– Конечно. Ты сидишь в первом ряду на моем дне рождения в компании со всеми богатыми и знаменитыми людьми Лондона. Даже если при этом не забываешь фотографировать для веб-сайта Саскии.
– Как я благодарен за подобную благосклонность к моей особе. – Сэм медленно выдохнул. – Итак, Саскию мы охватили. Как думаешь, не захочет ли Кейт Ловат, чтобы в свое свободное время я стоял в витрине ее мастерской в клетчатом вечернем костюме? Времени свободного у меня предостаточно.
– А что, неплохая мысль. Можно будет договориться завтра, после того как ты очистишь от пауков и мышиного помета ее чердак. Как? Я об этом не сказала? Вот глупая. А после того, как ты управишься, можешь возвратиться сюда. К тому времени я уже разберусь с ненужным бельем. Не сомневаюсь, ты сумеешь придумать какой-нибудь рекламный слоган, типа "Это носила Эмбер", когда все напишешь. – Эмбер наклонила голову, Сэм внимательно с прищуром смотрел на нее.
И эту девушку он считал своим другом.
– Никакого белья. Туфли я еще могу понять. Но фотографировать нижнее белье соглашусь, только если ты послужишь моделью.
– Это твой испытательный срок, дорогой. Ты уже забыл? Так быстро? Конечно, если ты отказываешься выполнять мои совершенно разумные задания, придется позвонить журналистке из другой газеты, узнать, не пропал ли у нее интерес ко мне. И нет, мои модельные дни давно закончены. – Эмбер подперла подбородок тыльной стороной ладони и захлопала ресницами. – Вы, видно, совсем перегрелись, господин Ричардс, – улыбнулась она. – Как насчет мороженого, дабы охладить пыл?
– Ну, как считаешь, что все-таки лучше? Изумруды с бриллиантами или сапфиры в белом золоте?
Эмбер прикладывала к шее то одно, то другое ожерелье, сначала медленно, потом быстрее и еще быстрее, прислоняя их к коже двумя пальцами руки, закованной в гипс.
– Эй, помедленнее, я все же должна подумать и сравнить.
Кейт расположилась среди подушек на кровати Эмбер в лучшей гостевой спальне Саскии, закинув руки за голову.
– Решения, решения. Сапфиры. – Она громко втянула воздух носом. – Они абсолютно сочетаются с платьем. Хотя, если бы я была на твоем месте, надела бы оба. Даже если это перебор. Тем более ты больше не собираешься носить их.
– Не собираюсь. Пусть другие получат шанс покрасоваться, а благотворительный фонд здорово подрастет. Я так вижу эту проблему. – Эмбер улыбнулась и положила в бархатную коробочку изумрудное ожерелье, которое ей подарил знаменитый модельер, пытаясь уговорить стать лицом фирмы.
– Мне еще не хватает арендовать для дорогущих драгоценностей депозитную ячейку да плюс ежегодная страховка за огромные деньги. Гораздо разумнее продать ювелирам, пока они еще в своем первозданном виде.
Кейт переместилась на край кровати:
– Тсс. Болтун – находка для шпиона. Ты только вообрази заголовки, если тебя услышит шпион? "Травмированная пианистка вынуждена продавать свои драгоценности, чтобы свести концы с концами". – Кейт спрыгнула с кровати. – Погоди. Дай помогу с серьгами. Тебе трудно будет исхитриться надеть их одной рукой. Думаю, подойдут какие-нибудь длинные свисающие, и как можно больше блеска. – Она заглянула в коробку и вытащила пару серег с большим бриллиантом в середине, окруженными более мелкими сапфирами. – Ух ты. Мы говорили… – Она бросила взгляд на имя изготовителя на коробке и с трудом выдохнула: – Ничего себе. Это правда?! У меня руки дрожат. Вот уж никогда бы не подумала, что буду держать в руках что-нибудь от этого ювелира. Боже, Эмбер.
Эмбер обняла подругу за плечи. Кейт рассмеялась и попыталась надеть ей серьги. Эмбер отрицательно замотала головой:
– Давай сначала ты их примеришь. Я хочу посмотреть на тебя в этих серьгах и в этом ожерелье.
