского присутствия, однако ничего не обнаружила. С галереи до нее донесся негромкий шорох, но когда Фрэнсис, слегка вздрогнув, подняла голову, то увидела, что это всего лишь дурацкая кошка, которая спрыгнула с постели и спускалась по лестнице, чтобы поприветствовать посетительницу. Фрэнсис терпеть не могла кошек, особенно эту, поэтому она оттолкнула Жемчужину ногой, однако достоинство той ничуть не пострадало: кошка с молчаливым презрением повернулась к Фрэнсис спиной и, высоко задрав хвост, прошествовала на террасу. Фрэнсис двинулась за ней, по дороге взяв со стола бинокль Джорджа. Эклипс мирно покачивался на якоре. Фрэнсис подняла бинокль, настроила фокусировку, и яхта со всеми, кто был на ней, вдруг оказалась совсем рядом. Джордж был на кокпите: он дремал, растянувшись на скамье, в своей старой фуражке, сдвинутой на глаза, и с раскрытой книгой на груди. Девушка лежала на крыше каюты - казалось, вся она состоит из длинных ног и рук и копны светлых волос. На ней была рубашка, явно принадлежавшая Джорджу, но лица Фрэнсис разглядеть не смогла. Казалось, между ними установилось доверие и дружба; Фрэнсис нахмурилась и опустила бинокль. Она поставила его обратно на стол, а потом налила себе стакан прохладной сладкой воды из колодца Джорджа, вышла с ним на террасу, оттащила расшатанные останки тростникового стула подальше в тенек навеса, уселась поудобнее, вытянув ноги, и приготовилась ждать.
Джордж спросил:
- Ты уже проснулась?
- Да.
- Думаю, нам пора собираться. Ты и так пробыла на солнце слишком долго.
Селина села и потянулась.
- Я спала.
- Знаю.
- Это все твое восхитительное вино.
- Пожалуй, причина действительно в нем.
Они пошли на веслах к Каса Барко; лодка словно облако плыла по воде цвета павлиньих перьев, а тень следовала за ней по заросшему водорослями дну. Все еще было жарко и очень тихо; казалось, в целом мире остались только они вдвоем. Кожу Селины слегка покалывало, она будто бы стала слишком тугой, как кожица у перезрелого фрукта, готовая вот-вот лопнуть, однако это ощущение не было неприятным - просто еще одно впечатление от их незабываемого дня. Она поставила пустую корзину между колен и сказала:
- Отличный был пикник. Лучший в моей жизни, - и уже ждала от Джорджа едкого замечания по поводу Фринтона, но, к ее приятному удивлению, он ничего не ответил, только улыбнулся, как будто ему понравилось тоже.
Они подошли к причалу, Джордж вылез из лодки и пришвартовал ее двойным узлом; Селина передала ему их пожитки, а потом тоже вылезла на причал: ее босым ногам он казался раскаленным. Они пересекли стапеля и начали подниматься по лесенке на террасу. Джордж шел спереди, поэтому Селина за его спиной услышала голос Фрэнсис Донген еще до того, как увидела ее.
- Так-так! Смотрите, кто идет!
На секунду Джордж будто окаменел. Потом, словно ничего не случилось, шагнул вверх на террасу.
- Привет, Фрэнсис, - поздоровался он.
Селина, чуть помедлив, последовала за ним. Фрэнсис полулежала в старом тростниковом стуле, водрузив ноги на стол. На ней была рубашка в сине-белую клетку, завязанная узлом на дочерна загорелом животе, и куцые белые брючки в обтяжку. Туфли она скинула на пол; ее ноги, лежавшие на столе, тоже были загорелые и весьма пыльные, с ярко-красным лаком на ногтях. Она не сделала попытки сесть или подняться со стула, а просто лежала в той же позе, не шевелясь, ладонями касаясь пола, и буравила Джорджа глазами из-под густой шапки коротких светлых волос.
- Сюрприз! - Она заглянула ему через плечо и увидела Селину. - Привет-привет!
Селина слабо улыбнулась.
- Здравствуйте.
Джордж опустил корзину на землю.
- Что ты здесь делаешь?
- Ну, в Сан-Антонио было до того жарко, и людно, и шумно, вот я и решила смыться на пару деньков.
- Ты останешься тут?
- Рудольфо сказал, он найдет для меня комнату.
- Ты виделась с Рудольфо?
- Да, зашла выпить по дороге сюда.
