Они все время над чем-то смеются. Целуются, когда думают, что я не вижу. Цитируют фразы из фильмов, телешоу и журналов. Один из них говорит: "Не пора ли жить дружно?" или "На этот раз Льюис Лэпэм зашел слишком далеко", и другой начинает хохотать. "Кто такой Льюис Лэпэм? Что забавного в свитере с надписью "Колледж"?" - спрашиваю я, и они пытаются объяснить. Но выходит как в детстве: я слышу слова, но не понимаю смысла.
- Моя очередь, - настаивала Тамсин.
Она села и скрутила волосы узлом на макушке.
- Гм…
Я отвернулась. Вряд ли Тамсин найдет в своей матери хоть что-то неприятное. У миссис Мармер грудь нормального размера - по крайней мере, была в досиликоновую эпоху. Отец Тамсин и Тодда - ее муж, а не бывший парень, который сделал миссис Мармер ребенка, даже не изволив жениться.
Но самое замечательное в миссис Мармер то, что ей плевать на детей. В прошлом месяце она на двадцать минут опоздала на школьный мюзикл. Тамсин, сидевшая рядом со мной и поглядывающая на часы на телефоне каждые тридцать секунд, в ужасе глядела, как ее мать входит на цыпочках посреди первого соло Тодда. Рука миссис Мармер была прижата ко рту, резиновые шлепанцы стучали по полу. "Пробки, - беззвучно сообщила она и устроилась рядом с Тамсин. - Прости, детка. Я что-нибудь пропустила?" Моя мама находилась по другую сторону от меня. Я увидела, как она нахмурилась при виде шлепанцев и ярких коралловых ногтей на ногах миссис Мармер. Заметив мой взгляд, она тут же приняла беспечный вид и пожала плечами. "Всякое бывает", - прошептала она, когда Тамсин захлопнула телефон и сжала губы.
В жизни так никому не завидовала, как Тодду и Тамсин. Моя мать ни за что бы про меня не забыла. Даже на двадцать минут. Возможно, даже на двадцать секунд. Я для нее важнее всего. Она подвозит меня в школу каждое утро (одноклассники идут пешком или едут на автобусе). Днем, как только прозвенит последний звонок, ее мини-вэн (признанный "Дайджестом потребителей" самой безопасной машиной на рынке) первым забирает меня домой. Если я на плавании или репетиции хора, мать ждет на галерке, в это время она вяжет или печатает на ноутбуке. Моя мать - глава родительского комитета, поэтому ездит с нами на все экскурсии. Она приносит нарезанные фрукты и спортивные напитки на праздники, устраивает вечеринки для актеров после школьных спектаклей и подсовывает мне книги. Что-нибудь про Терабитию или Нарнию, какого-нибудь Филипа Пулмана или Роальда Даля. "Ах, Джой, тебе понравится; в твоем возрасте я его обожала!"
Мать рядом почти все время, когда я не в школе. Наверное, ей кажется, что я вот-вот отшвырну бутылочку, рухну на ковер и начну молотить руками и ногами, как в три года, и она вновь мне понадобится. Когда меня нет рядом, она думает обо мне, планирует развлечения для двоих или вяжет что-нибудь ненужное (очередной шарф, свитер или варежки). Покупает еще одну книгу, которая будет пылиться на полке, или устанавливает на окна специальные безопасные замки, услышав, что сто лет назад ребенок какой-то рок-звезды выпал из окна. (Я проверила в Интернете. Оказалось, окно находилось на пятьдесят третьем этаже нью-йоркского небоскреба, а ребенку едва исполнилось четыре года. Я рассказала об этом матери, но она все равно поставила замки.)
- Наша мама готовит ужасные школьные обеды, - наконец выдала Тамсин.
- Хуже не бывает, - закивал Тодд.
