Вчера глубокой ночью она закончила рисовать картинки на продажу. Виды Питера - традиционный ходовой товар, сувенирная продукция. Сегодня надо было отвезти их хозяину магазинчика - и получить свою копеечку. Потом надо позвонить бывшей научной руководительнице, которая жалела и ее саму, и растраченный на борьбу с жизнью талант. Жалела - и помогала, как могла. Договаривалась со своими многочисленными знакомыми, чтобы те брали "Питер" у ее бывшей ученицы.
Лиза пришла на свое место у Катькиного садика в одиннадцать утра - чуть позже, чем обычно. Сновали люди, шумел Невский, возвышалась императрица, присматривающая до сих пор за порядком в городе.
У афишной тумбы сидел молодящийся полный мужичок и предлагал погадать по ладони, стреляя глазами из-под козырька кепки в прохожих. У ограды соседствовали развал с матрешками и "армейскими" ушанками карамельных расцветок и лоток с гамбургерами. В рядочек, чуть поотдаль друг от друга, сидели уличные художники, незадорого рисуя портреты прохожим.
- Привет, Лиз, - обратился к ней сосед слева, а тебя тут мэн искал. Амеркос, вроде.
- А… - равнодушно отозвалась она. - Я его портрет нарисовать обещала. Вчера.
- Прикольный такой мужик, - поддержала разговор Анна с рупором, что зазывала прохожих на автобусные экскурсии, - Я его где-то видела… Лицо такое знакомое…
- Доброе утро, - легок на помине, поприветствовал ее вчерашний спаситель, красивым жестом снимая солнцезащитные очки, - я пришел узнать, как вы поживаете…
- Ради Бога! - прошептала Лиза, - без подробностей! Давайте я лучше просто напишу ваш портрет, как и обещала.
Она никак не ожидала, что иностранец действительно придет за этим злосчастным портретом.
Мимо прошла парочка благообразных лощеных туристов, переговариваясь по-английски. Мужчина напрягся и нацепил очки обратно:
- Послушайте, - обратился он к Лизе. - Есть ли возможность рисовать мой портрет в другом месте? Где есть меньше людей? Я не очень люблю толпу…
- "В другом месте"? - напряглась Лиза, испугавшись, что речь зайдет о номере в гостинице, - Что вы имеете в виду?
- Не знаю, - оглянулся вокруг мужчина, - вы же есть местный житель. Можем мы уйти из этого людного места? Туда, где у вас в городе хорошо - и меньше людей… чем здесь…
- Хорошо, - расслабилась Лиза и стала складываться. - В конце концов, я вам обязана…
Он нахмурился, словно ему было неприятно об этом слышать. Сделал попытку помочь девушке собрать свой мольберт и взять ящик с красками, но она отстранилась, отказываясь от его помощи.
- Свои вещи я буду носить сама. И, если можно, давайте без всяких душеспасительных разговоров, - сказала Лиза.
- I beg your pardon, каких разговоров? - не понял он. - Когда я слышу в русской речи столько шипящий звук, - слово "шипящий" он выговорил старательно и от этого еще более неправильно, - я страдаю! Это есть сложно для меня.
Лиза с удовольствием перевела ему на родной язык.
- Вы хорошо говорите по-английски, - одобрительно закивал он, - с легкий accent, но я понимаю.
- Меня хорошо учили, - ответила Лиза. - Мама считала, что необходимо знать иностранные языки. К тому же, рисуя на Невском, получаешь хорошую языковую практику.
- Я рад, что все окей, - вдруг сказал он серьезно.
- "Окей", - грустно улыбнулась она. - Со мной, увы, не все "окей". Но все равно, спасибо.
- Мой день рождения был вчера, - невпопад и тоже грустно отозвался мужчина.
- Поздравляю, - насмешливо ответила Лиза. Надо же - и у него печалька-печалька… Что-то, наверное, не так с сытостью. Может быть, приелась? - Кстати, а как вас зовут?
- Sorry, я не представил себя, - церемонно проговорил он. - Мое имя есть Роберт.
