За ужином это вроде бы сгладилось, потому что челюсти у всех были заняты, но к десерту ситуация вернулась.
– Что вы думаете о новом бюджете? – спросил Никиту сосед по столу, лысоватый политический обозреватель крупной газеты.
– В каком смысле? – спросил Никита и беспомощно оглянулся на Елену.
– В смысле того, что он уже поступил в Совет Федерации…
– Кстати, мне тут из дома прислали смешной анекдот! – громко перебила его спасительница Джейн и достала с соседнего стеллажа листок бумаги. – Слушайте: ООН проводила опрос, обратившись с фразой: "Пожалуйста, дайте свое максимально честное мнение по поводу решения проблемы ужасной нехватки продуктов питания в других странах мира". Опрос с треском провалился, потому что… жители Латинской Америки не знают, что значит "пожалуйста". Австралийцы не знают, что значит "дайте". Азиаты не знают, что значит "честное". Жители бывших соцстран не знают, что значит "мнение". Жители Ближнего Востока не знают, что значит "решения". Жители Карибского бассейна не знают, что значит "ужасной". Африканцы не знают, что значит "продукты питания". Жители Западной Европы не знают, что значит "нехватки". Американцы не знают, что значит "в других странах мира"…
Уходили, когда народ эмоционально обсуждал выход бойцов Северного альянса из Кабула. Джейн проводила до входной двери.
– Обязательно приходите к нам еще! – пожала она руку Никите. – Вы весь вечер молчали. Вам было скучно? Чем вы занимаетесь?
– Бывший физик, но сейчас возглавляю частную авиакомпанию, – потупился он.
– Это безумно интересно! Почему же вы об этом не рассказали? Вы единственный из нас, кто занимается делом. Ведь мы все только болтаем… у нас работа – болтать, а потом записывать болтовню… Обязательно приходите на Рождество! Мы с мужем будем ужасно рады!
– Откуда у нее такой хороший русский? – спросил Никита во дворе, обметая машину от десятисантиметрового снега.
– Кто-то в генеалогии был русским, язык легко дался, – пояснила Елена, ежась от холода. – Ты не очень разочарован походом?
– Я выглядел как полный мудак. Думаю, ты очень разочарована…
– В основном в своих знакомых. Казалось, что я никому ничего не должна объяснять, оказывается, должна… – сказала она грустно и добавила про себя, что, конечно, сюда надо было брать Геру.
– Сейчас куда? – осторожно спросил Никита.
– Просто отвези меня домой. Я ночью практически не спала, и дочка дома, позвонила, что у нее какие-то проблемы…
– Ясно… – сказал Никита упавшим голосом.
– Кстати, я заказала твой гороскоп. Расскажу подробности, – подлизалась Елена.
– Договорились…
Лида действительно была дома. Горло у нее было замотано шарфом.
– Мать, ты не знаешь симптомов СПИДа? – весело спросила она.
– Первый – это когда опускают материного нового мужчину, – ответила Елена.
– Я? И в мыслях не было… – заканючила Лида и прижалась к Елене. – Ну прости… Я даже не помню, одна ты была или с таким высоким клевым брюнетом!
– Врушка! – поцеловала ее Елена. – Рассказывай, что у тебя.
– Ну, что моя жизнь по сравнению с твоей? Скорости не те! Мужик все тот же! Немножко работаю… Немножко дурака валяю. С девчонками вчера оттянулись по полной программе, у Катьки был день рождения. Скинулись, подарили ей музыкальный центр и стриптизера…
– И почем? – деловито спросила Елена.
– Стриптизер за 200 баксов. Тоже хочешь?
– Сегодня – нет. Но рынок услуг надо знать… Покажи горло. Нет, не тут, под лампу сядь… Шире рот! Боже мой, у нас тут хорошая лакунарная ангина! Как будем решать проблему? Антибиотики или жестокий режим и народные средства?
– Ну, мать, ну я уже совершеннолетняя! – проныла Лида.
– Никто и не спорит. Можешь выбирать и быть избранной в органы государственной власти. Значит, соду, соль, каплю йода на стакан горячей воды и полоскать до посинения. Хорошо?
