"Да… Мать - это природа. Против нее идти опасно, - подумал он. - Что ж, пойдем навстречу судьбе".
На следующий день Ананд лишь ненадолго заехал на службу: дела валились из рук. Он спустился вниз, сел в машину и отправился к морю, где долго бродил по берегу. К вечеру он вернулся домой.
- Госпожа у себя, - сообщил слуга.
- Спасибо, - ответил Ананд, и у него отлегло от сердца.
После ужина он просмотрел газеты и стал готовиться ко сну.
Они молча лежали в постели. Сон не шел к ним. Деваки казалось, что ее зовет сын.
"Мама! Мама!" - звенело в ее ушах.
Смешивая реальное с воображаемым, она вскрикивала:
- Нет! Нет! У меня нет никого! Никакого сына! У меня не было сына! Нет и никогда не было сына! - словно внушала она себе, но лишь все более и более впадала в неистовство.
- Успокойся, Деваки! Усни! Утро вечера мудренее!
Она встала с постели и вышла из спальни. Открыв дверь детской, она вошла в нее и включила свет.
- Моего ребенка похитили, вы слышите? - И она принялась сбрасывать игрушки с полок, приговаривая: - Зачем, для чего вы здесь? Зачем вы нужны? Вон отсюда!
В изнеможении она опустилась на детский стульчик. Во рту у нее пересохло от крика.
- Убирайтесь! Я хочу все забыть! Я не хочу! Вон! - кричала она.
- Деваки! Что ты делаешь? Что с тобой, Деваки? - мягко и сочувственно приговаривал Ананд, и ему показалось, что он и сам вот-вот не выдержит этих мучений.
- Ананд! Как мне жить?! Что мне делать? Скажи! - плакала она.
- Успокойся! - нежно повторял он, вытирая ее слезы и гладя черные рассыпавшиеся волосы. Истерика постепенно прекратилась. Тихие слезы текли по ее лицу.
Шасси воздушного лайнера, оторвавшись от бетонной полосы в Эмбакаси через несколько часов коснулось посадочной площадки Бомбейского аэропорта.
Джавахарлал, веселый и собранный, сидел в такси, попыхивая сигарой в открытое окно.
Через полчаса, одетый в элегантный костюм голубого цвета, он расхаживал по гостиной своего дома, размахивая стеком.
Раму внес два огромных чемодана.
- Невестушка! - позвал Джавар, сотрясая стены старого дома.
Он подошел к слуге.
- А где моя невестка?
- Дома, конечно, - смущенно ответил Раму.
- Де-ва-ки! - позвал он еще громче.
- Я здесь, дядя! - грустно отозвалась она, спускаясь вниз.
- Невестушка! - воскликнул Джавар, радостно раскрыв объятья. - Дочка! Я узнал, что ты жива, и подумал, что теперь смерть будет обходить нас стороной! А ты, по-моему, еще больше похорошела! Верно! - И он засмеялся так искренне, как смеются добрые, честные и открытые люди.
Он взглянул на невестку еще раз. Она стояла, понурив голову. По ее лицу катились слезы.
- Слезы? - удивился Джавар. - Что такое? Время слез уже прошло! - Он подошел к ней поближе и взял за руку.
- Извините! - произнесла она. - Это я просто… от радости!
- Эй, невестушка, что с тобой?! Мне не нравятся эти слезы. Я часто вспоминал твою веселую улыбку и смех! - мечтательно сказал он.
- Все уходит, дядя! - все так же грустно ответила она.
- Ну, хватит! Стыдно плакать! Возьми пример с меня! - хорохорился Джавар. - Я постоянно бодр и вечно весел, поэтому я не постарел. Да! А к тебе у меня большая просьба, невестушка… - ласково сказал он. - Ты еще не разучилась делать кюфты?
- Нет! - улыбнулась Деваки. - А пока что… я приготовлю чай! - Хлопнула дверца автомобиля. И сияющий Ананд вбежал в холл.
- Дядя! Наконец-то! - обрадовался Ананд. - Как ваше здоровье?
