- Он говорил, что ведет переговоры. Лэнгдон - что делает наброски. Либо все произошло довольно быстро, либо, - я обдумываю и добавляю: - они на самом деле не собирались подключать меня в начале работы, - я поднимаю руки и смотрю, как они дрожат, будто листья. Такое чувство, что моему мозгу нужно время, чтобы все случившееся разложить по полочкам.
- Ладно, - с успокаивающей улыбкой говорит Оливер. - Одевайся, и давай поговорим об этом внизу. Я жутко голодный.
Взяв одежду из сумки, я иду в ванную, там собираю волосы в пучок и надеваю джинсы и белую футболку.
Когда я выхожу, Оливер стоит у окна и смотрит в него. На нем темно-синяя поношенная и от того тонкая и мягкая футболка. Поэтому мне хорошо видны крепкие мышцы на плечах и спине. Мое сердце делает резко сжимается, вынуждая меня закашляться.
Он оборачивается на звук и с улыбкой подходит ко мне.
- Готова?
Я не могу смотреть на него слишком долго. Оливер побрился, но все равно я вижу уже пробивающуюся щетину на челюсти. Он не меньше чем на пятнадцать сантиметров выше меня, и мне всегда открывается прекрасный вид на его шею, горло и изгиб нижней губы.
- Готова.
Мы молча идем по укрытому ковром коридору, потом Оливер нажимает на кнопку вызова лифта, отступает и кладет руку мне на поясницу. Этот жест так нежен.
- У тебя есть финансовый консультант? - спрашиваю я его. - Мне нужна помощь.
- Есть, но он скорее спец по бизнесу. Хотя, может, и тебе будет полезен, - отвечает он, жестом пропуская меня вперед, когда подъезжает лифт.
- Пришли деньги от студии.
Он кивает, глядя на отсчет этажей.
- У меня было схожее чувство, когда умер мой отец. Смесь радости и страха. Ощущение, что бездельнику, живущему с бабушкой и дедушкой и питающемуся консервированными печеными бобами, пришла пора стать взрослым. У меня не было внутренней готовности разбираться с такими вопросами, как планирование бюджета или надежное сохранение финансов.
- Ну да, - говорю я, слегка прислоняясь к нему. От Оливера ощущение именно надежности.
- И в общем, какое-то время я не думал об этом, пока не стал готов. И пока не понял, что именно хочу сделать с этими деньгами.
- Магазин?
Он кивает.
- Ты тоже поймешь. Просто оставь эту тему в покое, потом сообразишь.
Лифт останавливается на третьем этаже, мы выходим и следуем указателям ресторана.
- Наверное, стоит купить новую машину.
Он смеется.
- И я знаю, что хочу свое жилье.
Оливер молча идет несколько шагов, после чего спрашивает:
- Дом?
- Думаю, да.
И тут мой мозг сворачивает на мысль, что у Оливера уже есть дом, и если у нас что-то получится, а потом выльется во что-то большее, будем ли мы жить вместе? Нужно ли нам тогда владеть двумя домами?
- Могу помочь с поиском, - разрушая мои разрастающиеся фантазии, говорит он.
Мы заходим в ресторан и садимся за столик с видом на Санта-Монику. Мы с Оливером ели вместе десятки раз, но сейчас все иначе, хотя я совсем не разбираюсь в таких ситуациях, и, может быть, все это только у меня в голове. Может, из-за того, что я позволила вылиться тому потоку чувств, сейчас все ощущается особенным и нагруженным дополнительными смыслами.
Что бы сделала Харлоу? - размышляю я. Она бы спросила. Что-то вроде: "все в порядке?"
Это действительно так просто?
- Все в порядке? - спрашиваю я, претворяя эту мысль в жизнь. Оливер смотрит на меня, вопросительно нахмурившись. - Я имею в виду, после вчерашнего вечера…
Он улыбается и кладет меню на стол.
- Все прекрасно.
