Включила компьютер, словно даже не ожидая Никиту. Точнее, было все равно: Караванов, Никита и Муркин казались ей в этот момент одинаково малопривлекательными. "Корабль уродов", – подумала она.
Никита появился довольно быстро.
Никита. Здравствуй. Переживал за тебя.
Белокурая. Бедняжка, весь извелся.
Никита. Тебя вчера не было вечером у компьютера. Где ты была?
Белокурая. У друзей.
Никита. А что за друзья?
Белокурая. Начинается моральный обыск?
Никита. Я разве не могу спросить, что за друзья?
Белокурая. Друзья и друзья.
Никита. Напускная грубость совсем тебе не идет…
Белокурая. Штрафные очки, игрок удален с поля за грубость.
Никита. Я по тебе тааааааааааааааааааак соскучился.
Белокурая. Ну-ну!
Никита. Что твой муж?
Белокурая. Увязал книги. Надеюсь, завтра уедет.
Никита. Переживаешь?
Белокурая. Мало ли в Бразилии Педров!
Никита. Ты же его любила…
Белокурая. Отвали.
Она выключила "аську" и начала работать. С опозданием появилась Катя:
– Ну, где моя бутылка шампанского за вчера?
– От силы рюмка!
– Ну хоть развлеклась?
– Ага. Как в Диснейленде!
Часов в пять Елене позвонила вахтерша снизу:
– Тут мужчина вас спрашивает. Пускать или не пускать?
– Караванов? – удивилась Елена.
– Не, вашего я знаю. Другой. Кровь с молоком. На джипе…
– Не пускайте, – злорадно попросила Елена.
Конечно, приятно было похвастаться Никитиным экстерьером в редакции, но надо было повоспитывать.
Зазвонил мобильный, Никита плаксиво сказал:
– Меня к тебе не пускают…
– Да, у нас строго. Извини, я сейчас занята… – очень холодно отрезала она.
– Я подожду, – было слышно, что он испугался.
– Жди, если хочешь, это будет не раньше чем через сорок минут! У меня идет срочный материал! – И пошла трепаться с девчонками о новом доме замглавного редактора, построенном в архитектурном стиле "Чтоб я так жил".
Ясное дело, потом они оказались в ресторане, потом в парке. Ей было уже привычно хорошо с ним. Привычно не в смысле "накатано", а в смысле доверия и сложности сексуального диалога.
– Все же ты классный, – выдохнула Елена, расчувствовавшись, словно и не было мелкого предательства.
– Любая похвала, которой я не заслуживаю, вызывает во мне грусть… – Никита был, как всегда, помпезен.
– Кто хорошо занимается любовью и хорошо водит машину, должен уметь танцевать, – предположила она.
– Я стесняюсь танцевать. И петь стесняюсь. Только по пьянке в узком кругу… Из меня не выйдет мальчика для секса и танцев, меня надо целиком брать.
– Куда брать?
– Себе. Правда, для тебя я не состоявшийся.
– А по какой шкале определять состоятельность: по счету в банке, звездочкам на погонах или по числу заказанных конкурентов?
– Тебе виднее. Ты ведь интервью берешь у первых, вторых и третьих…
– Я определяю по количеству людей, которых человек сделал счастливыми…
– Тут я точно мимо. Пока только сделал двух женщин несчастными…
– Это кого же? – удивилась Елена.
– Жену и тебя… – сказал он трагическим голосом.
– Я сильно похожа на несчастную? – захохотала она.
– Счастливый человек не будет заниматься любовью в машине, пока муж вывозит вещи, – насупился он.
– Даже если и то, и другое происходит по обоюдному желанию?
– Да… И не строй из себя амазонку.
– Никита, у тебя дореволюционные представления о счастье. Я выросла из отношений с Каравановым…
– И со мной тоже?
– С тобой? Из машинных нет. А замуж за тебя мне не надо.
– А за кого тебе? За Путина?