Они оба совершили глубокий пронам.
Джавар обнял племянника, пожимая его руку выше локтя.
- Пока неплохо мое здоровье! - ответил дядя.
- Я очень рад.
- Спасибо, дорогой! Но что происходит с моей невесткой?! Ее невозможно узнать. Почему она такая печальная? В чем дело, Ананд? - настойчиво спрашивал Джавар, и глаза его блестели.
- Я боюсь за нее. Она никак не может забыть о сыне. Особенно теперь. До последнего времени мы думали, мечтали, что у нас будет ребенок. Но это невозможно!
- Что невозможно, Ананд? Говори прямо и честно! - проговорил Джавахарлал, теряя терпение.
Ананд почувствовал, что дядю обмануть будет трудно, да и делать это было теперь уже совсем ни к чему.
- Она не сможет иметь ребенка, так сказал доктор.
- Бедняжка! Ужасно, конечно, но теперь я ее понимаю! Смотреть больно! Ах, как она переживает! - воскликнул мудрый Джавар.
- Ума не приложу, что делать! Поговорите с ней, дядя. - И Ананд уехал в офис.
- Пожалуйста, чай! - сказала, входя, Деваки.
- Спасибо, невестушка.
За чаем Джавар спросил Деваки:
- Чего тебе не хватает в жизни, дочка?
- Вроде бы все есть. Но ничто меня не радует. Я живу, словно во сне. И зачем, сама не знаю.
- Дочка! Потерпи, - с участием говорил дядя. - Время залечит любое горе. И ты снова станешь улыбаться. Я скучаю без твоей улыбки.
Отворилась дверь, и вбежал Кишен.
- Тетя! - прозвенел он.
- Кишен! - обрадовалась Деваки. - Ты совсем забыл нас! А я так ждала тебя!
- Он собирает деньги, - сказала Ешода. - В школе решили построить стадион.
- Да? Молодцы! - похвалила Деваки мальчика. - Проходите.
- Дядя, это - Ешода, - представила она ему молодую женщину.
- Добрый день! - поклонилась та.
- Добрый день! - ответил Джавар, привставая.
- А это Кишен! - нежно сказал Деваки, взяв мальчика за маленькие плечики.
- Кишен! Поздоровайся с дядей! - подсказала ему Ешода.
- Он для всех дядя, а для меня просто дедушка, - сказал мальчуган.
- Какой умный ребенок! - громко смеясь, восхитился Джавар.
- Дедушка, спасибо! А деньги ты мне дашь? - обратился Кишен к Деваки.
- Конечно. Идем наверх. Ешода, посиди минуточку, хорошо? Идем, Кишен, - и они пошли вверх по лестнице.
- Садитесь, прошу вас, - пригласил Джавар Ешоду. - Принесите-ка нам чаю и сладкого печенья! - попросил он слугу.
Деваки привела Кишена в свою комнату и дала ему денег.
- Ой! - удивился он. - Так много? Тетя, у меня копилка уже наполовину наполнена. Я очень много собрал! - поделился он с ней своим успехом.
- Ты всегда заходи сюда, - сказала Деваки. - Я буду рада. Мне одной бывает очень скучно. Не с кем даже поговорить. Приходи почаще! - Теперь Деваки смотрела на Кишена материнскими глазами. Перед ней был ее сын. Человек, которого она родила, но… не воспитывала…
- Со мной тебе весело? - спросил мальчик, хитро прищурившись. - Получается, ты меня любишь, тетя?
- Да, малыш! Люблю! Люблю очень! - отводила Деваки душу в этих словах, и ей хотелось сказать ему: "Ведь я носила тебя во чреве своем".
- Тетя, а почему ты меня так любишь?
- А… я же твоя… - она осеклась, опомнившись, и сказала: - Возьми, это тебе! - она протянула ему машинку на батарейках, совсем не похожую на ту, которую он взял в прошлый раз.
- Тетя, а кто отломал ей колеса? - спросил Кишен, осмотрев подарок.