Харлоу на была бы такой лаконичной. Она объяснила бы, почему спрашивает. Черт, да Харлоу уже сидела бы у него на коленях.
- Окей, хорошо, - отвечаю я и опускаю глаза, изучая огромный выбор вафель.
Я чувствую, как на мне задерживается его взгляд, после чего он снова берет в руки меню.
А я откладываю свое.
- Все уже совсем по-другому, - говорю я.
- Нет, - мгновенно отвечает он, а когда я поднимаю на него взгляд, вижу его улыбку. Он явно ожидал, что я запаникую.
Я смеюсь.
- А я говорю, да.
Покачивая головой и глядя в меню, он бормочет:
- Чокнутая.
- Придурок, - в ответ выдаю я.
Подходит официантка и наливает нам кофе. Оливер с улыбкой наблюдает, как я отказываюсь от шведского стола и заказываю блинчики. Он тоже просит себе их и яйца. Она уходит, а он облокачивается локтями на стол.
- Чего ты хочешь, Лола?
Начать с малого, мой австралиец.
- Чего я хочу? - бормочу я, придвигая кофе поближе.
Я хочу четче понимать, куда катится моя жизнь.
Хочу нарисовать все, что у меня сейчас крутится в голове.
Хочу быть с Оливером и не потерять его.
- Не знаю, - я добавляю три порции сливок в кружку.
Он скептически вздыхает и кивает.
- Не знаешь.
Я смотрю, как он почесывает небритый подбородок.
Ну ладно.
Я хочу целоваться, пока от его щетины не заноют губы.
Хочу, чтобы на следующей неделе он меня трахнул.
Чтобы будил по ночам, прижимаясь твердым членом.
- Что ж, Сладкая Лола, тогда дай мне знать, когда поймешь, - говорит он.
Оливер кончиком языка облизывает губы и наблюдает, как я слежу за движением.
Он все обо мне знает.
Это тоже так просто?
- И все?
- И все.
Я понимаю, что он сейчас словно подошел на мою сторону на теннисном корте и осторожно послал мячик в центр.
- Все-таки ты придурок, - повторяю я, сдерживая улыбку. Я обожаю его, и так сильно. И эти всепоглощающие и нарастающие эмоции делают мои щеки горячими, а живот скручивают от удовольствия. Не знаю, смогу ли однажды решиться отпустить бортик и поплыть.
На панно изображена девушка, держащая в рука сверкающий метеорит.
Улыбаясь, Оливер подносит ко рту чашку кофе.
* * *
Я засыпаю где-то в районе Лонг-бич, и когда Оливер паркуется недалеко от магазина, он меня осторожно расталкивает.
- Спасибо за поездку, - говорю я, когда он достает мою сумку из багажника. Он ставит ее на тротуар и засовывает руки в карманы джинсов, от чего те приспускаются.
На нем сегодня красные боксеры. Виден плоский живот. И начало линии бедра.
- И спасибо, что съездил со мной, - говорю я и смотрю в сторону, оттаскивая свой взгляд от дорожки волос. - Я думаю, одной было бы очень скучно.
- Всегда пожалуйста, - замечает он и наставительным тоном добавляет: - А я вот думаю, ты замечательная, Лорелей.
Я улыбаюсь ему.
- Думаю, ты тоже замечательный, Оливер.
Он удивляет меня, когда обхватывает руками мое лицо, наклоняется и прижимается губами к щеке. Поцелуй слишком близок ко рту, чтобы быть невинным, но он не касается моих губ. Это и поцелуем-то на самом деле не назовешь.
Или можно назвать? Я чувствую, как мой пульс колотится в горле, и задерживаю дыхание, чтобы не произнести ни звука. Он задерживается на один спокойный медленный вдох, после чего отстраняется.
- Тогда, - говорю я, - может, встретимся где-нибудь попозже?
- Малышня, вы что это, целуетесь?
Мы инстинктивно отпрыгиваем друг от друга, оборачиваемся и видим с подозрением косящегося на нас НеДжо. Его прическа в жутком состоянии, больше похожа на помятый кактус, чем на ирокез, а футболка надета задом наперед.
