И при этом – никаких ссылок на источник сведений о таком воистину сенсационном открытии! К счастью, в конце издания приводится список литературы, использованной при написании книги. Поиски привели к книге Глеба Голубева "По следам ветра", вышедшей в издательстве "Молодая гвардия" в 1963 году. В ней автор подробнейшим образом описывает кропотливые поиски затопленных древнегреческих поселений, расположенных по берегам Керченского пролива. Руководит этой московской археологической экспедицией профессор Василий Павлович Кратов (в книге Ю. Померанцева – В.П. Кротов). Профессор – автор нескольких работ о вооружении и тактике древних греков, а его экспедиция в течение ряда лет ведет регулярный поиск городов, оказавшихся под водой в связи с повышением уровня моря. Уже найдены опустившиеся на морское дно остатки древнегреческого города Гермонассы, а в этот сезон экспедиция сделала открытие необычайное: корабль, циста с большим текстом II века до н. э. на двух листах пергамента (описание разгрома восстания Савмака и 13-строчное стихотворение), крепость Тилур и потайное убежище восставших. Это – глубокая подводная пещера под Карадагом. Здесь прятался сподвижник Савмака Бастак, здесь хранились невиданные сокровища. Экспедиция профессора В.П. Кратова обогатила мировую сокровищницу находками потрясающими: золотая фиала с рельефными фигурками зверей, золотой диск с символом бога Гелиоса, светильник в виде выходящей из морской раковины Афродиты, щит с золотым изображением Медузы горгоны, золотые и серебряные чаши, цепочки с драгоценными камнями… Дух захватывает, когда читаешь перечень находок!
Почему же об этом открытии не шумит пресса, почему молчат радио, телевидение? Почему об этом не пишут сами ученые? И почему книга Г. Голубева вышла в серии "Приключения. Путешествия. Фантастика"? Да, да, это классический образец жанра фантастики… Правда, в издании не указано, что повесть – фантастическая. Это, видимо, и ввело Ю. Померанцева в заблуждение… Точный повтор истории с В. Жаковой и недобросовестными учеными, на нее ссылавшимися!
А теперь о ее продолжении, так сказать, "второй серии". В 1968 году "Нептуния рядом" переиздается. Открываем соответствующую главу: профессор Смит, Франко Проспери, профессор В.Д. Блаватский. А где же профессор В.П. Кротов? Весь раздел о знаменитом профессоре и его сенсационном открытии отсутствует… Порадуемся! Однако автор вновь прибегает к злополучной голубевской фантастике как научному источнику.
"Вот как описывает свою первую встречу с совершенно безобидной для человека сельдевой акулой – катраном, обитающей в Черном море, один московский аквалангист…" Далее – длинная цитата.
И смех и грех! "Один московский аквалангист" не мог описывать эту встречу: Николай Козырев – во-первых, герой художественного произведения, лицо вымышленное, а не реальное. Во-вторых, герой специфического литературного жанра – фантастики. А описывает встречу с катраном Глеб Голубев – автор и создатель художественного образа Коли Козырева.
Раз и во втором издании своей книги Ю. Померанцев не счел нужным объяснить досадную ошибку и развеять непредумышленную мистификацию, – сделаем это за него: никогда не было московской подводной археологической экспедиции под руководством профессора Василия Павловича Кротова (Кратова), не было и самого ученого, специалиста по военному делу античной эпохи, не было открытия крепости Тилур, не было подводной пещеры с сокровищами… Вышла у Ю. Померанцева очередная и небезвредная литературная мистификация.
Легенда о "Черном принце"
Это было в декабре 1923 года. Инженер В.С. Языков, худой, в длинном, из тонкого сукна пальто, в широкополой шляпе, натянутой на уши, с потрепанным портфелем под рукой, топтался у подъезда ОГПУ, не решаясь открыть дверь. Он крепко прижимал портфельчик, где лежала папка с исписанными листами – доказательством о кладе, который покоится на дне Черного моря со времен Крымской войны…
Наша справка
Британский парусно-винтовой фрегат "Принц" (вошел в историю как "Черный принц") и десять других кораблей англо-французской эскадры погибли во время шторма у Балаклавы в ноябре 1854 года. Число жертв превысило 500 человек.
…Волею судьбы ноябрь 1854 года стал роковым для многих экипажей вражеских судов, находившихся на рейде перед осажденным Севастополем.
Они оставались на рейде потому, что вход в Балаклавскую бухту был перегорожен специально затопленными русскими кораблями. 13 ноября, как писала английская газета "Таймс", над лагерем осаждавших "…разразилась буря. Она началась около семи часов утра. Ей предшествовал дождь и шквал. Около десяти часов положение было безнадежное". Суда, стоявшие на рейде, срывало с якорей. Погиб "Прогресс", потом "Резолют" с грузом пороха… Всего 27 единиц флота. Один из первых в мире железных винтовых пароходов, "Принц", лишился якорей. Капитан Христи приказал рубить рангоут, чтобы меньше кренило. Судно понесло на скалы.
