"Крик о помощи?" - спрашивала она себя. Может быть, это выражение его мольбы с просьбой остановить его, заставить перестать грешить? Неровный почерк - отклонение, пусть небольшое, от обычной модели его поведения. По мнению Тэсс, он начал терять уверенность, может, начал сомневаться в себе, продолжая считать убийства своей миссией.
"Да, на этот раз ему явно изменила обычная уверенность", - решила она. Должно быть, мозг начал превращаться в лабиринт путающихся мыслей, воспоминаний, голосов. Вероятно, он напуган и, совершенно очевидно, болен физически.
Пальто у мертвой девушки было нараспашку, но не из-за ветра - в переулке он почти не ощущался. Следовательно, в отличие от предыдущих случаев на сей раз он не стал приводить все в порядок. Или не смог?
В глаза ей бросилась брошь, прикрепленная к лацкану: золотое сердечко. На оборотной стороне было выгравировано ее имя - Анна. В Тэсс проснулась волна сострадания к Анне и к человеку, которого что-то заставило убить ее.
Бен наблюдал, как Тэсс изучала труп: методически, как патологоанатом в морге, бесстрастно, без малейшего отвращения. Ему хотелось защитить ее от реальности смерти и в то же время ткнуть носом, заставить разрыдаться и отвернуться.
- Ну что же, доктор Курт, если нагляделись, почему бы вам не оставить нас в покое и дать возможность заняться своим делом.
Она поглядела на Бена и медленно распрямилась.
- Думаю, дело идет к концу. Вряд ли он на многое способен.
- Скажите это покойнице.
- Парень заблевал тут все, - заметил Эд и с силой выдохнул через рот, словно пытаясь прогнать зловоние. Острием карандаша он открыл бумажник, выпавший из сумочки женщины. - Анна Ризонер, - прочитал он на ее водительском удостоверении, - двадцать семь лет. Живет в квартале отсюда на улице М.
"В квартале отсюда", - эхом отозвалось в сознании Тэсс. Значит, всего в одном квартале от ее дома. Она плотно сжала губы, глядя куда-то вдаль, ожидая, пока схлынет волна страха.
- Это ритуал, - относительно спокойно проговорила она. - Ритуалы, обряды, насколько мне известно, играют у католиков большую роль. В данном случае он отправляет свой собственный, индивидуальный ритуал - "спасает" свои жертвы, потом отпускает им грехи и, наконец, оставляет их вот с этим. - Она указала на епитрахиль. - Это символ спасения души и отпущения грехов. Он каждый раз совершенно одинаково складывает епитрахиль на груди жертвы. Тела оставляет в одном положении. Но на сей раз он не оправил на жертве одежду.
- Играете в детектива?
Тэсс сжала кулаки в карманах, стараясь не замечать сарказма Бена:
- Это свидетельствует о слепой набожности и одержимости ритуала. Но почерк на записке доказывает, что он начинает сомневаться и в своих деяниях, и в своей цели.
- Великолепно. - Ее тон бог знает почему взбесил Бена. - Отчего бы вам, доктор, не сесть в машину и не изложить все это в письменном виде? А мы непременно доведем ваше профессиональное суждение до семьи убитой.
При этих словах Бен даже не обернулся, а поэтому не увидел промелькнувшую в глазах Тэсс боль, тут же перешедшую в холодный гнев. Но ее удаляющиеся шаги он услышал.
- Что это ты на нее взъелся?
На напарника своего Бен тоже не взглянул. Он не сводил глаз с убитой женщины, которую звали Анной. Она неподвижно смотрела на него, словно призывая: "Всегда будь на страже и всегда защищай". Анну Ризонер никто не защитил.
- Она же не той породы, - пробормотал Бен, имея в виду не только Анну, но и Тэсс. Он покачал головой, по-прежнему глядя на мертвую женщину, лежавшую в позе, приличествующей святым. Что же занесло ее в этот переулок посреди ночи? В переулок, который находится так близко, слишком близко от дома Тэсс? А может, не "что", а "кто" ее сюда занес?
Нахмурившись, Бен приподнял ногу убитой. На ней были мокасины, купленные еще в студенческие годы, но пережившие и первое замужество, и развод. Туфли сидели на ней идеально и были начищены до блеска, но на заднике виднелась свежая царапина.
