– Возьмите металлик или белый, – озабоченно предложил продавец.
– Пойми, старик, металлик, это как-то холодно… А белый… Мне будет казаться, что я так и не пришел с работы, – насел на него Муркин.
– Ну, есть кофе с молоком. Оптимальный вариант под любую кухню, под любую семью, – вздохнул продавец.
– А ты считаешь, что у нас плохая семья? – угрожающе поинтересовался Муркин.
– Не обращайте на него внимания, выписывайте красный, – попросила Елена. – Муркин, уймись…
– Нет, ты скажи, мы плохая пара? – продолжал Муркин. – Может, ты еще скажешь, что она мне изменяет?
– Вам телевизор нужен или душу излить? – огрызнулся продавец.
– А что, я не могу душу излить, когда телевизор покупаю? Ко мне больной приходит, я столько херни должен от него выслушать, пока я ему гнойник вскрою, – сообщил Муркин. – И я слушаю, потому что я врач! А ты слушай, потому что ты продавец…
– Вот что, мужик, – разозлился мужчина в пестром свитере. – Ты пойди лучше себе гнойник на языке вскрой! Я не продавец, а кандидат наук. И вали отсюда, если тебе телевизор не нужен.
– Это ты мне? – молодецки повел плечами Муркин, прикинув, сколько зрителей вокруг.
– Выпишите, пожалуйста, красненький, – попросила Елена совершенно спокойно, понимая, что только это остановит Муркина от подвигов. – Мой муж воевал в Афганистане. У него была тяжелая контузия. Он иногда бросается на людей… Представляете, как мне с ним тяжело? Но что делать? Мы все перед ними в долгу…
Она говорила с убедительной интонацией матери дебила, мол, он, конечно, тут описался, но… сами понимаете… Продавец с жалостью посмотрел на Елену, выписал чек, покачал головой и кивнул:
– Сейчас идите налево, там вам выдадут телевизор.
Муркин молча двинулся за ней и только в другом отделе прыснул:
– Ну, Снегурочка, ты меня сделала с Афганистаном. Тебе палец в рот не клади! Кандидат наук он! А я кто? Слон африканский, что ли?
– Муркин, почему тебе при виде меня всегда хочется получить в морду? – спросила Елена, когда телевизор уже был погружен на заднее сиденье.
– Так не только при виде тебя. Это вообще хорошая физическая разминка. Работа у меня в трех позах: или у операционного стола стою, или на стуле сижу, или на медсестре лежу. Гиподинамия, хочется подвигаться… – сказал он с задорной подростковой интонацией, и Елене стало его ужасно жалко.
Импозантный, богатый, успешный, никому не нужный до такой степени, что вынужден отмечать Новый год в доме отдыха со спонсорами и сотрудниками. Так испугавшийся надвигающегося возраста, что готов по этому поводу бить морду первому встречному, чтоб тот об этом страхе не догадался.
– Муркин, я хочу купить тебе подарок. – Елена погладила его по щеке.
– Ну? – удивился он и сразу застеснялся и спрятался в очередную роль. – Что ты можешь мне подарить? Я люблю вертолеты, мотоциклы, яхты.
– Договорились. Заедем по дороге в "Детский мир"?
– Дочке подарок?
– Ага, – соврала Елена.
– А папаша на нее деньги дает?
– Да какое там… С развода ни копейки. Считает, что у меня и так жизнь лучше, чем у него. И ведь прав… Жить жизнью папаши, ворующего у собственного ребенка, врагу не пожелаешь. – Как-то сразу мелькнула картинка: они с Толиком в Коктебеле, маленькая Лидка сидит у него на плечах, он нежно смотрит Елене в глаза, загорелые и красивые, они карабкаются на гору…
Куда все это делось из человека?
– У херров, в смысле у немцев, такие отцы называются "Erzeuger" – изготовитель. Я часто к сыну в Германию езжу… Сначала даже думал там остаться. Что здесь никому не нужен, что там…
– И почему не остался?