Через несколько минут "Принц" оказался на дне со штабом госпиталя, складом медикаментов, снаряжением на сотни тысяч долларов, первым полевым электрическим телеграфом и подводным аппаратом, предназначенным для расчистки входа в Балаклавскую бухту.
Чем дальше отдалялась дата гибели "Принца", тем ярче представлялась легенда о золоте, хранившемся в его трюмах. Та же "Таймс" сообщила, что пароход затонул с 500 тысячами франков, затем сумма увеличилась до 5 миллионов фунтов стерлингов, которые якобы предназначались для уплаты жалованья.
С годами вместо "Принца" в людской молве появился "Черный принц". Водолазы, пытавшиеся проникнуть на него, утверждали, что он лежит на 30-саженной глубине под толстым слоем ила с кормой над пропастью. К 1870-м годам море вернуло все суда, кроме… "Принца". Авантюристы и кладоискатели со всего мира следили за историей легендарного парохода. Его искали французы, англичане, итальянский инженер Джузеппе Рестуччи…
Мысль о богатствах, скрытых под водой, не давала покоя и В.С. Языкову, который собрал массу сведений и объединил свои усилия с талантом другого корабельного инженера – Е.Г. Даниленко. Никто не верил "бывшим", считая их авантюристами, прожектерами. И тогда они решились пойти в ОГПУ, к самому Дзержинскому. Феликс Эдмундович принял инженера.
– …Подводный аппарат конструкции Даниленко, – от теплоты кабинета, заинтересованности слушателей, из которых он знал по портретному сходству только Дзержинского, голос у Языкова становился увереннее, а речь убедительнее, – рассчитан на глубины до восьмидесяти саженей. Три наблюдателя будут связаны с поверхностью грузовым тросом, телефоном, шлангом подачи воздуха и вторым – для выхода отработанного. Иллюминаторы обеспечат почти круговой обзор. Все это облегчит поиск и подъем золота.
Языков умолк. Он смотрел на Феликса Эдмундовича, внимательно разглядывавшего чертеж-схему водолазного колокола Даниленко. Дзержинский поднял глаза от бумаг и ободряюще взглянул на инженера:
– Продолжайте.
– Принцип аппарата не нов, но имеет свои достоинства перед иностранными: свободная циркуляция воздуха, механическая рука для захвата груза…
Дзержинский потер правой ладонью подбородок. Окружающим был знаком этот жест: признак активной работы мысли.
Председатель ОГПУ помолчал некоторое время, изучая схему, потом спросил:
– Вы понимаете, в какое время пришли к нам с проектом?
– Да. Понимаю. Это стоит денег, которых, возможно, не так много у республики. Дело не только в золоте "Принца": дно морей – это настоящие кладовые.
"Рассчитано верно, – отметил про себя Дзержинский, – золото – это хорошо, но и поднятые суда избавят нас от многих расходов".
Перед собравшимися сидел уже не глава ОГПУ, а будущий председатель ВСНХ СССР, один из первых советских организаторов производства.
– Что вам нужно для этой экспедиции – назовем ее Экспедицией подводных работ особого назначения – ЭПРОНа?
В первый раз на бледном лице Языкова выступил лихорадочный румянец.
– Самое малое: баржу с лебедкой, двух водолазов, несколько такелажников, катер, который будет буксировать баржу со спущенными под воду наблюдателями.
Один из первых советских водолазов Константин Алексеевич Павловский вспоминал впоследствии: "Нас было около тридцати, первых эпроновцев, а в распоряжении экспедиции – испытанный снаряд Даниленко, баржа "Болиндер" с лебедкой и буксирный катер. Нам казалось, что найти "Принца" будет не так уж трудно: он был единственным железным судном, погибшим в том урагане.
Подходы к Балаклавской бухте были разбиты на квадраты, и начались поиски. Дно моря было сплошным кладбищем деревянных кораблей. Поначалу мы проходили мимо остатков из мореного дуба, цепей, якорей, мачтовых поковок, но кто-то предложил заняться попутно подъемом всего ценного, что встречалось на пути. В конце концов операции эти настолько развились, что понадобилось увеличить число водолазов и образовать специальную подъемную группу".
В середине 1924 года группа перешла в Севастопольскую бухту, набитую после Крымской, Первой мировой и Гражданской войн остовами различных судов, кабелями, тросами, противоминными сетями и десятками затонувших и прито-пленных барж, катеров и военных кораблей. На северном рейде лежало несколько подводных лодок и выброшенный на берег эсминец "Гневный", в южной части – миноносец "Заветный", а у входа в бухту проглядывался затопленный дредноут "Императрица Мария".
