– Быстро выпей, и давай не будем сейчас умирать от сердечного приступа.
Для тебя в этой жизни написан другой сценарий.
Минут через пять отпустило. Они зашли в квартиру, и он ей всё рассказал, чтобы стало легче.
– Ничего, Ваня, вспомни себя в двадцать семь лет. Ещё пионерская зорька в одном месте играет. Ничего, время всё лечит.
– Нет его у меня. Да и не всё оно лечит, к сожалению. Не, ну ты представляешь, это он намекал, чтобы я поехал к ней и ещё просил прощения за то, что она сотворила, а потом ещё уговаривал вернуться, а? Какого тебе?
– Ладно, ладно, успокаиваемся – и за стол. Коньячку пару рюмок, пельменьчиков тарелочку и теплая постель, с любимой, вылечат тебя очень скоро, пошли!
Глава шестнадцатая
Сергей приехал снова только через год. У Кати неожиданно скончался отец от инсульта. После похорон приехали решать вопрос с квартирой. Сергей позвонил и сухо спросил:
– Я хочу продать квартиру.
– Ну, во-первых, здравствуй, сынок! Во-вторых, передай Кате наши соболезнования, мы только вчера узнали от случайных людей. Хотели приехать, но решили, что если бы вы захотели, то позвонили. Вот, дождался от тебя звонка. Квартира твоя, дарственная на твоё имя готова, но я думал, что ты, хотя бы из приличия, поинтересуешься моим здоровьем. Но, если тебе важнее квартира, приходи, забери документы и делай с ней что хочешь.
– Мне будет удобнее, если ты передашь документы мне сегодня.
Трубку повесили. Таня уже стояла с корвалолом возле него.
– Давай, для профилактики.
Он выпил механически. Взял телефон и позвонил Гене:
– Гена, привет! Ты сегодня во сколько можешь заехать к нам на десять минут?
– Привет! А чего только на десять минут? Я и на пару часиков заеду, с собой прихватить?
– Не надо, всё есть. Так во сколько?
– В пять заканчиваю, в пять пятнадцать у вас.
– Годится! – он положил трубку, повернулся к Тане и убитым голосом объявил, – приготовь хороший стол на пять часов.
– Что, Серёжа с Катей зайдут? – взволновано встрепенулась она.
– Нет, мы с Генкой сегодня будем сделку обмывать.
– Да, а какую?
– Вечером узнаешь! Пойду, к врачу схожу, может, чудо случилось, анализы позавчера ведь сдал, сегодня будет результат.
Чуда не случилось, всё по-прежнему было без улучшений. Хотя врач успокаивал, что организму трудно одновременно с двумя такими болячками бороться, он понимал, дела его плохи. По себе он ничего не чувствовал. Они с Танюхой жили в своё удовольствие: много бывали на природе, собирали грибы, рыбачили, охотились. Много ездили по знакомым и одноклассникам в другие города, отдыхали на море. Однако мысли о скором конце всегда его тревожили и не давали покоя.
Вернувшись домой, он поел и уснул. Таня незаметно выскочила на улицу и побежала к Сергею. Дверь открыла Катя.
– Катенька, прими наши соболезнования. Царство небесное твоему папе.
– Спасибо, заходите.
– А Сергей дома?
– Нет, ушёл давать объявления о продаже квартиры.
– Катя, – начала Татьяна, – ты понимаешь, не по-человечески это всё. Отец места себе не находит. Ты должна ему помочь всё-таки встретиться с отцом, ведь неизвестно свидятся ли ещё.
– Я понимаю, но делать ничего не буду. Это его дело, и я не собираюсь вмешиваться.
– А ты изменилась. Так ты хочешь сказать, что Сергей не собирается с ним встречаться?
– Я хочу сказать, что вам пора. Если придёт Сергей и застанет вас здесь, то будет скандал.
– Я поняла, Катя. Мне плевать на скандалы. А вот то, что вы добиваете всем этим итак смертельно больного близкого человека, это не по-людски. Бог вам судья.
Она вышла, как оплёванная. Никогда её ещё не охватывал такой ужас от человеческой жестокости. В тот же миг она силой воли вычеркнула этих людей у себя из памяти, и спокойно пошла домой. Между домами они столкнулись с Сергеем. Он приостановился, а она прошла мимо, сделав вид, что проходит мимо пустого места.
