71. Диомидов. Состояние и перспективы массовой работы в округе // Красное знамя. 1928. № 107. С. 3.
72. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.; Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 192.
73. Кино "Сорочинская ярмарка" // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.
74. В. К-р. Кино "Звенигора" // Красное знамя. 1928. № 101. С. 5.
75. В. К-р. Кино "Тарас Трясило" // Красное знамя. 1928. № 61. С. 6.
76. В. К-р. "Непобедимые" // Красное знамя. 1928. № 106. С.5.
77. В. К-р. "Муть". Кино "Солей" // Красное знамя. 1928. № 102. С. 7.
78. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.
79. Кино "Сорочинская ярмарка" // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.
80. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 22.
81. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6.
82. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л.6.
83. Нежигай Э.Н. Советские праздники как социокультурное явление // Нэповская Кубань: сознание и культура населения. Краснодар, 1999. С. 39.
84. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп.1. Д. 815. Л. 2, 4.
85. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 1.
86. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 12–13.
87. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 32.
88. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 17.
89. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 4.
90. Ахтарец. Проводим украинизацию // Красное знамя. 1929. № 159. С. 1.
91. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 42..
92. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.
93. Шагай, "нацмен" // Красное знамя. 1927. № 27. С. 4.
94. Из писем рабочих // Красное знамя. 1928. № 114. С.3.
95. Хроника // Красное знамя. 1929. № 151. С. 4.
96. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д.685. Л. 14.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html
97. Там же. С. 66.
98. Нырко А.Ф. Указ. соч. С. 134.
99. Фотоархив Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГНТУ "Кубанский казачий хор".
100. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 14.
101. Степная Л. Наш конкурс гармонистов // Красное знамя. 1927. № 147. С. 4
5. Украинизация в сфере образования и науки
Нами упоминалось (разделы 1 и 7), что отношение к украинской школе в период Гражданской войны было далеко не однозначным. Она насаждалась усилиями активистов Краевой Рады, но далеко не всегда встречала поддержку населения. Кубанские власти того периода учитывали сложившуюся ситуацию и предпочитали не вступать в конфликт с большинством населения и сторонниками русскоязычной школы. В соответствии с циркуляром по ведомству народного просвещения Кубанского края на украинских отделениях школ предполагалось изучение русского языка. Против русскоязычной школы не предполагалось принятие запретительных мер. Считалось необходимым обеспечить каждой группе населения отдельно взятого населённого пункта тот язык преподавания, в котором она нуждалась.
При этом поощрялось изучение украинского литературного языка, который в сознании составителей документа как бы подменял кубанский диалект. Рекомендовалось изучение украинской истории и географии, истории Кубанского казачества в контексте его связей с Украиной. Приветствовалось пополнение школьных библиотек книгами на украинском языке (1). В программу школ включался такой предмет, как украиноведение, которое преподавалось как составная часть родиноведения (2).
Результатом этого противоречивого, оборванного приходом к власти большевиков стало наличие на апрель 1920 года на Кубани 130 украинских школ (3).
В момент своего установления советская власть опиралось на постановление от 31 октября 1918 г. о том, что представители каждого народа на территории советской республики могут получать образование на родном языке. Декларировалось, что только образование на родном языке может обеспечить полноценное усвоение знаний и нравственных идеалов (4). Это был одним из самых распространённых постулатов идеологии дореволюционного либерального учительства (5).
К тому же движение за украинскую школу на Кубани получило своего приверженца в таком известном большевистском деятеле, как Я.В. Полуян (6).
Уже 22 апреля 1920 г. было принято решение о создание национальных школ для этнических меньшинств (7). В начале 1921 г. была возобновлена работа украинизированного ещё во время Гражданской войны Полтавского педагогического техникума, который был реорганизован из учительской семинарии. Украинская секции при отделе просвещения Полтавского станичного совета была открыта ещё в 1920 г. (8). По сведениям Д.Д. Белого, летом того же года были вновь открыты украинские педагогические курсы. Это было связано с указанием Нарпроса об открытии на Кубани украинских школ (9). На деле о создании таких курсов был только лишь поставлен вопрос. В 1920 гг. их решили не создавать. Было разрешено чтение лекций по преподаванию на украинском языке в рамках общих педагогических курсов (10).
Одновременно сошли с исторической сцены дореволюционные украинские объединения. Общество "Просвита" перестало действовать 16 мая 1920 г. (11).
