В этот момент в дверях палаты показалась мать Лиды, встретилась с Алексеем взглядом и тут же опустила глаза.
- Здравствуй, Леша. Заходи, - пробормотала она, посторонившись, и медленно пошла по коридору.
Посмотрев ей вслед (что-то в ее поведении показалось ему странным), он нерешительно открыл дверь. В глубине палаты, освещенной тусклой лампочкой над дверью, на единственной занятой кровати лежала мертвенно-бледная Лида. У изголовья стояла капельница.
- Леша, - не открывая глаз, на которых моментально заблестели слезы, прошептала Лида. - Я виновата, Лешенька. Это я не уберегла нашего малыша…
Алексей почувствовал, как к горлу подступил ком.
- Врачи сказали, что был мальчи-и-и-к, - тихо завыла она и попыталась повернуться к стене.
- Тише, тише! - подойдя ближе, едва успел он удержать зашатавшуюся капельницу. - Не плачь… Ну не плачь, пожалуйста.
Решив проверить, на месте ли прикрепленная пластырем к вене толстая игла, он коснулся Лидиной руки, но та тут же ухватила его ладонь, прижала к себе и подняла на него измученный взгляд.
- Маленький, крохотный, твоя и моя частичка, - всхлипнула она. - Он даже не смог ничего понять, все произошло так быстро! Но я успела его полюбить… Ведь это был наш ребенок!
Волна нервной дрожи пробежала по телу Алексея. Накрыв ладонь Лиды своей ладонью, он придвинул ногой стоявшую рядом табуретку и присел.
- Ну пожалуйста, не плачь. Все будет хорошо…
- Что, что теперь будет хорошо?! - разрыдалась она. - Тебя теперь ничего со мной не связывает, ты свободен. А я?! Бедные родители, как они будут смотреть в глаза родственникам, друзьям? Какой позор им предстоит пережить! Лучше я умру вслед за моим мальчиком! - резко оттолкнув его руку, она рывком выдернула иглу из вены и тут же закатила глаза.
- С ума сошла!.. - опешил Алексей. - Помогите! - бросился он к двери.
Выросшая как из-под земли врач быстро выдворила его из палаты. Присев на стул у стены, он обхватил голову руками. Выйти из отделения и снова встретиться с Тишковскими было выше его сил.
"Гад я редкостный! - стучало в висках. - Столько горя для всех!"
Примерно через час к нему подошла доктор.
- Можете зайти, - разрешила она. - Я ввела успокаивающее, так что скоро она уснет. Я разрешаю вам остаться здесь на ночь. Заодно и присмотрите.
Алексей машинально кивнул, вернулся в палату и присел у кровати.
- Не оставляй меня одну, пожалуйста, - взглянув на него затуманенным взором, умоляюще прошептала Лида.
- Я не уйду, - дотронулся он до ее ладони. - Я никуда не уйду.
Откинув голову на спинку принесенного из ординаторской кресла, он продремал возле постели Тишковской до семи утра и лишь после того, как за дверью участились шаги медперсонала, покинул больницу. Непонятно каким образом, но в общежитии уже знали, что случилось ночью. Во всяком случае, пробегавший мимо Щедрин пожал ему руку, хлопнул по плечу и буркнул что-то вроде "поздравляю".
Алексей стоял в душе и все пытался собраться с мыслями: странно, но с исчезновением главного препятствия для воссоединения с Тамарой на душе не стало легче. Лида права: слишком далеко он позволил зайти делу и слишком многое на сегодняшний день связывало его с профессорской семьей. Как разорвать эту связь, не причинив больше никому боли, он не представлял. Да и ночные страдания Лиды не прошли бесследно…
- Привет, - поздоровался он с Кушнеровым, появившимся в комнате за долгое время его отсутствия. - У Лиды выкидыш.
- Уже слышал… Я по другому поводу. Хочу рассказать…
- Не говори ничего сегодня, ладно? - устало попросил Алексей. - Без того на душе тошно… Представляешь, я только сейчас осознал, что у меня мог быть ребенок… Что имеем, не храним, потерявши - плачем…
Внимательнее поглядев в осунувшееся за ночь лицо друга, Артем также вздохнул и… решил промолчать о вечернем визите Тамары. Пусть придет в себя. Состояние Алексея он понимал лучше, чем кто другой: лишь пару дней назад у жены миновала угроза преждевременных родов.
