- Ну что - признаем, что придумали все? - Интонация снова потеплела, но это было искусственное тепло, которое просто выманивало ее, заставляло расслабиться, чтобы потом спалить в одну секунду. - Хватит, Марина Евгеньевна, - говорите правду и до свидания.
- Я понимаю… - Она взглянула на него, такого довольного собой, самоуверенного, смотрящего на нее с превосходством, смешанным с презрением. - Я понимаю, что для вас то, что случилось, ничего особенного не представляет. А я видела такое впервые. Я женщина, между прочим, - и когда я начинаю вспоминать, я вспоминаю все. И мне это очень тяжело - в отличие от вас…
Она замолчала на мгновение, глядя на него, решаясь. Вспоминая, что Виктор ей говорил, что если милиция пойдет на принцип, то может даже проверить, насколько хорошо она видит. А она видела не очень хорошо, у нее близорукость была, просто очков не носила. А контактные линзы - ярко-синие, так сочетавшиеся с ее выкрашенными в платину волосами - служили скорее для красоты. И она могла в них разглядеть кого-то более-менее отчетливо через узкий переулок - но никак не больше.
- Я ведь вам сказала - я подходила к джипу сзади, шла по другой стороне переулка. А водитель, наверное, заметил меня издалека - потому что я увидела, как он высунулся в окно и обернулся и на меня смотрит. И я подумала… подумала, что это какой-нибудь мой знакомый - у меня много знакомых, - и тоже на него смотрела. А потом поняла, что я его не знаю…
- Выходит, что вы шли не останавливаясь и смотрели на него? А он смотрел на вас и даже не отворачивался ко второму - вы ведь говорили, что в машине был еще один человек. Так ведь получается? И вы его на ходу прекрасно разглядели - так? Вы, кстати, как шли-то - под ноги вообще не смотрели? Нет-нет, ничего такого, это я просто для себя уточняю…
Она кивнула - в этом и вправду не было ничего такого.
- Хорошо, - хамелеон согласился так легко, что она даже удивилась. - А вот вы газетам сказали, что он вам рукой махал, даже, кажется, что-то крикнул, - это все когда было, когда вы с ним поравнялись? Вы точно помните, что он вам махнул рукой и крикнул "подожди"? В газете было так - значит, вы это точно помните?
Кажется, он куда-то ее заманивал - или считал, что заманивает. И видимо, полагал, что она совсем идиотка - потому что вел себя слишком прозрачно. В данный момент изображая безразличие - за которым чувствовались напряжение и возбуждение. И она просто наклонила голову, соглашаясь с ним - и ожидая, что будет дальше.
- Значит, вы шли, а он вам махнул и что-то крикнул? А вы, получается, прошли дальше, правильно? Вы, кстати, газете сказали, что он на вас смотрел все время, - а откуда вы это знаете, если вы дальше пошли? Но это так, между прочим. А вот когда вы услышали, как дверь хлопнула, - через минуту, две, три? А обернулись когда? И где именно вы были в этот момент? Вот смотрите - вот наш переулок, вот джип обозначен, а это вы напротив. Вот возьмите ручку и покажите место, с которого вы увидели того второго.
Странно - он напряженно ждал ее ответа, который для него, видно, был очень важен, а она до сих пор не могла в этом ничего увидеть, ничего плохого для себя.
- Но я не помню точно, - произнесла, прикусив губу, скрывая, что осторожничает, изображая, что копается в памяти. - Я отошла совсем недалеко. Я очень медленно шла, и… и я оглянулась несколько раз. Ну так, по-женски - понимаете? Я чувствовала, что он на меня смотрит, и пару раз оглянулась. Кажется, я сапог поправляла, а потом искала что-то в сумке, и останавливалась, и оглядывалась. Понимаете? Тем более что он что-то крикнул - а он был такой приятный, и мне было интересно, и…
- Ага… - Ей показалось, что он разочарован. - А вы нам только что говорили, что просто шли - а про остановки ни слова.