- Очень приятно, - Лизе вдруг захотелось спросить про женщину, что была с ним, но она не решилась…
По улице Садовой они дошли до Михайловского замка.
- Вот, - остановилась она в тени аллеи, - здесь, конечно, тоже не без людей… Но хорошо. Я люблю это место.
- Привет, Лиз, - к ним подошел парень, молодой совсем, тоже с кистями. - Ты к нам какими судьбами?
- Здравствуй, Дэн, - отозвалась девушка, - прости, что я без приглашения. Я человеку портрет обещала. На днюху. Можно здесь расположиться?
- Не вопрос, - и парень ушел, перед этим все же смерив подозрительным взглядом Роберта.
Лиза разложилась, выставила два раскладных стульчика - один себе, другой - Роберту. Кивнула, чтобы он усаживался. Как птичка на жердочку присела сама. Окинула его пронзительным взглядом. И стала быстрыми точными движениями что-то наносить на картон.
Роберт сидел смирно. Он был очень рад, практически счастлив. И потому, что эта странная девочка осталась в живых - он действительно переживал за нее. И потому, что ему было, чем занять этот бесцельный день, в котором был лишь он сам. И его одиночество… Тереза сказала, что сегодня занята - а он отложил отъезд на целый день. Ему почему-то было важно узнать, что со спасенной девочкой все в порядке.
- У вас очень выразительные глаза, - донеслось до него, - и породистые руки…
- Спасибо, - он как-то опешил от комплимента. - Я не совсем понял - какие руки?
- Тоже красивые, - сухо ответила девчонка. - Я про то, что их надо тщательно прорисовать. И пожалуйста, думайте о чем-нибудь более приятном. А то у вас лицо слишком печальное…
Роберт лишь вздохнул.
- Что? - усмехнулась дерзко художница, - обеспеченная жизнь, красавица жена, доченька Лизонька… Все это не в радость?
Роберт рассердился. Бледное лицо вспыхнуло гневом, глаза засверкали. Лиза это заметила - и испугалась. Но он сдержался - и не ничего не ответил…
- Простите, - искренне раскаялась Лиза, - я не хотела вас обидеть.
- Ничего, - он смог разжать зубы. - Окей. Yes, моя жизнь есть обеспеченная. Много работы. Я ее люблю. Но Тереза - не моя жена. Чужая. А Лиззи - не моя дочь. Я есть одинок. Хотя, нет, - он поправился, - есть еще папа с мамой.
- Вы счастливец, - прошептала Лиза.
- Sorry, - он понял, что сказал бестактность, вспомнил вчерашний день, про то, что у нее родители умерли… - Простите.
- Нормально, все нормально. Расскажите про них… Если можно…, - попросила Лиза.
- Они есть пожилые, добрые, немного смешные. Они любят меня. Я купил огромный дом за городом для них. Вместо квартиры, что у них была. Дом очень нравится им. Мама любит розы. Папа все время наводит порядок - хотя у него и так все идеально, на мой взгляд… Что еще? Им есть печально, что я очень редко живу дома.
- Почему? - удивилась Лиза.
- У меня есть много работы, - ответил Роберт.
- А кем вы работаете?
В его глазах сверкнуло удивление, смешанное с легким возмущением. Потом он расхохотался, мгновенно став очень милым.
- Простите, - не переставая смеяться, ответил он. - Я могу не говорить, какая моя работа? Вы не обидитесь?
- Без проблем, - пожала плечами Лиза. Ей, на самом деле, было все равно.
Он просидел спокойно где-то полчаса. Потом ему надоело - да и его длинные ноги затекли от сидения на неудобном стульчике.
- Можно я прогуляюсь? - жалобно попросил он Лизу.
- Окей, мне надо всего несколько минут, чтобы доделать. Отдохните.
Он прошелся вокруг - посмотрел на замок. Посмотрел на стены - они на самом деле были выкрашены в разные цвета - как и рассказывала Тереза. Действительно, русские - любопытный народ. Не выбрал император цвет - так и покрасили в разный. Так и продолжают красить, хотя тот уже несколько столетий назад умер…
Оглядел статую Геракла в нише, бросил взгляд на синие воды канавки неподалеку, на золотые с черным перила моста, на пароходики с туристами и вернулся к художнице.