Я постаралась выразить сочувствие, хотя на самом деле охотно слопаю подмокший сэндвич со сливочным сыром и оливками или черствое низкокалорийное буррито, лишь бы поменяться с близнецами местами. Мать никогда не оставляет меня в покое! Она больше не держит меня за подбородок, но иногда мне кажется, что я все еще чувствую ее пальцы. Я сажусь в машину после уроков, и сразу начинается: "Как прошел день? Как дела в школе? Хочешь есть? Поможешь мне приготовить ужин? Взять тебе что-нибудь в супермаркете? Помочь с домашним заданием?" Мне хочется вопить: "Оставь меня в покое, в покое, я задыхаюсь, когда ты так близко!" Но я, конечно, не могу. Иначе мать так посмотрит, словно я дала ей пощечину или проколола ножом шины. В общем, будто я нарочно причинила ей боль.
Я поправила подушку, вполуха слушая рассказ Тамсин и Тодда о последнем кошмаре, который они обнаружили в пакетах с едой. "Она купила арахисовое масло без добавок и консервантов - проявила материнскую заботу. Сверху - слой жира! Я вообще не выношу арахисовое масло, а она его даже не перемешала. Получился сэндвич с жиром!" На потолке фосфоресцировали звезды, которые мы с мамой наклеили много лет назад, когда я была маленькой.
- Ш-ш-ш, - перебила я, заслышав шаги матери.
Я выключила свет, и мы остались в полной темноте. Тамсин вынула зубную пластинку, потом засунула обратно и попыталась читать в свете электронных часов. Я снова шикнула и велела убрать книгу. Френчи заворчала во сне. Цифры на часах сменились с 00.45 на 00.46.
- Почему она это делает? - спросил Тодд.
- Потому что слишком меня любит.
Мне казалось, получится саркастично, а вышло жалко, вяло и, что хуже всего, правдиво.
В 00.57 дверь отворилась. Я заранее прикрыла уши волосами, чтобы мама не заметила слуховой аппарат и не поняла, что мы разговаривали. Я затаила дыхание в надежде, что Тамсин не станет щелкать зубной пластинкой и не выдаст нас. Мать приблизилась к кровати и мгновение постояла.
Она не прикасалась ко мне, лишь смотрела и слушала дыхание, как каждую ночь. Когда мать повернулась к окну, я приоткрыла глаза и увидела в свете фонарей ее тайное лицо, известное только мне.
3
- Он… хочет… ребенка.
- Вот козел, - отозвалась Саманта с соседнего коврика для йоги. - Погоди. Кто - он?
Я улыбнулась. В последние несколько месяцев моя лучшая подруга хлебнула горя из-за парней. Апофеозом стало болезненное расставание с последним ухажером. Во время интимной близости, по деликатному выражению Сэм, он схватил с прикроватного столика крем от морщин по пятьсот долларов унция и принялся обильно мазать ее груди и свое хозяйство. Сэм пришла в ярость. Он тоже пришел в ярость - из-за того, что она пришла в ярость. ("Что? По-твоему, я этого не стою?!" - крикнул он. И подруга ответила, что ни один мужик не стоит пятисот долларов за ночь. Не говоря уже о листе ожидания на крем.)
- Питер. Мой муж, - пояснила я. - Парень, за которого я вышла замуж. Высокий, с темными волосами, помнишь? Он еще подарил мне робот-пылесос на день рождения.
Я понизила голос. В двух рядах от нас занималась Линда Ларсон - особа с телом девятнадцатилетней старлетки и слухом матерого разведчика.
- Мой муж Питер хочет ребенка.
- О господи!
Саманта встряхнула густыми, блестящими волосами, поправила ободок и еще больше выгнулась в позе голубя.
Я же оставила всякие попытки и повалилась на пол. Тем временем Сэм встала в позу собаки лицом вниз и быстрым движением перекатилась в позу березки. Был вторник, шесть вечера, мы занимались "йогой для тех, кому за сорок" в центре "Дитя йоги" на Южной улице. Я записала нас в сентябре, наивно ожидая увидеть полный зал сутулых старушек с ходунками, остеопорозом и жалобами на приливы. Как же я ошибалась! Наша группа состоит из восьми стройных, крепких девиц в черных трико для йоги. Ни одна из них, включая Сэм и Линду, не выглядит старше тридцати пяти. Я же в безразмерных синих трениках и футболке "Академия Филадельфии" выгляжу на все свои сорок два. Сколько я ни стараюсь угнаться за одногруппницами - ничего не выходит.