- Выходит, он убил ее на улице и притащил сюда. - Бен посмотрел сверху вниз на напарника, который, присев на корточки, сосредоточенно изучал другую туфлю жертвы. - Он задушил ее на улице, будь он проклят. Но ведь в этом районе на каждом шагу фонарь и каждые полчаса проезжает патрульная машина, а он расправляется с ней прямо на улице. - Бен взглянул на руки убитой. Ногти у нее были средней длины и красивой формы. Сломались только три. Даже лак кораллового цвета не облез. - Не похоже, чтобы она слишком яростно сопротивлялась.
Предутренняя тьма постепенно рассеивалась, сменяясь размытой молочной серостью - предвестницей сплошной облачности и холодного осеннего дождя. Рассвет медленно наступал на мрачный город. Воскресное утро. Люди спят. Для некоторых скоро наступит похмелье. В церквах вот-вот начнется заутреня, на которую соберутся невыспавшиеся, с помутневшими глазами прихожане.
Тэсс прислонилась к машине Бена. Замшевая куртка плохо грела в эту промозглую рань, но она была слишком взвинчена, чтобы быть в машине. Обратила внимание на полного мужчину с медицинской сумкой в руках, приближающегося к переулку. Из-под пальто торчали голубые пижамные брюки. Рабочий день сегодня у сотрудников полиции начался рано.
Издали донесся металлический скрежет - водитель грузовика переключал скорость. Мимо на полном ходу пронеслась машина. Патрульный принес большую дымящуюся чашку кофе и передал ее сидевшему в полицейской машине.
Тэсс вновь посмотрела в сторону переулка. "Надо держать себя в руках", - уговаривала она себя, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Она же профессионал и давно дала слово вести себя в любых обстоятельствах профессионально. Но Анну Ризонер она долго не забудет. Когда видишь открытые глаза убитого человека, смерть перестает быть только строкой в статистическом отчете.
Она должна была отбиваться, оттягивать от горла душащий ее шарф, кричать, звать на помощь…
Тэсс так глубоко втянула в себя морозный воздух, что заболело горло. "Я врач", - повторяла Тэсс снова и снова, пока комок, собравшийся в желудке, не начал понемногу рассасываться. Ее учили, как обращаться с мертвыми, этот момент настал.
Тэсс перевела взгляд с переулка на пустынную Улицу. Кого она пытается одурачить? По роду деятельности она сталкивалась с отчаянием, разного рода фобиями, неврозами, даже с жестокостью, но ей ни разу не пришлось вплотную столкнуться с убийством. Жизнь ее была упорядочена, покойна; она приложила немало усилий, чтобы сделать ее такой: стены в пастельных тонах, логические вопросы и ответы… Даже рабочие часы в клинике у нее спокойны по сравнению с повседневным насилием, творящимся на улицах ее города.
Она знает, конечно, что существуют разные уродства, извращения, убийства, но ее учили тщательно ограждать себя от подобного. Внучка сенатора, одаренная студентка, хладнокровный профессионал. У нее есть диплом, успешная практика, три опубликованные научные работы. Она лечит беспомощных, утративших надежду, сирых, но ей никогда не приходилось смотреть в глаза насильственной смерти.
- Доктор Курт!
Тэсс обернулась и увидела Эда. Инстинктивно поглядев за его спину, она заметила и Бена, разговаривающего с коронером.
- Я выцыганил для вас немного кофе.
- Спасибо. - Тэсс взяла чашку и сделала большой глоток.
- Пончик хотите?
- Нет, спасибо. - Тэсс прижала руку к животу. - Нет.
- Вы вели себя молодцом!
Кофе приятно согрел желудок. Подняв глаза от чашки, она встретилась со взглядом Эда. "Вот он все понимает, - подумала она, - не клянет, не жалеет…"
- Надеюсь, больше никогда не придется, - призналась она.
Из переулка вынесли большой черный пластиковый мешок. Про себя Тэсс отметила, что спокойно смотрит, как его кладут в труповозку.
- К такому невозможно привыкнуть, - негромко проговорил Эд, - хотя раньше хотелось привыкнуть и не реагировать.
- Что же, каждый раз, как в первый?
