– После ужина мы с тобой потанцуем. И не спорь со мной. Я помню, как ты отказал мне несколько раз, сказав, что понятия не имеешь, как это делается.
– Неправда, – возразил Ник. – Я сказал тебе, что не танцую. Большая разница.
– Пустые отговорки.
– Ладно. – Ник понимал, что его ждет большое испытание: держать Брук в своих руках и двигаться с ней под медленную музыку будет нелегко. Хотя можно научить ее народному танцу Шерданы. Движения там более энергичные, и ему удастся избежать прикосновений к ее телу.
– И что у нас на ужин? Пахнет просто изумительно.
– Елена приготовила тушеное мясо ягненка и салат.
Брук подошла к плите и открыла крышку кастрюли.
– Даже не знаю, почему мне хочется есть после такого сытного обеда. Но я вдруг почувствовала, что я очень проголодалась, – простонала Брук.
Ник сжал челюсти. Он тоже проголодался, но его мысли были не о еде. Ник отправил Брук к холодильнику за салатом и принялся раскладывать мясо по тарелкам. Он старался не вспоминать лежащую под ним на кровати Брук с разметавшимися по подушке рыжими волосами и припухшими от жарких поцелуев губами.
– Тебе помочь?
Ник вручил ей миску и корзинку с хлебом, почти оттолкнув от себя.
– Мне нравится местный хлеб, – направилась к столу Брук. – А еще десерты. Я могла бы жить, питаясь только ими.
– Надеюсь, тебе придется по вкусу тушеное мясо. Елена отлично готовит.
– Не сомневаюсь.
Помощница по хозяйству накрыла стол заранее, так что им осталось только сесть за стол и насладиться едой. К тому времени, как они покончили с ужином, тень от вечернего солнечного света на выложенном мозаикой полу переместилась почти на целый метр. Брук, следуя примеру Ника, оторвала кусочек свежеиспеченного хлеба и окунула его в мис ку с тушеным мясом. Ник сбился со счета, подсчитывая, сколько раз ее язычок слизывал крошки с губ или капли соуса с уголков рта.
На десерт Елена приготовила пахлаву с медом и орехами. Ник не мог дождаться, чтобы посмотреть, как Брук будет облизывать липкий мед со своих пальцев.
И она его не разочаровала.
– Почему ты улыбаешься?
– Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз пахлава доставляла мне такое удовольствие.
– Но ты не съел ни одного кусочка.
Ник представил, как капает медом на ее нежную кожу, а потом слизывает эти капли. На коже Брук вкуснейший греческий мед был бы по-настоящему райским наслаждением. Страсть, которую Ник едва сдерживал за ужином, теперь рвалась наружу. Он откинулся в кресле, слишком хорошо чувствуя, какими тесными стали его брюки. Желание когтями рвало его изнутри.
– Ты получила удовольствие, которого хватит для нас двоих.
– Было вкусно. – Брук отрезала еще один кусочек пахлавы и протянула ему. – Ты уверен, что не хочешь?
Сам по себе вопрос был безобидным, но в глазах Брук плясали огоньки. Избегая ее взгляда, Ник отрицательно покачал головой.
– Мне доставляет удовольствие то, как ты пытаешься соблазнить меня, но, боюсь, мои намерения насчет тебя остались неизменными.
– Посмотрим. – Кокетство уступило место решительности. Брук откинулась на спинку кресла и пристально посмотрела на Ника. – Чтобы обесчестить тебя, у меня в запасе еще целых две ночи и один день.
Ник поднялся и принялся убирать посуду со стола.
– Я слышу твои мысли, – пробормотала Брук, следуя за ним на кухню. – Ты думаешь о том, что первый раз у меня ушло пять лет, чтобы преодолеть твое сопротивление. – Она поставила противень с пахлавой на кухонный стол и макнула палец в густой мед. – А ты не подумал, что после ночей, которые мы провели вместе, я узнала чуть больше о том, что заводит тебя?
У Ника пересохло в горле. Краем глаза он смотрел, как Брук поднесла палец ко рту, закрыла от удовольствия глаза и слизала мед. Она просто убивала его.