Не было в ту пору цены тому, что поднималось со дна и снова служило людям. Эпроновцы возвращали к жизни малый флот.
Изучая случайные находки водолазов, профессор Р.А. Орбели пришел к мысли о необходимости "перевернуть страницу" в истории этой подводной организации, отнюдь не отвлекая ее от насущных задач. Он предлагал поставить рядом с геологическими, гидрогеологическими, гидротехническими и флоро-фаунистическими изысканиями исторические подводные изыскания с использованием средств того времени. Он мечтал о музее подводных изысканий, призывал к широкомасштабному походу в изучении "подводной старины".
Профессор Орбели стал готовиться к первой экспедиции. В это время поступили сведения о пяти "запорожских или турецких судах", потопленных в "давние времена" на реке Буге близ города Первомайска, а также о затонувшем в том же Буге около села Сабатиновка челне. Экспедиция – "грузовая машина с персоналом и аппаратурой" – направилась в село Сабатиновка. Затянутый илом челн лежал килем вверх в 100 метрах от древнего водопоя, под которым впоследствии
были обнаружены следы стоянки первобытного человека. Чтобы не повредить находку, решили не применять лопат, а попробовать промывание. В этой работе участвовали десятки колхозников.
Таковы были итоги первой советской подводной археологической экспедиции, которая имела минимальное оснащение для подводных поисков.
А что же с золотом "Черного принца"? Последней его искала японская фирма "Синкай когиоесио лимитед". Ее представители обратились с ходатайством к советскому правительству о разрешении работ у Севастополя. Взорвав массу подводных скал, промыв и просеяв через специальное сито тысячи тонн песка, истратив около 300 тысяч долларов, фирма подняла со дна Балаклавской бухты… семь золотых монет времен Крымской войны с изображением профиля английской королевы.
Правда, сейчас популярна версия, что золото "Черного принца" все-таки подняли. И на эти деньги построили… Днепрогэс! А кто-нибудь сможет это опровергнуть?
Телеграфная линия Лондон-Калькутта проходила через Крым
После окончания Крымской войны одним из достижений англичан стало вытребованное ими право на строительство телеграфной линии Лондон – Калькутта через территорию России, и в частности через Крым. Строила фирма "Сименс". Линия была введена в действие в 1870 году и проработала до 1931 года (по другим данным – до 1914 или до 1939 года). Проходила через Перекоп, Симферополь, Белогорск, севернее города Аграмыш и на Керчь.
Шестиметровая телеграфная опора этой линии, очень неплохо сохранившаяся (даже фарфоровые изоляторы уцелели), была обнаружена недавно на Кавказе, на границе Туапсинского и Горячеключевского районов. Какова же ее история?
В 1868–1870 годах фирма S&H участвовала в одном из самых нашумевших проектов XIX века – сооружении первой прямой трансконтинентальной телеграфной линии Лондон– Калькутта – по значимости проект сопоставим со строительством первой трансамериканской железнодорожной линии от Нью-Йорка до Сан-Франциско или строительством Суэцкого канала.
Вернер Сименс намеревался использовать совершенно новую аппаратуру для строительства линии, протяженностью примерно в 11 тысяч км и проходившую от Лондона через города Берлин – Торунь – Одесса – Керчь – Тифлис– Тегеран – Бушир – Карачи до Калькутты. Никакие другие средства связи, известные в то время, ни наиболее распространенные аппараты Морзе, ни введенные с 1855 года печатающие аппараты Хьюза не могли обеспечить связи на линии такой протяженности; их мощности не хватало даже для участка длиной 6000 километров между Лондоном и Тегераном.
Поэтому Сименс сконструировал особый телеграфный аппарат с записывающим устройством, работавший по принципу поляризованного реле. Этот аппарат должен был обеспечивать не только передачу телеграммы от одного пункта к другому, но с целью контроля осуществить также ее запись.
В советскую эпоху в Симферополе на главпочтамте существовал музей электросвязи. Была там и перекладина с изоляторами от этой линии, и карта-макет Крыма 2 на 1 метр со столбиками телеграфа. И в 1990-х годах жил еще в Белогорске монтер, который эту линию обслуживал. Контора Индоевропейского телеграфа размещалась в Симферополе в здании на нынешней улице Маркса напротив 1-й гимназии.
