- Не далее как вчера вечером вы имели удовольствие видеть одну из них, - сообщил Ренан, не сводя взгляда с Анхелы, которая вспыхнула до корней волос.
- Господи, - благоговейно выдохнул Клайв. - Хочешь сказать… что парную картину к "Обнаженной перед зеркалом" ты написала сама?
- Знаешь, порой я тебя ненавижу, - прошипела Анхела, испепеляя художника взглядом.
Ренан Бенавенте невозмутимо пожал плечами, "отклеился" от стены и с достоинством двинулся к выходу.
- Вы еще спросите ее насчет вон той картины в углу, - посоветовал он Клайву, проходя мимо. Задержавшись рядом с Анхелой, художник как ни в чем не бывало чмокнул ее в щеку. - А ты смотри, подсахаренными пейзажиками-то не увлекайся, - предостерег он. - Не губи талант. - И исчез за дверью.
Проводив Бенавенте взглядом, Клайв решительно направился к указанной картине. Анхела беспомощно наблюдала за ним, не в силах изменить что-нибудь. Щеки ее полыхали румянцем, в груди стеснилось.
- Клайв, нам надо поговорить, - все-таки попыталась она отвлечь его, но было уже поздно.
- И что же это у нас здесь такое? - вкрадчиво протянул он, подхватив картину с пола, повернул ее и поставил на мольберт.
Анхела стиснула зубы. Щеки ее полыхали огнем. Отступив на шаг, Клайв придирчивым взглядом знатока разглядывал очередной этюд с обнаженной натуры - изображение себя самого.
Художнице немедленно захотелось повернуться и последовать за Ренаном. Но вот Клайв протянул руку и осторожно проследил пальцем контур мускулистого мужского бедра. И на лице его отразилось самое что ни на есть возмутительное самодовольство.
- Картина не удалась! - негодующе бросила Анхела. - Пропорции ни к черту не годятся. Нос у тебя, как у Юлия Цезаря. И тело слишком длинное.
- А по-моему, это шедевр.
Анхела недовольно нахмурилась: ну разумеется, самовлюбленный эгоист не может не чувствовать себя польщенным!
- Ненавижу показывать незаконченные работы!
- То есть мне нельзя было посмотреть? - Смена настроений Клайва, как всегда, застала молодую женщину врасплох. От блаженной удовлетворенности и следа не осталось. - Почему? - негодовал он, подходя к ней совсем близко. - Почему ты не сказала, что так потрясающе рисуешь? Я-то думал, что хорошо тебя знаю. А выходит, жил с женщиной, мне совершенно чужой! На стене у меня висит портрет твоей матери, но ты и не подумала мне об этом сообщить. Твой якобы бывший любовник на самом деле твой приемный отец. Более того: держу пари, до меня у тебя никого не было, так? - Вспыхнув, Анхела покачала головой, и этот трогательный жест еще больше распалил его ярость. - Твой родной отец - подонок из подонков! А ты сама наделена редчайшим, уникальным талантом - талантом, которым можно гордиться! Отчего ты о нем умолчала?
- У тебя есть Сурбаран и Гойя! - защищаясь, выкрикнула она.
- И Бенавенте у меня тоже есть, - возразил Клайв. - И без счету полотен художников вовсе никому не известных. И плюс Сурбаран! И Гойя! Ты хочешь сказать, что я в придачу ко всем прочим недостаткам еще и сноб?
- Твое мнение слишком много для меня значит, - тихо призналась она. - Поэтому… я так и не решилась его узнать.
Клайв схватил ее за плечи, притянул к себе, поцеловал. И очень вовремя, подумала Анхела, упиваясь поцелуем, точно умирающий от жажды путник - глотком родниковой воды.
- Господи милосердный, - простонал он, на мгновение отрываясь от ее губ. - Ты вообще представляешь, каково мне было: вернуться домой и обнаружить, что тебя нет?
- Я проплакала всю дорогу до аэропорта, - пожаловалась Анхела, точно это признание должно было его утешить.
- Никогда больше не поступай так!
- Не буду, - пообещала она.
И губы их вновь слились в жарком, глубоком, нетерпеливом поцелуе, который, впрочем, прервался так же внезапно, как и начался.