- Одна… глупая женщина, - в замешательстве объяснила она.
Ешода встала со своего места и, извинившись, сказала, что ей пора уходить.
- Деваки! - громко позвал Джавар. - Вы куда исчезли? - Но на его зов никто не появился.
- Я сейчас позову их, - сказал он гостье, вставая.
- Хорошо, - ответила та.
Джавар постучал в комнату Деваки и вошел.
- Давно я не помню тебя такой веселой, невестушка! Но Ешоде пора уходить.
Кишен засмеялся.
- Кишен, идем, не заставляй маму ждать! - сказал ему Джавар.
- Кишен! - послышался снизу голос Ешоды.
Все спустились вниз.
- Мама! А тетя такая добрая и веселая! Мы с ней играли.
Ешода заулыбалась.
- И мне она нравится! Ну, поехали, а то опоздаем!
- Куда вы спешите? - пыталась остановить их Деваки. - Только пришли. Кишену хотелось еще поиграть. Посидите еще, Ешода.
- Нет, нет, спасибо! Нам уже пора.
- В другой раз, хорошо, Кишен? - улыбнулась Деваки.
- А копилка полная, мама!
- Тем более пора ехать! - пошутила она.
- Большое спасибо, что зашли, - сказал Джавар. - Деваки будет очень приятно снова увидеть вас. Приходите к нам почаще.
- О да! Конечно! - пообещала Ешода. - Идем, сынок!
- До свиданья, дедушка!
* * *
Весь следующий день Джавар не находил себе места. Мерцание ожерелья на шее Кишена возмутило его. Причитания, доносившиеся из комнаты Деваки, переворачивали его душу.
"Что происходит в этом доме? - спросил себя и небо Джавар. - Я должен положить этому конец". Характер борца и охотника в этих обстоятельствах заговорил в нем с необычайной силой. Он потрогал свой пистолет.
"Перестреляю всех и застрелю себя, если не разберусь", - промелькнула в его голове бредовая мысль.
Деваки стояла на коленях у небольшого столика перед изваянием Великой Богини.
- Как жестоко! Как страшно! Невозможно терпеть эту боль! Мое сердце разорвется от боли! Я же его мать, а не Ешода! Почему я должна отдать ей своего ребенка? Почему? - причитала она.
До слуха Джавара доносились эти странные слова. Раму, проходя мимо старого хозяина, беспокойно поглядывал на его нахмуренное лицо.
"Будет буря!" - подумал старый слуга.
- Почему я должна отдать своего ребенка ей? Разве это справедливо? - снова и снова спрашивала Деваки, обращаясь к Богине и подняв к ней свое лицо, залитое слезами. - Чем я провинилась перед тобой? За что страдаю? Как это жестоко! Верни мне сына! Сжалься надо мной!
Слезы струились из глаз молодой несчастной матери. Но всему есть предел. И страданиям и слезам тоже. Венец им - смерть. Она и подумала о ней, о смерти. И успокоилась. Она поднялась с колен. Легла на тахту и забылась сном.
Джавар сидел в кресле, облаченный в свой любимый китайский халат. Выпуская клубы дыма из разгоревшейся сигары, он ждал племянника. Предстоял крупный разговор. С утра он ничего не ел и не пил, что вызвало недоумение и беспокойство со стороны Раму. Деваки не выходила из своей комнаты.
Солнце, коснувшись легкой волны Индийского океана, медленно погрузилось в лиловую дымку горизонта.
Лицо Джавара было неподвижным. "Мерседес" медленно прополз к гаражу.
Вошел Ананд.
- О, дядя! Здравствуй! Рад видеть тебя в форме.
- Нам с тобой надо поговорить, - сухо сказал дядя.
- Хорошо, - покорно ответил племянник.
Они поднялись в комнату Джавахарлала. Он предложил Ананду сесть. Тот сел в кресло. Джавар устроился напротив. Несколько минут стояла тяжелая тишина.
- Я куда приехал? - тихо спросил Джавар.
- Как куда? - недоуменно спросил Ананд хриплым голосом, подняв на него испуганные глаза.