– Что ты! У меня слишком короткая шея и уши крошечные. Нетушки. Это серьезные драгоценности для серьезных людей. Я останусь при своих жемчужинках. Хотя, конечно, спасибо тебе.
– Кейт Ловат, не принимаю твои возражения. Я знаю, моя одежда и туфли слишком велики для тебя, так, пожалуйста, хотя бы раз будь хорошей девочкой и сделай то, что я прошу. Это мой день рождения.
Эмбер надула губы и притворилась, что сердится.
– Прекрати сейчас же. – Кейт театрально вздохнула. – Ты испортишь весь макияж, а мне потребовался почти час, чтобы все выглядело натурально. Смотри, я уже надеваю… и… Ой, Эмбер! – Она положила голову на плечо Эмбер.
Эмбер улыбнулась.
– Просто великолепно. Я же тебе говорила. С этим определились. Ты наденешь украшения, которые выбирал для меня Хит. Решено. Или хочешь, чтобы они пролежали в коробке, невостребованные и нелюбимые, отвергнутые тобой?
– Боже мой. Теперь смотри, что ты со мной наделала. Вредительница, – ответила Кейт, доставая носовой платок и глядя на себя в зеркало. – Думаешь, Хит одобрит?
– "Вредительницу" забирай назад сейчас же. А в этих серьгах ты ему определенно понравишься. – Эмбер обняла ее за талию. – А что, Хит до сих пор держит приз за лучшее спасительное свидание на школьном вечере, о котором может только мечтать девушка?
– Так и есть. Что делает меня глупейшей девицей в Лондоне. Вот какая я. Вокруг полно красивых молодых людей, а единственный, кто больше всех напоминает моего героя, живет в Бостоне и даже не помнит о моем существовании.
– Ох, Кейт, не переживай. Ты обязательно встретишь кого-то особенного. Обязательно.
– Чертовски правильно. Кто знает? – Кейт усмехнулась и промокнула уголки глаз платочком. – Может, моя родная душа уже на пути на наш сегодняшний вечер. Как тебе такой вариант?
– Вполне. А теперь ш-ш-ш. Я еще должна закончить с приготовлениями, а тебе надо продемонстрировать свое очарование всем и каждому. Иди. И веселись до упада. Да, Кейт… убедись, что Сэм сфотографировал тебя.
– У вас пять минут, юная леди, потом сюда нагрянет отряд, чтобы сопроводить вас вниз.
– Никак не меньше отряда, – откликнулась Эмбер и помахала Кейт рукой, когда та, вальсируя по ковру в своих крошечных изящных босоножках, направилась к двери спальни.
Услышав удаляющиеся шаги Кейт, Эмбер почувствовала себя в безопасности и плюхнулась на кровать. Значит, лучшая подруга все еще увлечена Хитом. Ах, Кейт! Возможно, и к лучшему, что сводный брат предупредил, что не сумеет вернуться ко дню рождения из своего лекционного тура по Южной Америке. Он вполне мог привести свою очаровательную подругу Оливию. Нехорошо. Если не сказать, плохо.
Запястье болело, в голове глухо стучало, и она с удовольствием прямо сейчас прыгнула бы под одеяло и проспала несколько дней. Но не могла. И пусть пришлось организовать вечеринку в последнюю минуту, она все еще пока звезда шоу. Придется появиться там и блистать. Пора вставать и идти на грандиознейшее выступление в своей жизни. Вся она – улыбка и уверенность. Никаких сомнений в том, что она делает и почему. Путешествие. Небольшой отдых. Всем довольна. Сбор средств на благотворительность. Занятно! Такова официальная линия поведения, и она последовательна в этом. Пальцев одной руки хватит пересчитать тех, кто знал правду. Именно так все и должно остаться. Пока она не будет готова. А уж тогда добавит к списку Сэма Ричардса.
Сэм. Как быть с ним? Можно ли доверять ему снова?