- Не будешь, - подтвердил Клайв, отстраняясь. - И я об этом позабочусь.
Он извлек из кармана черную коробочку. Анхела сразу поняла, что это, и задохнулась от ужаса.
- Нет! - вскрикнула она, отпрянув и спрятав руки за спину. - Не нужно этого, пожалуйста!
- Еще как нужно, - произнес Клайв, делая шаг вперед.
- Нет! - повторила она - и уперлась спиной в стену: дальше отступать было некуда.
- Querida, но ведь именно этого я хочу, - нахмурился Клайв. - Этого хотим мы оба!
Но молодая женщина вновь покачала головой.
- Я вернулась, - напомнила она. - Вернулась сама, по доброй воле, так что в кольце необходимости нет. Кольцо лишь усложнит ситуацию для нас обоих. Я бы скорее…
- Все в порядке, родная, - ободрил ее Клайв. - С отцом я договорился. Он…
Анхела вскинула взгляд. Губы ее дрожали.
- Ты рассказал обо мне отцу? - На лице ее отразился панический ужас. - Но… но ты не имел права огорчать его, ведь он серьезно болен!
- Да, болен, - согласился Клайв. - Физически, а не психически. Отец, слава Господу, в здравом уме и в твердой памяти. И только потому, что он болен, я счел необходимым получить его согласие. Неужели ты думаешь, что такой мужчина, как я, нуждается в чьем-то одобрении?
- В моем, безусловно, нуждаешься, - отрезала Анхела. - А я не встану между тобой и твоими родителями. Кроме того, нужды в том нет. Я вполне счастлива так, как есть.
- А я - нет, - угрожающе сощурился Риджмонт-младший. Зубы его хищно оскалились: ни дать ни взять тигр, готовый броситься на добычу! - Так что я поставил отцу условие, и ему пришлось согласиться, - вкрадчиво добавил он. - Либо все будет по-моему, либо… - Клайв поднес коробочку к самому ее носу, - либо мне придется прибегнуть к менее традиционным методам.
- Не знаю никаких методов!
В ответ Клайв припал к ее губам. И Анхела растаяла… растаяла, как всегда.
- Незаконнорожденных детей в семье Риджмонт быть не может, - произнес Клайв, снова отстраняясь. - Отец меня понял…
- То есть ты пригрозил, что сделаешь мне ребенка? - задохнулась Анхела. - Ты в самом деле веришь, что я такое допущу?
Зеленые глаза дразняще вспыхнули.
- У тебя недостанет сил мне помешать.
Клайв ее недооценивает. Уж в этом вопросе у нее хватит сил и воли сказать решительное "нет"!
- Ребенок - это не пешка в азартной игре, - сказала Анхела. - И с будущим в русскую рулетку не играют!
- Ты говоришь, исходя из собственного опыта? - негромко поинтересовался Клайв, и молодая женщина насторожилась. - Как насчет Луиса Дорадо? - небрежно осведомился он. - И чека на астрономическую сумму? Этот тип либо платил любовнице, либо покупал твое молчание, - пояснил Клайв, пожимая плечами. - А поскольку теперь я уверен, что ты никому, кроме меня, не принадлежала, первую версию можно исключить. И ты не представляешь, как мне отрадно это сознавать!
Ему-то, может, и отрадно, но Анхела его удовольствия отнюдь не разделяла. Похоже, Клайв решил, будто старинная испанская фамилия способна заполнить брешь между невозможным и допустимым…
- Я никогда не признаю его отцом, - предупредила Анхела. - Даже если Луис Дорадо объявит о своем отцовстве всему миру, я стану все отрицать. И даже если бы он вдруг завещал мне все свои миллионы, я бы швырнула их ему в лицо. Так что, если эта великая честь, - Анхела указала на коробочку с кольцом, - если эта великая честь оказана мне, исходя из предположений о нашем родстве, ты проиграл, Клайв, ты поставил не на ту карту.
