– А что можно обо мне рассказать? – удивилась Елена.
– Ну, что ты сексуальная террористка без страха и совести. Что если тебе мужик понравился, то тебе все равно, где и как!
– Так это ж правда! – засмеялась Елена.
– Что ты любовница главного редактора, поэтому у тебя особое положение в газете!
– Ты его видел? – возмутилась Елена. – А особое положение у меня потому, что он меня переманил с более крутого места.
– Что ты пять раз была замужем.
– Три.
– Что скорее всего ты лесбиянка.
– А как же при этом сексуальный терроризм с мужиками?
– Не, ну в смысле, мужская хватка.
– Да если бы у баб в нашей стране не было мужской хватки, мы бы как народ давно исчезли с лица земли…
– Что ты мне это объясняешь, я же слухи перечисляю. Слухи же вообще создаются, чтобы закрыть людей друг от друга ширмами. Поэтому надо тренировать глаза, а не уши.
– Прямо сейчас и начнем… – С ним было очень просто, как будто давно знакомы и сто раз уже были в постели. – Ты похож на моего первого мужа. У меня от твоих прикосновений снимается чувство вины перед ним.
– А ты могла бы выйти за меня замуж? – спросил он.
– Нет, – не задумываясь, ответила она.
– Странно. Многие хотят. Престиж, деньги… и вообще.
– Они же не знают, что замуж выходят не для этого, а я знаю.
– А для чего?
– Для счастья.
– А со мной счастья быть не может?
– Может. Но для этого тебя надо любить. И любить суету, которую ты создаешь вокруг себя.
– Это не суета. Это такой пиар. Такая игра. В моем деле если отошел – тебя уже подмяли.
– Ты точно, как мой первый муж. Только он был в спорте. Там это справедливо. За это я и ненавижу спорт. Но ты ведь в политической аналитике. Зачем заниматься тем, где тебя могут каждую минуту подмять? Зачем так позиционировать свою личность по жизни, что ее могут заменить более прытким.
– Не я придумывал этот мир…
– А разве ты не можешь найти нишу, в которой ты будешь самим собой? И никто не займет твое место.
– Это она и есть…
– Глупо. А женился ты по какому принципу?
– Ну, первый раз: из армии пришел, мозги от спермы разносит, а любимая девушка сделала правильный выбор. Кстати, теперь ее муженек, который сын номенклатуры, уже пять раз зашивался от пьянки. Я и женился на первой встречной назло, – сказал он голосом победителя. – А второй раз… Приехал в Польшу на конференцию и вдруг заболел сильно. Валялся с температурой сорок. А ко мне переводчицу приставили. Я сначала думал, стукачка, оказалось – учительница, решила подработать. Ну, и так она мне в глаза смотрела, когда температуру мерила, и так липовым отваром поила, что к выздоровлению уже была слегка беременна… Но я не жалею. Они хорошие обе. И дети хорошие. Я, наверное, дурак…
– Ладно. Мне пора, – сказала Елена, прикинув, что дома еще часок посидит за компьютером.
– Я тебя никуда не отпущу, – автоматически сказал он, что означало две вещи: "Меня все устраивает и мне лень тебя провожать…"
После Муркина и Геры Елена щелкала такие ситуации как семечки:
– Даю тебе еще двадцать минут на секс и десять на адаптацию после него. Потом вызываешь такси, а до лифта я дойду сама.
– Не понял… – удивился он. – А что тебе мешает остаться? Ты ведь не замужем.
– Давай говорить друг другу правду. Нам с тобой друг другу врать незачем.
– Давай.
– Мне некомфортно оставаться до утра. Словами объяснить не могу. Душно, тесно. Ты, как дорогие модные туфли. Вроде и хочется заполучить на халяву, чтоб завидовали. Но жмут. Двух шагов не сделаешь…
– Странно, я думал, что только у мужиков так.
– Ага, а бабам, получается, что дали, за то и спасибо?
– Никогда не задумывался. Но все равно странно, первый раз от меня баба под утро сбежать пытается. Такая странная… А ты замуж в принципе не хочешь?