Придя домой, спокойно стала накрывать на стол. От звона тарелок проснулся Иван Николаевич. Умылся, начал ей помогать.
Гена пришёл, как и обещал, в пять пятнадцать. Зашёл, хотел раздеваться, но Иван Николаевич его остановил.
– Гена, у меня к тебе просьба, не раздевайся. Дело на пять минут.
– Ну, давай.
– Вот, возьми, занеси в мою бывшую квартиру и отдай эту папку Сергею.
– А почему я, сам, что ли не можешь?
– Гена, – оборвала его Таня, – тебя попросили, как человека, чего выкобениваешься? Сбегал, передал и бегом назад, за стол. У меня уже мясо в горшочках с грибами стынет, и водка греется.
– Ладно, чё накинулись, уже и спросить нельзя. Так что, просто отдать и всё?
– Да, просто отдать Сергею, и всё, за стол. Давай!
Через десять минут они дружно чокнулись и Иван Николаевич произнёс, как тост:
– За мою бывшую квартиру, пусть новые хозяева в ней живут долго и счастливо.
Выпили, потом ещё и ещё. Таня не уступала мужикам, так как решила сегодня тоже напиться. С каждой следующей рюмкой за столом становилось теплее и спокойнее. Утихала душевная боль, уходило, не оставляя следа, прошлое. Всё затянулось туманом. Хорошим туманом, без которого было бы намного хуже.
Глава семнадцатая
Сергей с Катей на сорок дней решили не оставаться. С денег, которые получили от продажи квартиры, оставили две тысячи долларов на памятник и оградку.
– Сходишь, мама, закажешь, а через год поставят.
– А вы, что через год не приедете?
– Не знаем, мам, это мы тебе на всякий случай.
– Ну, спасибо! Хорошо зарабатываете, если такие деньжища водятся.
– Да, уже хорошо. Мам, а что ты говорила, что Тоня должна приехать?
– Да, позвонила и сказала, что сегодня будет. А что, не хочешь видеться?
– Ну, почему же, приедет – свидимся. Сестры, как-никак.
– Привет, сестрёнка, здравствуй, мама, – за спиной неожиданно появилась Тоня.
Сергей с удивление смотрел на милую, симпатичную девушку, которая поразительно была похожа на Катю.
Поздоровались, сели за стол, помянули отца. Потихоньку разговорились.
– Вы когда назад?
– Тонь, ты знаешь, наверно завтра. Хорошо, что ты приехала, с матерью побудешь, а то нельзя её ещё одну оставлять.
– Нет, ребята, у меня съёмки на послезавтра. Поэтому я тоже завтра улетаю, я уже и билет купила, так что сиделка из меня не получится.
– И что, бросим так её одну?
– Почему, бросим? Просто у каждого своя жизнь и никто не собирается подстраиваться под обстоятельства. Ничего страшного, так ведь, мама?
Мать кивнула, встала из-за стола и пошла, чтобы никто не видел наворачивающиеся слёзы.
– Как вы там живёте?
– Да ничего живём. Серёжа устроился на работу, помощником коммерческого директора. Зарплата приличная. Приедем, будем снимать квартиру, а то от этой общаги уже тошнит – там одни чёрные живут. Так сказать – афроамериканцы. Я тоже скоро пойду на работу.
– Слушайте, а можно я к вам через полгодика приеду? У меня как раз перерыв между съёмками. Или вы актрис интересного жанра не хотите видеть в своём доме?
Катя посмотрела на Сергея, а он, в свою очередь на Тоню.
– Я не против, только мы заняты целыми днями, сама там будешь.
– Да вы мне особо и не нужны. Я Париж хочу посмотреть, да и дельце там у меня небольшое есть. Обузой не буду, деньги у меня есть. Пришлёте приглашение?
– Хорошо, сестричка, приезжай. Там и поговорим. А сейчас я пошла собираться.
– А я пойду, посплю. Кать, ты бы сгоняла где-то купила на вечер вискарика, или текилу, а то пить это пойло уже не могу.