– Вот уж не дай бог! Мне так-то свободы не хватает, а при муже-функционере ваще тюрьма… Кстати, какие у тебя новости на работе?
– Жена вчера так на меня смотрела, будто все знает…
– Так маскируйся. Знаешь, есть такая деревенская поговорка: подальше положишь – поближе возьмешь…
– Куда уж дальше?
– Работай с лицом, когда приходишь после наших встреч. Иначе столкнешься с ситуацией, когда тебе предложат сделать выбор…
– И как же мне работать с лицом? А главное, с телом…
– Думать на два хода вперед!
Она вернулась домой. Караванов, укладывающий вещи в картонные коробки, был мрачней тучи.
– Тебе помочь? – бережным голосом спросила Елена.
– Нет, спасибо, – подчеркнуто вежливо ответил он.
– С кем из знакомых ни поговорю, у всех почему-то один диагноз – что я сука, а ты – идеал человека и гражданина.
– Тогда как на самом деле все наоборот? – фыркнул Караванов.
– На самом деле я не понимаю, что происходит… – призналась она. – Мне и больно… и одновременно с этим ощущение, что все правильно… Ты уж обзвони всех, скажи, что друзей после делить не будем. Что у нас европейский развод, а не азиатский…
– Будет настроение – позвоню! – Елена увидела, что он очень плохо выглядит, явно не спал ночь.
– Тебе надо отдохнуть… Выспаться, – нежно сказал она. – Не форсируй ты этот переезд, если все так трудно…
– Спасибо за заботу! – зло сверкнул он глазами.
– Как там воздух, шум? – Надо было что-то говорить, иначе становилось невыносимо.
– Замечательно.
– А зелень какая-нибудь близко? Я никогда не была в этом районе.
– Какая-то есть, недалеко лесопарк.
– О, поняла, где это! У нас с тобой там недалеко любовь когда-то начиналась. Надеюсь, следующая у тебя будет удачней.
– И вам того же…
Почему-то вспомнилась обидная фраза Егорычева: "Да твой Караванов – сбитый летчик!" Хотелось немедленно позвонить Егорычеву и сказать: "Смотри, он покруче тебя оказался! Смог от меня уйти! Ты-то от своей никогда не дернешься, хотя вас ничего кроме денег не соединяет! А он начнет новую жизнь! И будет счастлив! Да, он не заработает столько денег, сколько у тебя, но он отстроит свой внутренний мир, на который ты клал с прибором… У него еще все будет, а у тебя уже ничего, кроме денег и любовниц!"
Словно она была матерью Караванова, а Егорычев говорил:
– У твоего сынка ничего не получится!
И словно, с другой стороны, была его дочерью и внутренне всхлипывала:
– Кто теперь будет носить мне шоколадки? Кто будет гулять со мной и покупать мне игрушки?
И получалось, что перед ней все еще стоит выбор продолжать жить в опекаемых девочках среднего возраста, постоянно подворовывающих свободу и секс на стороне; или отправляться в нелегкое амплуа оторв, самостоятельно позволяющих себе все, но и отвечающих за это по полной программе. Она выросла из первого, но второе пугало… ох, и пугало!
– Завтра я ночую там… – сказал Караванов как можно жестче.
– Надо продумать все мелочи, – по-бабьи откликнулась Елена, чтобы снять напряжение.
– Все продумано!
– Ну и здорово. Я пойду спать в Лидину комнату, с ног валюсь, – сказала она, чтобы не разреветься в голос, и закрыла за собой дверь.
Вроде бы умела оставаться одна. Все эти советские пионерские лагеря, детские больницы – в которых ты никому не нужен ни живой, ни мертвый, ни больной, ни голодный – задубили шкурку… и все-таки ощущение ножа, воткнутого в спину, появившееся, как только зашла в дом, не покидало ни физически, ни душевно.