– Просто замуж – нет. Уже три раза была. Перед страной двойную норму выполнила, теперь живу так, как нравится.
– Интересно все как стало. Мне вот тут тоже одна певица известная под утро говорит: можем с тобой годик в брак попиариться. Рейтинги поднимем. Я говорю: "Как Пугачева с Киркоровым?" А она: "Ага, только видеться будем пореже. И в основном на публике". Я говорю: "А по-настоящему не хочешь?" А она отвечает: "А по-настоящему мне не надо. Я с одним банкиром много лет живу, а он плотно женат…"
– Понятное дело, – усмехнулась Елена.
– Вам понятное, а я вырос в глуши. У нас там весь город спал под одним одеялом… Не умею я так.
– Странно, а имидж у тебя такой расхристанный.
– Так гусарить – это ж не жениться. Там совсем про другое…
Елена встала, начала одеваться. Патронов минут пять полежал, выжидая. Потом оценил ее непреклонность и тоже встал.
– Не надо, вызови такси по телефону.
– Считаешь меня полным фуфлом, да? Неужели ты думала, что я тебя не отвезу?
– Да перестань… К тому же ты пил. – Она понимала, что ей было хорошо в этой комнате, но лицо Патронова выветрится из памяти раньше, чем запах его тела из ноздрей, и боялась сентиментального расставания.
Мало ли чего взбредает в голову этим звездам из маленьких городков.
– Не бойся, фейсконтроль пройду у любого мента. Да, я тебе хочу подарок сделать. – Он ушел в другую комнату и вернулся с коробкой. – Тебе понравится, он красивый.
Елена раскрыла крышку, внутри был роскошный кальян:
– Это мне?
– А тут кто-то еще есть?
– А что я с ним буду делать? – растерялась она.
– Курить табак…
– Но я не курю.
– Научишься. Плохому быстро учатся. Я тебе туда положил пакет табака со вкусом дыни…
– Спасибо…
Ехали в его "мерседесе" по заснеженным улицам и на два голоса орали "Ой, мороз, мороз…". Было здорово. У подъезда он посмотрел на нее внимательно, быстро поцеловал в щеку и уехал. Елена с облегчением поняла, что он "не умеет прощаться", как это принято в их кругу. Не владеет десятком ни к чему не обязывающих интонаций: "мне было с тобой хорошо, "позвони, когда почувствуешь себя одиноко", "почему я не встретил тебя двадцать лет тому назад", "прости, если что не так", "все зависит только от нас"… Они означали переход в фазу: может быть, а может и не быть, в которой оба чувствуют себя комфортно. Но его никто не учил этому никогда, ведь, закружившись в Москве, он брал уроки, как выглядеть крутым и невероятным плейбоем. В результате чего остался совершенно немым в непубличных ситуациях.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
…Подготовка к ужину с родителями в честь отцова дня рождения шла вовсю. Лида резала салаты, Елена готовила жаркое. Когда Караванов позвонил в дверь, обе вздрогнули, словно занимались чем-то нехорошим. У него было ужасное выражение лица: детское, испуганное и одновременно с этим вызывающее.
– Привет, – сказала Елена максимально доброжелательно и пошла на кухню.
– Мне надо новости посмотреть, – буркнул он и забился в комнату к телевизору.
– Тебе сделать пока бутерброд? – крикнула она из кухни.
– Я сам сделаю… – ответил он и тут же поправился: – Нет, подожду всех.
– Можно я к торжественному приходу бывшего мужа краситься не буду? – хихикнула Елена.
– Спроси у родителей, – парировал Караванов.
Было непонятно, как ему двигаться по этой, еще совсем недавно "их" квартире. Какие предметы и функции в ней считать своими, а какие почившими; как переходить с гостевой визой на то, что называется общежитским языком чашек и полотенец?
Караванов спасался телевизором, пока Елена не попросила его помочь накрыть на стол. Они возились с приборами, словно это был прием у английской королевы.
– Ну и как интервью с Патроновым? – спросил Караванов, чтоб что-нибудь спросить.
