Постоянная память о смерти (характерная и для некоторых других, в том числе западных, элитарных групп или сообществ - например, для "вольных каменщиков", или масонов, одним из главных девизов которых является "Memento more", то есть "Помни о смерти", одним из главных символов - человеческий череп или скелет с надписью "Ты сам таков будешь" и т. д.) порождает некоторый сентиментальный настрой. В Средние века в некоторых вариантах "бусидо" были распространены наставления по занятиям изящной словесностью, в первую очередь - поэзией. В этих наставлениях утверждалось, что умение составить возвышенное стихотворение перед самоубийством (или просто перед лицом смертельной опасности) подчеркивает величие самурайского духа и его способность возвышаться и над смертью, и над жизнью.
О ВОСПИТАНИИ СЫНОВЕЙ "БОЕВЫХ ХОЛОПОВ"
Воспитание "боевого холопа" начиналось с раннего детства. Вместо волшебных сказок родители рассказывали малышам о "войне Гэмпэй" и о других, столь многочисленных в истории Японии и самурайского сословия, драматических событиях. В этих повествованиях отважные герои-самураи всегда одерживали блистательные победы над врагами, а если военное счастье изменяло им - бестрепетно и хладнокровно шли на смерть. Как правильно предполагали взрослые, подобные рассказы пробуждали в детях пылкое желание когда-нибудь стать таким же, как вызывающие их восхищение идеальные герои из родительских рассказов.
Но чтобы стать истинными "боевыми холопами", одного желания было недостаточно. Воспитание настоящего "буси" - дело многотрудное, долгое, кропотливое, требующее ежедневного напряженного труда. С нашей сегодняшней точки зрения оно (как, скажем, воспитание спартанских юношей) может показаться излишне суровым.
Прежде всего, мальчика самурайского рода учили владеть своим телом и своими чувствами. Преисполненные любви к своему сыну, родители хотели научить его без жалоб сносить боль, голод, холод, отсутствие сна и любые другие жизненные тяготы. Если мальчик, паче чаяния, оказывался не в силах сдержать слезы, мать отчаянно бранила его за это проявление недопустимой для будущего "буси" слабости.
Железная воля, сильный и цельный характер, умение подчиняться жесточайшей дисциплине воспитывались в отроке не только великими примерами, увещеваниями и наставлениями, но и всеми условиями жизни будущего самурая.
Так, мальчиков в семьях японских "боевых холопов" будили еще в предрассветные сумерки, оставляли играть в нетопленой комнате, подолгу не кормили. Еще большие испытания ожидали их, однако, впереди, когда они подрастали и их уже можно было учить чтению и письму в соседнем храме или монастыре. Детям приходилось проделывать долгий путь туда и обратно в любую погоду, часто без верхней одежды - даже в ненастную, дождливую погоду и зимой, совсем босыми или обутыми лишь в деревянные сандалии "гота" на босу ногу.
Впоследствии им предстояло научиться побеждать чувство страха, свойственное всякому человеку от рождения. Будущих самураев оставляли одних ночью на кладбище или возле эшафота, в компании повешенных, обезглавленных, разрубленных на куски или распятых осужденных.
"Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат…"
В то время когда мальчики закаляли подобным образом свою волю, их учили обращению с оружием. Приобщение к этому искусству начиналось с торжественной церемонии. Будущему "боевому холопу", которому к тому времени исполнилось пять лет, вручали меч (окончательно ставший к описываемому времени главным видом оружия и символом самурайского сословия). Первыми, основными учебными предметами были плавание, верховая езда и "дзюдзюцу" (джиу-джитсу) - искусство самозащиты без оружия. После освоения учеником этих азов переходили к обучению стрельбе из лука ("юодо"), единоборству на копьях-"яри" и глефах-"нагинатах", а также фехтованию на мечах. Кроме того, юный "боевой холоп" должен был овладеть и другими полезными навыками - например, научиться плавать со связанными руками и ногами, в том числе в доспехах, форсировать водные преграды, используя вместо моста лианы и, не оступаясь, сражаться среди бурных потоков горных рек.