- Нет, - отвечаю я. - Мы просто…
Ладно, может, мы действительно вот-вот бы поцеловались. Поганец НеДжо.
- Да мать вашу, - он полукричит-полустонет, - раз не целуетесь, тогда свалите с дороги. Мне нужно прилечь.
Сегодня понедельник - единственный день, когда магазин закрыт для покупателей - и Оливер открывает ему дверь. Мы оба смотрим, как НеДжо вваливается внутрь и направляется в читальный уголок.
- Мне нужно внедрить систему наименований своего похмелья, как у ураганов, - бормочет он, укладываясь на диване. - Это назову Эбби. Первостатейная шлюха.
Оливер наблюдает за ним с оправданным подозрением: ставлю восемь к одному, что НеДжо собирается заблевать диван.
- Что ты вообще здесь делаешь? - интересуюсь я. - Почему не дома?
- Думаю, кому-то понадобился его кошелек, - Оливер достает его из-за стойки и кидает его на грудь НеДжо. - Держи, герой.
- Слишком громко, - стонет тот. - И тут слишком ярко. Наверное, именно так себя ощущают аутисты.
Оливер с ужасом хохотнул, прежде чем ответить:
- Джо, ты совсем ебанулся, ты что несешь?
- Только вот не говори мне, что я не прав.
Раздраженно покачав головой, Оливер идет за стойку и включает музыку. Звуки разрывают тишину магазина, а Оливер достает воображаемую гитару.
- Да! - я подыгрываю ударными на стойке.
- Ну какого хуя, а! - НеДжо переворачивается и утыкается лицом в подушку.
Оливер подходит к читальному уголку и кричит прямо ему в ухо:
- Врежем рок в этой дыре!
НеДжо бьется в конвульсиях, а меня пробирает на хохот.
- Это Revelation? - спрашиваю я Оливера.
Он кивает и, высунув кончик языка, "исполняет" гитарное соло.
- А ты когда-нибудь думал об этом? - спрашиваю я, а Оливер возвращается к стойке немного уменьшить звук.
- О чем думал?
Когда я смотрю на него - на эту широкую улыбку, на бегающие пальцы по грифу нелепой воображаемой гитары, на гримасу крутого рокера - то понимаю, что его очки сглаживают его образ, остужают, будто добавляют льда в напиток.
Без них он сплошная резкость и вибрирующий цвет: сверкающие голубые глаза, теплые губы, темная щетина.
- Стив Перри против Арнела Пинеды, - видя его непонимание, я поясняю: - Парень, который на YouTube пел каверы Journey… и в конце концов стал их новым вокалистом.
Оливер увлеченно кивает головой в такт музыке.
- А, точно. Кажется, где-то слышал.
- Я про то, что бы ты выбрал: настоящие или трибьют-группы?
- Подожди, я думал, Пинеда - это и есть настоящие Journey.
Я притворяюсь, что раздражена.
- Ну ты же понимаешь, о чем я.
Он пожимает плечами.
- Я думаю, это смотря о ком мы говорим.
- Ну хотя бы о Дилане.
Лежа на диване, НеДжо тихо стонет: "А?" - и открывает один глаз. Он мгновение смотрит на нас и медленно моргает от самого странного молчания на свете. Наконец он отворачивается, чтобы спрятать лицо, возвращаясь к своему похмелью.
- Да ну на фиг, - качая головой, говорит Оливер, снова вливаясь в нашу дискуссию. - Боб Дилан - легенда. И потом, по сути все музыканты - это трибьют-группы Дилана.
- Ну ладно-ладно, - отвечаю я. - А как насчет Heart? Ты выберешь сегодняшних молодых телок, горланящих "Barracuda", или же самих сестер Уилсон в их шестьдесят…
Оливер выглядит потрясенным.
- Из тебя какая-то фиговая феминистка.