В 1923 – 1924 гг. в Краснодаре были открыты две украинские школы (12). Все ученики 1-ой украинской школы № 12 были записаны в школьных документах как украинцы. Хотя среди них были русские и армяне. Внеклассная работа в школе, а так же преподавание самых разных предметов, в том числе естествознания, в соответствии с указаниями партийных органов должны были быть ориентированы на привитие школьникам коммунистической идеологии (13).
В 1924 г. В Краснодаре был создан кружок украинских учителей. В том же году предмет "украиноведение" преподавался в 19 школах Кубани (14).
Принимались директивы о создании украинских школ повышенного типа, организации профессионального образования на украинском языке (15). Уже в 1925 г. в станице Староминской было 5 украинских школ (16). Были украинизированы школы в станице Гривенской (17). В марте 1926 г. в Черноморском округе партийным руководством было принято решение об украинизации школ со значительным числом учащихся украинцев. Для пропаганды этого мероприятия предполагалось провести компанию в прессе и специальные родительские собрания (18). 19 апреля 1926 г. минимальное количество учащихся старших классов, необходимое для открытия национальной школы, было снижено до 15 человек. Закрытие и перепрофилирование украинских школ было признано недопустимым (19). В этом году преимущественно в Кубанском округе проводилась системная плановая украинизация системы образования (20).
В 1924–1925 учебном году начальных украинских школ насчитывалось 147, 1925–1926 – 150, 1926–1927 – 219. К 1927 г. было открыто 2 украинских семилетних школы и четыре пятилетних (21). С 1924 г. Полтавский педтехникум регулярно выпускал учителей украинских школ (22). Его сотрудники занимались разработкой украинского букваря, адаптированного для условий Кубани (23). В июне 1929 г. было подготовлено 13 новых учителей для украинских национальных школ (24). В 1926 г. действовало уже 150 украинских начальных школ. Был открыт украинский техникум в станице Уманской (25).
"Украинский язык бул. Як раз в это время. Занятия по ём были. И уси занятия на ём вэлыся. А вывесок украинских нэ було. Були кныжки на украинской мове. Читалы. В начальных классах. Ще помню учительница, Варвара Тарасовна" – вспоминала жительница станицы Старолеушковской Е. В. Ткач (26).
С объявлением сплошной украинизации в 1928 г. был взят курс на почти полном переводе на украинский язык школ в районах, подлежащих украинизации. Предполагалось открыть школы 2-ой ступени в количестве, соответствующем количеству школ 1 – ой ступени. Т. о., планировалось сделать общее среднее образование в полном объёме украиноязычным. В школах должен был активно внедряться предмет "украиноведение". Украинский язык и украиноведение на украинском языке должны были вводиться и в тех случаях, когда все остальные предметы продолжали преподаваться на русском (таких школ было большинство) (27).
Принимались меры по "приближению" учебных заведений нацменьшинств к местам из компактного расселения. Украинская школа-девятилетка г. Краснодара была переведена в 1928 г. на Дубинку (28). К осени 1929 г. в Приморско-Ахтарском районе планировалось украинизировать 12 начальных школ. А в 1930–1931 учебном году – уже все школы (29). Всего к концу компании украинизации на Кубани по официальным данным было 746 украинских школ (30). Если школы были русские и не было возможности открыть отдельные украинские школы, то в них набирались украинские группы. Такая практика существовала в Краснодарском районе (г. Краснодар, станицы Елизаветинская, Пашковская, село Калинино и т. д.) (31). Необходимо отметить, что в 1927 г. в школах г. Краснодара обучалось 16516 учеников. Из них – 12394 русских, украинцев – 1471 ученик (32).
Украинская школа в станице Вышестеблиевской укрепилась только к 1931–1932 учебному году. К её открытию и переводу на русский язык в 1933 г. население отнеслось достаточно равнодушно. При этом бывший ученик школы утверждает, (33) что украинский язык отличался от "балачки" и был не вполне понятен.
Украинизация школы проводилась и в рамках программы первоочередного развития школ нацменьшинств вообще. В 1931 г. Совнаркомом РСФСР было предложено провести дополнительный набор в школы детей в возрасте от 8 до 10 лет. Особенно это касалось национальных школ (34).
В конце 20-х гг. XX в. на Кубани имело место обучение детей кубанской литературе на варианте кубанского диалекта, приближенного к украинскому литературному языку. Программа обучения включала в себя таких классиков, как Я. Кухаренко и В. Мова. Дети знакомились с творчеством и более молодых авторов, таких как В. Потапенко (35). При этом постепенно набирало силу инспирированная властями компания по вытеснению из обихода дореволюционной украинской литературы (36).