- Я спрашиваю, - повторил дядя, - куда я приехал?
- Дядя!
- Что "дядя"?! Я уже скоро шесть десятков лет, как дядя! - громко воскликнул Джавар и резко поднялся.
Ананд сник и втянул голову в плечи, глядя на узкий носок своего ботинка.
- Ты ответь мне, дорогой племянничек, где я нахожусь?! - повторил дядя, расхаживая по мягкому ковру.
Ананд молчал.
- Молчишь?! Так я тебе скажу, где я нахожусь! - В глазах Джавара блеснула кашмирская сталь. - Я нахожусь в доме, где страдает женщина. Я нахожусь в доме лжеца! - перешел он на тенор. Ладонь, воздетая кверху, описав полукруг, с силой опустилась на стол, сжавшись в кулак. Ножки стола поколебались, но выдержали. Могучее дерево красного сандала обладало не только сопротивлением на сжатие, но и на растяжение.
- Почему на Кишене ожерелье, которое я передал тебе как драгоценную реликвию моего рода? Отвечать не надо. Я вижу, что он похож на тебя, как две капли воды. Это мой внук? Так ведь?!
- Да! - глухо буркнул Ананд и отвел глаза.
- Мой внук и твой сын должен быть здесь.
- Что вы говорите, дядя?! Нет! Это невозможно! Мы… мы же лишим Ешоду последней радости! - с надеждой на понимание воскликнул он.
- Значит, в минуту помешательства, ты отдал своего сына чужой женщине во имя ее спасения?!
- Да!
- А что, разве мало детей, брошенных в родильных домах, разве мало младенцев, которые становятся сиротами, едва появившись на свет? И уж если так случилось, то почему нельзя было сразу сказать мне об этом? Мы что, не смогли бы что-нибудь придумать. И Ешоде можно было бы все объяснить, когда у нее прошел бы кризис.
- У меня не было сил!
- Чушь! Абсурд! Жидкое состояние, идущее во вред всей вселенной! Тем более большой грех было повторять, что твой сын погиб! Эта отрицательная энергия слова может вернуться к тебе с сокрушающей силой. Ты что, совсем поглупел? - возмущался потрясенный Джавар. - Я думал, что наряду с твоим великодушием ты умен, разумен! Ан, нет! Что же ты устроил пытку для своей жены?! Что это за психологический фашизм?
Джавар извлек из внутреннего кармана пистолет и сухо произнес, наставляя его на Ананда:
- Или ты сейчас же пойдешь к этим господам и выложишь им все, как есть, и приведешь сюда моего внука, или я пристрелю тебя, как шакала! Почему ты не думаешь о Деваки?
- Нет, дядя! - покачал головой Ананд, взяв себя за уши, как символ признания своей вины.
- Я понимаю муки ее материнского сердца! Деваки погибнет, как пить дать! Она просто умрет с горя или повесится! Неужели мы допустим это?! - Джавар кипел, но кульминационный момент уже миновал. Он водворил огнестрельное оружие на место и плюхнулся в кресло.
- Ты любишь супругу! И в том, что случилось в основном виноват ты! - продолжал Джавар уже более спокойно.
- Как вы не понимаете? Мы не имеем прав на Кишена! - наконец, сказал Ананд главное.
- Кишен мой внук! Он наш! - закричал дядя.
- А что будет с Ешодой? Однажды я ее спас, и вот теперь мы нанесем ей этот удар, - трагическим голосом произнес Ананд, сверкнув глазами, - подумайте о ней!
- А Деваки? - словно удар грома, взорвалось в комнате, и Ананду даже показалось, что повалил дым. У него потемнело в глазах.
- Ты все время говоришь о Ешоде… Конечно, и ее жаль, но горе моей невестки я видеть не могу. Знать, что твой ребенок жив, но он уже не твой?.. - Джавар схватил сигару и принялся раскуривать ее.
Выпустив струю дыма, он сказал:
- Порою мне кажется, Ананд, что ей было бы даже легче примириться с мыслью о его смерти, чем видеть его и страдать!
