- Нет, - кричала она, дергая ручку створки окна, - нет, не надо!
Глава четырнадцатая
Лиза сидела на полу, обхватив себя руками, и негромко подвывала. Роберт без сил опустился на ее продавленный диванчик - и лишь беспомощно смотрел на нее. Сначала он пытался ее обнимать, надеясь, что это ее успокоит, но быстро понял, что его прикосновения дают лишь обратный эффект - она напрягалась и начинала подвывать интенсивнее.
Деда выпроводили. Охранник придумал себе какое-то поручение и исчез за выбитой дверью - кажется, он что-то пробурчал о том, что необходимо отчитаться перед Терезой Ивановной и шефом - Роберт энергично закивал: конечно, надо - особенно сейчас, во втором часу ночи… Кроме того, охранник пообещал, что они с шофером будут придумывать, что делать с дверью.
И вот Роберт остался с Лизой наедине. Глупо получилось. Он оттаскивал ее от окна, которое она распахнула, как тогда, летом от перил моста, кричал ей:
- Лиза, это я, Лиза… Успокойтесь…
Он скривился от резкой неприязни к себе - это надо же было так перепугать - спаситель!..
- Что вы здесь делаете? - вдруг спросила Лиза осмысленно, придя в себя.
- Вы не брали трубку, - смущенно пожал он плачами, - я испугался. - Я не мог связаться с вами по скайпу.
- У вас же съемки… Где-то далеко… Вы говорили, что это практически на краю света…
- Я приехал, - он уселся на пол рядом с ней, хотел обнять - почувствовал, как она напряглась, - ну же - это я… Это всего лишь я… Лиза…
Он замер рядом и ждал. Она тоже не шевелилась и, кажется, не дышала. Потом робко уткнулась лбом ему в плечо. Он погладил ее по голове, взъерошил рыженькие волосы:
- Я звонил два дня. Вы не брали трубку. Я разволновался. Потом приехал.
Она покачала головой:
- Появление было эффектным - ничего не скажешь…
- Простите, я чувствую себя очень-очень глупо… - он легонько погладил ее по спине, чувствуя, как ее перестает трясти, - вы не брали трубку, в издательстве сказали, что вас не могут найти. Позвонили тогда - и на полуслове пропали… И все.
- Я хотела, - смущенно сказала она, - я очень-очень хотела позвонить сама. Я даже представляла себе, как сама набираю ваш номер, это было бы так здорово, не ждать, пока вы позвоните, а позвонить самой… Но я не могла… У меня просто нет денег сейчас… Наверное, и на входящие отключили. И ноутбук сломался. Говорят, починке не подлежит.
- Что? - почему-то это объяснение в голову ему не приходило. Какие варианты он только не обдумывал, а этот ему в голову не приходил. - Значит, вы мне не звонили сами, потому что это дорого. Я три дня не мог дозвониться, потому что деньги у вас на телефоне закончились вовсе?
- Именно так, - ответила она.
- Денег у вас на телефоне нет. Вы живете в таком месте. И я боюсь предположить… Вы что-нибудь едите? Или у вас на это тоже нет денег?
- Вы сердитесь? - отстранилась от рычащего Роберта Лиза.
- Только на себя, - вздохнул он и обнял ее снова, - я должен был догадаться. Еще немного злюсь на Терезу - я так понял, что она позаботится о том, чтобы у вас было все необходимое… И ей обычно не свойственно…
- Нет, что вы! - возмутилась Лиза, - Тереза проявила щедрость, просто царскую щедрость. Плюс у меня были деньги, накопленные летом - и вы мне за портрет заплатили… Просто я все потратила.
- У вас были долги? - Роберт ругал себя: надо же - звонил каждый день, думал о том, как ему хочется, чтобы она была рядом, страдал от разлуки… Представлял, как касается ее… А узнать о том, есть ли у нее еда… Как она устроена… Такой вопрос у него даже не возникал…
- У меня были долги, - согласно кивнула Лиза, - я должна была похоронить папу, как полагается. И рядом с мамой. Я потратила все свои сбережения на это.
- И что теперь? - он подался назад, чтобы посмотреть в ее глаза.