- Но это такие мелочи! Маленькие женские хитрости, понимаете? - Она улыбнулась обезоруживающе, все еще рассматривая нарисованную им схему, не понимая, почему он так напряженно ждал ответа. - Мне было интересно, и я шла, но как бы и не шла. И оглядывалась, и…
- Для вас мелочи - для нас факты! - отрезал хамелеон. - Так что вы уж будьте добры - все остальные мелочи нам сразу уж выложите. Вот, например, - почему вы после взрыва в обратную сторону пошли? Непонятно как-то - говорите, что испугались, а сами обратно к машине вернулись. Да еще и перешли на другую сторону и в арку зашли. Вы же потом из арки вышли, видели вас наши люди.
Наверное, ей следовало бы порадоваться - она-то думала, что ее никто не заметил, возмутилась даже и огорчилась, что они все смотрят на машину, а на нее ноль внимания, но вот получалось, что ее видели все же и запомнили даже ее эффектное появление. Но она почему-то не обрадовалась. Он так хаотично прыгал туда-сюда, так непонятно и бессистемно, и в вопросах его она ничего не видела - но ведь зачем-то он их задавал, к чему-то он клонил?
- Ну конечно, я испугалась. - Она произнесла это так, словно разговаривала с ребенком или очень тупым взрослым. - Конечно. Но я пошла обратно - чтобы посмотреть, чтобы увидеть вблизи. И хотела уйти потом, и зашла в арку, но решила, что должна вернуться, чтобы все рассказать. И что в этом такого?
- Ничего, - многозначительно произнес хамелеон с таинственным видом. - Абсолютно ничего. Просто уточняем. А кстати, зачем вы вернулись? Давайте начистоту, Марина Евгеньевна, - не похожи вы на человека, который борется за справедливость. Так что вам надо вообще? Ну допустим, подтвердится, что вы и вправду видели второго человека, что был он там, - ну докажем мы, что один бандит убил другого. Вам от этого что? Ну а выяснится, что не было там второго, что показалось вам, что просто мимо проходил мужчина - вы ведь не думайте, что вы единственный свидетель, ведь кто-то что-то из окон видел, глаза ведь повсюду есть…
Он замолчал вдруг, впиваясь в нее глазами, словно говоря, что у них и вправду есть еще свидетели, которые докажут, что она врет. А он лично разберется, почему именно и с какой целью она соврала. И ей стало немного не по себе. Она знала отлично, что в переулке в момент взрыва она была одна. Но почему-то не задумалась, что и вправду могла какая-нибудь противная старушенция наблюдать в окно за заехавшей в переулок иномаркой и увидеть ее, Марину, и может быть, даже присмотреться к ней повнимательнее в силу антипатии, которую она, естественно, вызвала у старухи своим видом. И эта старушенция с удовольствием все выложила милиции - и получается, что на самом деле все происходило не совсем так, как она, Марина, тут рассказывает. Можно даже сказать - совсем не так.
Это было маловероятно, конечно, - и вопрос был, с какого именно момента все видела эта гипотетическая старуха, и плюс это были показания старухи против ее показаний, но… Нет, конечно, она всегда могла сказать, что немного ошиблась, что-то перепутала в своем рассказе. И у нее есть на это причины, она все-таки стала свидетелем такого, что все, что угодно, можно перепутать. Но если эта гипотетическая старуха видела все с самого начала - то…
Она не запаниковала - она просто подумала, что все представлялось таким легким и беспроблемным. А вот теперь казалось, что, возможно, ей следовало убежать тогда - плюнуть на все и убежать. Потому что безобидная игра превратилась в опасную авантюру.
- О, мне так странно слышать от вас такое, - произнесла медленно, глядя на хамелеона с укором. - Знаете, я даже не поверила журналисту, когда он мне сказал, что для вас главное - все замять. Я думала, что милиция… А теперь… И все эти непонятные вопросы… Вы хотите, чтобы я ушла и больше ни с кем не разговаривала - я вас правильно понимаю?