- Ты куда сейчас? - на всякий случай уточнил он.
- Не знаю… Наверное, снова в больницу. Надо как-то поддержать Тишковских… Все остальное потом.
- Потом так потом, - пожал плечами Артем.
Так уж сложилось, что в ближайшие дни поговорить им не удалось, ну а после того как выписали Инну и Кушнеров снова встретился с Тамарой (та помогала жене с запущенными курсовыми), она ни словом, ни взглядом не напомнила ему ту растерянную девушку, что приезжала пару недель назад. Да и вела себя с ним холодно.
"Ну и ладно, - решил он. - Недолго осталось, сами разберутся".
…Так прошел еще месяц. Лиду давно выписали из больницы, но теперь она ходила за Алексеем словно живая тень. Стоило ему исчезнуть из ее поля зрения, как она начинала активные поиски и обязательно его находила. Он даже научился чувствовать ее взгляд (в этот момент его буквально окатывало холодной волной!) и знал, что будет дальше: через секунду он обернется, она тут же бросится ему на грудь, заплачет…
Оттолкнуть ее в такие минуты не позволяло то обстоятельство, что всякий раз это происходило на глазах многочисленных зрителей. Иногда его самого не покидало ощущение, что он играет в хорошо срежиссированном спектакле и выпавшая ему роль с каждым разом выходит все лучше и лучше. Вся его жизнь была теперь сплошным спектаклем, обманом, и от этого он себя порой начинал ненавидеть…
Тем временем приближался Тамарин день рождения. Вечером первого июня он тайком пробрался в ее комнату, которая, к счастью, оказалась незапертой, и положил на стол такие же розы, как и год назад. Вдруг за спиной послышался шорох.
- Надо бы в воду поставить, - негромко заметила Ленка. - Иначе завянут… Томка еще пять дней назад домой уехала. И вообще, по-моему, не стоило этого делать, - осторожно коснулась она рукой колючих стеблей. - Тебя здесь больше не ждут.
- Ты уверена?
- С некоторых пор я ни в чем не уверена… Лучше спроси сам, мне она ничего не говорит. Только я-то слышу, как она по ночам не спит.
"Значит, переживает, - сделал Алексей несложный вывод, отчего на душе стало тепло и печально. - Прости, родная, потерпи еще чуть-чуть…"
10
…Сквозь сон Алексей почувствовал, что продрог, и тут же открыл глаза. В комнате с наглухо зашторенными окнами едва слышно гудел кондиционер. Часы показывали половину первого дня.
"Ничего себе! - подумал он. - Надо вставать, иначе к вечеру разболится голова".
Владимир сидел в кресле в соседней комнате и держал в руках пресловутый журнал.
- И как тебе эта женщина? - заметив мелькнувшую на страницах фотографию Тамары, спросил Алексей: наблюдательный Чернов часто давал окружающим меткие характеристики.
- Умна, самостоятельна, сдержанна. - Владимир словно ожидал такого вопроса. - Эмоции, чувства, переживания - все под контролем. Сильный… скорее, мужской характер: привыкла побеждать… Что еще… Красивая, ухоженная, но при этом никогда не признается, что несчастна в личной жизни.
- Почему ты решил, что она несчастна?
- А вы в глаза загляните, - прикрыл он ладонью нижнюю часть лица. - Видите, какой взгляд? Эта женщина забыла, когда в последний раз кого-то любила… Или позволяла себя любить. - Чернов приподнял журнал и попытался изменить угол падения света. - Смотрите внимательно! - жестом подозвал он шефа. - Как ни верти, в глазах - настороженность и недоверие! Или взять ее улыбку: красивая улыбка, правильная. Только не настоящая, не от сердца. Отработанная годами красивая улыбка красивой женщины. А ведь жаль, на самом деле она очень хороша, и даже легкая влюбленность была бы ей к лицу. Вы знакомы?