– Знаешь, Аксенов сказал: эмиграция похожа на собственные похороны с той разницей, что после похорон вегетативная система успокаивается…
– Возразить нечего. Ненавижу, когда эмигранты начинают засахарившимися мозгами рожать нам советы… У меня одноклассница в Голландии живет, сама там сидит на веселящих таблетках, жизни боится так, что дом охраняют четыре овчарки, но все время пыталась звонить и учить, учить, учить… Пришлось послать. А ведь не дура была в школе. – Елена вспомнила, что они с Милкой были самыми бойкими и красивыми девчонками в классе.
Милка налегала на язык, музыку и театральный кружок. Хотела податься в музучилище, данные были, но родители засунули в Мориса Тореза. Там склеила старого англичанина, который приезжал навещать не то сына, не то племянника. В Англии перепрыгнула с него на молодого голландца, родила двух детей, стала домохозяйкой, все время напуганной, что муж заведет любовницу. По совету Елены начала вести светскую жизнь, но все время налетала то на каких-нибудь "сестер господних", то на любителей вышивания этнических узоров из бусинок, то на спасителей исчезающего вида мартышки…
– А что-нибудь нормальное ты можешь делать? – раздраженно спрашивала Елена, потому что, отчетливо понимая тогдашнее хреновое материальное положение подруги, Милка жрала ее телефонное время часами, но не прислала даже пары колготок. – Ну пойди волонтером в приют, читай вслух книжки детям и одиноким старикам.
– Я? С моим дипломом и материальным уровнем? – обижалась Милка.
– К тому же с невесткой у меня не все сладко, – вспомнил Муркин. – Только о свадьбе договорились, она заявляет: "Дом будет убирать специальная женщина, ребенка будет воспитывать специальная женщина, еду будет готовить специальная женщина…" А я, мужик простой, я ей говорю, мол, детка, может, лучше сын пусть сразу на этой специальной женщине и женится? Ну, приобрел врага навсегда…
Остановились у "Детского мира", он остался в машине, а Елена побежала по отделам. Нашла отдел игрушек для мальчиков и купила все, что Муркину нравится: вертолет, мотоцикл, яхту. Потом со смехом поняла, что можно смело купить пять комплектов игрушек. Потому что и Караванов, и Никита, и Гера, и Патронов были такими же "старыми мальчиками", как и Муркин. И то ли не существовало других, то ли надо было пересматривать взгляд на это, как на норму жизни. То есть, в общем, ничего страшного в самой норме нет, надо просто привыкнуть и не рассчитывать, что бывают взрослые и серьезные мужчины. Все равно жизнь прошла так, как будто их не существует как класса. Но… все время ведь завистливо думается, что это у тебя нет, а у других есть. Егорычев? Да, он легко сорит квартирами, машинами и дарит бриллианты любовницам; засыпал деньгами и заботой собственную семью. Но при этом много лет относится к жене, как доброй родственнице… В результате чего ни себе, ни ей не дает возможности устроить новую нормальную жизнь с нормальными отношениями. Почему? Потому что боится, что новым женщинам нужен не он, а его деньги…
Завезли телевизор домой, и Елена постаралась побыстрей уехать к Муркину, чтобы не налететь на Лиду и не объяснять, что в ее возрасте тоже видела отношения мужчины и женщины по-другому.
Консьержка лениво кивнула Елене. Редкость посещений, видимо, убеждала ее в родственности отношений.
Дома Муркин начал пафосно накрывать стол, возле которого стояла роскошно наряженная живая елка.
– Неужели сам наряжал? – удивилась Елена.
– Нет, конечно… домработнице приплатил. Зато как в лучших домах Лондона и Филадельфии! Комар носа не подточит!
Елена положила под елку пакет с игрушками и строго сказала:
– Разрешаю вскрыть только в Новом году.
– А что там? – по-детски оживился Муркин.
– То, что ты любишь…
– Тогда давай считать, что сегодня Новый год! И, когда часы пробьют двенадцать, мы с тобой откроем шампанское, – предложил Муркин.
– Классная идея, – кивнула Елена и подумала, что сегодня двадцать восьмое и в этой логике она еще может "успеть встретить Новый год" по крайней мере еще с двумя героями.