"Может, так инфаркт болит? – обреченно подумала она. – Все же не девочка уже… И посоветоваться не с кем. Врача вызывать в такой момент – это уже Большой театр получится. Поди, не помру… А если помру? Глупо будет… Лидка никому не нужна останется. Толик сам себе не нужен, родители – законченные эгоисты… Караванов, конечно, ее не бросит, но ему своими заниматься некогда…"
Стало ужасно жалко и себя, и Лиду, и можно было от души зареветь. Отревевшись, вспомнила про Муркина, тут же набрала его мобильный.
– Привет, – сказала она. – Это я.
– Ты где? – голос был глубоко пьяным. – Приезжай…
– Дома.
– Бери тачку, приезжай. Я позвоню, тебя в подъезд пустят. Давай быстро!
– Муркин, это Елена! – Она поняла, что была принята за стриптизершу. – Вчерашняя Елена. Въехал?
– Да? Въехал! Все равно приезжай. Хочешь, сам за тобой приеду? – ничуть не смутившись, предложил он.
– Муркин, нужна твоя консультация. У меня со спины как будто нож в спину вогнали. Дышать больно и жить больно. Что посоветуешь?
– Приезжай, вылечу… – бубнил Муркин.
– А вдруг это сердце?
– Какое, на хрен, сердце! На тебе можно бревна возить!
– Так и возили, вот и довозились… Я серьезно говорю, мне очень плохо…
– А думаешь, мне хорошо, после вчерашнего? Итальянцы доказали, что велосипед может с успехом заменить виагру для пациентов, которые не могут ее жрать из-за заболеваний сердца…
– Блин, ты клятву Гиппократа давал?
– Давал. Я еще и клятву юного пионера давал. И что мне теперь, удавиться по этому поводу? Какие лекарства в доме есть?
– Никаких…
– Тогда тяпни коньячку граммов пятьдесят. Если станет хуже, вызывай "Скорую". А лучше приезжай… Ты же обещала!
– Я не обещала, что сегодня. Пока.
Идти за коньяком мимо Караванова было нельзя, потому что глаза были сильно заплаканы. Елена тихо включила Лидин магнитофон и начала танцевать перед зеркалом. Сначала это было невыносимо больно, после второй песни стало легче, она легла и провалилась в сон.
Уходила утром на работу, когда Караванов что-то складывал в чемодан с аккуратностью часовщика: какие-то фигульки, мелочи… Периодически подходил к столу и наливал себе водки. Пыталась деловито дать пару советов, но его затрясло, голос дал петуха. С ровного места вышел на тему "я тебе никогда не был нужен".
– Слушай, если ты от меня уходишь, то почему ты так нервничаешь? – удивилась она.
Пришла в редакцию в странном состоянии. В целом любила начинать новое. И каждый уход с работы, финал романа или разрыв с подругой воспринимала как дверь, открытую в новые возможности. Думать о том, что уже сегодня его не будет дома, было странно: то больно, то радостно. В общем, черт-те что!
Села за компьютер, чтобы поработать над текстом и обсудить свое состояние с Никитой, но его не было. Наверное, был на совещании. Ужасно хотелось поболтать с кем-то, но Катя простудилась. Елена зашла к секретарше Олечке. Та чем-то напоминала Лиду, к тому же умела держать язык за зубами. После работы в нескольких газетах Елена научилась ни с кем, кроме близких, не обсуждать свою половуху. Иногда намекать, реже демонстрировать, но ни за что не пускать в душу.
Однако Олечка расшифровывала срочное кремлевское интервью. А через некоторое время пришло письмо от очередного интернетного искателя приключений, и Елена со скуки ответила, хотя обычно жалела на это время. Его ник был надписан Бэтмен.
Б э т м е н. Привет!
Белокурая. Привет.
Бэтмен. На работе?
Белокурая. На ней. А ты?
Бэтмен. Я тоже. Вот решил совершить общенческую прогулку.
Белокурая. Значит, не слишком загружен.
Бэтмен. Сегодня не слишком. А что за работа у тебя?