Владимир не зря задал этот вопрос. С тех пор как Радченко отправил за границу Кушнерова и разъехался с женой, в таком нервном состоянии он его видел впервые. И всему виной, как он считал, были этот журнал и эта женщина.
- Я знал ее… раньше, - коротко ответил Алексей. - Как Кушнеровы?
- Спят, но лучше их разбудить. Надо выйти на воздух, к тому же сегодня не жарко, а с утра даже дождик накрапывал.
- Тогда поднимай.
Спустя полчаса Алексей с Артемом сидели в баре у бассейна и наслаждались холодным пивом.
- Все, я - пас, - пожаловался друг. - С ума можно сойти с этими детьми! Вот мы в наше время…
- Заладил, как бабка старая: наше время, не наше время! Да нормальная у тебя дочь! Думаешь, на дискотеке рядом с тобой она чувствовала себя свободно? Тебя бы такая свобода устроила?
- Нет.
- А вот ее устроила. Значит, она прекрасно понимает границы дозволенного и не собирается нарываться на неприятности. Это во-первых. А во-вторых, ей просто хотелось несколько дней побыть рядом с тобой. Только как себя с тобой вести, она пока не знает. Отсюда ершистость и обыкновенное юношеское желание повыпендриваться.
- Ты так считаешь?
- Уверен. И вообще, классная у тебя девчонка выросла… Ты куда после Ибицы?
- Думал к родителям податься, потом на несколько дней в Париж… Но сейчас придется менять планы. С Юлькой я уже повидался, и потому завтра, как только она улетит, забронирую билет до Нью-Йорка. На все про все мне понадобится недели две-три, - прикинул он. - Так что числа двадцатого жди в Москве.
- Джейн в курсе твоих планов?
- Скорее всего догадывается… Я ей дом хочу оставить… Все-таки я прожил с ней не самые худшие годы.
- Шикарная у тебя причуда выработалась: Ирине - квартиру в центре Москвы, Джейн - дом под Нью-Йорком. Ловко они тебя раскручивают!
- Никто меня не раскручивает… Я сам так хочу.
- Порядочность в отношении женщин всегда тебя отличала! - хмыкнул Алексей.
- Я и Инке нашу служебную квартиру в свое время оставил, - попытался оправдаться Артем. - Правда, когда она в Питер переезжала, сдала ее государству. Так что называй как хочешь, но в скором времени перед тобой предстанет обыкновенный бомж.
- Ладно, бомж, хватит прибедняться, - проворчал Алексей. - Я, между прочим, давно о тебе подумал и прикупил участок за своим домом. Так что приезжай и стройся. А пока у меня поживешь, места хватит. Только сразу предупреждаю: никаких женщин. Захочешь расслабиться, Володя отвезет тебя куда надо.
Артем хитро прищурился и протянул ему ладонь.
- Беру участок не глядя! О, смотри: наша красотка объявилась!
На слегка располневшую, но не утратившую стройности и привлекательности немку они обратили внимание еще в день приезда: лицо ее показалось Артему знакомым. Но так как кроме мальчугана лет пяти рядом с ней постоянно находился солидный немец в годах, они тут же о ней забыли. Сейчас женщина была одна. Попросив у бармена чашечку кофе, она оглянулась и, поймав заинтересованный мужской взгляд, с улыбкой направилась прямо к их столику.
- Можно? - спросила она на чистейшем русском языке.
- Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, - пробормотал Артем, задвигая за дамой плетеное кресло. - Чего изволите выпить?
- Спасибо, ничего. Ребята, а вы откуда?
- Из Москвы. А вы?
- Теперь из Кельна… Родилась в Беларуси, немного пожила в Москве… Жаннет, - представилась она.
- Жанна по-нашему, - хмыкнул Кушнеров.
- Можно и Жанна, - согласилась та и полюбопытствовала: - Неужели популярность Ибицы достигла и России? Несколько лет назад русская речь была здесь большой редкостью, а теперь слышна на каждом шагу… Управляющий отелем - хороший приятель моего мужа, и мы здесь который год отдыхаем. Отель не из дешевых, и в прошлом сезоне в нем практически не останавливались русские. А в этом - просто поразительно: три семьи из Питера, москвичи, моя землячка с сыном, а теперь еще и вы! Перемены налицо.