– Качественно. Предлагал выйти за него замуж. Прямо все сбесились. Всего чуть-чуть свободна, и уже третье предложение, правда, все не на сильно трезвую голову… И чего бабы жалуются, что это так трудно? – засмеялась она, чтобы разрядить напряжение.
– Так это только после третьего брака так. Это как экзамен сдаешь, преподаватель смотрит, в зачетке все отлично, и у него образ оценки уже сформирован, что бы ты ни отвечал, – шутливо ответил Караванов. – Скажу тебе как опытный человек, замуж надо идти только за тех, кто не зовет.
– Да я ваще пока никуда не хочу идти. Находилась уже, блин… Слушай, я поняла вдруг, что Патронов внешне страшно похож на Толика. А?
– Пожалуй. А я думаю, что это он меня так раздражает… Ну, тогда тебе привычно с таким жить. Подумай о предложении, готов даже побыть свидетелем на свадьбе, – съязвил Караванов.
– Ага. И так же, как Толик, будет трахать все, что шевелится.
– Имидж ничто – жажда все.
– Он так и говорит, что это для понта. Типа, я ему для души. Правда, года три подряд активно приставал.
– Честный клиент.
– Смотри, вот кальян подарил. Все как у людей, – показала Елена. Караванову ведь если не ткнуть пальцем, он слона не заметит.
– Ух, ты! А что с ним делать?
– Лида сказала, что умеет пользоваться. Стариков будет им на десерт пугать…
Родители приехали, опоздав всего на час, на заказанном Лидой такси. Они глубоко ненавидели "новое время", с удовольствием пользуясь его плюсами.
Лида пафосно вручила отцу коробку с подарком. Там были дорогой спортивный костюм и кроссовки.
– Вот я тебе привезла тушеные баклажаны. Очень полезно для сердца. – Мать торжественно достала из сумки стеклянную банку и стала откручивать крышку на ней. – Дай салатницу. Нет, не эту. Хрустальную…
Елена покорно дала салатницу, зная, что к баклажанам по материному рецепту – каждый раз привозимым в гости, – как обычно, никто не притронется.
– Плохо выглядишь! – на всякий случай сказала мать, хотя после ночи с Патроновым Елена сияла и порхала.
В переводе на русский язык это означало: "Ты плохо выглядишь, потому что неправильно живешь и совсем не уважаешь собственную мать!" Обвинение было риторическим.
– Плохо! – усмехнулась Елена. – Просыпаюсь сегодня утром и думаю: что это с зеркалом моим стало?
– Предлагаю тост за именинника, – поднял рюмку Караванов. – За его несгибаемый характер, активную жизненную позицию и широту взглядов.
Все чокнулись.
– Не нравится мне этот ваш Путин! – раздраженно с места в карьер сказал отец, положив себе в тарелку первую ложку салата.
– Наш? А у вас есть другой президент? – мягко спросил Караванов, ни в какой другой манере вести разговор с отцом было невозможно.
– Я голосовал за Зюганова, – сообщил отец, словно кто-то подозревал его в ином.
– Уважаю ваш выбор, но, очевидно, большее количество народу хотело видеть президентом Путина, – напомнил Караванов.
– Ерунда, у них все куплено! Порядочных людей в России больше, чем воров и бандитов. А порядочные люди не будут голосовать за Путина, – провозгласил отец.
– В таком случае, мы с Лидой и Каравановым воры и бандиты, поскольку мы голосовали за Путина. А вы живете на деньги воров и бандитов, поскольку вашу жизнь в основном оплачиваем мы, – встряла Елена.
– Вы не воры и бандиты. Вы, шестерки, у них на побегушках, – диагностировал отец, накладывая себе еще салата, купленного на воровские деньги. – Вот скоро к власти придут наши и всех вас посадят.
– Знаете, я тут сделала одну настойку от склероза, – громко сообщила мать Караванову, заметив, что сегодня отец слишком круто начал.
– Если они нас посадят, то вы умрете с голоду, – хихикнула Елена. – Потому что, посадив нас, они вас не накормят.
