Я повернулась к нему, беспокойно убрала за ухо прядь волос и, к удивлению своему, заметила, что, пока я смотрела на картину, он снова стал серьезным.
- Да?
- Об искусстве хватит, - сказал он, направляясь ко мне. - Посмотрим на ящик.
Глава 14
Джилл
- Я не заходила в кабинет с тех пор, как умер отец, - призналась я, пытаясь вставить в замочную скважину ключ, который достала из маминой шкатулки с украшениями. Но рука дрогнула. Что я почувствую, когда увижу отцовские вещи?
- Почему? - поинтересовался Тристен, стоявший сзади меня в полутемном коридоре. - Почему сюда нельзя заходить?
- Не знаю, - призналась я, думая о том, что мне было бы комфортнее, если бы он чуть отошел. - Просто нельзя. - Пальцы продолжали вертеть ключ. Что я там увижу? Может, я совершаю ошибку? А почему Тристен передумал?
- Джилл. - В его голосе слышалось нетерпение. Он положил ладонь на мою руку, заставив меня вставить ключ в замок, и повернул мое запястье - мягко, но уверенно. Он прижался грудью к моей спине и, слегка навалившись на меня, открыл дверь.
Дверь распахнулась, и первое, что я увидела в кабинете, освещенном лишь лучами луны, был мой отец - он улыбался мне.
Глава 15
Джилл
- Папочка...
Это детское слово, которого я не произносила лет с шести, в пыльном кабинете прозвучало очень громко. Мне, наверное, следовало смутиться из-за того, что я сказала это при Тристене, но я как-то забыла о том, что он стоял рядом, тупо пошла к отцовскому столу и взяла с него фотографию в черной рамке.
На ней мы всей семьей щурились на солнце на фоне Атлантического океана. Отец обнимал меня за плечи.
Я обвела его контур. Папочка…
Его в тот день ужалила медуза, и, выбегая из воды, он стонал и одновременно хохотал, зная, что выглядит глупо: красные трусы липли к ногам, худым и бледным, как у меня. Мы пошли в ближайший магазин, отец купил там уксуса, которым полил рану, рассказывая мне, как кислота нейтрализует токсины. Вспомнив это, я чуть-чуть улыбнулась, но на портрет уже капнула слеза.
Папа... он всегда оставался химиком и учителем, даже в таких трудных обстоятельствах. Тот день был чудесным...
- Джилл, ты я порядке? - спросил Тристен. Он подошел, положил руку мне на плечо и сжал его.
Я сняла очки и вытерла пальцем под глазом;
- Не знаю...
- На снимке вы выглядите счастливыми, - заметил он. Даже сквозь майку я чувствовала тепло его руки.
- Мы были счастливы, - сказала я, пристально глядя на фотографию и борясь с новой волной слез. Я дрожала, стараясь не разрыдаться. Почему отец стал другим? Почему он обманул начальство и меня?
Тристен встал позади меня, взял за плечи обеими руками - он словно опять пытался меня поддержать.
- Джилл, - мягко сказал он. - Я говорил, что тебе станет лучше, и я не солгал. Но на это нужно время. Когда исчезла моя мама, первые два года я вспоминал ее ежедневно. А сейчас я уже стараюсь примириться с мыслью, что начинаю ее забывать. Надо ведь как-то жить дальше, согласна?
Я резко повернулась к нему, на миг забыв о собственном горе:
-Твоя мама исчезла?
-Да, - ответил Тристен, так и не выпуская меня из объятий. - Около трех лет назад.
Исчезла. Это было какое-то волшебное слово. Услышав его, я подумала о красном бархатном занавесе, о мужчинах в черных плащах и женщинах в блестящих костюмах - их закрывали в высоких ящиках, и они исчезали... а потом опять появлялись. И снова надела очки и внимательно посмотрела в лицо Тристена: я ожидала увидеть там какую-то надежду...
-Ты думаешь...
- Она умерла. - Он говорил сухо. - Я уверен, что ее убили, хотя мой отец так не считает и дело официально не закрыто.
- Мне так жаль, - с ужасом прошептала я. - Очень жаль.
Вдруг все стало ясно. Как Тристен оказался на кладбище и как он понял, что я была на грани срыва.
- Ничего страшного, Джил. - Он словно успокаивал меня, в то время как утешать его должна была я. - Ничего страшного.