К пятнадцати годам, то есть к моменту окончания учебы, молодой человек должен был стать таким, каким и надлежало быть истинному самураю: "спокойным, как пес; неподвижным, как гора; холодным, как туман; быстрым, как ветер, в принятии решений и яростным, как огонь, в нападении". Поневоле вспоминается известное изречение одного политического, государственного и военного деятеля первой половины XX века, кровавыми буквами вписавшего свое имя в историю человечества:
"Крепкой, как выделанная кожа, твердой, как крупповская сталь, и быстрой, как гончие псы, должна быть германская молодежь".
Если прошедший обучение юноша из самурайского рода соответствовал всем этим требованиям, его находили достойным быть принятым в воинское сословие.
Церемония воинской инициации, так называемая "гэмпуку", начиналась с того, что кандидат в "боевые холопы" отказывался от своего детского имени, полученного при рождении, и принимал новое имя. После этого ему выбривали лоб и всю переднюю часть головы до макушки, а волосы на затылке заплетали в косичку - "магэ" (эту косичку пропитывали помадой и загибали вперед). Затем молодому "буси" вручали знаки его нового достоинства - "дайсё", то есть пару мечей (короткий и длинный), а также будничный лакированный головной убор, напоминающий колпак ("эбоси"), и остроконечную шапочку для ношения во время торжественных событий и церемоний ("каммури").
Сыновья рядовых самураев получали, как правило, лишь домашнее воспитание и, в лучшем случае, могли посещать частные школы. "Сёгун" (а в определенный период истории Страны восходящего солнца - также и "сиккэн"), "даймё" и другие высшие представители воинского сословия отправляли своих сыновей на обучение в элитные государственные школы. Помимо различных боевых искусств знатные юноши постигали там глубоко укоренившееся в Японии учение Куп Фу Цзы, а также изучали математику, медицину и фармацевтику, поэзию, овладевали искусством каллиграфии. Таким образом, когда молодые "боевые холопы" из аристократических семейств покидали стены училища, они были не только отменными воинами, но и высокообразованными людьми, наделенными тонким чувством прекрасного.
ИЗ ИСТОРИИ САМУРАЙСКИХ ГЕРБОВ
Историю европейского (а в известной степени - и азиатского) Средневековья вообще, и историю европейского рыцарства (а в известной степени - и историю мусульманских рыцарей-"фарисов", в особенности в "стране Аль-Андалус", то есть в покоренной маврами Испании) просто невозможно представить себе без гербов.
Герб считался символом воинской доблести рыцаря и всего его рода. Обычно герб имел форму щита. На нем изображали различные фигуры: плотоядных и травоядных животных (чаще всего - львов), птиц (чаще всего - орлов), рыб, звезды, башни и т. д. Каждая гербовая (геральдическая) фигура имела свой смысл. Например, птица без клюва обозначала раненого рыцаря; монеты - полученный за пленника богатый выкуп; крест - участие в Крестовом походе; полумесяц (круасан, крескент) - победу над мусульманским рыцарем-"фарисом".