- Да. Полагаю, если с этим свыкнуться, утратится что-то такое, что заставляет искать и находить ответ на вопросы: кто? за что?
Она понимающе кивнула. Здравый смысл и обыкновенное человеческое сочувствие, звучавшие в его голосе, действовали успокаивающе.
- Вы давно работаете с Беном?
- Пять лет. Нет, почти шесть.
- Вы отлично дополняете друг друга.
- Удивительно: я как раз то же самое подумал о вас с ним.
Она невесело усмехнулась:
- Нравиться друг другу и дополнять друг друга - разные вещи.
- Может быть. Упрямство и глупость - тоже разные вещи.
Подняв голову, она увидела в его взгляде теплоту и доброжелательность.
- Я о другом хотел сказать, доктор Курт, - продолжал Эд, не дав ей ответить. - Мне хотелось, чтобы вы немного потолковали с нашим свидетелем. Он страшно напуган, у нас с ним ничего не выходит.
- Хорошо. - Она кивнула в сторону патрульной машины. - Он там?
- Да, его зовут Гил Нортон.
Тэсс подошла к машине и наклонилась к открытой дверце. "Почти мальчик", - подумала она, лет Двадцати, от силы двадцати двух. Он дрожал и Жадно глотал кофе. Лицо бледное, на скулах - яркие пятна лихорадочного румянца. Веки распухли, глаза красные от слез, зубы стучат. Вцепился в чашку так, что пальцы побелели. От него пахло пивом, рвотой и страхом.
- Гил?
Встрепенувшись, юноша повернул к ней голову. Она не сомневалась, что сейчас он в здравом уме, но зрачки увеличены, а белки вокруг радужной оболочки мучнисто-мутные.
- Я доктор Курт. Как твое самочувствие?
- Я хочу домой, мне плохо, болит живот, - проговорил он скороговоркой, жалобно, как пьянчужка, которому плеснули в лицо холодной водой. В голосе ясно слышался страх.
- Понимаю. Жуткое дело - наткнуться на такое.
- Не хочу об этом говорить. - Он стиснул зубы - губы превратились в узкую белую полоску. - Хочу домой.
- Если хочешь, я приглашу сюда кого-нибудь из твоих родных. Может быть, маму?
Он заплакал еще сильнее, руки задрожали, и кофе выплеснулся из чашки.
- Гил, ты хочешь выйти из машины? На свежем воздухе тебе станет лучше.
- Хочу сигарету. Мои кончились.
- Сейчас раздобудем. - Она протянула ему руку, и, недолго поколебавшись, молодой человек схватился за нее. Пальцы его сомкнулись на запястье Тэсс.
- Я не хочу разговаривать с фараонами.
- Почему?
- Мне нужен адвокат. Разве нет?
- Если хочешь, - конечно. Но тебе ведь ничто не угрожает.
- Но это же я нашел ее.
- Ну да. Ну-ка разреши. - Она взяла у него недопитую чашку, пока остаток кофе не вылился ему на брюки. - Гил, мы хотим знать все, что тебе известно. Это поможет поймать убийцу.
Он огляделся - повсюду были полицейские в форме с непроницаемыми лицами.
- Они захотят повесить это на меня.
- Вовсе нет, - спокойно возразила Тэсс, не давая ему продолжить. Не выпуская его руки, она повела юношу к Бену. - Они не считают, что ты ее убил.
- Но у них на меня есть кое-что, - дрожащим голосом прошептал Гил, - конечно, ничего особенного: так, ерунда, просто немного травки… Встретились, покурили, вот и все, но фараоны решат, что раз я у них на учете и я ее нашел, стало быть, убийца - я.
- Я понимаю, что ты сейчас напуган, но страх не пройдет до тех пор, пока ты не расскажешь все о случившемся. Гил, постарайся рассуждать здраво: разве тебя арестовали?
- Нет.
- Разве кто-нибудь спрашивал, не ты ли убил эту женщину?
- Нет. Но я там был, - он посмотрел в сторону переулка все еще со страхом, - а она была…
- Вот об этом и надо рассказать, Гил. Это детектив Пэрис. - Она остановилась перед Беном, но руки Гила не выпустила. - Он расследует эти убийства и достаточно умен для того, чтобы не заподозрить тебя.
