Но Агнес понимала, потому что всегда чувствовала в Селине этот голод. Секунду она колебалась, а потом выдвинула единственное предложение, пришедшее ей в голову.
- Почему бы тебе не обсудить все с мистером Экландом, - сказала она.
Кабинет издателя находился на верхнем этаже здания; чтобы попасть туда, нужно было подняться в тесном трясущемся лифте, вскарабкаться пешком по лестнице, пройти через узкие коридоры и наконец преодолеть еще несколько ступеней. Запыхавшаяся и решившая было, что сейчас выберется прямо на крышу, Селина наконец оказалась перед дверью с табличкой "Мистер А. Г. Рутленд".
Она постучала. Ответа не последовало - из-за двери доносился лишь стук пишущей машинки. Селина открыла дверь и заглянула в приемную. Девушка, сидевшая за машинкой, подняла глаза, прервалась на секунду и спросила:
- Да?
- Я пришла к мистеру Рутленду.
- У вас назначена встреча?
- Я звонила сегодня утром по телефону. Я мисс Брюс. Он сказал, если я приду примерно в половине одиннадцатого… - Она взглянула на часы. Те показывали десять двадцать. Машинистка сказала:
- Он сейчас занят, у него посетитель. Можете присесть и подождать.
Она продолжила печатать. Селина вошла в приемную, закрыла за собой дверь и села на маленький жесткий стул. Из кабинета доносились приглушенные мужские голоса. Минут через двадцать они зазвучали громче, послышался стук отодвигаемых стульев, потом шаги. Дверь кабинета отворилась, и из нее вышел человек с переброшенным через руку пальто и толстой папкой, которую он немедленно уронил на пол.
- Вот незадача… - Он наклонился и стал подбирать с пола рассыпавшиеся листы бумаги. - Благодарю вас, мистер Рутленд, большое спасибо…
- Не за что. Как только у вас появятся соображения насчет развязки, сразу сообщите мне.
- Да-да, конечно.
Они распрощались. Издатель собрался было вернуться в свой кабинет, но тут Селина поднялась со стула и поздоровалась с ним. Он оглянулся и посмотрел на нее.
- Да?
Он оказался старше, чем она себе представляла, с совершенно лысой головой, в специальных очках, позволяющих смотреть и сквозь стекла, и поверх них. Сейчас он смотрел поверх очков, словно школьный учитель.
- Я… мы договаривались о встрече.
- Неужели?
- Да. Меня зовут Селина Брюс. Я звонила сегодня утром.
- Но я очень занят…
- Это займет всего пять минут.
- Вы писательница?
- Нет, что вы, ничего подобного. Мне просто нужна ваша помощь… я хотела вас кое о чем спросить.
Издатель вздохнул.
- Ну что ж…
Он отступил в сторону, пропуская Селину в свой кабинет. Пол в кабинете был покрыт красным турецким ковром, стол завален всякой всячиной, на стенах повсюду висели книжные полки, книги и рукописи стопками громоздились на столах, стульях и даже на полу.
Он и не подумал извиниться за беспорядок. Очевидно, здесь это было в порядке вещей - какой смысл извиняться? Издатель пододвинул Селине стул, а сам уселся на свое место.
Не дав ему опомниться, Селина начала объяснять.
- Мистер Рутленд, мне очень неловко вас беспокоить, и я постараюсь не отнять у вас ни одной лишней минуты. Речь о книге, которую вы опубликовали, Фиеста в Кала-Фуэрте.
- Ах да! Джордж Дайер.
- Да. Вы… вы что-нибудь знаете о нем?
Ответом на ее вдохновенную речь было обескураживающее молчание и не менее обескураживающий взгляд мистера Рутленда поверх очков.
- Почему вы спрашиваете? - произнес он наконец. - Он вам нужен?
- Да. То есть, мне так кажется. Он был… знакомым моей бабушки. Она умерла два месяца назад, и я… в общем, я хотела ему сообщить.
- Если вы ему напишете, мы сможем переслать письмо.