- Теперь? - даже удивилась Лиза, - теперь все хорошо. Я успокоилась. У меня много работы. Сейчас я получила заказ - я рисую драконов для Терезы. Я очень-очень стараюсь.
Обычно я просыпаюсь пораньше - доделываю наброски. Потом еду к моей преподавательнице - она мне помогает - и дает возможность поработать в мастерской под хорошим светом… По дороге сюда я ем. Я правда ем… Потом часа в три - сюда, доделывать… И так до утра…
- Вы спите когда? И едите? - строго спросил Роберт.
- Вовремя, - соврала Лиза. А про себя подумала: ну, какая еда, какой сон? Ей дали шанс - ее жизнь вдруг выкинула такой фортель… Ей надо написать столько картин, в кратчайшие сроки. Плюс несколько портретов…
- Я знаю, что надо сделать, - заявил Роберт тем же строгим голосом, - только пообещайте, что выслушаете мое предложение спокойно.
- Ладно, - согласилась Лиза достаточно равнодушно.
- У вас же есть заграничный паспорт? - вдруг обеспокоено спросил Роберт, - А в нем виза в Соединенное королевство?
- Да, - с гордостью сказала Лиза, - Тереза распорядилась, как только взяла на меня работу. Сразу сделали Шенген. Меня даже премировали однодневной поездкой с секретарем Светой. Мы ездили на один день в Финляндию. В аквапарк! А потом Тереза распорядилась визу и в Великобританию сделать. Она сказала, что это на всякий случай…
"Тереза - гений", - подумал Роберт.
- Очень хорошо. Я приглашаю вас в Соединенное королевство. У нас в окрестностях Бедфорда огромный дом, практически поместье. Родители будут рады принять вас там.
- Это невозможно, - покачала она головой.
- Почему? Мама позаботиться о том, чтобы вы кушали вовремя, а папа - чтобы у вас было все необходимое.
- Как я могу доставить хлопоты незнакомым людям? Спасибо. Но я не могу.
- Лиза - посмотрите на меня. - Она отворачивалась, но Роберт заставил ее посмотреть ему в глаза. - Это я не могу оставить вас здесь. Я не могу так больше пугаться. Я не могу срывать съемки… Но если вы не поедете к маме и папе, я обещаю, что останусь здесь, в этом городе и буду лично за вами присматривать. Вот это будет хлопотно! Практически невозможно. Для меня. Плюс очень-очень накладно, так как я буду вынужден отказаться от подписанных уже контрактов…
- Роберт, ты так не сделаешь… - она так удивилась, что перешла с ним на "ты", даже толком не заметив этого.
- Конечно, не сделаю. Ты же мне пойдешь навстречу - и поедешь в Англию… Слушай, дом большой. Меня практически там нет - я все время на съемках… Обживешься, будешь рисовать. Родители обрадуются, поверь мне… К тому же они будут рады принимать любимого художника.
- Любимого? - удивилась она.
- Конечно любимого, - он улыбнулся, - ты же автор моего портрета, что висит у них над камином.
- Но… - как же ей хотелось согласиться!..
- Послушай! В благодарность за прием ты напишешь наш совместный портрет.
Лиза нерешительно кивнула, соглашаясь.
Роберт поднялся на ноги, погладил ее по голове - и отправился узнавать, где охранник. Тот неловко топтался у выбитой двери, не решаясь зайти.
- А мы так и не придумали, что делать с выбитой дверью в половину второго ночи. И Тереза Ивановна передает вам привет.
- Нам надо где-то переночевать, - пожал плечами Роберт, - может быть…
Охранник уже протягивал ключи:
- От гостевой квартиры Терезы Ивановны. У хозяйки есть дубликат - она передала.
"От гостевой квартиры…", - на секунду его за сердце укусил ледяной червячок. Роберта, когда он пребывал, всегда определяли в гостиницу. Но червячок кусил - и исчез. Потому что Тереза поступала правильно. Она слишком дорожила их дружбой, чтобы позволить себе - или ему - какие-то двусмысленности…
- Дальше…, - продолжил он распоряжаться, - мне нужно два билета. До Лондона. Желательно, прямой рейс. На завтра. Лиза, - заглянул он в комнату, - она собирала с пола все, что он уронил, - Лиза, дай мне свой паспорт.