– Две ночи и день, – еще раз повторила Брук. – Много часов восхитительного, безумного удовольствия в объятиях друг друга, пока мы не потеряем голову от медленных глубоких поцелуев.
– А что потом? – резче, чем хотелось, спросил Ник.
– Ты о чем? – удивленно заморгала Брук.
– Что нас ждет после всех этих игр? – Он включил горячую воду и, прислонившись к столешнице, скрестил руки на груди. – Ты подумала о том, что будет с нами, когда мы покинем этот остров и пойдем каждый своей дорогой?
– Я вернусь в Калифорнию к работе своей мечты, – поникла Брук.
– А я начну искать себе жену.
Спустя некоторое время Ник достал диск с народной музыкой Шерданы, подаренный ему на день рождения сестрой. Когда зазвучали первые ноты, он протянул руку Брук.
– Становись здесь. Пора научить тебя национальному танцу Шерданы.
Глава 5
Николас проснулся от запаха кофе и оттого, что что-то щекотало ему ухо. Он потянулся рукой, чтобы смахнуть источник раздражения, и услышал тихий смех. Кровать рядом с ним немного прогнулась. Ник открыл глаза и почувствовал, как чьи-то губы прикоснулись к мочке его уха.
– Ты спишь, как мертвый. И я пользуюсь этим почти четверть часа.
– Сомневаюсь, – возразил Ник, но сама мысль о том, что она могла это сделать, заставила его тело пробудиться намного быстрее.
– А зря, – самодовольно заявила девушка и устроилась на кровати рядом с ним. Их разделяла только тоненькая простыня, когда Брук коленкой скользнула по его ягодицам, опускаясь ниже к бедрам. Как будто этого оказалось недостаточно, она повернулась и прижалась к нему всем телом.
– Я знаю, что на тебе ничего нет.
– Угадала.
– Нет. – Брук провела ладонью по его руке, поглаживая изгибы стальных мышц. В ее прикосновениях не было ничего возбуждающего, она скорее походила на скульптора, восхищавшегося прекрасным мраморным изваянием. – Я просто посмотрела.
Ник не знал, что сказать в ответ. Но ему было интересно, как далеко она намеревается зайти.
– Ты давно проснулась? – спросил Ник, чувствуя, как Брук провела пальчиками по его шее и добралась до его волос. Он закрыл глаза от удовольствия.
– Несколько часов назад. Я успела искупаться и выпить кофе. Потом мне стало скучно одной, и я решила разбудить тебя. Как ты думаешь, у меня получилось?
Негодница.
– Я действительно проснулся, – заворчал Ник. – Спасибо. А теперь почему бы тебе не пойти и не приготовить завтрак, пока я приму душ?
– Может, составить тебе компанию?
Она приоткрыла рот и оставила на его плече влажный поцелуй. Ник чуть не выругался вслух. От прикосновений ее языка в его чреслах вспыхнул пожар. Возбуждение, на которое он пытался не обращать внимания, становилось болезненно невыносимым.
– Разве вчера вечером мы не пришли к заключению, что нам лучше держаться подальше друг от друга?
– Это твое мнение, – поправила его Брук. – Лично я думаю, что мы зря потратили такую волшебную ночь на танцы в твоей гостиной.
Ник повернулся, чтобы видеть лицо Брук. Он любовался ее зовущими мягкими губами, густыми длинными ресницами и нежной кожей без единого следа макияжа. Ник протянул руку и нежно коснулся ее щеки. На протяжении последних пяти месяцев он лелеял мечту, что будет рядом с Брук до конца своих дней. Приближалась свадьба Габриэля и Оливии, и будущее Шерданы находилось в их надежных руках, поэтому Ник поверил, что наконец-то у него будет своя жизнь с женщиной, которая сделала его счастливым. Судьба поступила с ним несправедливо, разрушив все его планы и сделав невозможным что-либо изменить.
– Мы поступили правильно. – Он вздохнул и убрал руку.
– Черт побери, Ник.