Вечером собрались близкие знакомые. Посидели немного и разошлись. Мама пошла спать, а молодёжь продолжила "веселье". Поминками это было трудно назвать, так как много смеялись и шутили. Отца вспомнили только один раз, и то, мимолётно, невзначай. Засиделись допоздна. Утром позавтракали и поехали в аэропорт. Через два часа каждый летел в свою сторону, со своими мыслями. Катя думала о том, как она обставит квартиру. Тоня думала о скорой поездке в Париж. Сергей думал и о Тоне, и о Кате. Причем мысли были очень сумбурные, и не понятные. Только одно удивляло его. Он сам себя ловил на мысли, что ему было абсолютно всё равно, чем занимается Тоня. И даже вспоминая то видео, его не охватывало отвращение к этому человеку. Наоборот, она оказалась вполне нормальным человеком, приятным в общении. А что до её работы – так ведь это работа. Кто-то чистит туалеты, кто-то выносит утки из-под больных, кто-то лечит геморрой, ковыряясь в задницах. Так он думал и, в конце полёта, уже сам себя переубедил в том, что порноактриса не самый худший вариант, тем более, что там хорошо платят. А это, как ни парадоксально, очень важный, если не самый главный аргумент.
И, размышляя об этом, ничего ему его сердце не подсказало. А ведь именно в это время, в страшных муках, в далёком монастыре умирала его мать.
Умирала долго и громко. От боли она сорвала голос, и уже в изнеможении не кричала, а хрипела, с выкатившими от боли глазами. И в этих муках она думала только о нём, о своём любимом Серёженьке. Перед глазами пролетело всё: и тяжёлые роды, и кормление грудью, и воспаление лёгких, когда она чуть не сошла с ума. Вспоминалось всё до мельчайших подробностей. Никого, никогда она больше него не любила. И даже то, что он её не ослушался, не приехал ещё раз забрать, а она бы уже согласилась, не могло изменить её чувства к нему. В последнем вздохе, с полными от слёз глазами она прошептала только одно: "Серёженька, мой любимый сынок, прощай!".
Похоронили её тихо, по монастырским правилам. Согласно предсмертной воле усопшей, сообщать никому не стали, да и не было ни адресов, ни фамилий, ничего. Только и осталось-то от человека – холмик и крест с надписью: "Здесь покоится послушница Анастасия".
Глава восемнадцатая
Тоня, как оказалось, родилась раньше Кати, и поэтому, старалась всё в доме взять под своё руководство.
– Спасибо, что встретили, родственнички. Без приглашения меня бы не пустили. В аэропорту пять девчонок сняли с рейса – заподозрили, что те едут сюда заниматься проституцией. И меня бы не пустили – не замужем, молодая, красивая, значит проститутка.
Она по-хозяйски обошла все три комнаты, посмотрела какая из них для неё, и довольная плюхнулась на тахту.
– А я тут у вас, по ходу, задержусь. Вас не стесню, а вместе веселей.
После ужина сообщила:
– Знаешь, что, сестричка, я не хочу сидеть у вас на шее, поэтому хочу взять на себя всю кухню.
– Да на здоровье!
– Нет, ты не поняла, я хочу полностью всё взять на себя – от покупки всех продуктов, до мытья посуды.
– Да брось ты, Тонька, что мы тебя не прокормим? Правда, Серёжа?
– Я не знаю, разбирайтесь сами, только я хочу быть уверен, что мой желудок не пострадает.
– Вот и решили. Ты как, Катя, готовишь ему, по заказу, или удивляешь каждый раз?
– Только по заказу. Его желания предугадать трудно, особенно это касается еды.
– Ну, сейчас вообще заинтриговала. Короче, рассказывайте, где берёте продукты, и что готовить на завтра?
Готовила она очень хорошо. Кате стало намного легче, да и по деньгам всё складывалось как нельзя лучше, тем более, что она была уже на четвёртом месяце беременности.
Тоня и этот момент учла и, через пять дней после своего приезда соблазнила Сергея. Не то, чтобы он этого хотел, но Катя уже чисто технически не могла его полностью удовлетворять. Случилось это как-то буднично. Он пришёл раньше с работы, а Катя сдавала вечером зачёт. Тоня сразу же предложила:
– Может помочь снять спермотоксикоз, а то, смотрю, скоро штаны порвёшь.