– Бабуля, – выдохнула Лида. – Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть…
– Ты когда замуж-то выйдешь? – спросил отец Лиду, чтоб не зарывалась.
– Да как бандита приличного найду, дедуль, так и выйду. А чё по мелочам-то размениваться? – фыркнула Лида.
– Да уж конечно, в такой цвет волосы покрасить, уже после этого все можно, – покачала головой мать на невинные фиолетовые прядки у Лидиных висков..
– Знаешь, мам, а за границей дамы твоего возраста красят волосы в разные цвета, – напомнила Елена.
– Ну, у них уже начался возрастной сенильный психоз. А у меня еще нет! – дернула плечом мать.
Примерно в таком ключе ужин продолжался до сцены с кальяном, когда Лида подожгла дынный табак и предложила деду с бабкой мундштуки.
– Дай попробовать! – подсел ближе Караванов, затянулся и сделал блаженное лицо.
Провокация удалась, потому что старики видели кальян только в кино как атрибут наркопритонов и совершенно не понимали, как себя вести.
– Меня не берет! – разочарованно признался Караванов.
– Надо глубже затягиваться! – Лида показала, как именно.
– Это что? Оргия? – поднял брови отец.
– Между прочим, в некоторых европейских странах марихуана легализована, – заметила Елена, удивившись, как слаженно они с Лидой и Каравановым "доводят взрослых".
– Марихуана? И ты на это так легко смотришь? – Мать встала из-за стола.
– Так ведь к ней привыкание меньше, чем к сигаретам. Вот дед пятьдесят лет курит, ты не возражаешь! – сказала Лида, затянувшись и сделав благостное лицо.
– Все! Мы уезжаем! – рявкнул отец.
– Ладно, не драматизируйте, мы пошутили. Там обычный фруктовый табак. Можете попробовать, – созналась Елена.
– Не верю! – покачала головой мать.
– Чем пахнет? Не чувствуешь?
– Духами какими-то…
– Да дыней обычной! – захохотала Лида. – Дед, попробуй. Только для тебя будет слабенько…
Через полчаса картина напоминала идиллию: дед с бабушкой, вырывая друг у друга из рук, курили кальян; Лида хихикала над ними; а Елена с Каравановым раскладывали по вазочкам мороженое и украшали его фруктами.
"Славно! – подумала Елена. – Хочу ли я в этот спектакль обратно? Не знаю… Скорее, нет. Караванов страшно родной. Но совершенно непонятно, что я делала с ним эти годы в постели. Не потому что он мне не нравится, а просто он… для другого. Он мне родственник… И, наверное, был им с самого начала. А хорошо это или плохо, я теперь не знаю…"
Потом была церемония уговаривания родителей остаться в Лидиной комнате. Собственно, по большой сумке было ясно, что они так и собирались и захватили с собой пижамные причиндалы. Но процесс уговаривания входил "в угощение" и продолжался полчаса.
– А где девочка будет спать? – дежурно спросила мать под финал уговаривания.
– Девочка поедет спать к своему сексуальному партнеру, – пояснила Лида.
– Боже мой, какая ты грубая! – отвернулась мать и начала разбирать пижамные причиндалы.
Когда родители были водворены в постель, Елена торжественно пожала Караванову руку и хихикнула:
– Спасибо за мужество! Могу тебе за это дать с собой салатов в банках на завтра.
– Не откажусь. Тем более что заработал! Ты тоже вполне Сара Бернар. Лид, я тебя на тачке завезу к твоему, только дорогу покажи, – пообещал Караванов.
– Когда взрослые мешают дерьмо с повидлом, – неожиданно расстроенно сказала Лида, – детям приходится это отрабатывать…
И все замолчали, потому что наличие представителей трех поколений начисто исключало четкое понимание того, кто здесь взрослые, а кто – дети.
Выходя из квартиры, Караванов торжественно протянул Елене ключи:
– Спасибо. Мне они больше не понадобятся.
– Я не тороплю с ключами, – сказала Елена, и на секунду внутри все съежилось.