Она достала из верхнего ящика комода паспорт и протянула ему. Роберт не удержался - и полистал.
- Тебе - двадцать шесть лет! - с непонятным восторгом произнес он, - двадцать шесть! Я думал, лет восемнадцать!
Лиза посмотрела на него в недоумении:
- Мне не восемнадцать… И что с того?
- Меня это угнетало, - широко улыбнулся Роберт, - твой предполагаемый возраст меня угнетал…
Он достал из кожаной сумки, с который прилетел и свой паспорт тоже - и отдал охраннику.
- Надо распорядиться, чтобы на квартиру вам еду доставили, - напомнил охранник, - там нет ничего. Что привезти?
- Все равно. Лишь бы побольше, - он вспомнил лето. - Мясо, пирожные…
- Дверь вставим завтра, - пообещал охранник.
- Хорошо, - кивнул Роберт, - Лиза, вам надо собраться. Берите самое ценное - и поедем из этого ада.
Глава пятнадцатая
Охранник завел их в квартиру - их встретил огромный холл:
- Гостевой шкаф, - открыл он одну из зеркальных дверец, - еда, - он приглашающе махнул рукой на большой круглый стол, стоявший посредине холла.
- Спасибо! - улыбнулся Роберт, - можете ехать, дальше мы сами…
Он закрыл дверь за охранником, бросил ключи на стол. После грохота ее обиталища тишина показалась оглушающей… Лиза уже обнаружила в пакетах на столе что-то вкусное - и жевала. Роберт прошелся по квартире. Здесь была одна комната - и одна кровать. Он тихонько вздохнул - что-то ему подсказывало, что он сам будет ютиться на диванчике в холле…
Роберт вернулся из комнаты, обошел холл, пооткрывал поочередно все двери, пытаясь освоиться. Тягуче застонал, увидев джакузи на подиуме. Если бы он знал, что его терзают приблизительно те же мысли, что и Зубова, при первом знакомстве с этой квартирой - может быть, он бы и утешился. Однако он не был в курсе - и застрадал… Воображением он обделен не был…
Повздыхал, вышел из ванной комнаты, залез в шкаф, достал банный халат и полотенце, запечатанные в полиэтилен… Кинул на уголок дивана. Дошел еще до одной двери - это была кухня. Он нашел тарелки, вилки, стаканы - принес их в холл, который совмещал в себе функции и столовой, и гостиной. Отнял у Лизы еду - он вообще был смелым человеком - если его, конечно, так не пугать, как это удалось этой рыжеволосой девчонке… Двадцать шесть лет - надо же… Он улыбнулся, прогнал ее мыть руки и разложил мясо по тарелкам.
Она вернулась - что-то жизнерадостно воскликнула, схватила полотенце и халат и унеслась в ванну. Зашумела вода. Роберт, особо не ощущая вкуса, проглотил кусок мяса… Постарался обуздать свои эротические фантазии. И пошел на кухню греть чайник - в пакетах он обнаружил аппетитные на вид шоколадные пирожные.
Лиза вышла из ванной в пушистом белом халате, свеженькая, розовенькая, похожая на рыженького котенка. Она улыбалась. Она сияла.
- Будешь чай с пирожными? Или сразу спать?
Она напряглась - Роберт огорчился.
- В твоем распоряжении - кровать в комнате, - недовольно пробурчал он. - Я расположусь на диване.
- Может быть, я - на диване? - замямлила Лиза. - Я меньше ростом… а то твои длинные ноги здесь точно не поместятся.
- Не обсуждается, - сказал он строго и протянул блюдце с пирожным.
Она осторожно присела на краешек дивана, съела пирожное, вздохнула, когда оно закончилось, но от второго отказалась. Сделала глоток из чашки, поднялась:
- Спокойной ночи…
- У тебя шоколад на губах, - голос Роберта охрип, все благие намерения куда-то улетучились. И он разрешил себе легонько-легонько коснуться губами ее губ. Вздохнул. Прижал к себе - и стал целовать… Нежную. Сладкую. Такую желанную…
Потом он понял, - что-то не так. Раскрыл глаза.
