- Парни?
Что-то в моем лице должно быть выдало меня, потому что она наклонилась ко мне, скрестив ноги в позе "рассказывай дальше".
- Кейт, почему ты не рассказала мне… кем бы он ни был… прежде, чем всё так далеко зашло.
- Ты мне не говоришь о своих парнях.
- Это потому что их слишком много.
Она рассмеялась и, вспомнив, о моём плохом настроении, добавила:
- Кроме того, ни с кем из нет ничего серьезного, чтобы об этом упоминать. Пока.
Она выжидала. Я не смогла сорваться с крючка, без вариантов.
- Ладно, есть парень, живущий по соседству, мы тусовались с ним несколько раз, пока я не узнала нечто плохое о нем.
- Что именно? Он женат?
Я не могла не рассмеяться.
- Нет!
- Наркоман?
- Нет. В смысле, я так не думаю. Больше похоже… - я наблюдала за реакцией Джорджии, - Больше похоже, что у него проблемы с законом.
- Типа преступник или что-то вроде того.
- Да.
- Я бы сказала, что это плохо, - задумчиво призналась она, - Звучит так, что он больше подходит мне, вообще-то.
- Джорджия! - выкрикнула я, бросив в неё подушку.
- Извини, извини. Мне не следовало шутить по этому поводу. Ты права. Звучит так, что он не подходит на роль хорошего парня, Кейти-Бин. Так почему бы тебе не похвалить себя за то, что всё не зашло слишком далеко, прежде чем ты это выяснила, и продолжать свой весёлый путь в страну парней.
- Я просто не могу поверить, что так ошиблась в нем. Он казался таким совершенным. И таким интересным. И…
- Красивым? - перебила меня сестра.
Я упала на кровать и уставилась в потолок.
- О, Джорджия. Не красивый - Великолепный. Поразительный, аж сердце замирает. Но теперь это уже не имеет значения.
Джорджия стояла и смотрела на меня сверху вниз.
- Извини, но так не пойдет. Как было бы приятно видеть тебя развлекающейся с каким-нибудь горячим французом. Я не буду здесь сидеть и слушать тебя, как только решишь снова начать жить, дай мне знать. Здесь вечеринки почти каждую ночь.
- Спасибо, Джорджия, - сказала я протягивая руку, чтобы дотронуться до её руки.
- Всё что угодно для моей сестрёнки.
А потом я даже не заметила, как закончилось лето и пришла пора снова ходить в школу.
Мы с Джорджией свободно говори по-французски. Папа всегда говорил с нами на нём, и мы проводили много времени в Париже в течение наших каникул, так что французский давался нам также легко, как и английский.
Поэтому мы могли пойти во французскую школу.
Но французская система образования настолько отличалась от американской, что нам пришлось бы сдать такое невероятное количество недостающих зачетов, чтобы получить высшее образование.
Парижская американская школа одна из таких странных мест, где иностранцы собирались вмести в некий оборонительный круг, делая вид, что они всё ещё дома. Я видела это местом заблудших душ.
Моя же сестра видела здесь возможность завести как можно больше международных друзей, чтобы она могла приезжать к ним, в их родные страны на школьных каникулах. Джорджия рассматривала друзей как одежду, которую можно при случае поменять одну на другую - не видя в этом ничего такого. Просто она к ним не слишком привязывалась.
Что касается меня, будучи младшей, я знала, что всего на всего два коротких года с этими людьми, некоторые из которых оставили бы всё, чтобы вернуться на родину до конца учебного года.
Так, пройдя через массивные парадные двери в первый день в школе, я направилась прямо в офис, чтобы получить свое расписание, а Джорджия направилась прямо к группе пугающего вида девушек и начала болтать так, как будто она знала их всю свою жизнь. Игральные кости нашего социального статуса были брошены в первые пять минут.
Я не была в музеях с тех пор, как видела Винсента в музее Пикассо, поэтому я испытала трепет, когда подошла к Помпиду Центру, однажды днем после школы. Мой учитель истории раздал нам задания по событиям двадцатого века, происходивших в Париже, и я выбрала беспорядки 1968 года.
Скажите май 68 и любой француз сразу же подумает о глобальной забастовке по всей стране, которая завела экономику Франции в тупик. Я сосредоточилась на том времени, когда целую неделю шла ожесточенная борьба между полицией и студентами Сорбонны. Мы должны были делать свои задания от первого лица, как будто мы сами были участниками тех событий. Так вместо того, чтобы читать книги по истории, я решила искать в современных газетах того времени, чтобы найти, как соотнести произошедшие события к себе.
Необходимые мне материалы находились в большой библиотеке, расположенной в Центре Помпиду на втором и третьем этажах. Но, так как на других этажах размещался Парижский Национальный музей современного искусства, то я планировала совместить выполнение домашней работы с созерцанием, вполне заслуживших этого, произведениями искусства.