Он выполнял свою часть сделки, упорно трудился над каждым нелепым поручением, которыми все три подруги охотно нагружали его последние несколько дней. И особо не жаловался. Сэм никогда не узнает, что она провела две ночи, ворочаясь и мечась в кровати. Его слова жгли ей душу. Она действительно верила Хиту, слушалась его, и, вероятно, так будет всегда. Ведь он ее благоразумный старший сводный брат. Но в эти дни всякий раз, когда он указывал ей, как поступать, именно указывал, а не просил или советовал, она начинала размышлять над словами Сэма. Может статься, она все по-прежнему подвержена его влиянию больше, чем того хотелось бы. А может статься, в его словах есть резон. Конечно, возвращаться в Кералу жутковато. Она не дурочка, чтобы ничего не бояться. Но в больнице она поклялась, что ее жизнь будет совсем иной. Хотелось увидеть, как Парвати выходит замуж, разделить с подругой ее радость. Она хотела вернуться, хотя это слишком опасно. Сомнения волнами накатывали на Эмбер, тягостные и беспорядочные, жестокие и грозящие ослабить ее решение.
Перевернуть всю жизнь оказалось сложнее, чем она ожидала.
Шкатулка с драгоценностями все еще стояла открытой на туалетном столике. Эмбер выскользнула из кровати и выдвинула верхний ящичек. На самом дне в крошечном замшевом мешочке лежало маленькое золотое сердечко на тоненькой золотой цепочке. Его подарил Сэм на ее восемнадцатый день рождения, перед тем как они убежали через черный ход и поехали кататься на принадлежащем его отцу старинном спортивном автомобиле с открытым верхом. Эмбер улыбнулась, пропуская цепочку между пальцами. Сэм разрешил ей ехать стоя, и она распростерла руки к небу. И так они ехали по лондонским улицам. Ветер бушевал в волосах, смех и возгласы проезжавших мимо водителей отзывались в каждой клеточке тела. Ее переполняла радость, и она должна быть благодарна Сэму за то, что он показал, каким бывает настоящее счастье. Счастливые воспоминания.
До нее донеслись снизу звуки музыки, и она рассмеялась. Взглянула на себя в зеркало, ни секунды не колеблясь, подмигнула своему отражению и спрятала золотую цепочку с сердечком обратно в мешочек. Она закрыла свое прошлое.
Ей повезло в этой жизни. Время сотрясать и переворачивать. Совсем как в рок-н-ролле. Время наслаждаться.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Сэм Ричардс медленно пересек огромный вестибюль во всем величии викторианской роскоши. Он остановился посмотреть на свое отражение в венецианском зеркале над длинной консолью и слегка приподнял подбородок, чтобы подправить черную бабочку. Неплохо. Совсем даже неплохо. Для сына шофера из неправильной части Лондона. По крайней мере, на сей раз его позвали не с черного хода! Как в тот раз десять лет назад, когда он стоял в прихожей другого дома. И тогда праздновалась другая дата. Эмбер пригласила его, но ее мать, лишь глянув на него, стоящего на парадном крыльце, захлопнула дверь прямо перед его носом. Только чтобы удостовериться, что он ее услышал, она сделал это громко и без обиняков.
Сэм Ричардс был недостаточно хорош для ее дочери. Недостаточно.
Конечно же он не собирался мириться с этим. У него были планы на день рождения Эмбер, ее мать никоим образом не могла помешать ему. Поэтому он перелез через забор сада и прокрался внутрь через оранжерею, туда, где веселилась молодежь.
Внезапно из кухни раздался заливистый смех, и Сэм усмехнулся, входя в теплое, светлое, открытое пространство огромной, залитой солнцем кухни. Все рабочие поверхности были уставлены тарелками, чашами и большими плоскими блюдами с самыми разными яствами, но его внимание привлекли две молодые женщины, направляющиеся к нему.
А вот и девочки.