Во второй половине 1920 гг. уже был издан и введён в обращение украинский кубанский букварь под названием "До науки" (37).
С 1927 г. в Краснодаре под редакцией М.И. Лолы выходил украиноязычный педагогический журнал "Ленинским Шляхом" (38). При нём в 1932 г. выпускался литературный раздел (39).
Однако усилия по укреплению украинской школы зачастую не приносили должного результата.
Уже в 1925 г. из 1-ой украинской школы II ступени № 12 г. Краснодара в течение года выбыло 25 учеников. Когда как поступило только 12. Имело место непосещение учениками школы (40). По желанию населения в 1926 г. часть украинских школ было восстановлено преподавание на русском языке (41). Из некоторых украинских школ, таких, как школа № 29, стали уходить ученики (42). На хуторе Прикубанском местное население выступило за закрытие украинской школы ещё в 1925 г. (43). Учителя и ученики Южной школы станицы Славянской, чувствуя недостаточную решимость властного нажима, дружно отказывались украинизировать своё учебное заведение (44). Жители хутора Лебеди заявили, что они русские и отказались украинизировать свою школу в 1926 г. (45). По причине сопротивления населения в 1926 г. было отложено открытие в Черномории 25 украинских школ (46).
В тот момент власти ещё пытались учитывать мнение населения и, по крайней мере, на словах порой шли ему навстречу. Нарком образования РСФСР Анатолий Луначарский заявил на собрании работников местной школы в Краснодаре: "Украинизация пугает некоторых учителей тем, что русская школа будет украинизирована, и, таким образом, русский язык займет положение языка, который исчезает на Кубани. Эти опасения совсем безосновательны. Если на Украине проведена основательная украинизация, то это там согласовывается целиком с местным бытом. Здесь же, на Кубани, этого делать нельзя".
В 1927 г. было принято решение "учитывая категорические требования родителей учащихся Калниболотской украинской школы считать, как исключение, необходимым удовлетворить их просьбу и преподавание в украинской школе перевести на русский язык" (47). В том же году по настоянию жителей была организована русская группа в давно украинизированной школе станицы Варениковской (48). В 1927 году только 20 % школьников, числящихся украинцами, посещали украинские школы (49). В 1927 г. в станицах Кисляковской и Новосергиевской по настоянию жителей закрылись украинские школы. Первая успела проработать 4 года, вторая – 3. В 1928 г. украинские чекисты подготовили справку по украинизации школ в Кубанском и Донском округах. "Украинизация школы не встречает широкого сочувственного отношения среди местного населения. В большинстве случаев преподавание на украинском языке вызывает явное недовольство, как среди иногородних, тик и среди казачества" – говорилось в справке. (50). В станице Пашковской в 1927/1928 учебных гг. в украинскую школу поступило 14, а в русскую 144 ребёнка; в станице Корсунской в украинскую школу записалось 10 человек, в русскую – 120. То же самое имело место в станицах Гривенской, Поповичевской, Северской, Холмской и других. В станице Марьянской украинская школа существовала уже с дореволюционных времен. К 1928 г. в ней состоялся только один выпуск. В 1927 г. уже все школы станицы в приказном порядке были украинизированы. Станичники пытались добиться, что бы при них были открыты русские группы. "Наши дети портятся в украинских школах по приказу советской власти", "советская власть навязывает нам украинизацию помимо нашей воли" – говорили кубанцы (51). Имели место и такие высказывания: "Такой украинизации нэ трэба, нащо ломать дытыну, хай им бис, хай учат по-русски". "В украинской школе детей портят, готовят из них украинских китайцев". "Где по-украински говорят? Не наш это язык!" "На русском языке лучше заниматься, он более нужен" (ст. Каневская); "украинизация – это ненужная для нас роскошь" (ст. Спокойная) (52). В целом в 1927 г. наблюдался значительный отток учащихся из украинских школ и групп (53).
Украинизация школы вызывала протесты наряду с различными новациями и педагогическими экспериментами, характерными для 1920 гг. (54).
В 1928 г. в станице Пашковской под влиянием зажиточных казаков были закрыты украинские отделения в местных школах. В том же году в станице Тимашевской родители школьников говорили, что они русские и желают учить детей русскому языку. Закрытие украинских отделений в школах по требованию родителей имело место и в Северском районе (55).