Лиза была белее своего халата. В глазах плескался ужас. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла с первого раза. Попробовала еще раз. Еще. Прошептала: "Не надо!"
У нее прорезался голос - прорезался затем, чтобы она сказала:
- Видимо, вы считаете, что если вы меня приютили и накормили, то я должна… Должна, - и она замахала руками.
Роберт был не просто взбешен - он был оскорблен:
- Я не привык, - голос у него был ледяной, как ветер в Антарктиде зимой, - я не привык, чтобы мои добрые намерения истолковывались подобным образом. Я не знаю, с кем вас сводила судьба до меня, думаю, что с кем-то не очень порядочным… Однако не нужно со мной разговаривать подобным образом. Я - нормальный мужчина, не насильник и не подлец. Если вы не хотите…, - он запнулся, - быть со мной, скажите "нет". Просто "нет" было бы достаточно. - Он не сразу понял, что произносил свою тираду на английском.
- Спокойной ночи. - Добавил он и отвернулся.
Лиза тихо-тихо ушла в спальню. Роберт вздохнул - выключил свет - и решительно, даже не раздеваясь, улегся на диван. Попытался устроиться поудобнее. Лиза была не права, что у него ноги сюда не поместятся - у него не помещались и руки, и плечи… Приподнялся, вытащил ремень из джинсов. Закрыл глаза. "Значит, она его не захотела… Жаль…" - на этой печальной мысли он и задремал… Устал он все-таки за этот длинный-длинный безумный-безумный день безмерно…
Вернулась Лиза куда более решительно, чем уходила. И гораздо более эффектно.
- Насильник и подлец! - закричала она. Роберт испуганно вскочил - он успел задремать, и ее вопли ворвались в его сладкий сон. О ней же…
Он уставился на девушку в недоумении - что за бес в нее вселился? А она кричала, выплескивая в словах свою боль и глядя на Роберта практически с ненавистью:
- Насильник и подлец! А если этих насильников и подлецов было трое?! Если они зажали меня в подворотне?!
Ее крик вдруг сменился на горячечный шепот, пробивающий его мозг, как гвозди:
- Двое держали, третий насиловал, потом они менялись… Кто-то из них сломал мне кисть левой руки - я вырывалась. Кто-то - ключицу сзади на правой - на нее навалились, пока вдавливали меня в стену этой проклятой подворотни - хотите, я вам ее нарисую! А потом, на суде, мать одного из них все называла меня "грязной девкой" и не могла даже мысли допустить о том, что ее мальчик касался меня… Потом этих…
Она не смогла подобрать слово и только судорожно вздохнула:
- Этих… освободили прямо в зале суда. А мой отец кинулся… Нет, никого он не убил, не дали, но покалечить - покалечил…, - Лиза зло усмехнулась, - никто не ожидал этого от него, пусть и бывшего военного… Ему дали пять лет. В колонии он и умер от острой сердечной недостаточности - мне так сказали… Через четыре года… А у меня ни до ни после этих троих подлецов никого не было… Никогда. Никого… Как тогда мне жить?!
Роберт был в шоке. По ее поведению, он понял, что ее кто-то когда-то обидел… Но предположить такой ужас… Такое…
- Бедная моя, - шептал он ей, - бедная… Прости, я не знал…
Глава шестнадцатая
Прямой рейс на Лондон отправлялся без четверти семь из Пулково - об этом их известил охранник, когда приехал в полдень. Он привез еду и билеты, разбудил Лизу - Роберт так и не заснул… Назвать то кошмарное марево, в которое он проваливался время от времени сном было бы не правильно…
Еще охранник привез огромный плакат с Брианом де Буагильбером - рыцарем-храмовиком. Его вороной конь несся сквозь время… Белый плащ с красным крестом развивался… Кольчужный капюшон был откинут на плечи. Темные волосы вились на ветру. Злые серые глаза горели каким-то адским пламенем. Вид был самый суровый и неприступный.
- Подпишите, пожалуйста, - попросил охранник, - жена шефа с дочкой и сыном смотрят ваш сериал. Им очень нравится. Просили автограф!