Хамелеон молчал. Смотрел куда-то в сторону и молчал.
- Я не знаю, что вы думаете обо мне, - мужчины так странно все воспринимают. - Она добавила в голос кокетства, чтобы он не был таким серьезным, чтобы не выходить за рамки своего образа. - Но я видела, что был еще один человек. И я знаю, что это убийство. Мне понравился тот, кто был в машине, и его убили, можно сказать, на моих глазах убили, - и это неправильно, так не должно было быть. И я всем об этом расскажу, всем газетам, всем, кто будет спрашивать…
Хамелеон стал каким-то кирпичным - она отметила это, хотя и волновалась немного, и прилагала усилия, чтобы скрыть это волнение.
- А вот этого я бы вам делать не советовал, Марина Евгеньевна! - Чувствовалось, что вежливость дается ему с большим трудом. - Я вам честно скажу - не верю я вам. В наше время желающих свидетелями стать днем с огнем не найти - да порой уголовной ответственностью угрожать приходится, чтобы человек согласился дать показания. А уж показать, что возможного убийцу видел и может опознать, - да на такое ни один человек в своем уме не пойдет. А уж женщина тем более - особенно такая.
- О, я так рада, что вы наконец меня оценили, - начала кокетливо, но этот оборвал.
- Такие, как вы, в милицию вообще не приходят - если только у них личного интереса нет. Так что не верю я вам, госпожа Польских, не верю. И или давайте миром расстанемся - или… Или говорите сейчас под запись, что сомневаетесь, что второй мужчина вышел из машины и что он вообще был, потому что находились в состоянии шока и до сих пор плохо себя чувствуете. Или - или докажем, что врете вы, что не просто так в свидетели набиваетесь. Все равно докажем. Тут на одной мелочи прихватим, там на другой - уж больно много у вас провалов в памяти. И других свидетелей найдем - которые покажут, что вы нам неправду говорили. Точно найдем - вы уж мне поверьте.
Наверное, ей надо было возмутиться - начать говорить что-нибудь типа того, что она так этого не оставит. Она пойдет к его начальству, она сейчас же поедет в газету или на телевидение. Но она просто смотрела на него недоуменно - внимательно вслушиваясь в его слова, зная, что сейчас он откровенен и ей надо понять за какие-то секунды, не лучше ли ей и в самом деле согласиться на его предложение, потому что он явно желает ей зла, а значит, может его сделать.
- Ну так как, госпожа Польских, - что скажете? Ведь точно установим, что врете вы - что не просто так в свидетели записались. Может, вы знакомы были с покойным, а? А может, вы и убийцу знали? Может, покойный вас из машины высадил, чтобы деловую беседу провести, а тут его и?.. А может, вы его отвлекали, пока киллер химичил что-то там в машине? А может…
- …может, это я его и убила - вы, кажется, это хотели сказать?
- А вы не острите! - рявкнул хамелеон, окончательно теряя контроль. - Не то у вас положение, чтобы острить. Вам бы сделать что советуют и уйти спокойно и забыть обо всем. А то ведь… А то ведь до вас и бандиты докопаться теперь могут - а с ними, как с нами, не поговорите уже, у них разговоры другие. Да и тот второй, которого вы видели якобы - если он был, он ведь тоже где-то рядом. А вы еще и нам проблемы создаете. Так что не ровен час случится что с вами, Марина Евгеньевна. Да запросто - при нашей нервной жизни и при вашем отношении к нам что угодно случится. Зря вы в это лезете - вам бы одуматься, пока не поздно…
- Вы хотите сказать?..
- Я хочу сказать, что вы мне своими показаниями карьеру сломать пытаетесь, - а я вам гарантирую, что, если не перестанете воду мутить, я вас посажу к чертовой матери. Или бандитов, которые под покойником работали, к вам направлю - с ними-то пооткровеннее будете!