Мы стояли лицом друг к другу, мы были даже ближе, чем на похоронах отца, и мне было тепло и комфортно с ним. Наконец я встретила человека, понимавшего мое горе. Сильного человека. Очень сильного. Сила и притягательность Тристена были видны издалека. Его рост, осанка, взрослые черты лица...
В лунном свете, пробивавшемся через грязные окна, я заметила на щеках Тристена темную щетину, темнее копны пепельных волос, спадавшей на лоб. У большинства моих одноклассников лица были еще почти детскими, в отличие от Тристена. Я заглянула в его темные карие глаза, теплые и очень печальные. Он человек непростой, но прекрасный, как его музыка.
Я крепче вцепилась в фотографию, которую все еще держала в руках, вспомнила отца и вдруг снова почувствовала себя предательницей. Я страдала, но сквозь страдания пробивалось что-то еще...
Мы с Тристеном так и стояли, глядя друг другу в глаза, еще какое-то время. Но потом он быстро взглянул куда-то вдаль:
- Это?..
Я повернулась и поняла: на самой верхней полке в углу кабинета он увидел тот самый ящик.
Глава 16
Джилл
- Да, это он, - ответила я. Но Тристен уже скинул с плеча сумку, которую взял с собой наверх, и направился к полкам, где стоял ящик. Он смотрел на него почти так же, как я только что смотрела на портрет отца. Я зажгла свет.
Тристен стоял как вкопанный и пристально смотрел на коробку, поглаживая ее я напряженно о чем-то думая.
- Тристен?
Он поднял на меня взгляд - и впервые показался неуверенным, но быстро опомнился:
- Джилл, скрепка у тебя есть?
- Что?
- Чтобы замок вскрыть, - пояснил Тристен, ставя ящик на стол. Он выдвинул кресло и сел, мне тут же захотелось согнать его. Это было папино кресло...
Я подошла и встала рядом:
- А ты умеешь?
- Конечно, - сказал Тристен, словно этот навык должен иметь каждый. - Это не сложно, особенно если замок, как тут, навесной. В Интернете полно обучалок.
- Мы сейчас будем открывать? - спросила я, когда он залез в ящик стола и принялся там шарить. - Прямо сейчас?
- Да. - Тристен запустил руку глубже. - Почему нет-то?
- Подожди, - сказала я. Он действовал слишком быстро, трогал отцовские вещи...
Но он уже нашел то, что искал. Его пальцы действовали уверенно: он разогнул скрепку, согнул один конец углом, вставил его в замок и принялся вертеть там так, точно это было его обычным занятием.
- Тристен... - Не зря ли мы это затеяли? Мне нужно время, чтобы подумать. И может быть, даже отказаться от этой затеи.
Поздно. Похоже, даже Тристен удивился, легко и почти мгновенно открыв замок.
- Джилл, ну и дела, - твердил он без конца, орудуя скрепкой, но, когда откинул крышку, воскликнул: - Черт! - И мы оба заглянули в ящик. - Офигеть!
Глава 17
Тристен
Вообще-то я слегка сомневался в том, что Джилл не лукавила, рассказывая про свой семейный секрет, но, когда я открыл этот ящик и увидел пожелтевшие листы с выцветшими записями, сделанными неразборчивым почерком, все стало на свои места. Я был просто в шоке...
Опыт от 7 октября 1856года...Добавлено 3 грамма фосфора...
- Господи боже, - пробормотал я, листая бумаги. - Твою ма...
- Похоже, это действительно то, о чем говорил отец, - сказала Джилл; она тоже явно была встревожена. - Опыты.
- Да, - согласился я, не в состоянии оторваться от записей.
Выпил пол-литра...
- Неужели? - выдавил я, качая головой. - Неужели это правда?
Я старался не показывать своего нетерпения, но понимал, что Джилл все равно заметила его. Даже не глядя в ее сторону, я сказал:
- Стоит начать немедленно. Только давай постараемся пока сохранить все это в тайне, будем работать после школы. Этому дураку Мессершмидту не обязательно что-либо рассказывать. Он может вмешаться и даже попытается остановить нас.
- Что? - Джилл удивилась. - Тристен...
Но я ее почти не слышал.