В одно мгновение девушка оказалась сверху на нем. Застигнутый врасплох быстрой атакой Брук, Ник очутился в ловушке между ее сильных гладких бедер. Он потянулся к подушке под головой и крепко вцепился в нее. Серо-зеленые глаза Брук смотрели на него с вызовом, и это помогло Нику, пусть и с огромным трудом, взять себя в руки. Брук прижалась к его чреслам своим разгоряченным лоном и самодовольно усмехнулась, когда бедра Ника приподнялись ей навстречу. Она намеревалась вывести его из себя и подтолкнуть к действиям. Ник сжал челюсти и замер.
Брук положила ладони ему на грудь и немного наклонилась вперед.
– Мне тоскливо, и я ненавижу это чувство. Пусть недолго, но я хочу побыть счастливой, забыть о будущем и жить одним мгновением.
Кожа Ника горела от ее прикосновений. Его накрыло облако все еще влажных после купания волос Брук. Ник собрал несколько прядок и легонько потянул.
– Я тоже этого хочу, – признался он и замолчал. Брук даже не догадывалась, что его чувство к ней больше физического влечения. – Просто ничего хорошего из этого не получится.
Ладони Брук скользнули вниз к его животу, и тело Ника предательски задрожало.
Ник стиснул зубы и попытался отвлечься и не смотреть на пленившие его упругие бедра Брук, но сквозь тонкий слой хлопковой простыни он чувствовал жар, исходящий от ее тела.
– Расскажи мне о женщинах, каждая из которых до смерти хочет стать твоей принцессой, – сухо сказала Брук. – Они все красивые и богатые?
– Ты действительно хочешь поговорить об этом?
– Да нет, не очень.
Ее пальчики проследовали вверх к подмышкам.
Ник схватил Брук за запястья и опрокинул на спину. Она оказалась под ним, а ее ноги запутались в простынях. Следовало немедленно отодвинуться от нее на безопасное расстояние, но в ее глазах появилось выражение такой беззащитности, что Ник не мог пошевелиться. Задыхаясь, они смотрели друг другу в глаза.
– Прикоснись ко мне, – прошептала Брук.
Ник теснее прижался к ней, и Брук заметалась под ним в порыве страсти. Ощутив зов ее жаркой плоти, он мучительно застонал. Сегодня Брук пахла горько-сладким розовым грейпфрутом.
– Я поклялся, что не сделаю этого.
– Тогда поцелуй меня. Насчет поцелуев ты ничего не говорил.
– Тебе следовало стать юристом, – проворчал Ник, уступив желанию, сводившему с ума их обоих.
Он склонился над ней. Брук раскрылась ему навстречу подобно бутону розы в теплый летний полдень. Ник неторопливо завладел ее губами, безжалостно подавляя настойчивый зов своей возбужденной плоти. Их сердца громко стучали, пока Ник не перестал различать, где заканчивался он и где начиналась Брук. Время остановилось, и все вокруг исчезло. Была только мягкость ее губ, ее едва различимые вздохи и его растущее желание.
То, что он сейчас делал, вряд ли пойдет им на пользу, но Ник устал до смерти бороться с собой и думать о том, что ждет его в будущем. Ему хотелось насладиться этим мгновением и думать только о настоящем. Брук предлагала ему себя, ничего не требуя взамен. Очень скоро его жизнь будет полна всяческими запретами и ограничениями, и так до конца его дней. Так почему бы не поддаться своим чувствам на каких-то несколько минут и не насладиться женщиной, которая принесла в его жизнь радость и смех, которая поразила его своей дерзостью и высвободила его эмоции. Пять лет Ник боролся с собой, чтобы не влюбиться в Брук, потому что боялся, что однажды придется покинуть ее.
И он оказался прав. Стоило ему рискнуть своим сердцем, как его тут же поставили перед нелегким выбором.
– Видишь, это не так уж сложно, – прошептала Брук, когда Ник оторвался от ее губ и начал целовать ее шею.
– Я никогда не встречал никого, кто сравнился бы с тобой. Никому еще не удавалось уговорить меня так быстро.
– Все потому, что я ослепительна.
– Все потому, что ты чертовски упряма. Если у тебя не получится с работой в Беркли, ты всегда сможешь вести семинары и учить продавцов искусству избегать отрицательных ответов.