Белокурая. Сколько тебе лет?
Бэтмен. А это важно? Еще далеко до пенсии.
Белокурая. Это важно. Не кокетничай. Отвечай.
Бэтмен. 37. Это подходит?
Белокурая. Подходит, хотя, похоже, что меньше.
Бэтмен. Вы мне льстите, мадам!
Белокурая. Просто хорошо слышу интонацию.
Бэтмен. А я ведь шепотом говорю. Вот это слух! Вы, случайно, не разведчица?
Белокурая. Практически угадал.
Бэтмен. На нас работаешь или на ЦРУ?
Белокурая. На вас. А ты на кого работаешь?
Бэтмен. А ты на слух определи.
Белокурая. Сам скажи.
Бэтмен. Я первый спросил, чем занимаешься?
Белокурая. Междисциплинарница на стыке журналистики, политики и экономики.
Бэтмен. Крутая.
Белокурая. Не то слово.
Бэтмен. Ты замужем?
Белокурая. Практически нет.
Бэтмен. Это как?
Белокурая. На последнем аккорде бескровного третьего развода. А тебе зачем?
Бэтмен. А может, я жениться на тебе собрался.
Белокурая. Молоденький слишком. Да и что у тебя с социальным лицом, пока не понятно.
Бэтмен. Сейчас посмотрю в зеркало. Вроде с утра лицо было очень социальное.
Белокурая. Прежде чем делать предложение, огласи список достоинств.
Бэтмен. Лицо мое многие находят привлекательным, и социальное в том числе. А в чем причина развода?
Белокурая. Быстро вырастаю из браков.
Бэтмен. А дети есть?
Белокурая. Дочь почти твоего возраста.
Бэтмен. Это невозможно! Или ты в первом классе родила?
Белокурая. Не в первом, успокойся.
Бэтмен. Значит, с мужем разводишься. Может, у тебя и любовник уже в наличии? Извини, если задал некорректный вопрос.
Белокурая. Ты мою фотку в инфо видел? Если видел, то вопрос глупейший.
Бэтмен. У меня твоя фотка не открывается. И как это соотносится с любовником?
Белокурая. Это соотносится с внешними данными. А все-таки, чем ты занимаешься?
Бэтмен. Связью.
Белокурая. И что ты связываешь?
Бэтмен. Оптоволокно. Это слово что-то говорит тебе?
Белокурая. Мало говорит, хотя что-то об этом писала.
Бэтмен. Хочешь сказать, что твоя неотразимая внешность не оставляет тебе выбора между тем, чтобы быть одинокой и принадлежать кому-то каждый временной отрезок жизни?
Белокурая. Ну, ты скорее в тему, чем мимо, хотя и упростил.
Бэтмен. Исходя из тона, у тебя бывают и перехлесты! Что, очевидно, и явилось причиной развода. Теперь место мужа займет следующая жертва? Просто за мужиков обидно, которые рядом с тобой.
Белокурая. Я тебе кажусь такой опасной?
Бэтмен. Можно уже очередь занимать на место "не мужа"?
Белокурая. Очередь пока занята, но попытаться можно. У меня были прецеденты с такой разницей в возрасте.
Бэтмен. Как это, очередь занята? Если я правильно понял: верхняя позиция освободилась, произошла подвижка, теперь свободна нижняя. Или уже нижнюю кто-то успел занять?
Белокурая. Мне не понятна твоя оптоволоконная геометрия. Что значит вверху или внизу? Это по Станиславскому или по Вернадскому?
Бэтмен. Задам вопрос попроще. Есть шанс сократить дистанцию между нами?
Белокурая. У меня должна быть сильная мотивация.
Бэтмен. Чем формируется твоя мотивация? Благосостоянием, внешними данными, интеллектом?
Белокурая. Внешними данными и интеллектом, конечно.
Бэтмен. Жаль, что остались только субъективные факторы, которые трудно загнать в одномерное пространство.