Ненастоящий Новый год с ненастоящими мужчинами в ненастоящих отношениях. По крайней мере чистота жанра…
– Давай еды себе накладывай. Что ты сидишь, как целка неаполитанская? – командовал он.
Квартира была вылизана и ухожена, Елена представила, как домработница каждое утро выносит пустые бутылки, чистит ковры, драит сантехнику после пьяных муркинских тоскливых вечеров.
– А как твоя стриптизерша поживает?
– В смысле – проститутка? – уточнил Муркин и начал грузить ей на тарелку еду.
– Она…
– В Тунис с каким-то чмом поехала. Он ей обещал квартирку купить. Баба с возу, кобыле легче… Плакала тут вся, плакала, мол, не пускай меня, пропаду, люблю… А мне что? Мне и без нее потолок падает на уши! Как тебе салат?
– Салат – супер.
– Я сегодня утром этот салат готовил. Мы, хирурги, любим все меленько нарезать… Я классно готовлю. А еще знаешь, есть такой модный салат: манго, петрушка и красный лук. Чума! У меня, Снегурочка, тела без души в больнице знаешь сколько? Мне человек рядом нужен, а не пиписька с прической. Знаешь, они ведь теперь все пиписьки обстригают, мода у них такая, бандитам нравится… а я человек старой закалки, мне надо все натуральное! У меня до сих пор ощущение, что они пиписьки обстригают у собачьих парикмахеров. Так и сидят в очереди вперемешку: собака, проститутка, собака, проститутка… И их там одной машинкой стригут! Она мне какой-то ужас рассказывала, как там это место воском заливают, а потом отдирают воск вместе с волосами. Китайская пытка…
– Муркин, давай мы тебе через службу знакомств нормальную бабу найдем! – сочувствующе предложила Елена.
– А чего себе через службу не ищешь? – огрызнулся он.
– Так там от одиночества ищут. А мне любовь нужна…
– А одиночеством не страдаешь? Вижу, не страдаешь… гарем сортируешь. А мне любовь не надо, уже налюбился. Мне просто человеческие отношения сойдут, а где их взять? – Он залил в себя стакан водки, прошелся вокруг елки и истерически заорал: – Маленькой елочке холодно зимой, из лесу елочку взяли мы домой… Я, если честно, социально опасен, Снегурочка, у меня ведь работа: пороть пациентам жопу уколами, пилить, резать… и не сливать на окружающих свой гной… Мне нужна любовница – тихий птенчик, чтоб я от нее заряжался энергией!
"Началось! – подумала Елена. – Надо срочно паковать его в постель, пока еще хоть на что-то годится…"
Она вдруг поняла, что пришла к Муркину в последний раз, чтобы поставить галочку перед Новым годом. И рассчитывает оставить его в старом году вместе со всем, что ее в этом году утешало и изматывало.
– Муркин, ты что-то ищешь в жизни, но без всякой схемы. Тебе надо к психологу или к священнику, – сказала она и провела по его обветренной щеке рукой.
– Или к прокурору, или к налоговому инспектору… – продолжил он фразу. – Ты вот что, Снегурочка, если жить со мной не хочешь, хотя бы в душу не лезь. А то у тебя бахилы нестерильные… так что давай лучше играть в секс в четыре руки.
В постели ей было неплохо, но как-то дежурно. Как будто вслух произнесли, что это последний раз, и только потому что так полагается…
Успела выбраться из его объятий и квартиры до того, как часы пробили двенадцать. Потому что не хотела быть свидетельницей радости от вскрытого подарка, а значит, снова близкой и многообещающей…
* * *
…Проснулась в тревоге, потому что снилось, как она с Каравановым наряжает елку. И вдруг налетает ветер, сносит все игрушки; и они стоят на забрызганном осколками ковре. И Елена боится, что сейчас по ним побежит старый кот Арлекин и порежет лапы. А еще снилось, что Никита в плавках стоит на Арбате, и она красит его тело золотой краской из красного пластмассового ведерка. И думает, что, мол, как плохо, что его выгнали из самолетной фирмы и теперь он сможет зарабатывать только как живая скульптура. И еще думает, что вот недавно статуе принцессы Турандот охотники за цветными металлами отпилили руку – о чем в ее газете была огромная надрывная статья – а значит, и ему, Никите, надо быть осторожней… Короче, бред собачий.