- И что ты собираешься делать? - поинтересовалась Сэм.
- Погоди, - пропыхтела я, изображая фантастически неуклюжую собаку.
В комнате пахло апельсинами, восковыми свечами и парфюмерией. Сэм перевернулась на живот, приподнялась в позе полукобры и повернула длинную шею так, чтобы я оказалась в поле ее зрения.
- Питер записал меня к врачу. Я должна выяснить, есть ли у меня жизнеспособные яйцеклетки, - прошептала я. - А потом, наверное, найти суррогатную мать.
Сэм пришла в ужас.
- Кэнни, я люблю тебя как сестру, но надеюсь, ты не собираешься просить меня о том, о чем я думаю? Руки прочь от моей вагины!
- Вообще-то от матки, - заметила я.
- В любом случае ни за что!
Эшли, инструктор, строго посмотрела на нас.
- Теперь примем позу счастливого ребенка. - Произнесла она низким, воркующим голосом.
- Мне только иронии на йоге не хватало, - пробормотала я. Мы перевернулись на спины, взяли себя за ступни и прижали колени к груди.
- Ты хочешь второго ребенка? - спросила Сэм.
- Не уверена.
Дети. Какие дети? Джой уже заводит разговоры о своей бат-мицве, а мне приходится покупать лекарства в бутылочках, которые легко открываются, с этикетками, которые легко читаются.
- Я старая.
- Ничего подобного, - возразила Сэм, выказывая дружескую поддержку.
Еще бы - она на полгода старше меня.
- В сорок два поздновато трижды кормить до полудня.
- Мадонна же кормила.
- Мадонна не человек, - ответила я.
Повинуясь инструкциям Эшли, мы опустили нош на пол, расслабили руки, так что они тяжело упали по бокам, и пять минут дышали в позе трупа. Затем сели, скрестив ноги, для последней медитации.
- Можешь кого-нибудь нанять, - продолжала Сэм. - Вроде кормилицы.
Эшли снова нахмурилась. Слово "кормилица" ни капли не похоже на "ом шанти шанти шанти". Сэм сложила ладони перед грудью.
- Возможно, скоро это снова войдет в моду. В любом случае, дело не в кормилицах, а в том, хочешь ли ты второго ребенка.
Я села прямо, прижала обе руки к сердцу и кивнула.
- Намаете, Эшли. - Затем обратилась к подруге: - Яне прочь это обдумать.
- Ты слишком много общаешься с юристами, - сказала Сэм.
Я покачала головой.
- Только с тобой. Может, зря я забиваю себе голову? Мои яйцеклетки наверняка протухли.
Мы свернули коврики. Эшли встала в дверях, одаривая учениц безмятежным дзен-прощанием. Мы бросили в корзину блоки и ремни и сели на матрас в прихожей, чтобы надеть ботинки и куртки. Я пришла в шерстяной шапке-ушанке, которую сама связала, подходящем шарфе и пухлом ядовито-розовом пуховике. По собственной весьма скромной оценке, я в нем похожа на малолитражку. Сэм была в роскошном красном кашемировом пончо, отделанном красными и оранжевыми помпонами из ангоры. "Я бы в таком напоминала извергающийся вулкан", - подумала я.
Мы пересекли засыпанную снегом Южную улицу и нырнули в кофейню, где обычно после йоги берем по двойному латте. Пока Сэм сдабривала кофе корицей и мускатным орехом, я повесила куртку на спинку стула. "Маленький братик или сестричка для Джой", - размышляла я, представляя малыша с каштановыми волосами и темными глазами Питера, такого же неторопливого и задумчивого. Ничего общего с моим бывшим, Брюсом Губерманом, который в связи с рождением Джой укатил на два года в Амстердам. Полагаю, там он посвятил себя благородной цели: выкурить марихуаны столько, сколько весит сам.
"Я взрослая", - напомнила я себе. Сэм сидела напротив с печеньем в шоколадной глазури и лукавым блеском в глазах.
- Дело в том, что у Джой проблемы, - выпалила я.
- Что? - Саманта явно удивилась.
- Она получила тройку по английскому.