До революции работа на индоевропейской линии была престижной, работали там отпрыски дворянских семей. Хорошая зарплата, форма. Линия использовалась и для нужд Крыма. Столбы были как деревянные, так и чугунные черного цвета. Вокруг столбов в радиусе 3 метра земля считалась собственностью Соединенного Королевства. Есть какой-то грузинский фильм советских времен, где горцы гонятся за англичанином, который находит убежище возле столба и запрещает им приближаться, потому что он находится на земле английской королевы… После войны отдельные участки линии и снятые с нее опоры использовались в Белогорском и других районах для местной связи.
По воспоминаниям аборигенов, еще лет десять тому назад от насосной станции на источнике Карасу-Баши до накопительного резервуара у поворота на село Карасевка стояли столбы какие-то чугунные, с иностранными надписями даже. Но в начале двухтысячных их стали выкапывать неизвестные, якобы по указанию самого главного начальника водхоза. Куда увезли – неизвестно, но последствия заставили задуматься: чиновник от воды купил сразу себе и сыну по квартире в Симферополе. Уж не за вырученные ли за столбы деньги? Причем, конечно, проданные не по цене чугуна: как раз к концу прошлого века стало известно об их раритетном значении.
Но есть еще опоры позапрошлого века в селе Луговом Ленинского района. Раньше оно называлось Агибель, и в нем находилась подстанция телеграфа. Через эти столбы идут телефонные провода к дому В.Ф. Столецкого, ветерана войны, проработавшего много лет в районной системе связи. А отец ветерана был сотрудником Индоевропейского телеграфа. Надо раритеты немедленно заменить простыми опорами и поместить возле районного или еще какого музея как экспонаты, иначе и им быстро приделают ноги!
Гибель линкора "Императрица Мария"
Рассказывает капитан второго ранга в отставке О. Бар-Бирюков:
– В октябре 1916 года Россия, находившаяся в состоянии войны с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией, была потрясена известием о гибели в Севастопольской гавани своего новейшего линейного корабля "Императрица Мария", подорванного и затонувшего там вместе с сотнями моряков его экипажа. До сих пор подлинная причина этой катастрофы не установлена.
Из редких и скупых публикаций того времени, обусловленных военной порой, а потом – Гражданской войной и последующим "смутным временем", и малочисленных воспоминаний участников и очевидцев катастрофы, изданных в основном за рубежом, складывается следующая картина происходивших событий.
Утро 20 октября (7 октября по старому стилю) 1916 года начиналось в городе-крепости Севастополе как обычно: корабельные сигналы в пять часов поднимали экипажи, протяжные мелодии корабельных рожков подхватывались резкими трелями и свистом морских боцманских дудок и зычными командами дневальных…
Такой традиционный для русских военных моряков утренний ритуал (так же как и схожий с ним вечерний – со спуском флага при заходе солнца) исполнялся на флоте неукоснительно, несмотря на особенность тогдашнего военного положения, связанного с продолжавшимися уже более двух лет боевыми действиями на Черном море.
Среди больших кораблей, стоявших на якорях и бочках в черте Большого Севастопольского внутреннего рейда, выделялись своими размерами и мощью вооружения два недавно вошедших в строй флота линейных корабля.
В то утро 7 октября лишь на одном из них – "Императрице Марии", накануне возвратившейся с моря в базу после многодневного плавания, в отличие от всех других, стоявших в гавани кораблей, в обычное время не раздались сигналы побудки. Ибо командир линкора капитан первого ранга Кузнецов распорядился перенести ее на час позже, чтобы дать отдохнуть экипажу после напряженнейших авральных работ, законченных далеко за полночь, по перегрузке на корабль тысячи тонн каменного угля сразу с двух барж.
Примерно в 6 часов 15 минут утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи кораблей, стоявших у пирсов, причалов и на якорях в Северной и Южной бухтах, услышали громоподобный звук мощного взрыва, донесшегося с той ее стороны, где стояли новые линкоры. И сразу же над носовой частью "Императрицы Марии" высоко вверх поднялся зловещий черный шлейф дыма. После этого последовала целая серия новых взрывов, поднявшая в воздух огненные сполохи. Сигнальщикам соседних кораблей было видно, как по верхней палубе горевшего линкора метались обожженные и охваченные огнем люди, пытавшиеся его потушить, лежали погибшие и шевелились раненые. А вокруг линкора в воде плавали моряки, сброшенные туда взрывной волной.
О случившемся на "И. М." доложили командующему черноморским флотом вице-адмиралу А.В. Колчаку. Он приказал соседним кораблям оказать помощь подорванному линкору. А находившегося неподалеку от него второго нового линкора "Екатерина Великая" отбуксировать подальше от опасного места. Для этого к нему были посланы портовые буксиры, а к "Императрице Марии" – пожарные катера. С кораблей, стоявших поблизости, направились моторные и гребные баркасы и шлюпки для спасения тех, кто оказался в воде, местами охваченной пламенем из-за разлившейся нефти…