Злобно прищурившись, Фрэнсис глядела на Джорджа; она понимала, что он чувствует себя не в своей тарелке, потому что не знает, что именно ей успел рассказать Рудольфо.
Джордж присел на краешек стола.
- Рудольфо сказал тебе, что Селина остановилась у меня?
- О да, конечно, сказал. - Она улыбнулась Селине. - Знаете, это самая большая неожиданность, с какой мне приходилось сталкиваться. Джордж, ты меня представишь?
- Извини. Селина, это миссис Донген…
- Фрэнсис, - быстро поправила та.
- А это Селина Брюс.
Селина двинулась вперед, протягивая руку и готовясь сказать "здравствуйте, как вы поживаете", однако Фрэнсис проигнорировала ее робкий жест.
- Значит, вы приехали погостить?
- Видите ли, я…
- Джордж, ты и не говорил мне, что у тебя есть дочь.
- Она не моя дочь, - произнес Джордж.
Изумленная Фрэнсис попыталась переварить эту новость. Потом сняла ноги со стола и приняла сидячее положение.
- Ты хочешь сказать…
- Подожди минутку. Селина…
Она обернулась и посмотрела на него; Джордж понял, что Селина смущена и расстроена, и еще, пожалуй, слегка задета. Он сказал:
- Ты не против, если мы с Фрэнсис поговорим наедине? Всего пару минут.
- Нет. Нет, конечно.
Она попыталась улыбнуться, демонстрируя, что ей нет до них дела, и бросила на террасе вещи, которые несла в руках - свое полотенце и испанскую грамматику, - словно хотела облегчить себе бегство.
- Пять минут, не больше.
- Я пойду назад, к лодке. Там прохладнее.
- Хорошо, давай.
Она бегом бросилась вниз по ступенькам и сразу же скрылась из виду. Через мгновение Жемчужина, сидевшая на ограждении террасы, поднялась, потянулась, легонько спрыгнула вниз и последовала за ней. Джордж повернулся назад к Фрэнсис.
- Она не моя дочь, - повторил он.
- Кто же, черт подери, она такая?
- Она приехала из Лондона без предупреждения и разыскала меня, потому что думала, будто я ее отец.
- И почему она так решила?
- Потому что увидела мою фотографию на обложке книги.
- То есть ты похож на ее отца?
- Да, похож. Собственно, он был моим дальним родственником, но это не имеет отношения к делу. Он умер. Много лет назад. Погиб на войне.
- Не думала же она, что он мог воскреснуть?
- По-моему, когда чего-то очень сильно хочешь, поверишь даже в чудо.
- Рудольфо сказал, что она на самом деле твоя дочь.
- Понимаю. Слух прошел по деревне и ради нее я не стал его опровергать. Она здесь уже два дня.
- Живет тут - с тобой? Ты что, совсем выжил из ума?
- Ей пришлось остаться. Авиакомпания потеряла ее багаж, а обратный билет украли в аэропорту.
- Почему ты не сказал мне о ней вчера?
- Потому что это не твое дело. - Это прозвучало более грубо, чем он рассчитывал. - Слушай, прости, но по сути так и есть.
- И что скажут твои друзья в Кала-Фуэрте, когда узнают, что она тебе не дочь? Узнают, что ты их обманывал…
- Я все объясню, когда она уедет.
- А когда она уедет?
- Когда получит деньги из Лондона. Мы уже задолжали Рудольфо шестьсот песет, кроме того, ей надо купить обратный билет, а мои деньги задерживаются в Барселоне…
- Ты хочешь сказать, все дело в деньгах?!
Джордж молча уставился на нее.
- Это единственное, что держит ее здесь? Единственная причина, по которой ты не можешь прямо сейчас отослать ее домой?
- Причина, согласись, довольно веская.
- Но, бога ради, почему ты не обратился ко мне?
Джордж раскрыл было рот, чтобы объяснить, почему, но потом захлопнул его. Фрэнсис продолжала допрос:
- Она хочет остаться здесь? Ты хочешь, чтобы она осталась?
- Нет, само собой, нет. Она ждет не дождется, чтобы уехать назад, а мне не терпится избавиться от нее. Но в целом ситуация совершенно безобидная.
- Безобидная? Это самое наивное, что я когда-либо от тебя слышала! Ну да, ситуация настолько же безобидна, как ящик с динамитом!