Удивление сменилось замешательством.
- Да, знаю, - кивнула я, - беда невелика. Но Джой избегает любого общения. Цедит слова, словно поклялась молчать, и смотрит так, будто от меня воняет.
- Переходный возраст, - отозвалась Сэм, макая печенье в латте.
- Уже?
Я вспомнила, как учительница Джой спрашивала о мальчиках, а я небрежно от нее отмахнулась.
- Все из-за гормонов в молоке, - рассуждала Сэм. - В "Шестидесяти минутах" был репортаж. Восьмилетние девочки из Техаса уже носят в школу тампоны в коробках с едой.
Я вздрогнула.
- У Джой еще не начались месячные.
По крайней мере, она об этом не говорила. Разумеется, она поделилась бы со мной. Или нет? Мне стало не по себе.
- Не стоит так переживать, - посоветовала Сэм. - Она же не скатилась на двойки. К тому же седьмой класс не так важен, как старшие. Влюбилась, наверное.
- Просто возраст такой? - не унималась я. - Я ненавидела свою мать, ты ненавидела свою.
- До сих пор ненавижу, - бодро подтвердила Сэм. - Кстати, о приключениях последней недели.
Она залезла в спортивную сумку из крокодиловой кожи и достала коричневато-желтую папку.
- Вот, - Сэм положила передо мной верхний лист.
Я уставилась на лицо немолодого мужчины в толстых очках, с редеющими волосами и водянисто-голубыми глазами. Улыбка больше походила на тревожную гримасу. В биографии было написано, что ему сорок семь лет, разведен, исповедует прогрессивный иудаизм и посещает синагогу на Йом-Кипур и Рош Ха-Шана. Имеет степень магистра по градостроительству. Отец пятнадцатилетнего подростка, который живет с матерью. Обожает суши и закаты. Интернет-ник - Молодец Марк.
- Молодец Марк? - Я старалась быть спокойной, но лицо меня явно подводило. - Он выглядит…
Я изучила фотоснимок, биографию, свидание его мечты.
- Не знаю. Может, он не слишком тебе подходит?
- Я не ищу идеального мужчину, - возразила Сэм, передавая мне очередную стопку бумаг. - Хотя бы мало-мальски приличного. - Она вздохнула. - Вообще-то сойдет любой живой еврей.
- Свадьба? - уточнила я.
- А что же еще?
Брат Сэм, урожденный Алан, ныне называющий себя Аврамом, в августе собирается жениться на Ханне, бывшей Хезер. Ортодоксальная церемония пройдет в Питтсбурге. ("Август в Питтсбурге, - заметила Сэм. - Примерно как апрель в Париже, только ничего общего".) Узнав новость, Саманта, которая вынесла столько кошмарных свиданий вслепую, первых свиданий, групповых свиданий и быстрых свиданий, что в конце концов купила себе новейший вибратор и поклялась навек забыть о мужчинах, бросилась к компьютеру. Она заплатила пять сотен за уровень "Звезда Давида" на AJew4U.com и стала часами просматривать профили еще никем не избранных членов избранного народа. Я напомнила ей, что на ортодоксальной свадьбе мужчины и женщины даже танцевать вместе не будут. Скорее всего, они проведут церемонию и большую часть приема в разных комнатах. Но Сэм было все равно. "Мне не нужна любовь или отношения, - объясняла она. - Мне нужен один-единственный мужчина на один-единственный вечер - и мать от меня отвяжется. Неужели это так сложно?"
Оказалось, сложно. По крайней мере, от AJew4U.com было мало толку, но Сэм не сдавалась.
- А как тебе этот парень? - Я отложила Марка ради следующего претендента.
Подруга едва удостоила его взглядом.
- Забудь, - бросила Сэм. - Он канадец.
Я изучила профиль.
- Он живет в Коллингсвуде, Нью-Джерси.
- А родился в Манитобе. - Сэм ткнула пальцем в биографию. - Кто родился канадцем, навеки канадец.