- Одна поправка: миллионы Луиса Дорадо отойдут его сыну и наследнику, - невозмутимо сообщил Клайв, наслаждаясь изумлением собеседницы. - Вижу, ты об этом молодом человеке совсем ничего не знаешь, - улыбнулся он. - Ну что ж, подведем итоги. Красавец. Неисправимый ловелас. Женщин меняет как перчатки - словом, пошел по стопам отца. Женат, - многозначительно добавил Клайв. - Двое сыновей. Жена большую часть года проводила в фамильном поместье под Севильей, в то время как муж развлекался в столице на полную катушку. Что до фамилии Дорадо, пусть Луис ею подавится, ведь ты примешь фамилию Риджмонт. А если в качестве отца он тебе не нужен, так и Бог с ним. - Клайв равнодушно пожал плечами. - У меня есть для тебя в запасе другой, куда более достойный. Невзирая на твое вполне предсказуемое мнение о моих родителях, скажу, что они очень славные люди. Их главная проблема в том, что они слишком сильно меня любят. Но, с другой стороны, в некоторых новых членах нашей семьи я этот недостаток только приветствую.
- Твоя мать терпеть меня не может…
- Моя мать, - невозмутимо подхватил Клайв, - когда я беседовал с ней нынче днем, так искренне раскаивалась в содеянном, что уже хотела лететь в Барселону вместе со мной, чтобы перед тобой извиниться. По счастью, я ее отговорил. - Он болезненно поморщился. - Хорошенькое зрелище предстало бы ее глазам: опустевшая квартира и сын, вне себя от горя!
На глазах Анхелы выступили слезы. Губы беспомощно задрожали. Клайву отчаянно захотелось осыпать ее поцелуями, чтобы бледное лицо снова разрумянилось, а сама она затрепетала бы в его объятиях. Но он сдержал порыв и убрал кольцо в карман. Анхела проводила коробочку взглядом, и Клайв с удовольствием отметил, что аметисты ее глаз потемнели и молодая женщина вынуждена была отвернуться, скрывая разочарование. Она могла сколько угодно клясться, будто кольцо ей не нужно, но она лгала! Анхела мечтает стать его женой - мечтает столь же самозабвенно, как сам он стремится назвать ее своей!
Но теперь ей придется подождать. В любом случае, он себя повел неправильно. Не в таких условиях, не на фоне таких декораций должен он обручиться с любимой. Так что пора ехать…
Клайв оглянулся по сторонам и вскоре нашел то, что искал: лист оберточной бумаги и рулон клейкой ленты. Анхела стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу и глядя на открывающийся сверху вид города. Риджмонт ловко свернул свой портрет - что-что, а обращаться с полотнами, не оправленными в раму, он за свою жизнь наловчился.
Анхела обернулась, но возражать не стала. Лишь тихо обронила:
- Картина не закончена.
- У тебя будет возможность закончить ее в нашей с тобой квартире, - отозвался Клайв, сосредоточенно отматывая клейкую ленту. - Одну из гостевых комнат мы переоборудуем под мастерскую. - Он перекусил ленту зубами и осторожно заклеил последний из углов.
- Клайв…
- Тебе нужно забрать с собою что-то еще или дело терпит? - осведомился он, поднимая взгляд.
Солнце уже клонилось к закату, и на иссиня-черные волосы Клайва ложился алый отблеск. Ему почему-то вспомнился портрет матери Анхелы. В аметистовых глазах той читалась неизбывная грусть. Сейчас Анхела походила на "Женщину перед зеркалом" как две капли воды. Она не верила в счастливое будущее.
- Ты вернулась, любимая, - серьезно напомнил он. - Но вернулась к иным порядкам и к иным отношениям. К тому, что было, возврата нет.
- Есть - если ты этого захочешь, - возразила она.
Но Клайв покачал головой.
- Того, что было, я уже не хочу, - ответил он твердо.
Фиалковые глаза расширились, потемнели до непроглядной черноты - и сердце его болезненно сжалось. Анхела стояла перед выбором: либо оставить любимого, либо остаться самой и принять будущее как есть, со всеми его проблемами и сложностями.
Но ведь она вернулась! - стиснув зубы, напомнил себе Клайв. И только эта мысль удержала его от того, чтобы броситься на колени и пообещать Анхеле все, чего она потребует.
Он панически боялся потерять ее и все-таки отчаянно блефовал. Ведь на карту была поставлена их совместная жизнь…
- Ты готова? - тихо спросил Клайв.