Во второй половине 1927 – первой половине 1928 гг. были предприняты попытки русифицировать украинскую школу-девятилетку в г. Краснодаре, краснодарский педтехникум и пединститут (56). Эти действия отчасти поддерживались местными властями. Во второй половине 1927 г. не действовала украинская секция КрайОНО (57). Начавшаяся проявляться тенденция была следствием противодействия населения украинизации (58). Её дальнейшее развитие было остановлено в том же гуду решением о сплошной украинизации.
В 1930 г., чтобы на бумаге улучшить ситуацию, одних и тех же детей одновременно записывали наряду с русскими и в украинские школы, не считаясь с желанием родителей (59). Но ещё раньше, в 1928 г. власти пришли к выводу, что пока не будет украинизировано делопроизводство и официальная пропаганда, украинская школа не будет пользоваться должной популярностью (60).
В 1931 г. на заседании Краснодарского горкома ВКП(б) говорилось, что существует опасность того, что вновь создаваемые украинские отделения школ могут оказаться действующими только на бумаге.
По всему краю упрямо не выполнялись распоряжения соответствующей власти о том, что по школам, где украиноговорящих не меньше 30 %, должно преподаваться украиноведение. Еще год спустя Наркомоб сделал распоряжение, чтобы на всех отделениях Кубанского пединститута учили украинский язык, но местная власть так этого и не выполнила (61).
Уже в 1932 г. украинизацию школы продолжала сдерживать нехватка учителей, знающих украинский язык и украиноязычных учебников. Такая проблема существовала в Приморско – Ахтарском районе. По поручению парткома профессор Краснодарского педагогического института Шаль и доцент Гребенюк заключили с Краснодарским книжным издательством договор о выпуске украинских учеников (для 4, 5, 6, 7 годов обучения в школе). Для более быстрого написания этих учебников в помощь перечисленным лицам была назначена бригада ещё из шести преподавателей пединститута. Крайним сроком написания учебников был назначен июнь– июль 1932 г. Компания получила освещение в прессе (62).
Однако, несмотря на значительную полиграфическую базу, выпуск учебников на украинском языке зачастую срывался. Издательство "Северный Кавказ" запланировало к началу 1931–1932 учебного года выпустить учебник математики для 5 классов школ крестьянской молодёжи авторов Шаповалова и Головичёвой. От переводчика он поступил в издательство 28 августа 1931 г. Перевод был скверный. В издательстве он пролежал 4 месяца, абсолютно не пользуясь спросом. Ответственные лица в издательстве, корректор и переводчик были наказаны, но школы остались без учебника.
В Павловском районе, исходя из данных по школам, не хватало учебников на украинском языке для 3–7 классов: математики – 1000 экз., украинского языка – 1040 экз., физики – 340 экз., естествознания – 300 экз., сельского хозяйства – 240 экземпляров (63).
Продолжал ощущаться недостаток школ повышенного типа (64). В станице Старолеушковской действовала только начальная четырехклассная украинская школа (65). Уже с середины 1920 гг. недостаток таких учебных заведений назывался в числе основных причин, тормозящих проведение украинизации (66).
Необходимо отметить, что эта проблема столь же остро стояла не только перед украиноязычной школой, но и перед русскоязычной в масштабах всего СССР. По подсчётам экспертов-эмигрантов в школах второй ступени училось не более 4 % выпускников начальных школ (67).
Украинизация также затронула сферу высшего и специального образования.
Для украинцев Кубани стали выделять особые места в кубанских и украинских учебных заведениях. Например, в 1927 г. для кубанцев украинской национальности Киевский художественный институт выделил 2 места, Одесский художественный институт – 1, Одесский сельскохозяйственный институт – 1, Днепропетровский горный институт – 1, Одесский институт народного хозяйства – 1, Одесский химико-фармацевтический институт – 1, Харьковский медицинский институт – 1, Кубанский педагогический институт – 18 (68). В том же году для украинцев Кубани были выделены дополнительные места: Харьковский институт народного образования – 2, Киевский институт народного образования – 1, Днепропетровский институт народного образования – 1, Харьковский технологический институт – 2, Харьковский сельскохозяйственный институт – 1, Харьковский1 медицинский институт – 1, Киевский кооперативный институт – Киевский музыкально-драматический институт – 1, Киевский мелиоративный техникум – 1, Уманский институт садоводства – 1. На одно место можно было посылать двух человек (69). Тогда же украинцам была предоставлена квота в 24 места на Краснодарском рабфаке (70).