– Хорошо… Представляешь, Катька стриптизера увидела и говорит: вы бесстыжие, а я – порядочная мать-одиночка. Ты же ее знаешь, но когда Ирка попробовала с ним один танец станцевать… вцепилась в него как бульдог. Представляешь…
– Просто вижу это все в картинках! Иди полоскать и термометр поставь. А я пока приготовлю что-нибудь твое любимое…
…Уходила на работу, когда Лида мирно сопела с невысокой температурой. Разбудила, взяла с нее обещание полоскать горло и открыть дверь вызванному Еленой врачу. Город был по пояс в снегу.
– Не хотите осветить будущее прямое телевыступление президента? – спросил главный, проходя мимо нее в коридоре.
– Нет. Чего там сложного? Любой корреспондент отпишется… – замахала руками Елена.
– Знаете, в чем ваша главная жизненная проблема? – нахмурился главный.
– В чем?
– Вы совершенно не тщеславны… К вашему бы профессионализму еще и тщеславие, я бы видел в вас претендента на мое кресло…
– И отлично! Так бы мы оба не спали спокойно ночами, а так оба спокойно спим! – рассмеялась Елена.
– Да, но вам надо расти…
– Куда? Орговик из меня нулевой, а как журналисту мне расти некуда.
– Как говорил Сальвадор Дали: "Не бойтесь совершенства, вам его не достичь…" – хмыкнул главный.
– Блин, Штаты отправили в Афган первые партии самонаводящихся бомб! – кинулся к ней парень из международного отдела. – Как они наводятся? Куда они наводятся? Как мне хорошо было раньше в автомобильном журнале… Рай! Приходишь на работу, спишь, просыпаешься, только чтоб пообедать и перед уходом выпить…
Елена хотела сесть и прочитать ему информационную лекцию про самонаведение ракет, но было лень. В конце концов, мальчик получает неплохую зарплату.
Позвонил Караванов, ехидно поздравил:
– Ну, с выходом в свет тебя!
– Уже донесли? – ахнула Елена. – У нас в газете отдел новостей менее оперативно работает.
– Так у вас же за деньги, а это – для души!
– Ой, слушай, у Джейн был полный атас! – начала жаловаться Елена. – Все эти козлы, что называется, "с выраженьем на лице, мы сидели на крыльце…" Как им не понравилось, что я пришла с Никитой! Все мужики меня спрашивали голосами классных руководителей: "А где Караванов?" А я голосом двоечницы отвечала: "В прошлом…"
– Формулировку долго дома репетировала? – хмыкнул Караванов.
– Ага, последние несколько лет… Бедного Никитку мочили сладострастно. Беседу вели только о своем о девичьем, так чтоб он не мог вставить ни одного слова. Зато жены просто светились. На каждой было написано: если у этой получилось, значит, и мне может обломиться…
– Можно сказать, воодушевила женскую часть нации, – добродушно подколол Караванов. – Ну, что же делать, если ты уже маркирована как моя жена…
– Маркирована? Так не я первая, не я последняя! Маркировка стирается! А кстати, Джейн позвала нас с Никитой на Рождество! – похвасталась Елена.
– И ты пойдешь?
– Вряд ли! Он ведь глубоко женат и ходит в строгом ошейнике. Его если из ошейника вытаскивать, то в свой сажать… На свободе он жить не умеет, не выживет.
– Классный контингент подбираешь!
– Да ты сам первый раз на свободе! И что? Легко тебе?
– Мне? Жутко тяжело и страшно. Так что и ему посоветуй раньше начинать учиться одному, он же меня моложе… А тебе как одной?
– Ну, у меня, с одной стороны, есть обманка, что Лидка может забежать. Вроде и не одна. Кстати, вчера с ангиной дома свалилась… Сразу чувствую себя молодой и нужной. Конечно, страх одиночества остался. Правда, я им почти не пользовалась…
– А я иногда пользуюсь, – весело ответил Караванов.