Разместившись в одной из просмотровых кабин библиотеки, я просматривала катушки микрофильмов с записью самых богатых на события дней беспорядков. Прочитав, что 10 мая был днем ожесточенного столкновения между полицией и студентами, я просмотрела первую полосу того дня, сделала кое-какие заметки, а затем пропустив заголовки начала читать передовицу. Трудно было себе представить что подобное насилие происходило всего за рекой в латинском квартале, в пятнадцати минутах от того места, где сижу я.
Я достала катушку и заменила её другой. Беспорядки возобновились 14 июля, в день независимости Франции. Многие студенты, а также туристы, посетивших Париж в праздники, были доставлены в близлежащие больницы. Я сделала заметки с нескольких первых страниц, а затем щелкнула назад на две страницы, к некрологам и соответствующим им черно-белым фотографиям. А там был он.
На первой половине первой страницы. Это был Винсент. Его волосы были длиннее, но выглядел он в точности, так же, как и месяц назад. Моё тело окаменело, когда я прочитала текст.
Пожарный Жак Дюпон, девятнадцати лет, родившиеся в Ла Боле, Пэ де ла Луаре, был убит при исполнение своих обязанностей прошлой ночью в здании, где был пожар. Предполагают, что пожар был спровоцирован коктейлем Молотова, брошенным студентами-бунтовщиками. Жилое здание 18 по улице Шампольон было в огне, когда Дюпон и его коллега, Тьери Симон (дата смерти, секция S) ворвались в здание и начали выводить людей, которые укрылись от беспорядков в расположенной рядом Сорбонне. Застрявший в ловушке под горящими бревнами, Дюпон скончался прежде, чем его смогли доставить в больницу и его тело доставили в морг. Двенадцать жителей, в том числе четыре ребенка обязаны своей жизнью этим героям.
Этого не может быть, подумала я. Если только конечно это ни его отец, который зачал сына незадолго до смерти… (Я посмотрела на некролог) девятнадцать. Что не может быть не невозможным…
Так как мои рассуждение зашли в тупик, я направилась к следующей странице и пролистала до Ss в поисках Симона. Это был: Тьери Симон. Парень с развитой мускулатурой, который увел нас от драки на реке. Тьерри на фото выглядел массивным Афро, но с той же уверенной улыбкой, что он одарил меня в тот день на террасе кафе. Это определенно был тот же парень. Но больше чем сорок лет назад.
Я закрыла глаза, ничему уже не веря, а затем открыла их для того, чтоб прочитать абзац про выстрел в голову Тьери. То же я прочитала и про Жака, за исключением того, что здесь говорилось о его возрасте, двадцать два, и месте рождения, Париж.
- Не понимаю, - прошептала я, и, молча, нажала на кнопку для печати обеих страниц.
После того, как я вернула катушки с микрофильмами на стойку регистрации, я вышла из библиотеки как в тумане и помедлила прежде, чем ступить на эскалатор, ведущий на следующий этаж. Я собиралась сидеть в музее пока не пойму, что делать дальше.
Мои мысли дергались в десятки разных направлений, когда я проходила через турникет и по огромной галерее с высоким потолком, со скамьями, размещенных в середине зала. Сев, я положила голову на руки, пытаясь очистить своё сознание.
Наконец я подняла глаза. Я находилась в зале посвященному одному из моих любимых живописцев начала и середины двадцатого века Фернану Леже. Я изучила двумерные поверхности, заполненные яркими основными цветами и геометрическими формами, и поняла, что прихожу в норму. Я бросила взгляд на угол, где висела моя любимая картина Леже: на ней выглядевшие статично солдаты первой мировой войны сидели за столом, курили трубки и играли в карты.
Перед картиной спиной ко мне стоял молодой человек. Он наклонился поближе, внимательно всматриваясь в композицию. Он был среднего роста с коротко стриженными волосами и в грязной одежде. Где я видела его раньше? Может это был кто-то из школы.
Потом он повернулся, и я открыла рот от удивления. Человек, стоявший через галерею от меня, был Жюлем.
Глава 10
Моё тело больше меня не слушалось. Я встала и направилась к фантому. Или у меня нервный срыв, подумала я, который начался еще в библиотеке, или парень, стоявший передо мной - призрак. Оба объяснения казались более вероятным, чем то: что Жюль действительно выжил в лобовом столкновении с поездом метро и по-видимому не пострадал.
Когда я была от него всего в нескольких шагах, он заметил меня и на секунду заколебался. А затем он повернулся с совершенно пустым взглядом на своём лице.
- Жюль! - выпалила я.
- Здравствуйте, - спокойно сказал он, - Я Вас знаю?