- Саманта, послушай, - начала я. - Помнишь, я ездила в Канаду с книжным туром? Замечательная страна, и люди очень дружелюбные. Ничего страшного в том, что…
- Фальшивая страна, - перебила Сэм. - Фальшивая страна с фальшивыми праздниками. Ты действительно хочешь, чтобы я отмечала День благодарения на три недели позже всех?
- А разве не на шесть недель раньше?
- Канадский День благодарения, - фыркнула Саманта. - У них нет даже пилигримов с индейцами. Нет уж, спасибо. - Она перегнулась через стол так, что чуть не макнула помпон в мой кофе. - Вот, взгляни на этого.
Мужчина на фотографии был лысым, сияющим и…
- Семьдесят? - Я сощурилась на мелкий шрифт, полагая, что ошиблась, затем посмотрела на Сэм.
- Семьдесят - это как прежде шестьдесят. - Подруга пожала плечами. - А шестьдесят - сорок пять. Я читала статью в "Таймс".
- Ха!
- Геронтофобка! - выпалила Сэм.
- Этот мужчина годится тебе в отцы!
Я скомкала страницу, краем глаза заметив, что интернет-псевдоним дедули - Сексуальный Старикан.
- Ха! - повторила я.
- Знаешь, что было бы странно? - произнесла Сэм. - Если бы твой отец отыскался на одном из подобных сайтов.
- Ха! - в третий раз выдала я, но уже с ужасом. - Между прочим, он женат.
- Ну да, - откликнулась Сэм, - а эти парни, по-твоему, нет?
Я покачала головой. За последние четырнадцать лет я встречалась с отцом лишь дважды. Насколько мне известно, он по-прежнему живет в Лос-Анджелесе со своей женой - стоматологом-гигиенистом, она его намного младше, у них двое детей. В первый и последний раз я видела его новую семью на выпускном в колледже. Их горячее желание познакомиться со мной объяснялось близостью Принстона к "Сезам-плейс". Я стараюсь не думать об отце, и мне это почти всегда удается.
- Считаешь, мой отец на таком сайте - это более странно, чем встречаться со стариком?
- Да иди ты! Тебе легко говорить, ты замужем! К тому же я его не интересую.
- Погоди, погоди, это уж слишком. Ты предложила себя старику?
- Уолтеру, - уточнила Сэм.
- И Уолтер отказался?
Саманта вздохнула, кивнула и опустила голову. Когда она снова подняла глаза, они сверкали, но не от оживления, а от ярости.
- Может, попробуем закоротить ему кардиостимулятор?
- Так что он сказал?
- Что встречается только с восьмерками и выше, а я, судя по фотографии, семерка.
- О боже. Ты серьезно? Какой снимок ты поставила?
- Брук, - ответила Сэм.
Я застонала. Сэм прекрасна, но меня тревожит, что на сайтах знакомств она потеряла уверенность в себе. После первой недели на AJew4U.com, когда на нее никто не клюнул, подруга нашла на сайте usmagazine.com фото Брук Шилдс, на котором актриса была в своем естественном виде - ее засняли папарацци, когда она выходила с вечеринки от беременной подруги. Затем, используя фотошоп (я и не ожидала, что Сэм им владеет), она приделала Брук собственные брови ("Получилось не совсем вранье") и опубликовала без малейшего стыда и опасений под своим интернет-ником Стервочка Сэм.
- Ничего себе! - Я покачала головой. - Бедная Брук.
- Никакая Брук не бедная, - возразила Саманта. - Она замужем, забыла? Второй раз. Черт бы побрал этих охотниц за мужиками. Ненавижу их еще сильнее, чем канадцев!
- Можно задать вопрос? - Я дождалась, пока Сэм кивнет. - Что ты собираешься делать, когда один из них с тобой встретится и заметит, что ты, гм… не Брук Шилдс?
- Объясню, что фотография старая, - произнесла Сэм.
- Но…
Волосы Сэм темнее, чем у Брук, глаза карие, а не голубые, другой овал лица. К тому же Брук Шилдс дюйма на три выше, фунтов на пятнадцать легче и ни капли не похожа на еврейку.
- Может, просто возьмешь Питера на свадьбу?
Сэм отломила кусочек печенья.
- Очень мило, что ты предложила, но моя мать его знает.
- Да, точно.