Оливия вам не просто певичка местного разлива, которой хочется лишний раз помозолить глаза публике. Она крупная величина в поп-музыке, и я не думаю, что девица, известная только своими родителями и тем, что обнажается в Интернете, может по-настоящему оценить…
– Мистер Коллинз! – Том постарался выдержать профессиональный тон, хотя внутри его все вскипело от негодования. – Это говорит Том Бакли. Мы беседовали с вами, когда меня пригласили написать об Оливии.
– Том? Помню вас. – Узнав, что его слушает журналист, мистер Коллинз несколько сбавил тон, и в его словах сквозило легкое смущение. – Вы готовите материал о концерте?
– Сейчас я помогаю мисс Хантингдон-Кросс с его организацией. – Может, он произнес эти слова излишне резко, но мистер Коллинз и не такого заслуживал. – Вы знаете, что концерт благотворительный. Здесь у меня лежит договор с Оливией. – Он протянул руку, и Вайолет вложила в нее листок. Том пробежал список условий, выдвинутых поп-звездой, при которых она соглашалась участвовать, и вскинул брови. – А она разве не в курсе, что все сборы от концерта пойдут на благотворительные цели?
– Конечно она в курсе, – заверил его мистер Коллинз. – Она всегда готова помочь тем, кому повезло не так, как ей.
– Удивительно, что она выдвинула шестьдесят семь требований, которые нам и за год не выполнить. Я уверен, что никто не посмеет утверждать, что для Оливии важно, чтобы ей за кулисы доставили непременно водку "Примадонна"…
На другом конце линии воцарилось молчание. Том ждал.
– Я уверен, что Оливию устроит и… обыкновенная водка, – выговорил наконец мистер Коллинз.
Том жирно перечеркнул в лежавшем перед ним листке строчку: "Три бутылки водки "Примадонна"".
– Я тоже в этом уверен. Почему бы вам не связаться с ней и не узнать, от каких еще пунктов она готова отказаться? Ради блага детей.
– Я посмотрю, что можно сделать. – И мистер Коллинз повесил трубку.
Том с улыбкой протянул листок Вайолет.
– Вот так следует справляться с неблагодарными самонадеянными эгоцентричными подростковыми кумирами.
– Угрожая выставить их в прессе как отвратительных личностей?
– Сообщая людям правду об их положении, – ответил он. – Они публичные фигуры. Вы считаете, что люди не должны узнать, что бутылка водки стоимостью три тысячи долларов волнует Оливию больше, чем благотворительная помощь, ради которой ее и пригласили выступать?
– Нет. Да. – Вайолет с досадой поморщилась. – Слушайте, мне вообще-то не требовалось ваше заступничество. Я бы и сама с этим справилась.
– Не сомневаюсь. – Что-то подсказало Тому, что сейчас следует быть помягче. – Но иногда такие типы быстрее реагируют на представителя прессы, чем на… – Черт, вот он и увяз. Как охарактеризовать Вайолет, чтобы не разозлить?
– Девицу, у которой знаменитые родители и которая обнажается в Интернете? – с горечью процитировала Вайолет мистера Коллинза.
– Нет, я не это хотел сказать.
– Но зато вы же так думаете, да? – Вайолет удрученно улыбнулась. – Я знаю, как меня воспринимают люди.
Она выглядела сейчас очень беззащитной. Том и не подозревал, что она способна быть такой, особенно после их бурного знакомства в аэропорту.
Эта женщина не наслаждалась своей дурной славой и не радовалась вниманию прессы.
– И часто вы сталкиваетесь с подобным отношением? – спросил Том.
– Время от времени. Но я не… я редко общаюсь с такими неприятными людьми, так что все в порядке. Если мы участвуем в каком-то благотворительном мероприятии, то люди не высказывают мне это в лицо. Но я конечно замечаю ухмылки и слышу смешки.
– Вы поэтому не сразу согласились заняться организацией концерта?