Взяла себя в руки и сказала себе: "Что ты дергаешься? Дело прошлое… Посмотри, какой веселый мир Караванов заслонял собой!"
Но это звучало неубедительно…
Перед сном, закрыв дверь на задвижку, чтоб неожиданным родительским врыванием не засветить отсутствие Караванова, вышла в Интернет и обнаружила Никиту. Настроение было совершенно хулиганское.
Белокурая. Привет.
Никита. Целый день тебя не было у компьютера.
Белокурая. Много девчонок за это время склеил?
Никита. Ни одной… У меня, понимаешь ли, любовь…
Белокурая. С женой или со мной?
Никита. А это уже запрещенные приемы…
Белокурая. У тебя все приемы разрешенные, а у меня запрещенные. Тебе нужна маленькая простая семья и большая сложная любовь. И мне тоже.
Никита. Да, пожалуйста…
Белокурая. Ну тогда давай обсуждать кандидатуры мне в мужья.
Никита. № 1 – Путин!
Белокурая. Родителям не нравится. Они бы Зюганова одобрили.
Никита. Слушай, мне трудно поддержать тебя в этой беседе. Мне не нравится твоя задача, реализуемая через эти тексты. Я в прошлый раз не слишком распоясался?
Белокурая. А ты перечитай свой текст, там много любопытного.
Никита. Не хочу. Стыдно… Перед собой и перед тобой… я ведь там еще и грязно матерился…
Белокурая. Матерился ты чисто, а не грязно. И даже обещал распечатать жене наши диалоги.
Никита. Я в тебя втрескался, не зная, что ты такая циничная стерва… А если я тебе нужен!!!! Так и скажи: Никита, ты мне сейчас НУЖЕН! И я у твоих ног.
Белокурая. Я один раз сказала, ты предпочел не услышать… больше никогда так не скажу. К тому же, что значит, у ног? Монитор компьютера на пол поставишь?
Никита. Лен, не умничай… Брак – это не только и не столько постель, но и некие договоренности о взаимодействии двух систем, которые в этом случае становятся слишком уязвимыми со стороны друг друга. Я могу сейчас сорваться и приехать… И что? Для тебя это "тьфу"! А жена этого не перенесет!
Белокурая. Вот сейчас ты бы был особенно кстати! Родители спят в Лидиной комнате, а я делаю вид, что выполняю супружеские обязанности с Каравановым… Сейчас твое присутствие совершенно необходимо!
Никита. А Караванов где?
Белокурая. Надеюсь, что уже доехал до съемной квартиры.
Никита. Слава богу, а то я себе уже представил все в картинках, резко захотелось приехать…
Белокурая. Богатое воображение, но почему-то всегда только в одну сторону. Он отдал мне ключи от квартиры. Еле сдержалась, чтоб не зареветь…
Никита. Не переживай… Теперь у тебя есть и ключи, и я… равновесие соблюдено… Конечно, я понимаю, что недотягиваю до твоего бывшего мужа…
Белокурая. В каком виде спорта недотягиваешь?
Никита. Ты же сама сказала, когда была пьяная, что я – красивый дурак подле тебя.
Белокурая. Мало ли чего сболтнешь спьяну…
Никита. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке…
В эту секунду в дверь комнаты забарабанили. Елена в испуге "неправильно" выключила компьютер общей кнопкой, словно родители могли засечь не отсутствие Караванова, а болтовню с Никитой.
– Что случилось? – спросила она шепотом, подойдя к двери.
– Открой, мне нужна твоя помощь, – с плачущей интонацией сказала мать.
– Сейчас надену халат и приду, – сонно промямлила Елена, прекрасно понимая, что речь идет об измерении давления.
Быстро разделась, накинула халат и вошла в Лидину комнату. Отец сидел на диване в пижаме с унылым лицом, мать – рядом, поджав губы.
– Что случилось? – мягко спросила Елена.
– Во-первых, у тебя под дверью была полоска света, значит, вы еще не спали… – сказала мать, пристально глядя на Елену.