Он ничего не ответил, только сгорбил плечи и так сжал ладони, лежавшие на краю стола, что костяшки пальцев побелели. Фрэнсис, демонстрируя сочувствие, положила на них свою руку, и он не отстранился. Она сказала:
- Ты мне доверился, поэтому позволь тебе помочь. В семь часов вылетает самолет из Сан-Антонио в Барселону. Там стыковка с лондонским рейсом - к полуночи она будет дома. Я дам ей денег на билет и на такси. - Он по-прежнему молчал, поэтому она мягким тоном добавила: - Прошу, дорогой, не надо упираться. Я права, и ты это знаешь. Ей нельзя здесь дальше оставаться.
Селина сидела на краешке причала, спиной к дому, болтая ногами в воде. Он спустился по ступеням, пересек стапеля и прошел по шатким доскам. Его шаги отдавались громким эхом, но Селина так и не оглянулась. Он позвал ее - она не ответила. Он присел на корточки рядом с ней.
- Слушай. Мне надо кое-что тебе сказать.
Она наклонилась вперед, словно пытаясь отстраниться от него, и стала смотреть в воду; волосы у нее разделились пополам на затылке и свешивались вниз, закрывая лицо.
- Селина, попытайся понять.
- Ты пока что ничего не сказал.
- Ты можешь вернуться в Лондон прямо сегодня. В семь часов летит самолет - ты будешь дома к полуночи или, самое большее, к завтрашнему утру. Фрэнсис говорит, что даст тебе денег на билет…
- Ты хочешь, чтобы я уехала?
- Дело не в том, чего хотим я или ты. Мы должны поступать так, как будет правильно и как лучше для тебя. Мне вообще не стоило разрешать тебе остаться, но так уж сложились обстоятельства. Будем смотреть правде в глаза: Кала-Фуэрте не место для девушек вроде тебя, и бедняжка Агнес наверняка уже в панике оттого, что не знает, куда ты запропастилась. Думаю, тебе действительно лучше уехать.
Селина вытащила из воды свои длинные ноги и подтянула колени к подбородку, обхватив их руками, словно изо всех сил пыталась сохранить самообладание.
Он добавил:
- Я не отсылаю тебя… это должно быть твое собственное решение.
- Очень мило со стороны твоей подруги…
- Она просто хочет помочь.
- Если я лечу в Лондон сегодня вечером, - сказала Селина, - у нас осталось совсем мало времени.
- Я отвезу тебя в Сан-Антонио.
- Нет! - Она выкрикнула это с каким-то ожесточением, впервые за всю их беседу развернувшись и глядя Джорджу в глаза. - Я не хочу, чтобы ты меня вез. Наверняка есть еще кто-то, кто может это сделать. Рудольфо, таксисты - кто угодно! Должен быть кто-то еще!
Он попытался не показать ей, что задет.
- Да-да, конечно, но…
- Я не хочу ехать с тобой.
- Ладно. Неважно.
- А в Лондоне я позвоню из аэропорта Агнес. Она должна быть дома; я возьму такси, и она меня встретит.
Внезапно Джордж почувствовал, что она будто бы уже уехала, что каждый из них снова сам по себе. Он видел, как она одна сидит в самолете, потом, по-прежнему одна, в холодном Лондоне - после Сан-Антонио где угодно покажется холодно - звонит Агнес из телефонной будки. Уже за полночь, Агнес давно спит и просыпается с трудом. В пустой квартире раздаются телефонные трели, Агнес встает, надевает халат и идет, по пути включая свет, к аппарату, чтобы ответить на звонок. Потом готовит бутылку с горячей водой, расстилает постель, греет в кастрюльке молоко…
А дальше ничего.
Он спросил:
- Что ты будешь делать? Я имею в виду, когда вернешься в Лондон и все это окажется позади и забудется навсегда?
- Я не знаю.
- У тебя нет никаких планов?
Она помедлила мгновение, а потом покачала головой.
- Тогда придумай их, - ласково произнес Джордж. - Какие-нибудь очень хорошие.
10
Было решено, что Джордж отправится к Пепе, мужу Марии, и попросит отвезти Селину в аэропорт. Официально Пепе не был таксистом, однако при необходимости очищал свою старенькую машинку от клочьев соломы, куриного помета и прочего деревенского мусора, который в ней обычно валялся, и доставлял случайных путешественников по указанному назначению. Джордж на "ситроене" Фрэнсис поехал переговорить с ним, а Селина, оставшаяся в Каса Барко с Фрэнсис и Жемчужиной, стала готовиться к отъезду.