Первоначально гербы европейских рыцарей расписывали только четырьмя красками ("тинктурами") - голубой, красной, черной и зеленой, обозначавшими четыре природные стихии (элемента). Голубая краска обозначала воздух, красная - огонь, черная - землю, зеленая - воду. Впоследствии число красок, использовавшихся в геральдике, возросло, их стали называть также "финифтями" ("эмалями"), "Тинктурам" стали придавать иное значение, уже не связывая их с природными стихиями. Красный цвет стал символизировать храбрость, мужество, неустрашимость. Голубой - величие, красоту, ясность. Пурпурный - достоинство, силу, могущество (как цвет королевских и императорских мантий). Зеленый - надежду, изобилие, свободу. Черный - скромность, образованность, нестяжание. Причем при описании ("блазонировании") герба, в котором обязательно указывались "тинктуры", входящие в герб, можно было сразу определить, к аристократии или к числу коронованных особ относится его владелец. Дело в том, что для описания цветовой гаммы гербов простых рыцарей использовались названия эмалей (червленая, лазоревая, или лазуревая, пурпурная, зеленая, черная) и металлов (золото, серебро), для гербов представителей высшей аристократии - названия драгоценных камней (рубин, сапфир, аметист, изумруд, бриллиант, топаз, жемчуг), а для гербов принцев, королей и императоров - цвета планет (Марс, Юпитер, Меркурий, Венера, Сатурн, Солнце, Луна). Над гербовыми фигурами, украшавшими поле щита, стали изображать рыцарский шлем с развевающимися перьями (а у отпрысков княжеских и других владетельных родов - корону). Чем древнее был рыцарский род, тем больше перьев изображалось на шлеме. На ленте под гербом стали писать какое-либо короткое изречение - девиз, обозначавший смысл герба или боевой клич рыцарского рода.
Разумеется, часть сказанного выше относится и к "рыцарям державы Ямато" - "боевым холопам" средневековой Страны восходящего солнца. По в то же время у самурайской (и вообще японской) геральдики имелись свои специфические особенности, в значительной степени отличавшие ее от геральдики европейского рыцарства.
Средневековые японцы покрывали буквально вес - ткани, лампы, лакированные шкатулки и сундучки, веера, вазы, монеты и т. д. - гербами в виде изображений цветов, геометрических узоров и фигур, перьев, предметов вооружения или домашней утвари, монет, иероглифических знаков и т. п., нередко заключенных в круг, кольцо, шестиугольник и т. д. От европейской геральдики вообще японскую геральдику отличали следующие восемь основных, или главных, особенностей:
1. В самурайской (и вообще средневековой японской) геральдике отсутствовало обязательное правило помещать геральдические (гербовые) фигуры непременно на поле геральдического щита той или иной установленной формы. В отличие от европейских, японские гербовые изображения иногда (но далеко не всегда) окружались круговой или двойной круговой (кольцеобразной) линией или же одинарной (или сдвоенной) линией в форме многогранника.
2. В самурайской Японии отсутствовала корпорация герольдов (профессиональных составителей и толкователей гербов).
3. В отличие от европейской рыцарской (и не только рыцарской) геральдики, в которой огромное значение придавалось (и придается) геральдическим цветам ("металлам" и "тинктурам"), в японской геральдике цвет гербовых изображений особой роли исторически никогда не играл. Соблюдалось лишь правило помещения гербовых изображений светлых цветов или тонов на темном поле (фоне), а темных - на светлом (например, на одежде или доспехах). И лишь при помещении гербовых изображений на предметах, видных издалека - знаменах, флагах, боевых значках, корабельных парусах и т. д., - цвет гербовых изображений играл определенную роль (наиболее употребительными в подобных случаях цветами были в самурайской Японии красный, синий, фиолетовый, белый, желтый, черный, зеленый, коричневый), но при этом совершенно не соблюдалось важное в европейской геральдике (хотя и устоявшееся далеко не сразу и в Европе) правило, согласно которому геральдическая фигура, помещенная на гербе конкретного владельца (в Европе - не только индивидуального армигера, но и рода, города, государства, цеха-гильдии) и поле герба, на котором данная фигура была помещена, могли быть только строго определенного цвета, а та же самая фигура, но только другого цвета (или помещенная на гербовом поле другого цвета), могла принадлежать уже совершенно другому владельцу.
4. На японских гербах отсутствуют столь широко распространенные в гербах европейских геральдические "меха" (как горностаевый, так и беличий).
5. В Японии самурай-армигер мог изменить свои имя и фамилию, а вместе с ними изменить и свой герб на совершенно иной (такое случалось достаточно часто).