Селина глубоко вздохнула и попыталась атаковать с другого фланга.
- А что вам о нем известно?
- Боюсь, что знаю не больше вашего. Наверное, вы прочли его книгу…
- Я имею в виду… вы с ним когда-нибудь встречались?
- Нет, - ответил мистер Рутленд, - никогда. Он живет в Кала-Фуэрте, на острове Сан-Антонио. Поселился там, насколько я помню, шесть или семь лет назад.
- А он не приезжал в Лондон? Может, на презентацию книги?
Мистер Рутленд покачал головой - лысая макушка блестела в лучах солнца, светившего в окно.
- Вы случайно не знаете, он женат?
- Вообще-то не был, но может сейчас и женился.
- А сколько ему лет?
- Понятия не имею. - В его голосе уже сквозило нетерпение. - Юная леди, вы понапрасну тратите мое время.
- Простите. Я просто подумала, вдруг вы можете помочь. Решила узнать, не бывает ли он в Лондоне, - мне хотелось бы с ним увидеться.
- К сожалению, мне ничего об этом не известно.
Мистер Рутленд поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Селина тоже встала; он подошел к двери и открыл ее.
- Если вы захотите связаться с ним, мы перешлем мистеру Дайеру ваше письмо.
- Спасибо. Еще раз извините, что отвлекла вас от работы.
- Ничего страшного. Приятного дня!
- До свидания.
Увидев, как Селина понуро побрела через приемную к выходу, мистер Рутленд неожиданно для себя проникся к ней сочувствием. Он слегка нахмурился, снял очки и окликнул ее.
- Мисс Брюс!
Селина обернулась.
- Мы пересылаем его корреспонденцию в яхт-клуб Сан-Антонио, но его дом называется Каса Барко, в Кала-Фуэрте. Возможно, вам лучше будет связаться с ним напрямую. Если будете писать, напомните ему, что я все еще жду синопсис его следующей книги. Я отправил ему не меньше дюжины писем, но, похоже, к эпистолярному жанру у него стойкое отвращение.
Селина улыбнулась, и издатель изумился тому, насколько улыбка преобразила ее лицо. Она сказала:
- Большое спасибо! Я вам очень признательна.
- Не за что, - откликнулся мистер Рутленд.
Пустая квартира была не самым подходящим местом для серьезного разговора, однако приходилось довольствоваться тем, что есть.
Селина оборвала на полуслове рассуждения Родни, сравнивавшего однотонные ковры и ковры с рисунком, и сказала:
- Нам надо поговорить.
Он взглянул на нее с высоты своего роста, явно недовольный тем, что Селина его перебила. Еще за ланчем и потом во время поездки в такси он видел, что она сама не своя. Селина почти ничего не ела, сидела с отсутствующим видом и казалась чем-то сильно озабоченной. Мало того, на ней была блузка, которая совсем не подходила к ее светлому костюмчику, а на одном из чулок он заметил спущенную петлю. Обычно Селина была идеально опрятной и грациозной, как сиамская кошечка, так что эти мелкие упущения его сильно встревожили.
Он спросил:
- Что-то случилось?
Селина заставила себя не отводить глаза; ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, но сердце лупило в груди словно кувалда, а в животе было такое ощущение, будто она взлетела на верхний этаж небоскреба в скоростном лифте, так что внутренности ее провалились куда-то вниз.
- Нет, ничего не случилось, мне просто нужно кое-что тебе сказать.
Он нахмурил брови.
- А это не может подождать до вечера? Сегодня последний день, когда мы можем сделать замеры, если хотим…
- Родни, прошу, помоги мне - выслушай, что я скажу.
Секунду он колебался, но потом покорно отложил каталог с образцами ковровых покрытий, свернул рулетку и спрятал ее в карман.
- Пожалуйста. Я слушаю.
Селина облизнула пересохшие губы. Пустая квартира ее нервировала. Их голоса повторялись многократным эхом, мебели не было, равно как и безделушек, которые можно было переставить с места на место, или подушек, которые следовало взбить. Она чувствовала себя так, словно стоит на огромной пустой сцене без декораций и реквизита и не может вспомнить свою первую реплику.