– Я хотела им заниматься, – резко возразила она. – Просто… это беспокоило моих родителей. – Она вертела в руках игрушку для снятия стресса, найденную в ящике Розиного стола, – маленький упругий глобус, который можно мять и растягивать. – Они знают, что меня сейчас не слишком радует общение с людьми. Подобные дела обычно взваливают на Розу.
Том нахмурился. Неужели именно после появления видео в Сети она перестала доверять людям?
Том встал, обошел стол кругом и извлек бедный сплющенный глобус из ее пальцев.
– Едем. – Он взял Вайолет за руку и заставил встать.
– Что? Куда? – Том решил, что озадаченная складочка между ее бровями очень ей к лицу.
– Приглашаю вас на ланч, – сказал он. – Обещаю, что это будет не для прессы.
Том плохо представляет себе, куда они могут поехать пообедать.
– Есть поблизости хорошее место? – спросил он у Вайолет.
Вайолет закатила глаза и взяла сумочку и ключи.
– Идемте.
Она включила зажигание, и пока Том настраивал радио, прикинула варианты. В деревне был паб "Павлин", но он находился через дорогу от церкви и в нем часто обедал их викарий. Она не сомневалась, что если придет туда с Томом, то уже в воскресенье это будет обсуждать весь цветочный комитет. В следующей ближайшей деревне был кабачок "Три бочки", но там среди недели любила перекусить мама со своими аристократическими приятельницами. Вайолет не могла вспомнить, по каким дням точно.
Оставалось только одно заведение – "Лиса и гончие" в третьей деревне, где подавали чипсы – такие необыкновенно вкусные, что ради них и умереть не жалко.
– Что, есть какая-то причина, по которой нам ради пары бутербродов надо пересечь страну? – спросил Том, когда они проехали мимо поворота, ведущего ко второй деревне.
– Чипсы – сделанные вручную чипсы. – Это была всего лишь полуправда.
– Тогда понятно. – Том откинулся на сиденье и подложил руки под голову. Радио играло какую-то малоизвестную джазовую музыку.
– Вы хотели о чем-то меня спросить?
– Мы сперва перекусим. А потом по-дружески поболтаем. О своих родных, к примеру, о друзьях, просто о жизни. Обычно, когда люди вместе сидят за ланчем, они именно так и делают.
– Не всегда, – возразила Вайолет. – Когда в пабе собираются вместе члены нашего комитета, то обычно разговор идет о разных людях. Посторонних. Всегда комфортнее сплетничать о малознакомых людях, чем о самих себе.
– Справедливо, – согласился Том. – Ладно, тогда представьте, что у нас с вами свидание по Интернету.
– Не выйдет, – невольно засмеялась Вайолет.
– Почему?
– Потому что ни одна логическая компьютерная программа не соединит нас! – Журналист и женщина, которую его собрат по профессии обманом выставил напоказ перед людьми в момент занятия любовью!
– Не будьте так уверены! – Том повернулся к ней всем корпусом. – Мы оба довольно молоды, довольно привлекательны…
Вайолет нетерпеливо закинула волосы на спину.
– Независимо от степени нашей привлекательности я уверяю вас, что наши психологические профили крайне отличаются друг от друга.
Она выключила двигатель.
– Я уверен, что у нас найдется много общего.
– Вы же вообще ничего обо мне не знаете, кроме того, что прочитали в Интернете.
– Совершенно верно, – улыбнулся Том, открывая дверцу. – А вы ничего не знаете обо мне.
– Помимо того, что вы журналист.
– Это моя работа, а не то, что я есть. – Он вышел из машины.
– И кто же вы есть? – спросила Вайолет ему вслед.
– Вы можете выяснить это прямо сейчас, за ланчем. – Он наклонился, оперся руками на дверную раму и пристально взглянул на нее. – Давайте заключим договор. За каждый вопрос, на который вы мне откровенно ответите, я отвечу на один ваш. И не будет никакой записи.
– Я уже говорила, что не верю в вашу честность.
– К концу ланча, может быть, поверите. А теперь пойдемте. Я умираю от голода.