– Ты понимаешь..
– Да, понимаю я всё, не дурочка, – оборвала она его, – но лучше так, чем будешь втихаря бегать к вонючим проституткам.
– Ты так говоришь, как будто тебя только что с иконы сняли.
– Так, Серёжа, давай договоримся на берегу. Порно моя работа. Там настолько жёсткие требования к чистоте, что даже при малейшем намёке на какую-то заразу, актёра вышвыривают на улицу без выходного пособия. Ещё вносят в базу данных, и ты уже никогда не сможешь работать в этой сфере. Поэтому, в этом отношении там всё идеально чисто. А что касается морально-этического аспекта, то тут просто нужно всё смотреть с правильного ракурса. Тебе ведь впихивают в голову вещи, которые ты считаешь недопустимыми? И что? Ты, ради денег, ради карьеры всё терпишь, и позволяешь им это делать, не смотря на свои принципы. Так и тут. Мне никогда не нравилось то, что я делаю, но я просто актриса, которая вынуждена играть отрицательные роли. Понятно? Тогда давай быстро в постель, лечиться.
Вечером, как ни в чём не бывало, они дружно ужинали и строили планы на будущее.
– Представляешь, Кать, у меня же здесь есть знакомый. Он давно уехал сюда, а мы с ним вместе работали. Правда, он по другому профилю, он гей. Я с ним созвонилась, и он нас всех пригласил завтра в ресторан, вот, я записала.
– ИКРА, – прочитал Сергей, – это на бульваре Распай. Русский ресторан. Там в основном икра и водка, но качество отменное. Как, Кать, сходим?
– А почему нет? Правда я очень отрицательно отношусь к этой категории, так называемых, мужчин, но в данном случае можно сделать исключение, а кто платит?
– Тут платит каждый за себя. Поэтому икру ложками не жрать, водку стаканами не пить!
Ресторан был уютный, современный, без намёка на русское. Сразу бросалось в глаза фортепиано, потрясающего алого света.
– Вообще, это не ресторан, а модерновое бистро, с великолепной кухней. А основал его уроженец Санкт-Петербурга Михаил Андреевич, – объяснил сразу Жан-Пьер, которого все в России звали Женя.
Познакомились, выпили, поболтали о том, о сём. Тоня и Женя ушли на перекур, а Серёжа с Катей остались слушать живую музыку. Когда они вернулись, Женя тут же бросился расспрашивать о беременности Кати, сроки, когда рожать. Потом попросил разрешить нас сфотографировать. Фотографировал долго, в разных вариациях. Через час попрощались.
– Что значит русский человек – заплатил за всё сам. Знала бы, что так будет, я бы всё здесь попробовала.
– Ладно, и так хорошо, тебе на ужин не надо ничего готовить.
В воскресение решили просто бездельничать. Идти после вчерашнего ресторана никуда не хотелось, а для прогулок погода была неподходящая. Лежали все на одной тахте и смотрели какую-то сопливую мелодраму. Неожиданно раздался звонок. Тоня взяла свой телефон.
– Привет, нормально. Спасибо за ужин, всё было хорошо. К нам? Сейчас? Не знаю, сейчас спрошу, – она прикрыла телефон рукой, – Женя звонит, хочет с нами встретиться.
– Так, иди, прогуляйся, мы тут при чём?
– Серёжа, он говорит, что хочет со всеми нами встретиться, есть разговор. Он уже возле дома, с бутылкой коньяка.
– Ладно, пусть заходит, пошли, переоденемся. А ты накрывай на стол, подружка гея.
Женя вошёл, осмотрелся, присел.
– Мило тут у вас. Не помешал?
– Нет, мы тут бездельничали, кино смотрели, – Тоня поставила сыр и колбасу на стол, – сейчас бокалы принесу.
– Камю Элеганс, – прочитал Сергей, – не пил ещё.
– Это не из сильно дорогих, но выдержка – не менее 10 лет.