Она сделала глубокий вдох и сказала:
- Все дело в моем отце.
На лице Родни не дрогнул ни один мускул. Он был хорошим адвокатом и любил играть в покер. Он знал про Джерри Доусона, поскольку миссис Брюс и мистер Артурстоун какое-то время назад сочли необходимым ввести его в курс дела. Знал он и то, что Селине ничего не известно про ее отца. И уж точно Родни не собирался просвещать ее в этом вопросе.
- А что такое с твоим отцом? - осторожно спросил он.
- Понимаешь… я думаю, что он жив.
Родни с облегчением вытащил руки из карманов пиджака и издал недоверчивый смешок.
- Селина…
- Прошу, ничего не говори. Не напоминай мне, что он погиб. Просто послушай еще одну минуту. Помнишь книгу, которую ты подарил мне вчера? Фиеста в Кала-Фуэрте. Помнишь, сзади на обложке там была фотография автора, Джорджа Дайера?
Родни кивнул.
- Так вот, дело в том… он выглядит в точности как мой отец.
Несколько секунд Родни переваривал ее слова, а потом спросил:
- Откуда ты знаешь, как выглядел твой отец?
- Знаю, потому что нашла его фотографию давным-давно в одной книжке. Я уверена, это один и тот же человек.
- Ты хочешь сказать, что Джордж Дайер это… - он остановился как раз вовремя.
- Джерри Доусон! - с торжествующим видом закончила Селина.
Родни почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
- Откуда ты узнала его имя? Ты же не должна была знать!
- Агнес сказала мне вчера.
- Но какое право она имела…
- О Родни, попытайся понять! Она ни в чем не виновата. Я застала ее врасплох. Сунула снимок Джорджа Дайера ей прямо в лицо - она чуть в обморок не упала.
- Селина, как ты не понимаешь - твой отец давно умер!
- Родни, это ты не понимаешь! Он пропал без вести. Предположительно был убит. На самом деле с ним могло произойти все что угодно.
- Тогда почему он не вернулся назад после войны?
- Может, он был ранен. Потерял память. А может, узнал, что моя мама умерла.
- И что же он делал все эти годы?
- Я не знаю. Но последние шесть лет он жил на Сан-Антонио.
Она поняла, что Родни сейчас спросит ее, откуда она это узнала, и быстро добавила:
- Так написано в книге, которую ты мне подарил, - потому что не хотела рассказывать ему про встречу с мистером Рутлендом.
- Фотография отца у тебя с собой?
- Не та, которая на книге.
- Она-то мне и нужна.
Она помедлила секунду.
- Да, с собой.
- Позволь взглянуть на нее.
- А ты… отдашь ее назад?
В голосе Родни промелькнуло раздражение.
- Дорогое дитя, за кого ты меня принимаешь?
Она устыдилась своих сомнений, ибо прекрасно знала, что Родни никогда не унизился бы до мелкого жульничества. Селина полезла в сумочку, достала оттуда драгоценный снимок и протянула его Родни. Он поднес карточку к окну, чтобы рассмотреть получше, а Селина подошла и встала рядом с ним.
- Вряд ли ты помнишь фотографию на обложке книги, но я могу поклясться, что это тот же самый человек. До мельчайших деталей. Такая же ямочка на подбородке, и глаза… и уши - то, как они прилегают к голове.
- А что сказала Агнес?
- Ничего конкретного, но я уверена, она тоже считает, что это мой отец.
Родни не ответил. Нахмурившись, он рассматривал загорелое улыбающееся лицо на снимке, и в душе у него нарастала тревога. Во-первых, возникла угроза потерять Селину. Гордившийся своей честностью, Родни никогда не тешил себя иллюзиями и признавал, что не влюблен в Селину, однако каким-то образом она стала неотъемлемой и весьма приятной составляющей его жизни. Ее внешность - шелковистые светлые волосы, нежная кожа, сапфировые глаза - казалась ему весьма привлекательной, и хотя интеллектуальном плане Селина ему сильно уступала, она демонстрировала похвальную тягу к знаниям.