Смеясь, я ему отвечаю:
- Феминизм тут не при чем. Я просто рассуждаю. Представь себе реалити-шоу, где идет кастинг участниц для трибьюта. Насколько же нужно ненавидеть свою великолепную карьеру длиной в сорок лет, чтобы потом состязаться со своей же трибьют-группой?
Он подходит и ерошит мне волосы.
- Вот почему я никогда тебя не оставлю.
Я замираю, затаив дыхание, и все внутри побуждает меня насторожиться.
Наверное, моя реакция написана у меня на лице, и до Оливера тут же доходит, что он сказал.
- Черт, Лола, - он обнимает меня за плечи и притягивает мое лицо к своей шее. - Я просто хотел сказать, ты такая милая. Конечно же, я тебя никогда не оставлю.
И это правда, говорю я себе. Он серьезно.
- Может, вы двое уже наконец перепихнетесь, и покончим с этим? - стонет НеДжо с дивана. - Господи боже, кто-нибудь, нужно срочно освятить это прóклятое место.
Мы отодвигаемся друг от друга, но на этот раз иначе. Наши руки разъединяются куда медленней: ладони, пальцы, затем их кончики.
- Мне нужно сделать несколько звонков, - говорю я Оливеру. - Чем будешь потом занят?
Он пожимает плечами и смотрит на мой рот.
- Пока не знаю.
Я спиной иду к двери, наблюдая за его медленно расцветающей улыбкой. Внутри меня что-то щелкает. Я словно наклоняюсь и сама подаю тот мячик в центр площадки.
- Окей, я позвоню тебе попозже.
Глава 8
Оливер
Я давно знаю, что Лола редко когда повинуется импульсу. Если не считать нашу свадьбу в Вегасе, ей обычно требуется время - будь то секунды или дни - чтобы взвесить все "за" и "против". Никогда не знал кого-то, настолько осмотрительного.
Впервые я заметил это на пляже одной потрясающей августовской ночью. В тот день вышла ее книга и тут же оказалась на вершинах чартов в своем жанре. Тогда я пьяный рванул к воде и, разувшись на бегу, нырнул прямо в одежде.
Лола была еще пьянее меня, но, еле волоча ноги, она подошла к полосе прибоя и, замявшись, уселась на песок.
- Мне не во что переодеться, - промямлила она. После чего упала на спину, раскинув руки в стороны. - Я промокну и вся буду в песке.
- Ты уже в песке, - заметил я, убирая мокрые волосы со лба.
- Зато не мокрая. И у тебя дома для меня нет одежды.
Я хотел отпраздновать объяснением в любви, пивом и безудержным трахом. Хотел сказать ей: "Да хрен с ней, Лола, можешь переодеться в мое. Ты вообще можешь ни во что не одеваться".
Но я промолчал. Потому что уже тогда знал, что нельзя давить. Ей не хотелось плавать и не хотелось ехать домой в промокшей насквозь и тяжелой одежде.
Именно знание этой черты ее характера позволило мне спокойно отпустить ее из магазина - когда она так многозначительно спросила, что я делаю сегодня вечером - и, расслабившись всем телом, отступить за стойку.
И это же помогает понять, почему все общение с ней за последнюю неделю выглядит как два шага вперед и один назад. Но когда всего через пятнадцать минут она пишет мне, можно ли ей прийти ко мне вечером… по биению своего сердца я чувствую, что Лола уже приняла решение. И остается только надеяться, что оно то, какое я хочу.
Я пишу в ответ простое: "Конечно".
* * *
Три часа спустя, одновременно с тем, как Ансель берет свои ключи, раздается звонок в дверь.
- Ожидаешь компанию? - он смотрит на дверь и затем поворачивается ко мне. Он приходил взять на время моющий пылесос для своего нового дома, но задержался на час, болтая о новом жилье, о том, как хочет, чтобы Миа забеременела, и о прочих своих идеалистичных мечтах.
В окне виден силуэт Лолы, и это именно та причина, по которой я хотел спровадить его до ее прихода.