Попробовали, восхитились, стали ждать, когда Женя скажет, зачем припёрся. Тот молчал и говорил о чём угодно, кроме того, зачем пришёл. Когда бутылка наполовину уже была пуста, поинтересовался:
– Дорого сейчас за квартиру в этом районе берут.
– Дорого, но нам здесь удобно.
– Хотите через год купить такую же?
– Я не думаю, что ты допускаешь, что мы скажем "нет", – Тоня присела, – ладно, хватит задрачивать! Говори, зачем пришёл?
– В общем, так, – он поставил бокал, – вчера охренел от вашей похожести, сестрички. И оттого, что Катя беременна.
– Хорошо начал, не останавливайся на мелочах, – Тоня с нетерпением ждала продолжения, предчувствуя что-то хорошее.
– Так вот, у меня давно уже лежит в столе классный сценарий. Если кратко, то порноактриса беременеет и, затем рожает. Вычислив день, она понимает, что отцом может быть один из трёх, которые снимались с ней в тот день. Дальше интриги, поиски, любовь и хэппи энд.
– Слишком кратко, но ладно. Мы причём?
– А вот тут, как раз, и интересно. Беременная нужна натуральная, и роды натуральные. А где я вам найду такую актрису, которая будет сниматься до, во время и после беременности. Нет, конечно, ничего невозможного нет, но при этом бюджет фильма будет космическим, съёмки будут длиться больше года, и так далее. А тут, если предположить чисто гипотетически, то мы снимаем вас двоих, одна снимается беременная и рожает, вторая играет порноактрису, вас же родная мать не различит, то мы за три месяца запустим фильм в прокат, причём вы заработаете очень неплохие деньги.
– Ну и ты, соответственно, тоже не сильно обеднеешь, – Тоня встала и принесла ещё сыр, – всё это хорошо, но есть три "но".
– Слушаю!
– Во-первых, сначала нужно на это уговорить Сергея с Катей, во-вторых, нужно знать сумму, а в-третьих, у меня виза через неделю заканчивается.
– Во-первых, продюсер сказал, что вопрос визой решит, во-вторых, для того, чтобы получить согласие Кати и Сергея я и сижу здесь, а в-третьих, – триста тысяч евро, а это, между прочим, неплохие апартаменты в пригороде.
Глава девятнадцатая
Мария Никитична, мать Кати и Тони, уже привыкла к новому расписанию своей жизни. Утром вставала, кормила двадцать курей, которых оставили, чтобы были яйца, затем шла в церковь. Там стояла всю службу, а потом возвращалась домой. Садилась возле окна и смотрела, как идут люди с электрички. Нет, не просто смотрела, а жадно всматривалась в силуэты и лица спешащих людей. "А вдруг захотят неожиданно приехать?" – думала она. Затем она кушала, и ложилась отдыхать. Потом, в четыре часа, встречала вторую электричку и только потом шла во двор. В частном доме всегда есть работа во дворе, а с тех пор, как не стало Саши, все заботы по дому легли на неё. Вечером она опять ходила в церковь, и потом ждала третью, последнюю, вечернюю электричку. Она специально съездила в город, в аэропорт, чтобы узнать расписание самолётов оттуда. Потом сравнила с расписанием электричек и решила, что приехать молодые могут только на трёх, в одиннадцать, шестнадцать и в двадцать один тридцать. На могилку ходила в воскресение. Сидела подолгу и плакала. Как жить дальше она не знала. Просто жила и ждала чуда. Чудо не приходило. Но сегодня, к калитке подошла какая-то девушка и позвонила. Мария Никитична быстро вышла.
– Вы мама Кати?
– Да, а что случилось? – не узнала её Мария Никитична.
– Здравствуйте! Нет, не волнуйтесь, ничего не случилось. Можно я войду?
– Ох, дура старая, совсем из ума выжила, человек пришёл, а я его за порог не пускаю, – стала причитать она, – проходите, как вас величать?
– Я Света, сестра Серёжи, вашего зятя. Мы на свадьбе виделись, не помните?
– Да, дочка, садись. Чайку поставить?
– Спасибо, я не надолго, обратно электричка через сорок минут, так что хочу до вечера домой попасть.
– Да, оно и понятно.
– Мария Никитична, а я ведь к вам с посылочкой от Кати.