- Встретимся завтра вечером в школе, - сказал я, запустил в ящик руку и достал толстую стопку бумаг, при этом изо всех сил стараясь унять дрожь в пальцах. Работы предстояло много. - Надо будет расшифровать все опыты, а их ведь немало…
На первой странице в верхнем левом углу я увидел надпись: "Научный дневник Г. Джекила". Я остолбенел.
Вот оно, имя человека, которого так часто проклинал дед. Записи нечеткие, но прочесть можно.
Изо всех сил старясь подавить волнение и касаясь ветхих листов как можно аккуратнее, я перевернул несколько листов. "Добавление 0,2 грамма натрия не производит видимых изменений в поведении..."
Не веря своим глазам, я прочел эту строчку снова. Видимых изменений...
Неужели заявления отца Джилл могли быть правдой? Неужели я действительно докопался до корней своего злополучного семейного древа?
- Тристен?
Я был настолько поглощен своими мыслями и планами, что не ответил.
- Тристен?
Снова прозвучало мое имя, меня осторожно постучали по плечу, я поднял взгляд и вспомнил, что не один. На меня смотрела Джилл Джекел, в ее каре-зеленых глазах читалось любопытство - и огромная неуверенность. Наконец я увидел эти глаза! Когда вслух говорил об исчезновении мамы - впервые с тех пор, как мы переехали сюда из Англии. Глаза Джилл оказались красивыми и умными.
- Тристен, - отважилась сказать она звенящим от страха голосом. - Скажи мне честно, почему ты вдруг захотел принять участие в этом конкурсе? Почему ты пришел?
Я ждал, что Джилл задаст мне этот вопрос, если в ящике действительно окажется то, о чем говорил ее отец, и если мы начнем воплощать в жизнь мои планы. Она - умная девушка и не пошла бы на это без вопросов. В отличие от Тодда Флика, который собирался работать с Дарси Грей, скромница Джилл претендовала на роль партнера, а не ассистента. К Тому же ее наверняка удивило то возбуждение, в которое повергли меня найденные записи.
Так что я решился - взял свою сумку, лежавшую у ног, и достал из нее свою "Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда". Я протянул ее Джилл, думая о том, насколько все же невероятно то, что я встретил единственного на этой земле человека, владевшего ключом к спасению моего рассудка, и спросил отнюдь не риторически:
- Джилл, ты веришь в совпадения? Или в судьбу?
Глава 18
Джилл
- В совпадения или судьбу? Вот уж и не знаю, Тристен, - ответила я смущенно и испугалась. Он предлагал заниматься в школе тайно, когда там никого не будет, и ничего при этом не говорить учителю. Я на такое пойти не могла. Я посмотрела на часы, стоявшие на отцовском столе. Мама скоро придет. - О чем ты? И зачем ты принес книгу?
Я потянулась за ней, но Тристен плавно отвел руку. Еще одна вещь, которую, похоже, нельзя трогать, по крайней мере, мне,
- Еe, Джилл, подарил мне мой дед Хайд, Человек, благодаря которому я полюбил музыку и который был моим первым учителем. Он задал мне курс на будущее, и он же уверял меня, что в этом романе описывается мое прошлое.
- Что? - В замешательстве я опустилась на стул, стоявший рядом со столом отца, - Не понимаю.
- Твой отец считал, что вы являетесь родственниками доктора Генри Джекила, а мой дед уверял, что я - прямой потомок того самого "злодея Хайда".
Тристен говорил очень внятно и разборчиво, с явным британским акцентом... но я все же как-то не уловила смысла.
- Так ты утверждаешь, что мы с тобой, типа, родственники? Отец говорил мне, что у Генри Джекила детей не было. Отчасти именно поэтому его записи оказались у нас...
Тристен улыбнулся, но это была безрадостная, неприятная улыбка.
- Нет, Джилл, мы не родственники. Не надо желать себе такой судьбы!
Я, наверное, все равно выглядела очень озадаченной, так что Тристен перестал улыбаться и постарался объяснить серьезно.
- Если ты читала книгу, то знаешь, что доктор Джекил считал, что, выпив препарат, он изменил собственную душу. Что созданный им Хайд - это отдельное существо, "новая жизнь", как называл ее Стивенсон.
- Да, книгу я читала, - сказала я. - Но...