- Просто ужинаю с Лолой, - говорю ему я.
- "Просто ужинаю с Лолой", - самодовольно ухмыляясь, повторяет он.
- Давай домой, Ансель.
- А я и собираюсь, - отвечает он, посмеиваясь всю дорогу до двери.
Я открываю дверь, и мое сердце подскакивает при виде ее, стоящей там, и одетой, будто только что пришла с какой-нибудь вечеринки или интервью.
- Что-то Оливер сегодня ворчливый, - говорит ей Ансель.
- Правда? - отвечает она. - А я собиралась предложить сыграть в покер, но теперь сомневаюсь, выдержит ли напряжение этот любитель посостязаться.
- Напои его и обчисти до последнего цента. Это меньшее, чего он заслуживает.
Она поворачивается ко мне с улыбкой, явно довольная этой идеей.
- Так и запланировано.
Я слегка усмехаюсь.
- Ну удачи тебе.
- Как бы ни жаждал посмотреть на эту кровавую бойню, но поеду: я пригласил Миа на ужин. Пока, друзья, - говорит Ансель и наклоняется быстро поцеловать ее в щеку. Я почти отчетливо слышу, как он ей говорит: "Прикончи его", - после чего сбегает с крыльца, и остаемся только мы двое. Снова.
Лола идет мимо меня в дом, и в ее движениях заметно что-то новое. Больше женственности, и она это осознает.
- Все хорошо? - спрашиваю я.
Рядом с кухней она останавливается и поворачивается ко мне.
- Хорошо, - она убирает свои густые волосы за уши. Они тут же падают назад, и она снова улыбается, выглядя моложе, чем есть на самом деле. - Ансель хорошо погостил?
Я озадаченно улыбаюсь.
- Что? Да, он хорошо погостил.
Лола продолжает улыбаться и смотреть на меня.
- Рада, что вы, парни, сегодня повидались.
- Что с тобой? Твои потуги вести светские беседы так же ужасны, как и у моей тетушки Риты из Брисбена.
Смеясь, она идет на кухню, и я слышу звук открывающегося холодильника, звон бутылок и как он закрывается.
- Наверное, я нервничаю, - громко отвечает она.
Мой пульс грохочет в районе шеи.
- Нервничаешь от чего?
Теперь слышен какой-то шелест, позвякивание стаканов и звук льющейся жидкости, после чего она возвращается.
Покачивая бедрами, Лола подходит ко мне, протягивает пиво и шот текилы и смотрит мне в лицо.
- Нам сегодня о многом нужно поговорить, - говорит Лола.
Я сглатываю, желая раствориться в ней. Инстинктивно улыбаясь от ее близости, я спрашиваю:
- Вот как?
Она кивает, мизинцем убирая прилипшую к губам прядь волос.
- В Л-А ты сказал много интересного.
- О чем ты не подозревала? - тихо уточняю я.
- Возможно, не подозревала, да, - так же тихо говорит она, задерживаясь взглядом на моих губах, после чего смотрит в глаза. - Хотя уже давно хотела услышать.
Я уже открыл рот, чтобы ответить, но она перебивает меня уже обычным голосом:
- Но сегодняшнее правило номер один: никаких поцелуев.
Она выпивает свой шот, морщится и делает большой глоток пива. А я поперхнулся своим.
- Что, прости?
- Ты слышал, - отвечает она.
Морщась, я большими глотками пью пиво.
- Никаких поцелуев когда?
- Пока мы пьяные, - объясняет она. - Я хочу поговорить.
Моя грудная клетка ощущается слишком тесной для всего, что внутри: сердце, легкие, эмоции, - и это не дает нормально вздохнуть. Вот оно, да? И происходит уже прямо сейчас?
Я протягиваю руку к ее волосам и спрашиваю:
- А существует правило номер два, если первое будет нарушено?
Ее медленно расцветающая улыбка просто волшебная.
- Не умничай.
Улыбаясь в ответ, я шепчу:
- Постараюсь.