Подтекст Бену был ясен: не дави на парня. Свое неудовольствие Бен выразил не менее откровенно: он не нуждается в подсказках, как ему разговаривать со свидетелем.
- Бен, Гил хотел бы закурить, - проговорила Тэсс.
- Какие проблемы? - Бен достал пачку и щелчком выбил из нее сигарету. - Паршивое утро, - заметил он, зажигая спичку.
Все еще дрожащими руками Гил жадно схватил сигарету.
- Это уж точно. - При виде приближающегося Эда глаза у парня снова забегали от страха.
- А это детектив Джексон, - спокойно, словно хозяйка, представляющая гостей, продолжала Тэсс. - Они хотят знать, что ты видел.
- А в участок идти не придется?
- Надо будет только прийти подписать показания. - Бен тоже закурил.
- Слушайте, я хочу домой.
- Мы отвезем тебя, - пообещал Бен, глядя на Тэсс сквозь вьющийся дымок сигареты. - Ты только не волнуйся и расскажи все по порядку.
- Я был в гостях, - начал Гил и взглянул на Тэсс. Она ободряюще кивнула ему. - Можете проверить, это на Двадцать шестой, там у моих приятелей квартира. Собрался кое-какой народ: одни приходили, другие уходили, но я могу назвать их имена.
- Отлично, - сказал Эд и достал записную книжку. - Запишем, но после. А когда ты ушел?
- Точно не могу сказать. Я изрядно принял. Там была моя девушка, которая не любит, когда я накачиваюсь на вечеринках. В общем, она затеяла скандал. - Гил судорожно сглотнул, затянулся сигаретой и шумно выпустил дым. - Она здорово разозлилась и ушла около половины второго, забрала машину, чтобы я не мог сесть за руль.
- Молодец, она о тебе заботится, - вставил Эд.
- Да? Откровенно говоря, я слишком надрался, чтобы понять именно так. - Начали появляться признаки героического похмелья. Впрочем, это лучше, чем тошнота.
- Что было после ее ухода? - спросил Эд.
- Да ничего, я просто принялся бродить по квартире. В какой-то момент я вообще вырубился. Когда проснулся, все уже ушли. Ли-Ли Граймс, это его квартира, предложил мне переночевать на диване, но я… Короче, мне нужно было глотнуть свежего воздуха, понимаете? Поэтому я решил идти домой пешком. Меня изрядно тошнило, я остановился вон там, напротив перекрестка. - Он повернулся и показал, где именно. - Голова кружилась, я ждал, что вот-вот вырвет, постоял с минуту - приступ прошел. И тут я увидел, как из переулка выходит этот малый…
- Так, значит, ты видел, как он выходил, - уточнил Бен, - а ничего не слышал? И как он входил туда, не видел?
- Нет, честное слово, нет. Не знаю, сколько я там простоял, но, наверное, недолго, потому что было чертовски холодно. Тогда я подумал, что пора трогаться, а то можно замерзнуть. В общем, я увидел, как он вышел и прислонился к фонарному столбу, словно ему тоже было плохо. Помню, я даже подумал: вот потеха - двое пьяных выделывают кренделя на улице, прямо как в карикатуре, да еще один из пьяных - священник.
- Почему ты так решил? - насторожился Бен и протянул Гилу еще одну сигарету.
- На нем была поповская одежда - черная ряса и белый воротник. Я даже рассмеялся про себя. Знаете, я подумал, что он обчистил винный погреб в церкви. Короче, я стоял там довольно долго, боясь описаться или заблевать все вокруг. А он выпрямился и ушел.
- Куда?
- В сторону М-стрит. Точно, М. Он свернул за угол.
- Ты успел рассмотреть его? Как он выглядел?
- Я же говорю - священник. - Гил глубоко затянулся. - Что еще? Белый. - Он прижал пальцами веки. - Да, белый хмырек. Волосы, по-моему, темные. Слушайте, я же был не в себе, к тому же свет освещал только его затылок.
- Ладно. Ты нам очень помог. - Эд перевернул страницу в записной книжке. - А какого он роста - высокий? Маленький?