Встала под душ; вспомнила, что надо вытаскивать и наряжать елку. А зачем? Лидка все равно будет где-то мотаться. А самой себе ставить и наряжать елку слишком жирно. Лучше за это время книжку почитать или в ванной поваляться. В конце концов, елка в такой ситуации – это отчетность: у меня все в порядке! А перед кем отчитываться? Да и ничего не в порядке… Хотя, пожалуй, в большем порядке, чем в браке с Каравановым.
Отправилась в редакцию. Катя сидела, уткнувшись в компьютер, готовила полосу новогоднего калейдоскопа. Повернулась, оценивающие оглядела Елену:
– Не, коханая моя, после романтичного ковбоя ты лучше смотришься…
– А кто ж спорит?
– Телик не грохнули?
– Донесли. Чего там у тебя пишут?
– В Южном полушарии сотни тысяч пингвинов оказались в опасности из-за движения двух огромных айсбергов. Американское агентство заявляет об экологической катастрофе. Айсберги стали препятствием для пингвинов, которые не могут теперь вернуться от мест кормежки в открытом море в районы размножения… – прочитала с монитора Катя.
– Очень празднично…
– У меня лучше есть. Статистические исследования, учитывающие число войн, количество известных смертей, ранений, актов геноцида и т. д., проведенные американским историком Мэттью Вайтом, показывают, что уровень насилия в конце XX века почти в десять раз меньше, чем, например, в конце XIX века.
– Уже приятно!
– Дослушай! Эту тенденцию подтверждает также число армий в мире. Их число постоянно сокращается. В начале 60-х годов из каждой тысячи человек в 63 крупнейших странах мира – 8,5 служили в армии. В конце 90-х годов пропорция изменилась – 5,2 военных на каждую тысячу человек.
– Круто!
– А на тебя ничё не повесили?
– Да я Патронова сдала! Лучший материал по номеру, панимаишь! – похвасталась Елена.
– У! А ничего, что я с такой крутой сидя разговариваю?
– Сиди-сиди, еще у плиты настоишься…
Наконец на экране мелькнул Никита.
Никита. Привет, моя радость!!!!!!!!!!!!
Белокурая. Сам такой!!!!!!!!!!!!!
Никита. В прошлый раз разговаривал, как обидевшийся ребенок.
Белокурая. Со мной почему-то все мужики так разговаривают. Это трагедия моей жизни. Зато собственный ребенок разговаривает, как обидевшийся взрослый… Поужинаем сегодня?
Никита. Хочу, но не могу. Боюсь, что в этом году вообще не получится увидеться. И, поверь, Лена, мне это гораздо больней, чем тебе.
Белокурая. Тогда пора обсудить, что жанр наших отношений изменился. Когда расходилась с Каравановым, ты был мне светом в окошке. А сейчас уже понятно, что мы – встречающиеся изредка сексуальные партнеры. Это совсем не то, что постоянные любовники с кругом обязанностей и ответственностей друг за друга…
Никита. Начало многообещающее!
Белокурая. "Есть многое на свете, друг Горацио, чем отличается шоп-тур от эмиграции"… Мне, например, вчера надо было купить телевизор. Так это делал не ты…
Никита. А кто?
Белокурая. Парень моей дочери.
Никита. С января все изменится. Бизнес наладится, я буду сам распоряжаться своим временем. Купим сто телевизоров.
Белокурая. Не верю, что что-то изменится с января…
Никита. Не могу больше поддерживать разговор в таком тоне.
Белокурая. Тогда пока.
Никита. Пока. Подожди!
Белокурая. Ну?
Никита. Да полная фигня. У нас счета арестовывают. Я все правильно выстроил, а счета арестовывают! Мне не хватило недели…
Белокурая. А с юристом обсуждал?
Никита. Говорит, нужны бабки. Чтоб грамотно отмазаться. А их как раз и нет!
Белокурая. И что теперь?