- Жюль, это я, Кейт. Помнишь, я приходила в твою студию вместе с Винсентом? И я видела тебя в тот день на станции метро… в день катастрофы.
Выражение его лица изменилось от озадаченного до весёлого.
- Боюсь, Вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Тома и я не знаю никого, кого бы звали Винсентом.
Тома… я хотела пнуть его, чтобы встряхнуть.
- Жюль. Я знаю, это ты. Ты участвовал тогда в том ужасном, несчастном случае… чуть больше месяца назад?
Он покачал головой и пожал плечами, как бы говоря, извини.
- Жюль, ты должен мне рассказать, что происходит.
- Слушайте, гм, Кейт? У меня нет ни малейшего представления, что происходит, но позвольте мне помочь Вам присесть. Вы должно быть перевозбудились или перенапряглись.
Он взял меня за локоть и повел обратно к лавке.
Я выдернула свою руку и встала перед ним, сжимая кулаки.
- Я знаю, что это ты. Я не сумасшедшая. И я не понимаю, что происходит. И я обвинила Винсента в бессердечности за то, что он бежал с места, где ты погиб. И вот теперь выясняется, что ты жив.
Я осознала, что начинаю повышать голос, когда увидела голову охранника смотревшего в нашу сторону.
Я сверлила Жюля яростным взглядом, когда к нам подошёл человек в форме и спросил - Какие-то проблемы?
Жюль спокойно посмотрел охраннику в глаза и сказал:
- Нет проблем, сэр. Похоже, что она приняла меня за кого-то другого.
- Я не ошиблась! - прошептала я себе под нос, затем оставила его и быстрым шагом пошла к выходу.
Оглянувшись, я увидела, как Жюль и охранник смотрят мне вслед, я вышла из музея и побежала вниз по эскалатору. Было только одно место, куда я могла пойти.
Поездка на метро обратно в свой район казалась бесконечной. Но вот, наконец, я выбежала из метро на солнечный свет, который шел на убыль, и направилась на улицу рю де Гренель. Остановившись перед массивными воротами, стены которых были украшены виноградной лозой, я позвонила в дверной замок. Над моей головой зажегся свет и я посмотрела в камеру видео наблюдения.
- Oui? спросил голос, через несколько секунд.
- Это Кейт. Я… - я замолчала, мгновенно растеряв всю свою смелость.
Но, вспомнив о моих последних безжалостных словах, сказанных Винсенту, я заговорила с новой решимостью.
- Я подруга Винсента.
- Его нет.
В нижней части клавиатуры, через динамик, проскрипел мужской голос.
- Мне нужно с ним поговорить. Не могла бы я оставить сообщение?
- У Вас нет номера его телефона?
- Нет.
- И Вы его друг? - прозвучал скептически голос.
- Да, то есть, нет. Но мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста.
Наступила тишина, а потом я услышала щелчок, который означал, что ворота не заперты. Ворота медленно открывались внутрь. По ту сторону двора, стоял человек в дверном проёме. Моё сердце упала, когда я разглядела, что это был не Винсент.
Я быстро пошла по двору к человеку, пытаясь сообразить по дороге, что ему сказать, чтобы не выглядеть сумасшедшей. Но когда я подошла к нему, я не знала что сказать. Хотя он выглядел лет на шестьдесят, его бледно зеленые глаза выглядели гораздо старше.
Его длинноватые седые волосы были напомажены и зачесаны назад, а на лице выделялся крючковатый внушительного вида нос. Я сразу признала в его лице и манере одеваться, французскую аристократию.
Я уже встречала подобный тип людей в антикварном магазине Папи. Я узнала бы его, потому что в любом французском замке или музее висят портреты людей с похожими чертами лица. Старинные семьи. Старинные деньги. Должно быть, этот дом-дворец принадлежит ему.
Его голос прервал меня в середине моих рассуждений.
- Вы здесь, чтобы увидеть Винсента?
- Да… Я хотела сказать, да, монсеньор.
Он одобрительно кивнул, когда я начала вести себя так, как подобает вести себя с человеком его возраста и положения.
- Итак, как я уже сказал, с сожалением должен сообщить, что его здесь нет.
- Вы знаете, когда он вернётся?
- Думаю через несколько дней.
Я не знала, что сказать. Он повернулся, чтобы уйти и я почувствовала себя совершенно неуклюжей, и выпалила:
- А, могла бы я, по крайней мере, оставить сообщение?
- И что за сообщение это будет? - спросил он, поправляя свой шелковый галстук-шарф завязанный на шее его безупречной белой хлопковой рубашки.
- Не могла бы я… не могла бы я написать? - пробормотала я, борясь с желанием просто уйти, - Извините, что отнимаю у Вас время, сэр, но Вы не возражаете, если я напишу ему записку?