Ее набухшие соски обжигали его сквозь тонкую ткань сорочки.
– Расстегни пуговицу.
Брук нерешительно посмотрела на Ника, потом через какое-то время подняла руки и расстегнула первую пуговицу. Увидев верхнюю линию ее груди, Ник наклонился и прильнул к ее коже. Брук громко вздохнула, вызвав у Ника довольную улыбку.
– Еще одну.
Она послушно расстегнула следующую пуговицу.
Ник снова опустил голову и потерся отросшей на подбородке щетиной о ее нежную кожу. Брук задрожала.
– Продолжай, – улыбнулся Ник.
Брук торопливо расстегнула еще две пуговицы, но держала края сорочки вместе. Зардевшись, она смотрела на Ника из-под своих длинных пушистых ресниц.
– Убери руки, я хочу взглянуть на тебя.
– Ник, но это…
– Не то, что ты хотела? – потянул за сорочку Ник и языком коснулся тугого соска Брук.
– Именно этого я и хотела. – Она изогнулась, но не разжала руки. – Я чувствую…
– Говори, – настойчиво потребовал Ник, желая узнать, что она испытывает от его прикосновений, и его язык еще раз обжег ее грудь. – Я хочу знать, что сводит тебя с ума.
Брук разжала пальцы и распахнула сорочку. У Ника перехватило дыхание. Она была прекрасна. Изумительна. Само совершенство. Ее небольшие округлые груди венчали темно-розовые набухшие соски. Ник прильнул к одному из бутонов и закрыл глаза от удовольствия.
Брук громко застонала, когда он, закончив с одной грудью, переключился на другую.
Ник почувствовал, что ситуация стремительно выходит из-под контроля. Тяжело вздохнув, он взялся за края ее сорочки и спрятал роскошную грудь Брук от своих жадных глаз.
– Ты остановился? – в смятении спросила Брук. – Все только начиналось.
Избегая ее взгляда, Ник поднялся с кровати. Один раз ему удалось устоять перед искушением, но он сомневался, что выстоит дважды.
– Ты так ничего и не поняла? Я не могу предложить тебе ничего, кроме постели.
– Я знаю.
Брук повернулась на бок и осуждающе посмотрела на Ника. Он почувствовал, как в нем закипает злость. Черт бы ее побрал за то, что она появилась здесь и все испортила: Ник уже настроился смириться с судьбой, а Брук только подлила масла в почти потухший огонь искушений и сожалений. Ник направился в ванную, на полдороге он остановился, повернулся и глянул на Брук. Подперев голову одной рукой, она лежала и смотрела на него сквозь полуоткрытые веки.
Брук не стала застегивать сорочку, и ему открылся потрясающий вид округлости ее правой груди почти до самого соска. Афродита во всей своей красе не впечатлила бы Ника так, как это сделала худощавая Брук, лежащая в его кровати.
Он с силой захлопнул за собой дверь в ванную и включил душ. Холодный.
* * *
Услышав шум воды, Брук легла на спину и уставилась в потолок. Ею овладело бессильное отчаяние, и хотелось кричать от боли. Брук стиснула зубы, но это не помогало. Она схватила одну из подушек Ника и уткнулась в нее лицом, чтобы Ник не слышал ее громких ругательств.
Когда вспышка гнева миновала, Брук зарылась в прохладную простыню, вдыхая запах Ника и заново переживая те минуты, когда он потерял самообладание. Жар волнами разливался по всему телу, беря начало в горячем, пульсирующем от бессильного желания источнике меж ее бедер. Этот мужчина обладал настоящим даром переворачивать ее мир с ног на голову.
Ее сердце разрывалось от боли не в первый раз. То, что началось как простой каприз, романтическая влюбленность, дурашливая игра, превратилось вдруг в чувство, от которого Брук была не в силах освободиться. И эта связь с каждым днем становилась только прочнее. И теперь от Брук требуется просто взять и отпустить Ника и как-то жить дальше? И воспитывать одной их ребенка? И больше никогда в жизни не увидеть Ника? Брук едва не задохнулась от охватившей ее паники.