Кроме того, на кону стояли немалые деньги. После смерти бабушки Селина стала богатой наследницей, можно сказать, лакомым кусочком, который легко мог попасть в лапы какому-нибудь проходимцу. Пока что ее счетами и акциями распоряжался Родни совместно с мистером Артурстоуном, однако через полгода Селине исполнится двадцать один и окончательные решения она будет принимать сама. Мысль о том, что контроль над ее состоянием может уплыть из его рук, была для Родни невыносима.
Он посмотрел вниз, на Селину, притулившуюся к его плечу. Никогда еще ему не встречалась девушка с такими ослепительными белками глаз. Белизна как в рекламе стирального порошка. От нее исходил легчайший аромат лимона… или вербены. Из прошлого до него доносился голос миссис Брюс, говорившей уничижительные вещи про Джерри Доусона. Тунеядец - внезапно всплыло у него в памяти. Припомнил он и другие эпитеты: безответственный, ненадежный, транжира…
Держа фотографию за уголок, он постукивал ею по ладони левой руки. Наконец, давая выход раздражению, попытался свалить вину за эту неприятную ситуацию на единственную подходящую кандидатуру.
- Конечно, во всем виновата твоя бабка. Не надо было ей темнить насчет твоего отца. Вся эта таинственность… и как она запретила упоминать его имя… это было ошибкой.
- Почему? - спросила Селина, заинтригованная.
- Потому что в результате ты стала им просто одержима! - выкрикнул Родни ей в лицо. Селина, явно задетая его словами, подняла на него глаза - ее рот от удивления приоткрылся, как у ребенка. Но Родни уже не мог остановиться.
- У тебя всегда был нездоровый интерес к чужим отцам, семьям - вообще к семейной жизни. И тот факт, что ты нашла фотографию и хранила ее в тайне от всех, - это еще один симптом.
- Ты говоришь так, словно у меня корь.
- Я пытаюсь объяснить, что у тебя сформировался комплекс из-за этого погибшего отца.
- Может, он и не погиб, - возразила Селина. - И вообще, если у меня и сформировался какой-то комплекс, то, как ты сказал, не по моей вине. Вообще, что такого плохого в комплексах? Гораздо хуже, когда глаз косит или на нем бельмо. А комплекса даже не видно.
- Селина, это не смешно.
- Я и не шучу.
Она смотрела на него в упор, и Родни подумал, что впервые видит в ее глазах огонь. Еще мгновение и они рассорятся. Раньше у них никогда не бывало ссор, и сейчас определенно был неподходящий момент начинать. Он быстро произнес: "Дорогая, прости меня" - и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она отвернулась и его поцелуй пришелся на щеку.
- Разве ты не понимаешь, что я забочусь о тебе! Я не хочу, чтобы ты увлеклась этой идеей, полетела на край земли за каким-то мужчиной, а потом поняла, что совершила глупейшую ошибку.
- Но что если предположить, - перебила Селина, - просто предположить, что он действительно мой отец? Что он жив, живет в Сан-Антонио. Пишет книги, ходит под парусом на своей маленькой яхточке, заводит друзей среди местных испанцев. Разве тебе не хотелось бы, чтобы я познакомилась с ним? Разве ты не хочешь иметь настоящего, родного тестя?
Этого Родни хотелось меньше всего. Он мягко произнес:
- Но мы не можем думать только о себе. Надо подумать и о нем, о Джордже Дайере, неважно, отец он тебе или нет.
- Я не понимаю…
- За эти годы у него сложилась собственная и весьма неплохая жизнь. Жизнь, которую он выбрал по доброй воле. Если бы он хотел иметь семью, жену, сыновей… и дочерей… они бы у него были!
- Ты хочешь сказать, что он не будет рад мне? Что ему не понравится, что я приехала и разыскала его?
Родни был потрясен.
- Ты же не собираешься этого делать?