- И вам они не нравятся?
- Ну почему же? - растерялась Жанна, не ждавшая такого выпада. - Русских туристов везде встречают с распростертыми объятиями… Вот только после их отъезда настроение порой меняется: или что-то свезут, или за что-то не рассчитаются.
- И что же стащили наши соплеменники из этого отеля? - не унимался Артем.
В общении с дамой он вел себя чересчур агрессивно.
"Видно, не выспался", - решил Алексей.
- Пока ничего, - пожала та плечами и, словно себе противореча, добавила: - В отелях такого класса чаще что-то забывают… Кстати, если русские что-то теряют, то крайне редко пытаются вернуть обратно. Вот моя землячка, например, улетела, а горничная нашла в душевой золотой крестик. Судя по всему, ему немало лет, и для хозяйки он скорее всего служил амулетом. Неделя прошла, а она - ни гугу. Хотя, возможно, и не догадывается, где обронила… Цепочка расстегнулась…
- А фамилия землячки часом не Крапивина? - насмешливо уточнил Артем.
- Ой, Крапивина! - обрадовалась Жаннет. - Мы вместе путешествовали на машине по острову! Звали ее Тамара, а сына… - Она наморщила лоб.
- Сергей.
- Точно, она звала его Сережа! Так вы ее знаете? Вот здорово! Значит, сможете передать крестик? Хулио очень обрадуется - честь отеля для него превыше всего.
- А вдруг мы его присвоим? - продолжал ерничать Артем.
Алексей недоуменно покосился на друга. Чтобы тот позволял себе так разговаривать с дамой! Да еще с красивой! Да еще на отдыхе! Да еще у бассейна, где такое количество будоражащих желание голых тел! Может, и вправду устал? Или после сорока в нем что-то сломалось и он начал думать головой?
- Не присвоите. Судя по вашим апартаментам, люди вы состоятельные и крестик, даже старинный, вам совершенно ни к чему. А вот доброе дело сделать вам ничего не стоит.
- Вот тебе и повод для встречи, - взглянул на Алексея Артем. - Берем?
- Надо подумать, - нерешительно ответил тот.
Честно говоря, стоило ему услышать про крестик, как у него сразу мелькнула подобная мысль.
- Другого выхода нет, - меж тем вздохнула Жаннет. - Отсылать такую вещь боязно да и…
- Да и растаможить заставят по полной программе, - со знанием дела предрек Кушнеров.
- Хорошо, - кивнул Алексей. - Но я не знаю, скоро ли попаду в Минск. Возможно, только в октябре.
- Не важно! Пойдемте, я познакомлю вас с Хулио! - воодушевилась женщина. - Ему нравятся русские, к тому же он обязательно захочет записать вашу фамилию: как-никак, а вещица ценная.
- Иди, иди, - махнул рукой Артем, поймав вопросительный взгляд друга. - Я лучше Юльку дождусь: надо с ней поговорить, поучить уму-разуму, к тому же не я, а ты будешь встречаться с Тамарой. Заодно скидку у управляющего потребуй, - неожиданно добавил он и рассмеялся: - Вдруг к следующему сезону виллу не достроишь?
Алексей вернулся через час. Чернов уже устал дожидаться его в холле гостиницы. Артем возлежал на шезлонге под деревьями, Михаил с журналом в руках сидел неподалеку, а Юлька демонстративно жарилась на солнце у бассейна - от утренних облаков на небе не осталось и следа.
- Ну? - не открывая глаз, вопросительно буркнул Кушнеров.
- Еще одна весточка из прошлой жизни, - присев на свободный шезлонг, Алексей раскрыл маленький велюровый футляр и вытянул из него блеснувшую на солнце цепочку. - Этот крестик я заметил на Тамаре еще в день заплыва. Удивился: ты же помнишь, какие времена были. Если мне не изменяет память, ей его подарила бабушка на шестнадцатилетие… Адрес, телефоны - все дали.