– Слушай, а когда прощались, Джейн стала Никиту спрашивать, кто он и что, и страшно удивилась. Все же решили, что он спортсмен или военный. У него такой вид парадного красавца-идиота.
– А ты на нем табличку повесь: новый русский, но "умный, тонкий и говорящий"!
– И повешу, раз в наших кругах если мужик без живота, очков и лысины, то должен доказывать, что ему есть что сказать!
Сзади подошел замглавного:
– Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?
– Караванов, извини, пока. Труба зовет! – Она положила трубку и повернулась к замглавного. – Я вся сплошное ухо!
– В том смысле, что женщины любят ушами? – сделал тот глазки. – Слушайте, Елена, тут Ренат Акчурин заявил, что, несмотря на налагаемые запреты, человек будет клонирован в ближайшее время. Предлагает создать комитет по клонированию. Типа, быстрорастущая перспективная область… Вы вроде с ним беседовали когда-то? Может, отзеркалите?
– Да я с ним беседовала как с хирургом Ельцина. Это же другая песня. К тому же он не биолог, что понимает в клонировании? Пусть этот комментарий отдел нaуки прошурует на серьезных биологах, а мне ловить нечего, – отвертелась Елена. – Я уж лучше про то, что Касьянов считает невозможным повторение в России нынешнего аргентинского кризиса! Это мне понятней, чем клонирование…
– Он полагает, что темпы реформ застрахуют?
– Ага. Политика снижения зависимости от цен на природные ресурсы…
– М-да, его бы устами сахарными… Кстати, вам идет эта кофточка, и вообще вы в последнее время резко похорошели… А вот снижение зависимости от цен на энергоресурсы, на мой взгляд, это сладкая вата… – отметил он и пошел в отдел науки.
…Весь вечер Елена возилась с Лидиным горлом, оборачивала его сырыми капустными листами, варила травяные отвары, массировала дочерние пятки вьетнамским бальзамом. Потом они улеглись рядышком на диване и начали смотреть любимый фильм "Все будет хорошо".
– Знаешь, мать, как иногда хочется побыть маленькой и любимой! – призналась Лида.
– Еще как знаю… – вздохнула Елена.
– А тебе тоже? – удивилась девочка.
– А мне еще больше, потому что мне не с кем… Можешь себе представить бабушку и дедушку чуткими и опекающими?
– Да уж… – поморщилась Лида.
– То есть они когда-то умели, когда я была маленькая и глупая. А уже начиная с переходного возраста все перешло в область "я тебя приласкаю, зато ты будешь жить, думать и чувствовать, как я решу…"
– И как же ты выжила?
– Заменила родителей мужиками. Искала в мужиках то, что не могли дать родители…
– Ужас какой! – воскликнула Лида. – А мужики могли это дать? Мой вот Вадик, например, сам как дитя… Я к тебе болеть приехала, потому что он, когда другие болеют, раздражается… A когда сам – все должны по одной половице ходить!
– Мужики разные… одни могут, другие – нет… Твой отец не мог, сам ребенок. Филя тоже с трудом. Караванов мог. Но знаешь, во всяком деле есть и обратная сторона. Я рано поняла, чтоб доставать из мужиков чувство защищенности, их надо сажать на убойный уровень секса… так что пришлось овладеть техникой. А для большинства людей это ведь вообще другая планета…
– Значит, у меня при такой опекающей мамаше есть опасность не овладеть высоким уровнем техники секса? – игриво надулась Лида.
– Опасность всегда есть, но сознание этой опасности от нее практически застраховывает… – захохотала Елена. – И запомни, главная техника – это не бояться получать от секса наслаждение…
…В субботу все занесло снегом так, что нельзя было выйти из подъезда. Но открывался съезд "Яблока", на котором надо было быть не по приказу, а из любопытства.
– Ты хочешь бросить больного ребенка? – надулась Лида.
– Ну, хоть на пару часов… – взмолилась Елена.
– Вот у меня будет осложнение, я умру, тогда будешь свободно ходить по съездам, – осуждающе закивала Лида.