Анхела опустила глаза, отвернулась, скрестила руки на груди, точно борясь с обуревающими ее эмоциями. Что это? Леденящий страх? Безоглядная любовь к нему? Мучительная потребность знать, что он разделяет ее чувства?
Ей пора поверить в слово "любовь", твердо сказал себе Клайв. Пора научиться доверять ему.
- Да, я готова, - отозвалась Анхела.
От облегчения Клайв едва устоял на ногах. Колени его почему-то подогнулись, и, чтобы не потерять равновесия, он вынужден был на секунду опереться о стену.
- Тогда пошли.
Крепко прижимая к себе картину, Клайв подхватил с пола ее чемодан и нажал на ручку двери.
11
После стремительной поездки по шумным городским улицам квартира встретила их умиротворяющей тишиной. В прихожей у стены притулилась завернутая в бумагу картина с адресом Музея современного искусства. Видимо, ее доставили с посыльным. Картину номер два Клайв поставил рядом, а чемодан понес в спальню.
Анхела поспешила следом. Как странно: прежде ей казалось, что именно здесь ее истинное место, а сейчас она словно вступала на чужую территорию. Однако в спальне ровным счетом ничего не изменилось - если не считать отсутствия нескольких принадлежащих ей вещиц.
Клайв убрал чемодан в шкаф, и демонстративный этот жест был исполнен глубокого смысла, тем более что распаковывать его Риджмонт не стал. А напротив, захлопнул дверцу, повернул в замочке ключ, а ключ спрятал в карман.
Только попробуй еще раз сбежать, взяв с собою лишь то, с чем пришла! - говорил этот жест.
Не зная, как реагировать на происходящее, Анхела ждала продолжения. Но вот Клайв шагнул к ней и снял с ее плеча сумочку. Каждое его движение было безупречно рассчитано, и Анхела затрепетала в предвкушении. А Клайв уже завладел ее рукой. И повлек молодую женщину к окну, где легким нажатием кнопки заставил опуститься жалюзи.
Спальня погрузилась в сумеречный полумрак. В самый раз для неспешного обольщения… Повернув Анхелу лицом к себе, Клайв оглядел ее сверху донизу так, словно видел впервые, и удовлетворенно выдохнул.
- А зачем закрывать жалюзи? - удивилась она, никогда прежде он этого не делал.
- Для создания соответствующей атмосферы, - усмехнулся Клайв. - Я хочу, чтобы твое внимание принадлежало мне безраздельно и полностью. Кроме того, я хочу отгородиться от всего мира на то время, пока мы напоминаем друг другу, какое бесценное сокровище едва не утратили.
- Мне очень жаль, - начала Анхела, - я…
- Никогда больше не говори мне этих слов, - резко оборвал ее Клайв. - Тем более по-английски. - Он передернулся. - Они всякий раз будут напоминать мне про твое холодное, бесчувственное, жестокое "прощай".
Конечно, Клайв имел в виду записку! У Анхелы комок застрял в горле. Она заглянула в зеленые, омраченные болью глаза и чуть было не повторила запретных слов. Но сдержалась и вместо этого вложила обуревающие ее чувства в нежный, трепетный, покаянный поцелуй.
Один легкий поцелуй повлек за собою другой, более затяжной и жадный, и вскоре в крови разгорелось пламя желания. Одежда упала на пол, и влюбленные принялись неспешно ласкать друг друга, заново узнавая и оценивая то, чего едва не лишились.
Да, только это мне и нужно, говорила себе Анхела. Чтобы этот мужчина смотрел на меня так, как сейчас, прикасался ко мне так, как сейчас… хотел меня, нуждался во мне, не мог со мной расстаться! А все остальное - это лишь поощрительный приз, если угодно. Ведь в глазах его она читала любовь, пусть даже Клайв не спешил облечь свои чувства в слова.
Но, как сама она только что продемонстрировала, в словах надобности нет, пока в мире существовали иные способы открыть свое сердце. Это особый, неповторимый, бесценный дар - дар, врученный только им двоим. Они предались любви точно в первый раз…
Один день неспешно сменил другой, и Анхеле стало казаться, будто у них медовый месяц. Ведь они относятся друг к другу с такой трепетной нежностью, избегая всего, что могло бы омрачить их блаженство.