Он поднял брови и мгновение внимательно меня изучал. А затем, открыв дверь позади себя, пропуская меня внутрь, сказал,
- Хорошо.
Я вошла в роскошный холл и подождала, пока он закрывал за нами дверь.
- Следуйте за мной, - сказал он, ведя меня через боковую дверь в ту же комнату, куда приносил мне чай Винсент. Он указал на стол со стулом и сказал,
- Вы найдете писчую бумагу и карандаши в ящике стола.
- Спасибо, у меня есть с собой, - сказала я, похлопав себя по сумке.
- Не хотите ли, чтобы я послал за чаем?
Я кивнула, думая, как бы выиграть несколько минут, чтобы придумать, что написать.
- Да, благодарю.
- Тогда Жанна принесёт Вам ваш чай и проводит Вас. Вы можете оставить ей указания относительно Винсента. Au revoir, мадемуазель.
Он кивнул мне, а затем закрыл за собой дверь. Я вздохнула с облегчением. Я достала ручку с блокнотом, вырвала лист бумаги и сидела целую минуты, прежде, чем начать писать.
Винсент, начала я. Я начинаю понимать то, о чём ты некогда говорил, что вещи не всегда такие, какими кажутся. Я обнаружила твоё фото и фото твоего друга на странице некролога за 1968 год. А сразу же после, я встретила Жюля. Живого. Я не могу понять, что всё это значит, но я хочу извиниться, за то, что я тогда наговорила - после того, как ты так хорошо со мной обращался. Я сказала, что не хочу никогда тебя снова видеть. Я беру свои слова обратно. По крайней мере, помоги мне разобраться, чтобы я не попала в психушку до конца своих дней, бессвязно крича о мертвых людях. Твой ход. Кейт.
Я сложила записку и стала ждать. Жанна так и не пришла. Я смотрела, как пролетали минуты на напольных часах, становясь более нервной с каждой минутой. В конце концов, я начала волноваться, возможно, я должна пойти и найти Жанну. Может она ждет на кухне с моим чаем. Я вышла в фойе. В доме стояла тишина.
Однако я заметила, что дверь напротив меня приоткрыта. Медленно подойдя к ней, я заглянула внутрь.
- Жанна? - тихо позвала я.
Ответа не было. Я толкнула дверь и вошла в комнату почти в точности такую, из которой вышла. Здесь была точно такая же дверь в углу, через которую Винсент принес мой чай. Вход для прислуги, подумала я.
Открыв её, я увидела длинный тёмный коридор. Моё сердце подскочило, я подошла к стеклянной двери, сквозь которую падал свет. Она распахнулась в большую, просторную кухню. Там никого не было. Я с облегчением вздохнула и поняла, что боялась снова нарваться на хозяина дома.
Решив кинуть записку в почтовый ящик на входе, я поспешила обратно по туннелю, похожему на выход в открытый космос. Теперь, когда свет кухни был за моей спиной, я увидела несколько дверей, вдоль длинного коридора и заметила, что одна была слегка приоткрыта. Изнутри падал теплый свет. Может это комната экономки.
- Жанна? - позвала я, понизив голос.
Ответа не было.
На мгновение я остановилась, пока не почувствовала, что меня тянет вперед непреодолимая сила. Что я делаю? - подумала я и шагнула в проём. Как и в других комнатах, тяжелые шторы закрывали дневной свет. Освещение шло только от нескольких небольших ламп расставленных вокруг на низких столиках.
Я вошла в комнату и тихо закрыла за собой дверь. Я понимала, что веду себя безрассудно. Рациональная часть моего мышления отключилась, я была как на автопилоте, вторглась в чужой дом, чтобы удовлетворить своё любопытство. Пока я осматривалась, ощущала, как из-за адреналина, мою кожу покалывают миллионы иголочек.
Справа от меня между книжными шкафами находился серый мраморный камин. Над камином висели перекрещенные мечи. На других стенах висели фотографии, некоторый черно-белые, некоторые цветные. Все они были портретами.
Казалось, в коллекции нет смысла, последовательности. Некоторые люди на фотографиях были пожилыми, другие молодыми. Некоторые фотографии выглядели так, будто их повесили пятьдесят лет назад, другие же совсем недавно. Единственное, что их связывало, была искренность: человек не знал, что его фотографируют. Странная коллекция подумала я, переводя свой взгляд на другую часть комнаты.
В углу стояла огромная кровать с балдахином, завешанная полупрозрачной белой тканью. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть. Сквозь прозрачную ткань я смогла увидеть человека, лежащего на кровати. Моё сердце замерло.
Не смея дышать, я отдернула занавес.
Это был Винсент. Он лежал на спине поверх покрывал, полностью одетый, руки по бокам. И он не выглядел спящим. Он выглядел мертвым.