Саския положила руку на плечо Кейт, что было нетрудно, учитывая рост Кейт. Хотя сегодня вечером она выглядела сногсшибательно в темно-зеленом платье из тафты, с украшениями из настоящих драгоценных камней. Саския была в бархатном темно-синем платье, с жемчужным ожерельем, обутая в великолепные сиреневые туфли на шпильках. Они напоминали ослепительных звезд подиума, которых переместили прямо с показа мод на лондонскую кухню. Английский стиль и элегантность. Не слишком декольтированные платья, и все высшего класса. Кейт зашипела на него, но Саския слегка подтолкнула ее локтем и подошла пожать ему руку:
– Привет, Сэм. Рада видеть тебя снова. Признательна тебе за помощь с моим сайтом. Он получился в сто раз лучше, чем я смогла бы сама придумать. Мы решили организовать себе небольшой аперитив в саду, пока сюда не нагрянули полчища саранчи. Почему бы тебе ни присоединиться к нам?
– Отлично. Благодарю. Рад, что сумел помочь.
– Вы идите вперед. Надо кое-что вынуть из духовки. – Саския жестом показала Сэму и Кейт на террасу.
В ту секунду, когда они оказались вне поля зрения из кухонных окон, Кейт вцепилась в рукав Сэма и развернула его к себе. Подбоченившись, посмотрела на него прищуренными узкими глазами:
– Я наблюдаю за тобой, Сэм Ричардс. Если ты поведешь себя неадекватно или попытаешься испортить вечер Эмбер, я позабочусь о тебе. Быстро и не колеблясь ни секунды.
Он поднял обе руки вверх:
– Я пришел сюда, чтобы работать. И заодно помочь Эмбер хорошо провести время. Понятно?
Кейт картинным жестом, почерпнутым из боевиков, несколько раз наглядно показала, что не спускает с него глаз.
– Ты у меня под прицелом, – прошипела девушка, затем широко улыбнулась, закинула в рот томатные мини-тарталетки и застонала от удовольствия, когда к ним подплыла Саския с подносом восхитительно пахнущей снеди.
– Потрясающе, Саския. Ты всегда знала, как организовать совершенную вечеринку. Всегда. – Кейт приветственно подняла бокал белого вина.
– Не перехвали, великолепная. Особое предложение для звезды шоу. Мини-пицца. Дополнительные анчоусы. Как вам?
– Кто-то сказал – мини-пицца? – Эмбер подошла к Саскии и поцеловала ее в щеку, прежде чем откусила хрустящее тесто, и кивнула. – Восхитительно. – Только после этого посмотрела на Сэма и улыбнулась: – Привет, Сэм. Какая идеальная точность.
У него перехватило дыхание.
Ее длинные музыкальные пальцы обнимали ножку бокала, который Кейт наполняла шипучей тонизирующей водой вместо вина. Браслет с бриллиантами поблескивал на запястье и ярко заиграл во всем своем великолепии, когда она вышла на часть террасы, залитую солнечным светом.
Но и это ничто по сравнению с расшитым кристаллами платьем и ожерельем.
Сэм отвел глаза от груди Эмбер. Серьги покачивались, искрясь и сверкая, и это помогло ему сосредоточиться на ее лице. Великолепный макияж оттенял совершенство чистой гладкой кожи, глаза еще сильнее выделялись благодаря умело наложенным теням. Подчеркнутая линия красивых губ. Лицо сияло свежестью.
Никогда еще Эмбер не была такой чарующе красивой. Сэм годами пытался представить, какой станет Эмбер, счастливая и свободная, но реальность превзошла все ожидания. За эти годы он часто задавался вопросом, удалось ли ей остаться милой любящей девушкой под внешним лоском и глянцем. Потребовалось лишь несколько секунд понаблюдать за ней и ее подругами, чтобы понять – ей как-то удалось сохранить целостность натуры и старую дружбу. Этим невозможно не восхищаться.
Сэм многое бы отдал, чтобы остаться ее другом. Знать, что прекрасные фиалковые глаза смотрят на него с любовью. А не со снисхождением. Правда, он сам когда-то ушел от большой любви. Возможно, своей единственной любви. И конечно же единственной девушки в его жизни, которую он когда-либо по-настоящему желал. И это превращало его не просто в дурака, а в отменного дуболома. Лучшее, что он мог сделать, – попытаться запечатлеть момент навсегда. Так, чтобы, когда они вернутся в свой привычный мир на других континентах, у него осталось хоть что-то, напоминающее ему о давней потере. Она звезда. А он репортер при ней, разве не так? Ему надо работать. Он не гость. Таких, как Сэм Ричардс, не приглашают на подобные мероприятия в качестве гостей. Он один из тех, кто паркует машины и принимает пальто. Странно подумать, что он занимал некоторое положение в кругу знаменитых и преуспевающих людей в Лос-Анджелесе. Понадобился Лондон, чтобы снова указать ему его место. Он обслуга. Он здесь, потому что они нуждаются в нем настолько же, насколько он нуждается в Эмбер. Взаимовыгодная сделка. Да. Так-то лучше. С этим он справится. Он больше не проигрывает. Никому.