Времени это заняло немного: она приняла душ и переоделась в брюки Джорджа, так удачно выстиранные Хуанитой, полосатую рубашку и эспадрильи, купленные в магазинчике Марии. Свое дорогое платье из джерси она еще раньше отдала Хуаните на тряпки, а подаренное бикини было таким крошечным, что без труда уместилось на дне сумки. Больше делать было нечего. Селина расчесала волосы, бросила дорожное пальто на стул у двери и, преодолевая внутреннее сопротивление, поскольку меньше всего ей сейчас хотелось разговаривать, вышла на террасу, где в одном из тростниковых кресел опять развалилась Фрэнсис. Глаза ее были закрыты, но заслышав приближение Селины, она распахнула их, повернула голову, и теперь наблюдала, как та подошла поближе и села перед ней на стенку террасы.
- Сборы окончены? - спросила Фрэнсис.
- Да.
- Быстро.
- У меня нет с собой вещей. Я потеряла чемодан. Его по ошибке отправили в Мадрид.
- Такое случается сплошь и рядом. - Она села и потянулась за сигаретами. - Сигарету?
- Благодарю, нет.
Фрэнсис закурила.
- Надеюсь, вы не сочли, что я вмешалась не в свое дело, прогнала вас отсюда и все такое?
- Нет. Все равно мне нужно назад. Чем скорей я попаду домой, тем лучше.
- Вы живете в Лондоне?
- Да. В Куинс-гейт, - выдавила из себя Селина.
- Как мило. И как вам понравилось на Сан-Антонио?
- Было очень интересно, - ответила она.
- Вы, значит, думали, что Джордж ваш отец.
- Я просто предположила. Но я ошиблась.
- Вы читали книгу?
- Вообще-то, просто пробежала. Обязательно прочту повнимательнее, когда вернусь домой. Тогда у меня будет куча времени.
Селина помолчала, а потом добавила:
- Книга имела большой успех.
- Уж конечно, - сказала Фрэнсис, двумя словами ставя крест на детище Джорджа.
- Вам не понравилось?
- Да нет, написано неплохо. Оригинально, свежо. - Она сделала длинную затяжку, потом стряхнула пепел на пол террасы. - Только другой он не напишет.
Селина нахмурилась.
- Почему вы так говорите?
- Потому что, насколько я знаю, у него нет внутренней дисциплины, чтобы заставить себя сесть за работу.
- Ему сказали, что это творческий кризис.
Фрэнсис расхохоталась.
- Видите ли, дорогуша, это сказала я!
- Если вы считаете, что ему не под силу написать вторую книгу, зачем эти разговоры про творческий кризис?
- Дело в том, что он был очень подавлен, а я пыталась его немножко развеселить. Джорджу не надо писать. У него есть деньги, а писать только ради процесса - напрасная трата сил. Игра не стоит свеч.
- Но он же должен написать вторую книгу!
- Это почему?
- Потому что он дал обещание. Потому что издатель ее ждет. В конце концов, чтобы просто выразить себя.
- Это все пустые слова.
- Вы что, не хотите, чтобы он писал?
- Чего я хочу, а чего нет, не имеет значения. Я просто высказываю свое мнение. Понимаете ли, детка, я управляю художественной галереей. Мне приходится постоянно иметь дело с людьми искусства, с их темпераментами и их причудами. Я не думаю, что Джордж - творческий человек.
- Но если он не будет писать, чем ему заниматься?
- А чем он занимался до того как написал Фиесту в Кала-Фуэрте? Ничем. В Сан-Антонио очень просто предаваться безделью, на все говорить маньяна, завтра. - Она улыбнулась. - Вы, кажется, шокированы? Мы с Джорджем вдвое старше вас, а к сорока годам юношеские иллюзии и прекраснодушные мечты обычно успевают здорово пообтрепаться. Жизнь не всегда так ясна и однозначна, как кажется в восемнадцать… или сколько вам там?
- Мне двадцать лет, - ответила Селина. Голос ее внезапно стал ледяным, и Фрэнсис это порадовало - она поняла, что ей удалось вывести соперницу из себя. Она валялась в кресле, рассматривая Селину, и страх, посетивший ее при их внезапной встрече, отступал - Селина уезжает, через час она будет уже в аэропорту, вернется в Лондон, к своей жизни в Куинс-гейт, о которой Фрэнсис ничего не знала и не хотела знать.
Их неловкое молчание прервал рев "ситроена", за которым еле-еле можно было расслышать тарахтение старенького автомобиля Пепе. Селина поднялась на ноги.
- Вот и такси.
- Прекрасно! - Фрэнсис затушила сигарету прямо об пол. - Так, надо дать вам деньги.