Глава 9
Вайолет оказалась права – чипсы действительно стоили того, чтобы ехать за ними. Заказав пинту горького пива для Тома и апельсиновый сок для нее, они обсудили: меню, пользу супа по сравнению с десертом, выгодное расположение столика у окна и пару, ссорящуюся на автостоянке.
Когда наконец официантка принесла им заказанные блюда, Том ухватился за свой шанс.
– Итак, вы хотите начать первой или уступите очередь мне? – Пока Вайолет обдумывала ответ, он успел положить в рот парочку чипсов. – Я в самом деле вовсе не предполагал, что задам вам такую головоломку!
– Это трудный выбор, – сказала Вайолет. – Если вы начнете первым, я пойму уровень вопросов и мне будет проще задать их самой. Но если начну первая я, то смогу оценить, насколько искренни ваши ответы, прежде чем решу, насколько искренними должны быть мои. Понимаете?
– Отлично понимаю. – На самом деле Том не вполне ее понял. – Значит, так: вы любите кино? – спросил он.
Вайолет встретилась с ним взглядом.
– Это уже ваш первый вопрос? Потому что я еще не решила…
– Хорошо. Можете не считать это вопросом. Просто праздное любопытство. – Все, что заставит ее разговориться, уже хорошо.
– Тогда – да, я люблю кино. – Она перевела дыхание. – Теперь моя очередь. Почему вы решили писать книгу о папе?
– Потому что это удачный шанс для карьеры. – Том пожал плечами. На лице Вайолет отразилось некоторое разочарование, и он подумал, что, возможно, с ее стороны вопрос вовсе не был пустым. Он помолчал, обдумывая более полный ответ. – "Скриминг Лемонз" была любимая группа моей матери, мое детство прошло под их музыку. Так что даже если это не сулило бы мне известности – и, может быть, каких-то денег, – я все равно взялся бы за эту работу. Вы много значите для любителей музыки по всему миру, я не хочу, чтобы память о вас исчезла, когда все мы станем далеким прошлым.
– Музыка, конечно, останется жить, – Вайолет задумчиво посмотрела на него, склонив голову набок. – Разве этого мало?
– "Лемонз" – это не только музыка. Это еще и люди, которые очень важны для своих поклонников, таких как моя мама. И я не хочу, чтобы правда о том, какими они были на самом деле, затерялась в анекдотах и байках, рассказанных людьми, едва их знавшими.
– Так ваша мама рада, что вы взялись за книгу о ее любимой группе? – спросила Вайолет.
– Это уже следующий вопрос, – заметил Том, сдвигая брови. Зачем вообще он заговорил о матери? – Теперь очередь за мной.
Вайолет глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то крайне неприятному.
– Хорошо. Спрашивайте.
У Тома в голове был длинный перечень вещей, о которых он хотел бы узнать, но с чего начать? Если с чего-то серьезного, она может замкнуться.
– Как вы отнеслись к тому, что ваша сестра вышла замуж за вашего друга?
Вайолет закатила глаза и взяла двумя руками сэндвич.
– Я ждала, когда вы об этом спросите!
– Только вы обещали правду, – напомнил он.
– Знаю-знаю. Может, вам это покажется странным, но я за них очень счастлива. Я уже думала, что проведу жизнь, притворяясь, что мне нравятся девушки Уилла, а потом радуясь, когда он неизбежно будет бросать их у алтаря. Но сейчас я мечтаю, чтобы у них с Розой все наладилось. Они подходящая пара.
– Почему же это должно показаться странным?
Вайолет в задумчивости склонила голову набок.
– Думаю, потому, что у нас с ним не было ничего подобного. Роза практически мой двойник, но между ними есть притяжение и внутренняя связь, которых не возникало у нас с Уиллом. Но теперь снова моя очередь спрашивать.
Она с улыбкой посмотрела ему в глаза, и Том снова почувствовал, что эти голубые глаза действуют на него гипнотически. Она говорила о притяжении… Том встречался с Розой, они приятно посидели в кафе, приятно поговорили. Но ему ни разу не захотелось узнать ее тайны или протянуть руку и заправить ей за ушко выбившуюся из заколки прядь волос…
– Хорошо, – сказал он.