В конце концов, зачем нужна помолвка? На что сдалось предложение руки и сердца? Так, как есть, - куда уютнее, куда отраднее. Именно такова и должна быть истинная любовь.
В понедельник Клайв отправился на работу - со спокойной душой, зная, что, когда бы ни вернулся, он застанет любимую дома. Анхела же с энтузиазмом принялась переоборудовать комнату для гостей в художественную студию. Во вторник обе картины исчезли из прихожей, и молодая женщина мысленно взяла этот факт на заметку, собираясь спросить у Клайва, куда это они делись.
Однако, вернувшись тем вечером, Клайв вручил ей письмо от Луиса Дорадо и все прочее вылетело у Анхелы из головы. В письме сеньор Дорадо признавал ее своей дочерью, просил прощения за свою возмутительную выходку и предлагал официально объявить о своем отцовстве, если она того захочет.
- Ты его что, запугал? - осведомилась она у Клайва.
- Всего лишь помог ему понять собственные ошибки, - саркастически хмыкнул Клайв. - В конце концов ты заслуживаешь, чтобы тебя оценили по достоинству. А уж что ты по этому поводу предпримешь, зависит от тебя самой, и только.
- Стало быть, ты не будешь принуждать меня сделать публичное заявление?
В словах Анхелы явственно прозвучал вызов, и Клайв не замедлил успокоить любимую.
- Мне этот человек не нужен, родная, - тихо, но твердо произнес он. - Я просто подумал: вдруг в один прекрасный день ты захочешь узнать его ближе.
- Ни за что! - отрезала Анхела. - У меня при одном упоминании его имени мурашки по коже бегут.
- Тогда выброси письмо и забудь о нем, - посоветовал Клайв. - Он никогда больше тебя не потревожит, обещаю.
И Анхела в очередной раз задумалась, какой такой властью обладает Клайв над могущественным Луисом Дорадо, чтобы диктовать ему условия? Какое оружие пустил в ход, чтобы защитить возлюбленную? Но молодая женщина ни о чем не стала спрашивать. Зачем отравлять себе жизнь вопросами, ответы на которые ей, по сути дела, не нужны?
В среду, как и планировалось, они поужинали с Крисом и Эстрельей, только что возвратившимися с морского побережья. Эстрелья сияла от счастья. Черные глаза ее искрились восторгом: она видела, что Анхела и Клайв решили наконец свои проблемы, в чем бы те ни заключались. Вечер прошел восхитительно. Словом, так, как встарь.
На протяжении четверга и пятницы Анхела обустраивалась в новой студии. Раз или два она с грустью вспомнила о маленькой черной коробочке, исчезнувшей в кармане пиджака Клайва. Но тут же брала себя в руки и с удвоенной энергией принималась за дело. Она всем довольна. Она счастлива. Клайв всякий день и час дает ей понять, что Анхела Веласко - неотъемлемая часть его жизни. Клайв ее любит: в этом нет ни малейших сомнений.
И тут Клайв сам все испортил.
Все произошло так неожиданно, что Анхела даже не успела морально подготовиться к удару. И неудивительно: ведь целую неделю она жила в своем маленьком, искусственно созданном, изолированном мирке иллюзий и грез, напрочь позабыв об окружающей действительности. Но вот в субботу, за завтраком, Клайв небрежно обронил:
- Сегодня вечером мы приглашены в гости. На прием, знаешь ли. Так что надо подыскать для тебя что-нибудь сногсшибательное…
В гости. На прием. Это означает многолюдное сборище. Там наверняка будут свидетели ее недавнего унижения в музее. Нет, ни за что!
- Нет, - еле слышно выдохнула она.
Оторвавшись от утренней газеты, Клайв вгляделся в побледневшее лицо Анхелы и задумчиво сощурился.
- Цвет - безусловно, красный. И что-нибудь возмутительно нескромное. Длинное, до полу. Облегающее. С открытой спиной и низким вырезом, чтобы все оценили твою потрясающую кожу.
- Клайв, я никуда не пойду, - повторила молодая женщина тверже.