Мыльников кашлянул тихо - она видела краем глаза, что он бледный весь, словно все сказанное ему адресовано. Но он все-таки кашлянул - и потом еще и еще. Она не знала, приходит он на помощь ей или своему начальнику, слишком далеко зашедшему, - но сейчас это не имело принципиального значения. Потому что хамелеон остановился, уперся взглядом в стол, тяжело выдыхая.
- Может, водички, Анатолий Владимирович? Жарковато тут…
Хамелеон кивнул, сдвигая узел убогого полиэстрового галстука еще ниже, вставая и отворачиваясь к окну. Рубашка на спине - убогая серая рубашонка с коротким рукавом, слишком плотная для лета и вдобавок серая, сразу выдающая пот, - налилась большим неровным пятном, прилипая к коже. И из-под мышек видны были пятна, длинно ползущие вниз. Она только сейчас, посмотрев на него, подумала, что здесь и вправду жарко - грудь под топиком была вся мокрая, ну а в шортах, помимо почти всегда влажного места, взмокла еще и попка. Она просто не замечала этого раньше - слишком серьезно было то, что он говорил.
- Так вы хотели сказать?.. - повторила настойчиво, желая, чтобы он высказал все до конца, чтобы она знала, какие варианты могут ее ждать, чтобы посоветоваться потом, чтобы ей подсказали выход. Глядя в обращенную к ней хамелеонью спину, никак не желающую к ней поворачиваться. Выразительную спину - злобную, кипящую, пытающуюся успокоиться.
- Просим в интересах следствия воздержаться от всяких интервью. - Хамелеон, повернувшийся к ней наконец, был сух и официален, как в начале беседы, и цвет его стал обратно нормальным. - И только. Это в ваших интересах и в наших. Не найдем точек соприкосновения - и вам и нам будет плохо. Сами понимаете - будете давать интервью всякие, тот второй вас начнет искать. Вот и получится, что не уберегли мы свидетеля, потому что он сам на рожон лез. И искать некого, коль скоро свидетель не смог того второго описать. А нам бы этого не хотелось, Марина Евгеньевна, - девушка вы молодая, красивая…
Он посмотрел на нее, кажется, пытаясь понять, какой эффект произвели его как бы примирительные, но все еще содержащие угрозу слова. А потом оглянулся на затихшего, чуть раскрывшего рот Мыльникова.
- Вот так, Марина Евгеньевна. А цитировать мои слова прессе я вам не советую - беседа при свидетеле велась, при цельном лейтенанте милиции, так что за искажение моих слов к ответственности вас привлечем. Вот и весь наш разговор. Суть поняли - не слишком сложно для вас?
Она покивала молча, в мгновение секунды выбирая инстинктом, что показать на лице, - и рисуя там растерянность и подавленность.
. - Ну ладно - дела у нас, Марина Евгеньевна. И как бы ни приятно нам было ваше общество, задерживать вас более не можем. - Высказав все, что хотел, хамелеон стал прямо-таки галантен и игрив. - Так что скажете на прощание? К какому выводу пришли?
- О, вы были так убедительны… - Она улыбнулась натянуто. - Мужчины умеют убеждать - я всегда это знала. И… и разве может быть какой-нибудь другой вывод?
- Нет - совсем нет. - Хамелеон подмигнул ей неожиданно, поддержал под локоть, провожая до дверей кабинета. - Никаких обид, никаких претензий?
Здесь в дверях он впервые посмотрел на нее как на женщину - скользнув взглядом сверху вниз, задержавшись на полуприкрытой топиком груди, голом животе, обтягивающих шортах. А потом глаза медленно поползли обратно, остановившись на ее лице.
- Спасибо за совет. - Она улыбнулась ему уже чуть раскованнее, чуть смелее. - Я вам очень признательна. Правда. И если честно, жалею, что вообще что-то увидела.
- Тут уж ничего не поделаешь. - Хамелеон посерьезнел. - Кстати, если и вправду окажется, что был там кто-то еще, если обнаружится что-то - так мы вас вызовем, помощи попросим и спасибо скажем. Хотите, я вам хоть сейчас могу спасибо сказать - за то, что вняли моим словам. А сейчас прощайте, Марина Евгеньевна, - и как ни жаль это говорить, надеюсь, что мы больше не встретимся…
Он снова пробежал по ней взглядом, веселея.