- Для меня это очень важно. Мы можем полететь на Сан-Антонио.
- Мы?
- Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Пожалуйста.
- Об этом не может быть и речи. Мне надо ехать в Борнмут, ты же знаешь, и я буду отсутствовать три-четыре дня.
- А не может миссис Вестман немного подождать?
- Конечно, не может.
- Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Мне нужна твоя помощь, Родни!
Родни не понял истинного смысла ее мольбы. Он решил, что под помощью Селина подразумевает некие практические действия: купить билет на самолет, посадить ее на нужный рейс, провести через таможню, поймать такси или найти носильщика. Она ни разу в жизни не путешествовала самостоятельно, так что в глубине души он был уверен, что Селина не сдвинется с места.
Он изобразил на лице обаятельную улыбку, взял ее за руку и произнес умиротворяющим тоном:
- Собственно, к чему такая спешка? Наберись терпения. Я знаю, ты сильно взволнована тем, что твой отец может быть жив. Я понимаю, что ты всю жизнь ощущала некий вакуум. Правда, я надеялся, что мне удастся его заполнить…
Речь его звучала немного выспренно. Селина сказала:
- Родни, дело не в этом…
- Не забывай, мы ничего не знаем о Джордже Дайере. Может быть, следует попытаться, не привлекая к себе внимания, провести небольшое расследование, прежде чем предпринимать действия, о которых мы можем потом пожалеть? - он говорил с достоинством королевской особы.
- Я родилась после того, как его объявили пропавшим без вести. Он даже не знает о моем существовании.
- Вот именно, - тон Родни стал более напористым. - Селина, вспомни старую пословицу: не будите спящего тигра.
- По-моему, она сюда не подходит. Что если он жив - мой отец, единственный человек, в котором я нуждалась всегда, всю жизнь, больше чем в ком бы то ни было?
Родни колебался, пытаясь понять, обидели его эти слова или разозлили.
- Ты рассуждаешь как ребенок.
- Представь себе монетку. У нее две стороны: орел и решка. Во мне тоже две стороны: Брюс и Доусон. Селина Доусон. Вот как меня по-настоящему зовут. Вот кто я на самом деле!
Она улыбнулась Родни и он, несмотря на свое душевное состояние, подумал, что никогда не видел у нее такой улыбки.
- Любишь ли ты Селину Доусон так же, как Селину Брюс?
Он все еще держал в руках фотографию ее отца. Она взяла ее у него из рук и положила обратно в сумочку.
Родни ответил - чуть поспешно:
- Конечно да!
Селина застегнула сумочку и отложила ее в сторону.
- А сейчас, - сказала она, разглаживая перед юбки, как девочка, которая готовится забраться на табуретку и вслух прочесть гостям стихи, - давай-ка измерим полы!
3
Посадочная полоса аэропорта Барселоны в бледном свете раннего утра блестела глубокими лужами; здесь только что прогремела гроза, застигшая их самолет над Пиренеями. С гор дул легкий ветерок, от служащих аэропорта сильно пахло чесноком, а на скамьях в зале ожидания, кутаясь в плащи и куртки, дремали утомленные бесконечным ожиданием пассажиры с мешками под глазами и сизыми подбородками. Ночь выдалась тяжелая. Рейсы из Рима и Пальмы отменили. Рейс из Мадрида опаздывал.
Селина, которую все еще мутило после перелета, прошла через вращающиеся стеклянные двери и немного помедлила, решая, куда двинуться дальше. Ей надо было пересесть на самолет до Сан-Антонио, а для этого требовался новый посадочный талон. Селина подошла к стойке, где служащий с усталым лицом взвешивал какой-то багаж, и встала напротив, надеясь, что он обратит на нее внимание. Служащий поднял глаза, и она спросила:
- Вы говорите по-английски?
- Sí.
- У меня билет до Сан-Антонио.
Он равнодушно протянул руку за билетом, вырвал из него нужную страничку, оформил посадочный талон, вложил его в билет и передал ей.
- Большое спасибо. А во сколько вылет?