Лиза работала увлеченно, ее лицо перестало быть насупленным - боль и отчужденность, видимо, отступили. Сейчас она показалась ему удивительно хорошенькой. Слишком худенькой, слишком дерзкой - но, в общем-то, милой девушкой.
И это несмотря даже на то, что ее рыженькие волосы были выстрижены неровными, рваными прядями, с одной стороны очень коротко, с другой - подлиннее, почти до плеча. В правом ухе была одна сережка, а в левом - целых пять штук. Одета она была в черную футболку и военного вида брюки с кучей карманов. "Славная девочка, - подумал он, - и глаза красивые. Интересного цвета - не то серого, не то зеленого, как китайский агат. И сколько ей лет? Восемнадцать? Двадцать? Должно быть, совсем юная…"
Роберт вдруг ощутил себя реликтом. Старым музейным экспонатом, который, словно в музее, выставляют за деньги…
Лиза поняла голову от рисунка - и увидела, что он за ней наблюдает. Поняла - и покраснела.
- У меня все готово, - сказала она быстро.
- Я уже могу посмотреть?
- Конечно.
Роберт направился к ней, споткнулся о ножку раскладного стульчика, потерял равновесие - и на мгновение оперся о плечо художницы, чтобы не упасть.
Он почувствовал, как она вздрогнула. Увидел, как побелела. Как у нее задрожали губы.
- Что есть с вами? - испугался он. - Вам не хорошо?
- Нет, - в лице по-прежнему не было красок. - Нет, все нормально!
- Сейчас я принесу вам воды. Погода сегодня очень душная! - И он решительно направился к тележке неподалеку, где наверняка продавали холодную воду.
- Подождите, - раздался за спиной ее встревоженный голос, - здесь нельзя ничего покупать!
- Почему, - остановился он, - все плохое?
- Нет, здесь все стоит невменяемых денег!
- What? - не понял он.
- Дорогая очень вода!
Он пробурчал по-английски что-то про адово пламя - и отошел. Через минуту вернулся.
- Пейте, - велел он, открывая бутылку. - И умойте себя. Вам надо.
Краска потихоньку возвращалась в ее лицо.
- Так, - продолжил распоряжаться он, - я голоден. Я очень-очень голоден. Я думаю, на сегодня искусства есть достаточно. Я заберу картину, какая она получилась. Пожалуйста, составьте мне компанию и пообедайте со мной.
- Вы даже не хотите взглянуть на портрет? - обиженно произнесла Лиза.
Роберт вздохнул - ну, не говорить же этой девочке, что ему абсолютно все равно, как она его нарисовала. Поэтому он посмотрел:
- Оу! - изумился он. Вот уж не предполагал, что у уличной художницы получится так достоверно изобразить его. С его неимоверным самолюбием, неизбывным одиночеством… Он смотрел на портрет - и видел себя: сильный, всего добившийся, но что-то потерявший… Что-то очень важное, - Оу!..
- Вам нравится? - тревожно спросила Лиза, - Роберт?
- I am shocked? Потрясен! Вы есть колдунья!
- Я люблю рисовать, - смутилась она. - Говорят, у меня получается…
- Я могу забрать портрет? Я подарю его своим родителям. Вы не возражаете?
- Мне будет приятно. Но могу я вас попросить?
- Конечно, - решительно отвечал Роберт.
- Я бы хотела доделать портрет. Дома, не торопясь. Пожалуй, тушь и перо будет уместно. Должно получиться хорошо. Могли бы вы забрать портрет завтра?
- Хорошо, но взамен вы выполните мою просьбу - пообедаете со мной.
- Это будет неудобно, - пробормотала Лиза - и стала собираться.
- Please, я так не хочу оставаться on my own… наедине с собой. В последнее время это очень тяжело. Нет никого, чтобы поговорить…
- Британский сплин, - посочувствовала она, а он и не заметил, что в голосе прозвучала легкая насмешка.
- Возможно, - он согласно кивнул. - А может быть, возраст…
- Хорошо, - кивнула она. - Обедаем. Разговариваем.