Сэм тотчас же улыбнулся:
– Ты очаровательна, Эмбер. И ни на день не стала выглядеть старше. Честно сказать, вы трое просто великолепны. Прелестный образец безукоризненно организованного летнего приема. Ранний летний вечер. Открытая терраса. Коктейль. Дамы в приватной обстановке. Не меняйте поз, пожалуйста. Прекрасно. И немного больше вправо, Кейт. Великолепно! И не забывайте улыбаться, Кейт. Так намного лучше, чем когда вы отпускаете колкости в мой адрес. Снято.
Сэм отступил назад. К тому моменту, как девушки стали поправлять платья и перекладывать закуски на подносах, его фотокамера уже запечатлела счастливую, оживленно беседующую троицу с разных ракурсов. В кадр попадали то оранжерея, то восхитительный сад, залитый солнцем. Конечно, Эмбер понятия не имела, что он сделал несколько снимков для себя лично. На них была только она.
– Превосходно. И еще несколько кадров, когда вы выбираете, что взять с подноса. И с наполненными бокалами. Так, отлично. Саския, ты какую хочешь поместить фотографию террасы? С закусками или без?
Глава 9
Спустя пять часов все канапе, острые и не слишком, закуски и сладости, которые заготовила Саския, были съедены, пустые бутылки из-под шампанского стояли вверх тормашками в серебряных ведерках. Восемьдесят или около того гостей развлекали самые лучшие музыкальные таланты Лондона. Какой-то испанский музыкант взял классическую гитару, и Эмбер с большим удовольствием станцевала зажигательное фламенко под радостное одобрение присутствующих. Удивительно, но стеклянные предметы пережили вечер благополучно.
Сэм сделал сотни фотографий в каждой комнате, с гостями и без гостей, со всех возможных ракурсов. Сомнений по поводу гвоздя программы на снимках, конечно, не возникало. Сэм с трепетом наблюдал, как Эмбер смеялась и болтала на нескольких языках с мужчинами и женщинам всех возрастов. Модели из мира моды и медийные личности общались с художникам и популярными музыкантами, о которых он и не слышал.
В общении с Эмбер все, от дизайнеров одежды до парикмахеров и стюардов, становились податливыми и уступчивыми. Он не ожидал услышать, как у рояля четыре ведущих сопрано мира хором импровизировали композицию в стиле рэп вместе с восходящей звездой хип-хопа. Требовался навык, чтобы каждый гость почувствовал индивидуальную значимость для хозяйки, а Эмбер явно обладала подобным навыком в избытке.
Он благоговел перед ней.
Только теперь, когда Саския и Кейт переговорили на прощание со всеми старыми друзьями и задержавшимися гостями, он сообразил, что Эмбер убежала на кухню прежде, чем он воспользовался возможностью поблагодарить ее и пожелать спокойной ночи. В поисках Эмбер Сэм проворно забежал на кухню, поприветствовал работников, которых Саския наняла мыть посуду, и уже собрался уходить, когда заметил голубое пятно на террасе. Он медленно побрел в прохладу майского вечера.
Эмбер сидела на деревянной скамье, положив на нее ноги и подпевая игривым австрийским вальсам, звучавшим из музыкальной системы, установленной в зимнем саду в нескольких метрах от нее. С закрытыми глазами она выполняла левой рукой в воздухе танцевальные па. Церемонно взмахивала правой рукой на определенных тактах, не обращая внимания на гипс. Лицо Эмбер оставалось в тени, но, без сомнения, отражало внутреннюю радость, переполнявшую ее и заставлявшую пылать щеки.