– Ладно, не умирай, – засмеялась Елена. – Остаюсь, ты мне дороже построения демократии в России.
– То-то же! – успокоилась девочка. – Тогда сделай мне пюре.
– Есть! – Елена пошла на кухню.
– Ма, по телику сказали, что крупнейшие аэропорты все парализованы из-за снега! – кричала Лида из комнаты. – Приготовь мне гоголь-моголь и давай на картах гадать!
– Гоголь-моголь? Сейчас…
– Ма, а у нас жратвы в холодильнике много?
– Много. А что?
– А вдруг теперь до весны будет такой снег?! Зазимуем как медведица с медвежонком!
– Размечталась!
В Лиде словно что-то отмокло после развода, она будто простила его матери и теперь подлизывалась в форме болезни.
– Я так по тебе за все это время соскучилась! – кричала она.
– Я по тебе тоже… – улыбалась Елена.
– Надо чаще болеть!
– А без этого нет повода нормально общаться?
– Без этого не так клево…
Елена принесла ей гоголь-моголь в бокале с толстой соломинкой, села рядышком.
– Знаешь, мать, – сказала Лида и потянула напиток через соломинку потрескавшимися от температуры губами. – Вы когда с Каравановым расходиться начали, у меня внутри что-то натянулось… как струна. Мне было так больно! Как будто вы меня обманули. Я на вас смотрела и понимала, что вот так же хочу быть счастливой. И вдруг "бах", и все пополам…
– Так ведь долго трескалось. Потом разом порвалось, – напомнила Елена.
– Это я потом все вспомнила, задним числом заметила… А так-то казалось, что в раю живу, только почему-то ничего не получается… Все время болею, устаю, ничего не хочу – только вы "свет в окошке". Знаешь, как маленькие дети болеют, чтоб семья не распадалась, и цементируют ее своими болезнями… так и я. А теперь все на свои места стало…
– А ты за своего Вадика замуж собираешься? – осторожно спросила Елена.
– Да нет, он не для этого… с ним хорошо, когда все на местах. А если что, ему самому сопли утирать надо. А куда мне спешить? Один штамп у меня уже есть, теперь надо, как ты, карьеру делать, чтобы от мужиков не зависеть. Только вот никак не соберусь.
– В каком смысле не зависеть?
– Материально. Я вон смотрю, как ты легко с мужьями расставалась, а другие всю жизнь за деньги лямку тянут… Портятся как творог. Я раньше, когда надо было что-то сделать, просто копировала, как надо, как полагается… а после вашего развода меня прорвало. У меня словно глаз и ушей прибавилось, все сама начала понимать и чувствовать…
– Взрослеешь, – погладила ее по голове Елена.
– Получалось, что я возле вас ребенок. И вдруг увидела, что вы сами маленькие, слабые, нуждающиеся в помощи…
Елена села за компьютер приводить интервью с Патроновым, которое уже пора было сдавать. Насмешливо подумала, что, когда придется вычитывать текст, надо будет звонить, и он примет это за предложение провести еще ночь. А для нее это было открытым вопросом…
На экране неожиданно появился ник Караванова.
Раньше они болтали в "аське", но после развода, не сговариваясь, отказались от этого ритуала и перешли на телефонный диалог, он выглядел официальней. Вряд ли Караванов купил компьютер, видимо, просто был на работе. В выходной, в такую метель. Значит, ему ужасно одиноко. Елена подумала, что надо поднять Караванову настроение, и написала ему.
Белокурая. Привет.
Караванов. Привет.
Белокурая. Как определился про Новый год?
Караванов. Один. Первого, может, съезжу в гости.
Белокурая. Не забудешь Лидку поздравить?
Караванов. Когда это я забывал?
Белокурая. Так раньше все под рукой было. А теперь – отрезанный ломоть…
Караванов. Аккуратно отрезанный.
Белокурая. Чего поделываешь?
Караванов. Делаю вид, что работаю.
Белокурая. Я, в общем, тоже. Интервью с Патроновым надо сдать, а вид у него непубликабельный.
Караванов. Надеюсь, во всех подробностях?