- Эта новая жизнь, - продолжил Тристен, - сильно отличалась от своего создателя, даже габаритами и статью. И именно это новое создание, это чудовище и положило начало моей семье.
Я рассматривала красивое лицо Тристена, думая о том, что он крайне не похож, по крайней мере внешне, на чудовище. О чем он таком говорил, это просто смешно. Дурацкая шутка.
- Ты же не хочешь сказать, что являешься прямым потомком... настоящего монстра?
- Именно об этом я и говорю. - Тристен постучал пальцем по книге. - Дед подарил мне ее прямо перед смертью. Он называл ее "нашей адской генеалогией" и "ужасающей картой нашего будущего".
Я слегка отодвинулась - мне не понравился ни зловещий тон его голоса, ни то, что он сказал. Но стало ясно, что он не шутит.
- Картой? В каком смысле?
- Дед говорил, что твой предок, составивший тинктуру, положил начало роду Хайдов, все мужчины в котором чужды морали. Он уверял, что во всех нас - равно как и в мистере Хайде - рано или поздно верх берет темная сторона и мы начинаем совершать ужасные преступления. - Его карие глаза подернулись мутной пеленой. - Поначалу мы даже не осознаем, что творим. А со временем, как мы ни пытаемся унять живущего внутри зверя…
Тристен смолк, а у меня глаза на лоб полезли, и я изо всех сил старалась побороть желание вскочить и убежать. Это просто безумие какое-то. Тристен... Не мог он быть злодеем. Он меня так обнимал, утешал. Мы были близки... А его глаза. Они такие теплые и красивые. Я не хотела верить в то, что он злой. Или ненормальный. Но тут я увидела синяк у него под глазом.
-Ты же не думаешь, что ты...
- Думаю, - подтвердил Тристен. - Вся эта история с Тоддом - это был не я. И мне начали сниться сны, как и предвещал дед. Кошмары, которые становятся все ярче и ярче.
- Кошмары. - Я все так и смотрела на его синяк, и спросила упавшим голосом: - Что за кошмары?
Тристен уже не просто объяснял, что с ним происходило, он исповедовался. Делился со мной тайнами, которых в себе держать уже, наверное, не мог. Глаза его были полны страдания.
- Я... то, что живет внутри меня, - говорил он, - во сне оно пытается убить девушку... и ему это нравится. Ему в кайф зарезать человека.
Я в ужасе вскочила со стула:
- Тристен!
Надо было спасаться от него. Он все же безумен. Но он схватил меня за запястье, и я посмотрела на его руку:
- Прошу тебя, отпусти!
- Джилл, - ровно сказал он, пытаясь меня успокоить. - Я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь. Живущий во мне зверь жаждет не твоей крови. Во сне не ты.
Я все еще смотрела на руку Тристена, но я снова села, не видя другого выхода. Он был слишком силен, я бы не вырвалась.
- Чего ты хочешь от меня? - Мой голос все еще дрожал. И хотя я уже знала ответ, я все равно повторила свой вопрос: - Почему ты ко мне пришел?
- Я хочу повторить описанные здесь опыты. - Он кивнул на стол, все еще не выпуская мою руку. Держал он меня сильно, но не больно. - И я хочу, чтобы ты мне помогла. Ты единственная, кому я доверяю и при ком я смогу пить эти растворы. А ты при необходимости сможешь нейтрализовать токсины.
Я покачала головой - мне было слишком страшно, чтобы чувствовать себя польщенной.
- Нельзя тебе все это пить...
Тристен поднял руку с книгой:
- В книге все четко описано. Этот состав не только порождает зверя, но и убивает его. Именно так Джекил переходил из одной сущности в другую - пил составы.
"Зверь". "Чудовище". Просто безумие. То, о чем творит Тристен, - полное сумасшествие.
- Я тебе не помогу, - сказала я. - Я не могу. - Мой взгляд метнулся на ящик. - Я тебе бумаги не отдам. Тебе нужен врач...
- Я сын лучшего психотерапевта в мире, - сообщил Тристен, пристально глядя мне в глаза. - Но мне нужно не сидеть в кресле у него на приеме. Мне нужно работать в лаборатории. Нам нужно работать. Вместе.
- Тристен, нет. - Почему у него такой ясный взгляд, когда он - в этом не было никаких сомнений - бредит?