Она лежала некоторое время с закрытыми глазами, пока не исчез парализующий ее страх. Потом поднялась, села на кровати и застегнула сорочку. К горлу подступила тошнота. Если результаты теста на беременность могли еще показаться чем-то нереальным, приступы слабости были неоспоримыми доказательствами перемен, происходящих в ее теле. Брук тихонько поднялась с кровати и вышла из комнаты. Она боялась, что Ник может выйти из ванной комнаты и, увидев ее позеленевшую и совсем расклеенную, потребовать объяснений.
По пути в гостевой домик Брук прихватила с собой немного хлеба и бутылку вина. Откусив немного хрустящей хлебной корочки, она приложила охлажденную бутылку ко лбу и усилием воли подавила приступ тошноты. Вместе с тошнотой исчезли остатки ее уверенности в собственных силах.
Через двадцать четыре часа Ник уедет домой, чтобы заняться выбором невесты, и она потеряет его навсегда. Может быть, ей стоит бросить свою безумную затею и прямо сейчас уехать с этого острова.
Она ведь до сих пор не осуществила того, для чего, собственно, приехала к нему: Брук не сказала Нику, что он вскоре станет отцом.
Но разве уроков, которые она получила в прошлом, недостаточно, чтобы понять, что вряд ли стоит обременять Ника известием о том, что далеко-далеко в Калифорнии будет жить его незаконнорожденный ребенок? Принц возвращается домой, чтобы жениться и завести семью, и его будущая жена вряд ли обрадуется, узнав, что от Ника забеременела какая-то другая женщина.
С другой стороны, Ник показал себя человеком порядочным и заслуживающим доверия, и ему наверняка причинит боль осознание того, что он не сможет принимать участие в жизни своего ребенка. А что, если он потребует частичную опеку? Сможет ли Брук провести следующие восемнадцать лет, заставляя своего сына или дочь мотаться туда-сюда через Атлантический океан, чтобы проводить время с Ником? А как насчет возможного скандала в королевской семье? В Америке относятся спокойно к известным людям, которые рожают детей вне брака, но вряд ли такие вещи приемлемы среди европейских аристократов.
Какой бы выбор она ни сделала, везде были свои плюсы и минусы. Но сейчас только начало срока. За первые три месяца беременности многое могло пойти не так, как надо. Брук узнала о своей беременности всего неделю назад. Может быть, стоит взять больше времени на размышления, и тогда будет легче понять, как поступить дальше.
Она понимала, что убегать от ответа – не самое лучшее решение, но решила делать вид, как будто ничего плохого не случилось.
Брук надела черные шорты и белую футболку и пошла обратно в дом. Ник стоял на кухне и, глядя в окно, пил кофе. Когда он повернулся, и Брук увидела выражение его лица, ее сердце сжалось от боли.
– Как думаешь, мои сандалии подойдут для горной прогулки к ветряным мельницам? – стараясь не думать об обманутых надеждах, после минутной паузы спросила Брук. – Боюсь, у меня больше ничего нет.
– Подойдут. Туда ведет хорошо протоптанная дорожка.
– Замечательно, – потухшим голосом заметила Брук.
– Ты в порядке?
– Да. Просто вдруг почувствовала какую-то слабость. Но завтрак с этим быстро справится.
Брук обрадовалась, когда в дом вошла Елена с полными сумками продуктов. Это давало возможность Нику и Брук избежать мучительного выяснения отношений. Пока Елена суетилась на кухне, они едва перекинулись парой слов, в задумчивости поглощая свой завтрак.
Час спустя они вышли из дома. Вымощенная дорога, которая вела из города и проходила мимо виллы, тянулась дальше еще на четыре километра и заканчивалась узенькой тропинкой, усеянной огромными камнями и корнями деревьев, которая вела к трем ветряным мельницам. Брук уже видела их, когда подлетала к Итаке. Ник неторопливо шагал впереди, а Брук следовала за ним. В этот раз ее совсем не тяготило его молчание, потому что голова гудела от слишком большого количества несвязных и противоречивых мыслей.
– На Итаке есть много таких мельниц, – заметил Ник, когда они вышли на скалистое плато.