- …по крайней мере в официальной обстановке…
- Мне тоже жаль. - Она думала погрозить ему пальцем, но тогда получилось бы, что она слишком быстро отошла от того испуга, который изображала. - Поверьте, мне тоже очень жаль…
Она знала, что он смотрит ей вслед, пока она спускается по лестнице, - потому что шорты и то, что было под ними, ощущали горячий взгляд. И это было даже приятно - то, что после такой беседы он все же хотел оказаться с ней в постели.
Это было, наверное, единственное, что в это воскресное утро она могла назвать приятным…
8
- Ну здравствуй, что ли, Марина Польских…
Голос был вежливый, но она чувствовала, что скрывается под этой вежливостью. Грубость, сила, злобность - вот что. И еще он был резкий и неприятный, несмотря на спокойность сказанного. И еще он был незнакомый.
Она сняла эту квартиру всего месяц назад - и сейчас судорожно пыталась вспомнить, кому она давала телефон сюда.
- Посмотрел я тут по телевизору на тебя, - продолжил голос, не давая ей задуматься надолго. - Ничего смотришься - да даже классно. И в газете классное фото. Даже жалко стало - красивая девчонка, а себя не бережешь. Ты что, родилась вчера - ну кто ж в милицию свидетелем идет, да еще и в телевизоре светится и в газете с такими заявлениями? Ты последствия-то прикинь - а они стремноваты, последствия-то…
- Извините… - Он так странно говорил, так непонятно - то ли делясь впечатлением просто, то ли советуя, то ли угрожая, то ли предупреждая, - что она решила, что это все-таки кто-то знакомый, просто не узнанный. - Извините, с кем я…
- Да не важно, с кем! - Голос хохотнул. - Важно, что я знаю, с кем, - а тебе и не надо. Я тут телефончик твой узнал и адресок, думал в гости наведаться. А потом думаю - дай позвоню сначала. Позвоню, поговорю. Ну а не поймем друг друга по телефону, тогда и в гости зайти можно будет. Личное общение - оно доходчивей как-то. Согласна?..
- Вот так он сказал - примерно так. - Она посмотрела на сидящего напротив Мыльникова, насупленного и озабоченного. - Я все думала, кто это - понимаете? Так рано было, он меня разбудил, я все не могла понять. А потом…
А потом она поняла - ее предупреждали, что такое может быть и скорее всего будет. Просто Мыльникову об этом знать было необязательно - что ее предупреждали. И когда она вспомнила, она нажала на кнопку на автоответчике. А сейчас, подойдя к нему, нажала на другую, соседнюю, глядя искоса на впившегося взглядом в маленькую белую коробочку Мыльникова.
- …Короче, Марина, - я звоню-то тебе зачем… - Голос, зазвучавший на всю комнату, остановился, снова хохотнув. - Нет, тебе, конечно, и так позвонить можно - смотришься класс. Но об этом мы с тобой потом, может. А пока…
- Простите, но я не поняла - мы знакомы? - донесся из коробочки ее голос, уже проснувшийся, немного удивленный, с ноткой кокетства. И тут же раздалось мерзкое пиканье - автоответчик, когда записывал разговор, каждые тридцать секунд издавал противный писк, предательски сообщая тому, кто на другом конце провода, что его записывают. Она этой кнопкой пользовалась, может, раз пять - просто из интереса; - а в последний раз вообще давным-давно. И уже забыла о ее подлых наклонностях. И даже сейчас напряглась, когда услышала писк, - но тот то ли его не услышал, то ли не так истолковал.
- Я-то? Читатель я - газеты читаю. Вот позвонил - дайте, говорю, телефончик смелой девушки, желаю ей помочь от всей души. Ну и дали. А по телефончику уже фамилию нашел - в газете-то только имя - и адресок заодно…