Роберт привел ее в первый же ресторан, который попался им на пути. Лиза озиралась с неудовольствием: место было пафосное, а одеты они - особенно она - были неподобающе. Художница хотела было развернуться и выйти прочь, но у Роберта сделалось удивительно надменное лицо - и надо отметить, что это выражение ему прекрасно подходило. Он органично смотрелся в этом месте. Не слушая ее возражений, он мягко взял девушку за плечи и осторожно повел вглубь ресторана.
"Хм, породистый, однако, мужчина. А ведь он красив. А как ловко сделал лицо, прямо артист!..", - подумала Лиза.
Тем временем, не убирая с лица надменности, Роберт негромко заговорил со встретившим их администратором по-английски. В свою очередь, у того сделалось удивительно приятное, любезное лицо, и профессионально улыбаясь, он проводил пару. Неформальный Лизин прикид уже никого не волновал. В зале, куда их проводили, был занят только один столик - за ним сидел мужчина в дорогом светлом костюме - и что-то сосредоточенно жевал. Он даже не взглянул в их сторону.
А Роберт выбрал столик у окна и сел спиной к свету и лицом в зал.
- Почему вы так confused…, - он подумал, подбирая слово, - напряглись? Так ведь надо говорить?
- Мы не так одеты, - ответила Лиза, - А кто вас учил говорить по-русски так?
- Учили сыновья Терезы. Это правильное слово? Хорошее?
- Нормальное, - улыбнулась Лиза и, почувствовав, что у нее горят щеки, прижала к ним ладони.
Роберт долго и внимательно смотрел на нее, потом протянул руку, словно хотел погладить по заалевшей щеке, но не решился. Поэтому он сказал:
- Не так? Не по дресс-коду? И что? Если бы нас не пустили - они потеряли бы деньги. Мы бы сделали еще несколько шагов и отнесли наши деньги в другой restaurant. Вот и все. Нет повода "напрягаться"!
Лиза в ответ смогла лишь завистливо вздохнуть и отложить в сторону меню.
- Вы уже выбрали?
- Мясо, - решительно заявила Лиза, - хочу мяса. И можно без гарнира. - Добавила она скорее себе, чем спутнику.
- Отчего же? Эти ваши модные диеты!.. Все женщины так любят эти модные шарлатанства! Но я думаю, также, что не следует отказываться и от сладкого!..
Лиза рассмеялась.
- Расскажите мне, а где вы научились так рисовать! - И Роберт с восторгом кивнул в сторону ее запакованного мольберта.
Когда они вышли из ресторана и дошли до Невского - Лиза решила, что пора прощаться.
- Вам в какую сторону? - поинтересовалась она у Роберта, понимая: в какую бы сторону он не пошел, ей следует пойти в противоположную…
- Налево, - ответил он как-то грустно, - там мой отель.
- А мне - направо. В метро. - На самом деле, ей придется ехать с пересадкой, это была не ее ветка - но это было не важно.
- Лиза, - он посмотрел на нее изучающее, - Лиза. Можно я попрошу вас кое о чем? Вы не обидитесь, если я…
Лизе стало противно. Вот сейчас он позовет ее в гостиницу - зря он ее обедом, что ли, кормил…
- Можно я заплачу вам за портрет? - закончил он, наконец, свою сумбурную речь.
- Что? - Лиза на всякий случай сделала шаг назад.
- Отдам вам деньги за портрет. Вы же из-за меня сегодня потеряли заработок!
- Хорошо, - она так обрадовалась своей ошибке, что даже не стала с ним спорить по поводу денег.
Глава третья
Когда он подходил к гостинице, он вдруг почувствовал, что ему грустно - их сегодняшняя прогулка с этой девушкой подошла к концу. В сердце вновь заворочалась тоска, и отчего-то стало себя жалко - словно он не всемирная знаменитость, любимец женщин и успешный артист, а всеми забытый, никому ненужный, одинокий старик. Хотя, конечно, до старика ему было еще весьма далеко, но одиночество в толпе посещало его регулярно.