– Я уже спросила: ваша мама рада, что вы будете о нас писать? – произнесла Вайолет, и Том отвел глаза.
– Она умерла, – сказал Том и поморщился, потому что получилось чересчур резко. – Семь лет назад.
– Простите. – Она посмотрела на него широко раскрытыми печальными глазами. – Но вы так о ней говорили, что я решила… Наверное, это было очень тяжело.
Том пожал плечами.
– Да, было. И есть до сих пор. Конечно, мне ее не хватает… Я часто думаю о ней. Но… – Он что – в самом деле хочет ей об этом рассказать? Один свой секрет в надежде, что за него получит от нее много больше. – Когда она умерла, мы были не в лучших отношениях. И я ни о чем другом так не жалею. Что не успел помириться с ней до того, как она умерла.
Он ожидал увидеть в глазах Вайолет сочувствие, но не грусть.
– Мне так жаль, Том. Но, думаю, она знала, что вы ее любите, – я это поняла даже после пяти минут разговора с вами, а она знала вас всю жизнь.
– Надеюсь… – Том взял свою кружку, чтобы отвлечься на что-то. – Моя очередь. Итак… – Вот он, шанс задать вопрос, ответ на который он особенно хотел получить, пока она испытывает к нему жалость. Почему-то он не мог задать его вот так сразу.
И все-таки он заставил себя.
– То видео с вами, в Интернете… Почему вы ни разу не сделали заявление по этому поводу? Не извинились, не объяснились.
– Потому что это никого не касалось! – резко проговорила Вайолет. – Если кто-то захотел полюбоваться – прекрасно. Я не могу запретить.
– Да, но когда такое попадает в Интернет… всегда полагают, что оба партнера выложили его сами. Чтобы прославиться подобным образом. Или по какой другой причине.
Вайолет взглянула на него в упор, плотно сжав губы.
– Поскольку я понятия не имела тогда, что меня снимают, то вряд ли могла передать запись журналистам, ведь так? Вы правда думаете, что я позволила бы кому-то снимать меня в момент… в такой момент? – Она покачала головой. – Впрочем, вы именно так и думаете. Потому что совсем меня не знаете.
– Но, Вайолет, вы смотрите прямо в камеру, вы не могли не видеть ее.
Она заморгала, словно шокированная его словами.
– Послушайте, я расскажу вам историю этого видео, но тогда это будет все на сегодня, да?
– Поделитесь со мной, – сказал он и, потянувшись через стол, взял ее за руку. Она подняла на него грустные глаза.
– Хорошо.
* * *
Видит бог, Вайолет не хотела рассказывать. Не хотела снова признаваться в собственной глупости. А она была глупа, наивна и слепа.
– После пансиона я поступила практиканткой в одну газету, потому что решила, что хочу освоить журналистику. Мне только исполнилось восемнадцать, и я была совсем другим человеком. Но дело пойдет быстрее, если вы не станете переспрашивать.
– Извините. Продолжайте, пожалуйста. – И Том откусил большой кусок от своего гамбургера, показывая, что будет молчать.
– Я работала в этой газете, где никого не интересовало, кто мои родители. Зарплату мне не платили, и я большей частью варила кофе и делала фотокопии, но иногда, после того, как начальство убедилось, что я не круглая идиотка, проверяла оттиски или делала выписки из пресс-релизов, которые приходили по электронной почте.
– Мне это знакомо, – пробормотал Том с полным ртом.
– Там я познакомилась с одним парнем.
– А вот это уже не моя история.
Вайолет попыталась улыбнуться в знак признательности за его попытку подбодрить ее. Но воспоминание о тех днях неизменно вызывало у нее боль в груди.
– Его звали Ник. Он был одним из ведущих обозревателей газеты и взял меня под свое крыло. Сначала я решила, что это из-за моих родителей. Но Ник заставил меня почувствовать себя совершенно особенной – словно моя семья была самой неинтересной ее частью! Прежде никому это не удавалось…
Разумеется, все это было ложью, которая только помогла ему облегчить дело.