Белокурая. Зачем нам подробности? Чай, не в желтой газете работаю…
Караванов. А я вчера был в клубе, на концерте.
Белокурая. Ну?
Караванов. На концерте группы "Тату".
Белокурая. Продолжаешь дурковать?
Караванов. Думаю, если ты кое-что послушаешь – понравится…
Белокурая. Не, мне уже не по возрасту.
Караванов. Возраст человек сам себе определяет. Имеет полное право.
Белокурая. Меня музыкой Лида в переходном возрасте достала. Теперь хватает, чтоб интеллигентно повякивало радио "Монте-Карло".
Караванов. Да что ты оправдываешься, не переживай, все в порядке, никто не осуждает.
Белокурая. Так если и осудят, приму как должное… У меня приятная новость. Девочка от развода резко поумнела.
Караванов. Чего не скажешь о разведенных… Ладно. Мне тут надо делом заняться. Пока.
Белокурая. Пока.
Отключила программу "аська", мурлыкать с Никитой после Караванова в нее уже не влезало; и занялась текстом про Патронова. А текст, надо сказать, не давался. Образ выпендривающегося громкого телеведущего резко расходился с текстом интервью, в котором все было очень точно и искренне.
"Как странно, – подумала Елена, – такой адекватный в ответах на вопросы и такой неточный в жизни… Словно каждый раз делает ровно на один шаг больше. Почему? Боится, что затопчут? Боится… Да, это похоже на страх, что отодвинут, обгонят, не заметят. Почему у меня никогда не было такого страха, хотя и отодвигали, и обгоняли, и не замечали? Ни с работой, ни с мужиками? Может быть, потому что я всегда делала свое дело и никогда не лезла в чужое? И в результате мое дело всегда сидело на мне как хорошо сшитое платье… И я знала, что всегда могу рассчитывать только на свой профессионализм, свою волю, свою организованность. А не суетиться, не спать за карьеру, не пытаться нравиться начальству…"
В прессе было принято либо ругать, либо похлопывать Патронова по плечу. Хорошо писали о нем только журналистки, успевшие попасть в постель. Глупо было писать плохо только для того, чтобы не выглядеть попавшей в их число, но писать, как есть, слишком заваливалось в рождественскую сказку о властителе дум… Елена не знала, как выйти из этой ситуации. Патронов виделся одиноким, теплым и искренним человеком. И она не понимала, что таким он бывает при одном зрителе. Но уже появление второго запускает в нем сценарий "великого Патронова в центре страны в начале третьего тысячелетия".
Открыла интернетную почту и увидела там приглашение на новогодний праздник в один новорусский клуб. Клуб снимал ресторан и устраивал костюмированный праздник "Собачий вальс". Последние годы подобные увеселения становились особенно популярными. Сытый слой устраивал вечеринки то в стилистике сумасшедшего дома в усмирительных рубашках, то пляжные – в купальниках, то детские – с бантами и панамками, то этнические – в национальных костюмах, то армейские – в солдатской форме… Солидные люди то ели из железных больничных мисок, то плевались останками креветок на пол, то бегали с леденцами на палочке, то жарили крокодила, то толпились вокруг солдатской полевой кухни.
Обычно это было весело, хотя и с душком. Каждый такой праздник стоил десятки сделанных дорогих операций неимущим, но никто же не обязывал быть состоятельных матерями Терезами. Они имели право на свои радости за свои деньги.
Елена делала интервью со многими членами клуба и потому входила в клубное окружение. Ее с Каравановым приглашали на подобные праздники, и это было забавно и полезно. Не хотелось обламывать традицию, но одна она выглядела как лошадь на витрине. Значит, опять Никита. Или Гера? Нет, пожалуй, лучше Никита, он родной. Снизу приглашения было мелко написано, что вечер стоит 150 долларов на человека. Но у Никиты финансовый кризис, и 300 долларов для него сейчас большие деньги. Они, собственно, не маленькие и для Елены. На 300 долларов можно в Турцию на неделю смотаться, в море поплавать с молодыми статными турками.