- А не заглянуть ли тебе к ней прямо после Ибицы? - с усмешкой предложил друг. - Заодно вернешь журнал и поблагодаришь за "удавшийся" отдых.
- Ты чего такой злой сегодня? - пряча цепочку с крестиком в коробочку, спросил Алексей. - Чем тебе Жаннет не угодила?
- Да узнал я ее! - не удержался Кушнеров и присел. - Как только ближе подошла, вспомнил, где видел: была Жанна, стала Жаннет. Между прочим, одной из лучших стриптизерш в "Dolls" считалась.
- Ну, не нам судить… Не от хорошей жизни туда попадают.
- Зато ищут хорошую! Эта вот немца себе отхватила! Степенная, килограммов десять набрала, не меньше! А ведь худющая была!.. Да черт с ней! - махнул он рукой и придвинулся ближе к другу. - Ты верно заметил, что я злой. Представляешь, этот Дени - Инкин муж - позвонил утром Юльке. Она спала, я снял трубку и услышал, как кто-то лопочет по-французски. Ответил по-английски… В общем, пообщались мы с ним. Оказывается, она, как сюда прилетела, так им и не позвонила.
- Ну, и чего ты нервничаешь? Она ему как дочь, вот и беспокоится.
- Да я это понимаю! - шумно выдохнул Артем и опустил голову. - Принять тяжело… Моя дочь - и какой-то чужой мужик рядом.
- А раньше ты это принимал?
- Принимал, понимал… Я только к сорока годам понял, что такое дети! - в сердцах бросил он и снова улегся на шезлонг. - С Юлькой поссорился…
- Из-за чего?
- Сначала отчитал за поведение на дискотеке, после - за то, что матери не позвонила. Словом, сорвался на ребенке.
- Ну и глупо… Кто ты ей? Ты даже не воскресный папа, ты - отпускной.
- Спасибо тебе на добром слове!
- На здоровье! - также растянулся на шезлонге Алексей. - И не злись. Хочешь, я с ней поговорю?
- Я сам.
- Это правильно: со своим ребенком надо разговаривать самому… Только сначала подреми и остынь.
- Пробовал - не получается, - вздохнул Кушнеров. - Все институтские годы из головы не лезут… Лучше давай рассказывай, что было дальше… Продолжим наш отпуск памяти Тамары Крапивиной и Инны Рождественской, - грустно пошутил он. - Помнишь, ты собирался ехать за рецензией для диплома, но, как только услышал от Инки, что Тамара четверку на экзамене получила, тут же куда-то рванул… Ведь ты к ней помчался, верно?
- Верно…
…"Почему четверка? Неужели и в этом тоже моя вина? - расстраивался Алексей, спеша к общежитию. - Почему она отказалась отвечать на дополнительные вопросы? Забрала зачетку и ушла… - вспоминал он рассказ Инночки. - Она никогда не сдавалась просто так! На это должна быть веская причина! Все, хватит! - решил он на ходу. - Сегодня же скажу все как есть. Поймет… Должна понять!"
Приблизившись к зданию, он заметил среди высыпавших на крыльцо студентов Тамариных "телохранителей" и спрятался за раскидистый куст акации.
"На пляж собрались", - догадался Алексей.
Не обнаружив среди них Тамары, он подождал, пока студенты спустятся по ступенькам на противоположную сторону крыльца (дорога к реке через окрестные дворы была гораздо ближе), и направился в общежитие: кажется, там не осталось никого, кто мог бы им помешать.
"Только бы она была в комнате и выслушала!" - пульсировало в висках.
Нервничал Леша не зря. Как оказалось, за время разлуки то ли он успел потерять с таким трудом подобранный к Тамаре ключик и перестал ее понимать, то ли она сменила замки и не желала больше его к себе впускать… Во всяком случае, выслушав гневную, унизительную тираду слов, которых он, без сомнения, заслуживал, Алексей спустился вниз, снова оказался на крыльце и, прокручивая в памяти неприятный разговор, пошел сам не зная куда. Заметив свободную скамейку в ближайшем скверике, он присел в тени деревьев и закурил. В последнее время он очень много курил.