- Но дядя! Ничего уже не изменишь! - чуть не плача, снова стал убеждать его Ананд.
Чуткий Джавар видел страдания племянника, честного и доброго человека. Он понимал, что та катастрофа, конечно же, повлияла на его психику. Один раз сделав ошибку из гуманных побуждений, далее он продолжал совершать уже цепь ошибок.
- Совершая тот поступок, ты не подумал и обо мне. Я говорю тебе это как дядя. Не обижайся. Порой дети, сами того не подозревая, бывают неблагодарными. Я все изменю и исправлю! Кишен - мой внук! В нем течет наша кровь, в нем - будущее нашего рода! - решительно сказал Джавар и вышел.
Через час Джавар, надев свой лучший костюм, белую рубашку и коричневый цветастый, как саванны Кении, галстук, вышел из дома со своими неизменным стеком с золотым набалдашником.
Он остановил такси и быстро доехал до дома господина Саксены.
Джавара встретила Ешода.
Они поприветствовали друг друга.
- Ешода! - обратился он к молодой женщине. - У меня к вам очень серьезный разговор.
- Разговор?
- Да.
- Слушаю вас, господин Джавар, - сказала Ешода, когда они сели.
- Дело в следующем. Когда случилась катастрофа, вы были на девятом месяце беременности. Извините, но я буду говорить только факты.
- Да, господин.
- Вашего ребенка, мягко говоря, спасти не удалось. Увидев ваши страдания, которые могли привести вас к летальному исходу, мой племянник Ананд, думая, что навсегда потерял жену, отдал вам своего ребенка, находясь в не совсем нормальном состоянии. Он отдал моего внука, а сам уехал со мной в Кению, не сказав мне правды.
Ешоде показалось, что это сон.
- Что вы такое говорите?
- А то, что Кишен - не ваш сын, а сын Ананда и Деваки, то есть мой внук. Ожерелье на нем - мое. Я велел Ананду вручить его внуку, когда тот родится. Это семейная реликвия. К тому же, разве вы не видите, как он похож на Ананда? А его глаза? Это глаза его матери - Деваки! Вы что, никогда не обращали на это внимания?
В такие минуты логика покидает любую женщину. Не была исключением и Ешода, которая закричала:
- Нет! Нет! Все это ложь! Кишен, он мой, понимаете?!
На ее крик прибежал Кишен.
- Кишен! Иди сюда! - испуганно призывала она. - У меня его никто не отнимет! - И, словно тигрица, сверкнув безумными глазами, она прижала мальчика к себе и стала гладить его по голове.
Вошли свекор и свекровь.
Джавар встал и спокойным железным тоном сказал старой чете:
- Мне жаль, что я принес горе в ваш дом, но для меня важна истина! Я знаю, что Кишен - мой внук!
Свекровь, удивленно раскрыв глаза и поправив край сари пухлой рукой, грубо сказала:
- Вы с ума сошли, любезный!
- Что же получается! Кишен ваш внук, да? - недоумевал господин Саксена. - А мы кто такие? Если я не дедушка, то кто я? - он акцентировал свое возмущение на последней фразе.
- Я только что объяснил Ешоде: Ананд отдал Кишена Ешоде ради спасения ее жизни, а ваш внук умер при родах, - жестко констатировал Джавахарлал.
- Своего ребенка никто не отдаст! - резонно заметила свекровь. - Это любой скажет.
- Но в жизни бывает всякое! - мудро возразил Джавар, окинув взглядом ее седину. - Но теперь нам надо вернуть ребенка матери.
- Я не желаю больше слушать вас! - грубо оборвала его Ешода, что нанесло удар самолюбию Джавара. Кровь ариев вскипела в нем, но жизненный опыт держал его в надежных берегах.
- Я уйду отсюда, - сказал он, глядя на Ешоду тяжелым взглядом, похожим на непробиваемую броню.
Ешода опустила глаза.
- Но прежде вы вернете мне ребенка!