Никита. Учредители резко объявили, что виноват я, хотя решения принимали вместе! Ладно, что-нибудь придумаю…
Белокурая. Чем я могу тебе помочь?
Никита. Не бить ногой в пах каждую секунду! У меня всегда планы масштабные… все охреневают от перспектив, которые я выстраиваю…
Белокурая. Человек, не привыкший работать с мелкими деталями, не умеет проговаривать их на переговорах. Это тоже проблема. Начинаются трактовки, естественно, у каждого в свою пользу. Это я о твоих учредителях…
Никита. Похоже на то… И что? Пора панихиду заказывать?
Белокурая. Ты так же и в отношениях с женщиной: видишь все глобально на сто лет вперед, а ежедневную рутину не отрабатываешь.
Никита. Лен, я тебе рассказал только для того, чтобы ты поняла мое настроение и не обижалась…
Белокурая. Тогда пока!
Никита. Опять ты уходишь, толком не попрощавшись! С наступающим Новым годом!
Белокурая. Как говорят в Интернете: спасибо за беседу.
Елена отключила компьютер. Она уже почти не раздражалась на Никитины закидоны, но то, что они не увидятся до Нового года, словно подводило черту.
– Кать, хочешь кофе? – спросила она.
– А ты чё посмурнела? – оглянулась Катя.
– Да лирический ковбой выделывается…
– А чё ты включаешься? У него возраст такой, чтоб выделываться! Я вот думаю, мож, зря я себе глаза к Новому году не подтянула? Смотри, штука баксов, но можно и дешевле. Делов – раз плюнуть. Неделя в темных очках – и все матросы твои! У людей новая жизнь начинается…
– Ты? Глаза? – удивилась Елена. – Да ты лучше свой русалочий хвост ликвидируй. Глаза ты еще и так поносишь.
– Считается, что надо начинать загодя: раньше сядешь – раньше выйдешь… А на хвост не наезжай. Это фирменный знак, – усмехнулась Катя. – Я вот на тебя поражаюсь. Ты-то чего так прилично выглядишь?
– Ну, я, во-первых, пользуюсь только отечественными кремами. Наша парфюмерная промышленность еще в такой заднице, что всякой дряни туда докладывать не умеет. А во-вторых, уважаю божественный замысел: мне тело дано, я им пользуюсь. Если мужика захотела, то живым не уйдет, – ответила Елена.
– Я тоже телом пользуюсь: постирать, погладить, помыть, приготовить… Ладно, замяли. Смотри, что нашла: в Москве разгромлено 150 рекламных щитов фирмы "Ньюс Аутдорс", которые якобы виноваты в "игре с религиозными символами". Против щитов протестовал Общественный комитет "За нравственное возрождение Отечества"…
– Кать, тебе не надоело работать?
– Это я по ходу дела. Вообще я ищу в Яндексе, как индейку как-нибудь по-новому жарить. Ты в курсе, что шпиону Поупу не разрешили в тюрягу индейку на Рождество передавать? Чтоб он косточкой себе вены не перерезал или подкоп под Кремль не сделал. Дали чисто конкретно шницель. Смотри: индейка в белом соусе, фаршированная печенью и грибами, индейка жареная…
– Ладно тебе Новый год американизировать, не наша это жратва – индейка. Наша – салат оливье, капустка с огурчиками… – напомнила Елена.
– Индейка самая полезная и хорошо усвояемая пища, – наморщила лоб Катя.
– После страуса…
– Страус сладкий. Мне не нравится. Тебе, Лен, хорошо, белоручке: пошла в гости и наелась. А мне у плиты целый день пахать, чтоб они все за полчаса как саранча сожрали… За это я не люблю Новый год… давно, жестоко и искренне.
В фойе, как обычно, стояли девчонки, и светская репортерка увлеченно рассказывала:
– Короче, в крупной нефтяной компании переговоры с англичанами. В кабинет главы входят три крутых джентльмена. Такие все лысые, в хороших пиджаках. Он кивает, нажимает на селектор и говорит секретутке: "Машенька, кофе мне, и три черных чая этим пидорам!" И тут один из джентльменов поправляет: "Два черных чая пидорам. Я – переводчик…"