Гил сосредоточенно поскреб лоб. Хотя затягивался он по-прежнему жадно, Тэсс видела, как он начинает успокаиваться. - По-моему, довольно длинный, во всяком случае, не коротышка. И не толстяк. В общем, средний такой, понимаете? Пожалуй, вроде вас, - обратился он к Бену.
- А возраст?
- Не скажу. Но не хиляк, стало быть, не старый. Волосы у него черные, - вдруг вспомнил Гил, - да, точно, черные, не седые и не светлые. А руки он держал вот так, - Гил прижал ладони к вискам, - будто у него жутко болит голова. Руки у него были черные, а лицо белое. Может, он был в перчатках? Холодно ведь.
Вдруг он замолчал, словно поняв важную для себя вещь: он видел убийцу! Ему снова стало страшно, еще страшнее прежнего: он оказался как бы замешанным. Если видел, значит, причастен. Губы у него задрожали.
- Так это он оформил всех этих женщин? Тот самый? Священник?
- Не думай об этом, - непринужденно ответил Бен. - А как ты нашел тело?
- О Боже! - Юноша прикрыл глаза, и Тэсс шагнула к нему:
- Гил, постарайся все хорошенько вспомнить. Все пройдет, как только ты выговоришься. Стоит сказать вслух - и тебе станет легче.
- Ладно. - Он взял ее за руку. - После ухода того малого мне стало чуть получше, вроде перестало тошнить. Но я слишком накачался пивом, надо было немного освободиться, понимаете? Не мог же я этого сделать прямо здесь, на улице, ну я и зашел в переулок. И чуть не споткнулся о нее. - Он вытер нос тыльной стороной ладони. - Руки у меня были в карманах, и я едва удержался, чтобы не упасть. Боже! Света с улицы было достаточно, чтобы рассмотреть ее лицо. Я раньше никогда не видел мертвых. И знаете, это вам не кино, совсем не кино.
С минуту он молчал, не выпуская изо рта сигарету и сжимая ладонь Тэсс.
- У меня дух захватило. Сделал шаг, другой - и меня стошнило. Думал, наизнанку вывернет. Голова снова пошла кругом, но я как-то выбрался на улицу, а там, кажется, упал на тротуар. Тут появились фараоны, двое в машине. Ну я и сказал им… Просто сказал, чтобы зашли в переулок.
- И правильно сделал, Гил. - Бен достал пачку сигарет и сунул юноше в карман. - Сейчас кто-нибудь из наших отвезет тебя домой. Вымоешься, поешь, а после ты понадобишься нам в участке.
- А девушке своей можно позвонить?
- Конечно.
- Если бы она не уехала на машине, то пошла бы пешком и, может быть, проходила бы именно здесь.
- Звони своей девушке, - сказал Бен, - и облегчись, пива-то вон сколько выдул. Уайтеккер, - Бен подозвал водителя одной из полицейских машин, - отвези Гила домой. Подождешь, пока он приведет себя в порядок, а потом привезешь его в участок.
- Ему не мешало бы немного поспать, - негромко проговорила Тэсс.
Он собрался было прикрикнуть на нее, но сдержался. Паренек и впрямь едва держался на ногах.
- Ладно, - согласился Бен, - просто подбрось его к дому, Уайтеккер, а в полдень мы пришлем за ним другую машину. Идет? - обратился он к Гилу.
- Идет. - Гил снова посмотрел на Тэсс. - Спасибо. Мне уже лучше.
- Если что-нибудь случится и тебе захочется поговорить со мной, позвони в участок - тебе дадут мой номер.
Не успел Гил сесть в машину, как Бен взял Тэсс за локоть и отвел в сторону:
- Начальство не любит, когда пациентов обслуживают прямо на месте преступления.
Тэсс сбросила его руку:
- Ясно, детектив, все ясно. Рада, что мне удалось помочь вам получить от единственного свидетеля связное изложение происшедшего.
- Мы сами бы все из него выудили. - Бен прикрыл зажженную спичку и закурил очередную сигарету. Уголком глаза он заметил подъехавшего Харриса.
- Вам, кажется, очень не нравится, что я оказалась полезной. Интересно почему? Потому, что я - психиатр или потому, что - женщина?
- Только не надо подвергать меня психоанализу, - проворчал Бен и отбросил сигарету, впрочем, тут же пожалев об этом.