- С удовольствием! - Лиза в этот момент вышла из комнаты - с любопытством оглядела плакат и всадника, на нем изображенного. Еще она обратила внимание, как по-другому заулыбался Роберт, как-то слишком ослепительно, слишком профессионально… Он достал из рюкзака черный маркер и спросил, - как зовут?
- Кого? - напрягся охранник.
- Кому подписывать? - терпеливо отвечал актер.
- Жена шефа - Наталья. Дочь - Евгения. Сын - Максим.
- Отлично! - пробурчал Роберт, - из этого всего я понимаю, как писать имя Макс. Диктуйте по буквам.
Охранник старался, Роберт старался, Лиза над ними хохотала. С именами они справились. Дальше актер размашисто и привычно написал "With love" и поставил роспись.
- Это еще не все, - заметил охранник, замявшись, - дочь хозяина просила подписать для нее другой плакат. Этот.
И мужик развернул еще одно полотно немаленького размера.
- Адово пламя, - выругался Роберт по-английски.
Это тоже был он - в смысле рыцарь-храмовик. Обнаженный роскошный торс, руки к кому-то тянутся… Черные волосы рассыпались по белым плечам… Выражение лица чуть насмешливое. Губы тронула легкая кривоватая улыбка, глаза сияют…
- Что-то я не помню, - заметил актер по-английски, - чтобы меня фотографировали для таких плакатов. Стойте, это же кадр их фильма… Второй сезон, если я не ошибаюсь.
- А к кому ты руки тянешь? - вдруг недовольно спросила Лиза - и осеклась.
- Это серия про турнир, если я не ошибаюсь, - разулыбался Роберт, - И руки я тяну к рубахе, которую мне подает слуга… Скажите, а как отнесется отец молодой девушки к тому, что я напишу на этом плакате: "With love"? - посерьезнел он, обращаясь к охраннику.
Тот пожал плечами:
- Скорее всего, без восторга… Но он - человек вменяемый, поэтому в киношные пристрастия своей дочери не вмешивается.
- А я бы был недоволен, - пробурчал Роберт, но размашисто все же расписался. И тут же от них отошел на кухню.
- Что-то он слишком серьезно ко всему относится, - заметил охранник, аккуратно скатывая плакаты, и обращаясь при этом к Лизе - мы вас вчера не сильно напугали?
- Не сильно, - отрицательно покачала головой Лиза, - сначала я напугала всех, потом вы - меня. Все в порядке.
- Я побежал, - сказал охранник, - Мы заедем за вами в половину пятого - будьте готовы. Сразу погоним в Пулково. Всего доброго.
- До свидания, - подошел и Роберт.
- Ты чего расстроился? - спросила Лиза у него, когда за охранником закрылась дверь.
- Дочери, сыновья… Растут, с ними смотрят сериалы…, - он сел на диван и закрыл глаза, - а у меня этого нет…
Лиза подошла и села рядом с ним. И даже положила руку на его сцепленные в замок пальцы:
- Все у тебя будет, - прошептала она, - только ты своих детей будешь баловать безмерно… Но вот сериалы ты с ними смотреть будешь вряд ли…
Он взял ее маленькую ручку, подержал. Погладил. Поднес к губам и поцеловал. Поднял на нее глаза - понял, что Лиза смутилась - она просто хотела его утешить. Поэтому он выпустил ее руку и тихонько сказал:
- Спасибо.
Она не отпрыгнула, не отскочила - просто поднялась и отошла - уже прогресс.
Ночью, когда она чуть успокоилась, он отнес ее в кровать. И держал ее за руку, пока она не заснула. Ушел потом на диванчик - но так толком и не заснул. Проворочался до звонка охранника. Его колотило. От ненависти… От непонимания. Он не представлял себе, как так можно было поступить. С девочкой, которая знала лишь свои краски и кисточки… С девочкой, которая потом, в приступе отчаяния, пыталась сброситься с моста… С девочкой, которая жила в квартире, где на длинном проводе болталась лампочка. Как только он начинал засыпать - ему начинала мерещиться эта качающаяся лампочка - и он просыпался.
- Роберт, - тихонько позвала его Лиза - и он понял, что, наконец, заснул. Сидя на диване, - давай теперь ты поспишь. А я посижу на диване. Поохраняю.
- У? - глаза не хотели открываться, а тело - шевелиться.