Забавно - эта русская девушка не знала, кто он такой. Роберту было трудно представить себе, что кто-то в мире не видел фильмов с его участием, не обсуждал манеру его игры, не оценивал его с точки зрения неотразимости взглядов, мастерства трюков и кассовости сборов…
Он покачал головой, словно отгоняя эти свои мысли, предпочтя подумать о том, что завтра он заберет свой портрет у Лизы, после этого можно будет уезжать из России. Он и так задержался на целый день. Для чего? Получается, только лишь для того, чтобы убедиться, что с этой девушкой все в порядке.
Для него было в новинку стремление о ком-то позаботиться, о ком-то переживать. О ком-то настолько беззащитном. "Потому что наше время - время одиночек…" - вспомнились ему вдруг слова Аманды.
Вот только как-то надо провести вечер.
Безусловно, он знал, как его проведет. Он еще не ответил на поздравления с днем рождения. К тому же, надо была зайти на страничку фан-сайта и оставить благодарственное письмо. К тому, чтобы его фанаты были им довольны, он относился очень и очень серьезно.
С этой мыслью он и зашел в гостиницу.
- Вас ожидает посетитель, - после приветствия сообщила ему по-английски девочка за стойкой.
- Who? - искренне удивился Роберт - он никого не ждал.
Из-за газеты вынырнул Зубов, восседавший в кресле неподалеку.
- Добрый вечер, - он даже не пытался улыбаться, не хотел изображать приветливость - и поэтому его красивое лицо было почти раздраженным. - Могу я с вами поговорить?
Роберт сделал приглашающий жест рукой - и они отправились в сторону лифтов. Добрались до люксов на верхнем этаже. Британец открыл дверь в номер:
- Welcome, - сказал он.
Владимир прошел вовнутрь, оглядел роскошные апартаменты и сказал по-русски:
- Красиво живете, господин Роберт Рэнделл.
Владимир Зубов иностранных языков не знал - и очень этим гордился и всячески подчеркивал этот факт в их непростом общении.
- Я думаю, - ответил русскому британский актер, - вы при необходимости могли бы заселиться в точно такой же номер.
- Без сомнения, - скривился Владимир.
Эти двое друг друга не любили. Владимир помнил, что именно статья о "помолвке" Терезы с британским актером, в свое время выбесила его. Он помнил, как устроил такой чудовищный публичный скандал, что даже теперь, по прошествии нескольких лет, сам себе удивлялся. Он, публичный человек - и купился на газетную утку. Стыдоба….
К тому же британец был на четыре сантиметра выше его.
Что касается Роберта, то он не любил Зубова за то, что Владимир Зубов - муж Терезы. За то, что сам не успел…
- Что вам предложить? - тоном лощеного джентльмена поинтересовался британец.
- Водки, - любезно откликнулся русский.
- Банально! - наморщил лоб Роберт, но трубку снял и заказ сделал.
- Да мне не до оригинальности, - ответил Владимир. Помолчал. И продолжил:
- Вчера Тереза приехала домой в странном состоянии. Расстроенная и озадаченная. Я не стал ее ни о чем спрашивать. Я ей доверяю безусловно. Однако я не могу не спросить у вас. Вот и спрашиваю: в чем дело?
Роберт не стал злить его еще больше - и просто рассказал, что случилось.
Конечно, больше всего ему хотелось заявить русскому, чтобы он проваливал в ад, что это все - не его ума дело… Но так он сказать не мог, потому что прекрасно отдавал себе отчет в том, что все события, относящиеся к Терезе Тур, касаются и ее мужа.
- Надеюсь, теперь все в порядке? - уже менее раздраженно спросил муж, - Моя жена - женщина впечатлительная, сопереживающая. Возможно, ей, как и вам, важно, чтобы история завершилась миром. Вы сообщили Терезе, как все прошло?
- Я и не подумал…, - Роберт покачал головой. - Сейчас позвоню.
Он нашел в телефоне номер Терезы и под пристальным взглядом Зубова в двух словах рассказал, как провел день. Похоже, ничем он Терезу не удивил. "Вот как… хорошо…", - слышал он в трубке время от времени.