– Что же случилось? – спросил Том, уже зная, чем все кончилось.
– Мы уже некоторое время встречались. Он водил меня в такие места, куда мне самой и в голову не пришло бы пойти. Я думала… – Несчастная наивная дурочка! – Я думала, что с его стороны это что-то серьезное. Что он любит меня так же сильно, как я считала, что люблю его.
– Но он не любил. – В глазах Тома не было особой жалости, и она это оценила.
– Он втайне от меня снял нас в постели и выложил это в Интернет. Но сперва очень выгодно продал фотографии и видео.
– Ублюдок! – почти закричал Том.
– Я не сразу поняла, что это сделал он. Я думала, что это фальшивка, или что кто-то еще незаметно снял нас… Я пошла к нему, чтобы поговорить о необходимости обратиться к юристам, а он стал смеяться надо мной… и женщина, которая была у него в постели, тоже смеялась.
Том невольно сморщился.
– Боже. Ну и… субъект. Неудивительно, что вот уже восемь лет вы прячетесь в Хантингдон-Холле.
Вайолет пожала плечами.
– Здесь безопасно. Не нужно постоянно сталкиваться с прессой.
– Я одного не понимаю – почему вы не захотели, чтобы все узнали правду? Не сделали заявления для прессы, не засудили этого подонка?
Роза тоже очень хотела этого. Хотела использовать все связи родителей, чтобы разрушить жизнь Ника, так же, как он разрушил ее жизнь.
Но Вайолет ответила: "Нет".
Я не собиралась уподобляться ему. Я лишь мечтала, чтобы все поскорее забылось.
– Но люди не желают забывать, – произнес Том.
– Да. – Вайолет опустила глаза в тарелку. – И теперь уже поздно менять их мнение обо мне.
– Может, и не поздно. – Том откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Вайолет – так, что у нее по спине побежали мурашки.
– Что вы имеете в виду?
Том пожал плечами.
– Я вдруг подумал – может быть, решение вашего отца пригласить меня написать книгу именно сейчас связано с его желанием рассказать правду и о вас тоже. Чтобы люди узнали, как все произошло на самом деле.
Вайолет покачала головой.
– Все равно уже поздно, в любом случае поздно. Просто сказать правду еще недостаточно, чтобы переменить укоренившееся мнение о человеке.
Том улыбнулся.
– Вы, как видно, не читали мои статьи. Подождите и увидите, на что я в самом деле способен.
Глава 10
– Итак чем мы будем говорить сегодня? – Рик Кросс откинулся на спинку кресла. Они сидели в маленькой гостиной при студии звукозаписи. С расслабленной позой и спокойным взглядом Рик был полной противоположностью своей дочери, когда в начале недели за ланчем Том задал ей парочку невинных вопросов.
"Сосредоточься, Том! Перед тобой сидит сам Рик Кросс, готовый дать исчерпывающее интервью, так что сейчас не время отвлекаться на мысли о Вайолет".
– Мы с вами уже коснулись возникновения группы, хотя есть несколько моментов, на которых я хотел бы остановиться подробнее, но это позже. Я знаю, что в моем распоряжении только полчаса… может быть, поговорим тогда, что представляют собой "Скриминг Лемонз" сегодня и в каком направлении они развиваются?
– И еще о моей семье – не забывайте, – сказал Рик. – Я хочу, чтобы вы рассказали историю не только моей группы, но и семьи. У нас сейчас как раз происходит много интересного.
– Разумеется. – Он, видимо, случившееся с Вайолет тоже сюда включает. Как она сама к этому относится? Интересно… С одной стороны, все узнают подлинную подоплеку этой грязной истории – он ведь почти пообещал ей, что изменит мнение о ней британцев – и американцев заодно. Но если на этот раз пресса будет к ней благожелательна и сочувственна, все равно она окажется снова в центре внимания.
Насколько он успел узнать Вайолет, она не слишком одобрила бы такой поворот.