6. В средневековой Японии, в сущности, существовали (и существуют) только личные и фамильные (клановые, родовые гербы), при отсутствии на всем протяжении Средневековья гербов провинциальных, муниципальных (городских), областных, цеховых, корпоративных, гербов купеческих компаний, гильдий ремесленников, духовных и военно-духовных религиозных орденов. Даже знаменитая эмблема хризантемы ("кику-мон"), возведенная после "революции (реставрации) Мэйдзи" в ранг государственного герба Японии (в подражание государственным гербам тогдашних западных держав, на которые ориентировался Тэнно-реформатор Муцухито-Мэйдзи в своем стремлении осовременить вверенные ему его небесными божественными предками страну и нацию), была, по сути дела, всего лишь одним из нескольких гербов японского императорского дома. Гербы японских монастырей (и связанных с ними средневековых военно-монашеских орденов) были в действительности гербами тех божеств, которым эти монастыри были посвящены. Так и в настоящее время эмблемой (гербом) японской авиакомпании "Джапан Эр Лайнс" служит фамильный "мон" самурайского клана Мори - журавль с поднятыми крыльями.
7. Японский фамильный герб ("мон" или "камон") был широко распространен в эпоху расцвета самурайского сословия как отличительный знак воинского дома или группы самураев, объединенной общими интересами ("бусидан"), Гербы-"камон" наносились на одежду "боевых холопов" (прежде всего - на кимоно), на их оружие, боевые доспехи, знамена и опознавательные флажки, конскую сбрую и попоны, бытовые принадлежности, например - посуду, ширмы, подставки для мечей ("катана-какэ") и т. д. Фамильный самурайский герб обычно передавался по наследству вместе с родовым именем, хотя в истории военного сословия Страны восходящего солнца известно немало случаев, когда "боевые холопы" меняли свои гербы, нередко вместе с фамилией.
8. На японских гербах отсутствуют изображения рыб (хотя изображения рыбы - чаще всего, карпа, как символа отваги и мужества - часто присутствовали, целиком или частично, в оформлении самурайских шлемов и доспехов, на флагах, поднимаемых на шестах над японскими домами в "праздник мальчиков" и т. д.), человеческих фигур, фигур животных (кроме бабочек) и птиц (кроме некоторых - например, воробья, журавля и дикого гуся).
Вообще же японские гербы отличались огромным разнообразием.
Так, например, герб самурайского клана Ии изображал колодезные трубы, герб клана Иноуэ - колесо со спицами из соколиных перьев, заключенное в круг; герб клана Минамото - двух летящих диких гусей, заключенных в кольцо; герб клана Токугава - три лепестка мальвы в круге; герб клана Мори - журавля; герб клана Хэндзе - девять глаз (вписанных в ромбы, образующие решетку); герб клана Коибэ - написанное иероглифическим шрифтом слово "ко" (что означает "маленький" и в то же время образует начальный слог фамилии "Коибэ" - типичный пример так называемого "говорящего" герба) и т. д.
Немало самурайских и вообще японских родовых гербов имеют весьма древнее происхождение. Полагают, что первые "мон" возникли в качестве принадлежности дворцовых костюмов придворной аристократии-"кугэ" в периоды Нара (710–794) и Хэйан (704-1185). Многие узоры, превратившиеся со временем в гербы - например, хризантема (служащая по сей день государственным гербом Японии), глициния, павлония ("мон" кланов Асикага и Минамото), пион, узоры "семь звезд" и "девять звезд", "томоэ", "ханабиси", "мицудомоэ", и многие другие, первоначально были просто рисунками, наносившимися на ткань при окраске.
Не совсем ясно, когда именно появились "мои", однако уже в течение второй половины эпохи Хэйан определенные аристократические кланы пользовались различными, строго определенными узорами. Функционально это делало эти узоры близкими к первым семейным гербам, "камон", хотя фактически эти узоры фамильными гербами еще не являлись.