Белокурая. Что ты имеешь в виду под одномерностью?
Бэтмен. Заочное измерение здесь практически невозможно. А вот благосостояние легко измеряется одним вектором. Например, долларовым эквивалентом.
Белокурая. Почему? Фотка состоит из пятен и линий, интеллект состоит из ай-кью. Все вполне одномерно и объективно. А доллары сами по себе меня не возбуждают.
Бэтмен. Не верь интернетным фотам. Оригинал всегда существенно отличается от плоского изображения. А измерением интеллекта занимаются кретины. Так каковы возможные шансы общения с тобой?
Белокурая. Как всем молодым людям твоего возраста, тебе импонирует взрослая умная тетенька. Это "совершенно понятно", как говорит Борис Немцов, но что должно возбудить меня?
Бэтмен. То есть ты говоришь, что в принципе имеешь некий "дежурный" вариант на каждый день, чтобы не закиснуть. Но при этом хотела бы найти некий объект для сильного возбуждения. Я прав?
Белокурая. Упрощаешь.
Бэтмен. А ты никогда не думала о том, что все сложности легко укладываются в простые схемы? Только мы не можем с этим согласиться. Как же! Мы ведь такие "непростые"!
Белокурая. Я – простая и честная!
Бэтмен. Тогда зачем уходишь от прямых простых ответов?
Белокурая. Бэтмен, я похожа на человека, которым легко манипулировать?
Бэтмен. Я не собираюсь тобой манипулировать. Мне такое даже в голову не могло прийти.
Белокурая. Вместо того чтобы прислать фотку, ты начинаешь обвинительно философствовать.
Бэтмен. Зачем тебе моя фотка? Если я тебе интересен, хоть с какой стороны, – давай встретимся. Гарантирую, что внешность не станет причиной отторжения.
Белокурая. Фотка – это первый фильтр. Дело не в "красивый-некрасивый".
Бэтмен. Неужели люди разучились открыто разговаривать даже тогда, когда ничто не угрожает?
Белокурая. Открытей меня нет никого. Но ведь это ты отказываешь мне в фотке, а не я тебе.
Бэтмен. Вот я могу сказать практически все, что на сердце.
Белокурая. Верю. Но ты, видимо, переписываешься по "аське" со сверстницами. Это у них вакансии не закрыты, и они встречаются с первого письма.
Бэтмен. Почему это не закрыты?
Белокурая. Им слишком хочется замуж, спонсора, любовника. А когда это на лице написано, мужики бегут в беспорядке.
Бэтмен. Согласен. Но давай обо мне… Я могу тебе сказать, что я женат. Что люблю свою жену. Скажу больше, что мне очень важна еще одна женщина, но я и сам боюсь себе признаться в этом. Я сейчас на пороге какого-то решения.
Белокурая. А почему ты боишься признаться себе в том, что тебе важна другая женщина?
Бэтмен. Боюсь, потому что верил ей. А теперь не верю. Возможно, мне никогда не понять женщину, даже ту, которая недавно казалась понятной и открытой, которой доверял всего себя.
Белокурая. Подожди, это уже другая тема. Ответь на первый вопрос…
Его обозначение "аськи" из зеленого стало красным, то есть прервалась связь. Заинтригованная, Елена ждала, что он восстановит связь, но до конца дня Бэтмен больше не появился. Не появлялся и Никита. Очень хотелось ему позвонить, но было странно и обидно, что в день, когда уходит Караванов, Никита забыл о ней. Оставил ее одну. Значит, идти в пустую квартиру. Или ехать к подруге.
Не хотелось ни того, ни другого. У нее были золотые подруги, но у самых золотых были маленькие дети или большая загрузка, а она очень уважала чужое частное пространство. К тому же решила обучаться жить одной, в одиночку принимать решения и в одиночку за них платить. Собственно, и раньше так делала, но декоративные мужья создавали ложную иллюзию.