- В сторону Большого Салыма - сплошные бора, беломошника много!
- Интересно, как это власти у вас оленей не отобрали, а вас не превратили в пастухов-колхозников?
- Мы штатные охотники Угутского ПОХА, и про наших оленей в Сургуте никто не знает, - засмеялся Фёдор.
- А вдруг я возьму и расскажу? - посмотрел я на него.
- Не расскажешь, - махнул он рукой. - Мы в людях понимаем, таких как ты, бояться нечего!
Уверенность ханта меня удивила.
- Верно, не расскажу! И вообще, скажу, что в юртах Ярцемовых я никогда не был, - улыбнулся я.
- А мы это знаем, потому и пригласили тебя в гости, - пододвинул ко мне кружку с чаем Петя.
"Ничего себе физиономисты?!" - невольно подумал я.
- Вы вот что, - перевёл разговор на другую тему Фёдор. - Идите- ка в бор вместе, - посмотрел он на своего сына. - Покажешь Георгию наши юрты, кайм для оленей, озеро. На обратном пути к брату зайдёте. Он рад будет.
- Только я своих собак брать не буду. А то у него кобель чего доброго какого-нибудь нашего задавит.
- А где ваши собаки? - спросил я.
- Сидят в вольере, чтобы лосей зря не гоняли, - сказал Фёдор. - Вольера большая, не обезножат. Ты хорошо сделал, что своих чёрных волков привязал.
- А что же вы не предупредили, что у вас олени? - спросил я. - Вот был бы концерт! Разогнали бы весь ваш скот.
- Ничего, олени как разбегутся, так и соберутся, - засмеялся Пётр. - А за глухарями пойдём не в сторону стада, а на юг. Там нет беломошников, значит и оленей, - поднялся он из-за стола.
Через несколько минут мы подошли к вольере, где жили собаки хантов. То, что я увидел, меня приятно удивило: за оградой бегали чистокровные без всяких примесей хантейские лайки!
- Надо же, - спросил я Петра. - Как вам удалось сохранить таких собак?
- Эти лайки нашего рода. Щенков отдаём только своим друзьям и родственникам и других собак не завозим.
- Ты видишь, - показал я парню. - Они похожи на моих чёрных, только меньше размерами и серые. По сути-то, одна порода.
- Вообще-то, походят, - согласился молодой хант - Особенно головы.
- Я забыл спросить твоего отца, где та кочевая дорога, по которой когда-то эвенки ходили вашими борами? - перевёл я разговор на интересующую меня тему.
- Мы как раз туда и идём. Но она дальше, на болотах, - сказал молодой Ярцемов.
- А ты откуда знаешь? - спросил я его.
- Деды рассказывали. Там на сосновых гривах до сих пор и лабазы тунгусов стоят, я правда не видел.
"Как интересно получилось? - подумал я про себя. - В Томской области про эту кочевую дорогу я только слышал, а здесь в Тюменской нахожусь с ней уже рядом. Там о ней рассказывали эвенки, а здесь то же самое, но уже ханты".
Размышляя таким образом, я и не заметил, как мои собаки, умчавшись куда-то вперёд, подняли с земли выводок глухарей.
- Петя, - обратился я к ханту. - У тебя "тозовка", сбегай, подсоби собакам.
- А ты как же? - обрадовался молодой охотник.
- Я ещё настреляюсь, - махнул я рукой.
Петя убежал на лай, а через несколько минут раздались три винтовочных выстрела. Когда я подошёл к Петру, тот стоял с тремя петухами.
- Я самых здоровых стрелял, как же нам их таскать? - спросил он растерянно.
- А мы пойдём назад этой дорогой, или другой? - посмотрел я на него.
- Можно этой, можно и другой.
- Если этой, то глухарей мы повесим на сосну, а на обратном пути заберём, - посоветовал я.
- Тогда давай так и сделаем, - обрадовался разгорячённый Ярце- мов.
- А почему копылух не стал стрелять? - спросил я молодого парня.
Мы шли по бору, прислушиваясь, не залают ли где снова собаки.
- А зачем? - удивился он. - Мы в своих угодьях ни тетёрок, ни копылух не стреляем. Оттого и птицы у нас полно.
В этот момент сбоку от нас опять раздался собачий лай.
- Сейчас твоя очередь добывать глухаря, - запротестовал Петя, видя, что я хочу снова предложить ему показать свою меткость.
"Ну что же придётся идти", - вздохнул я.
К вечеру у нас набралось двадцать птиц. Под таким грузом на обратном пути нам было уже не до разговоров. Мы шли по звериной тропе часто отдыхая и ругая себя за жадность.
- Ничего, - ворчал Петя. - Зима длинная, считай, до Нового года ты уже с мясом и лося не надо…
- Добычу пополам! - настаивал я. - Мне с глухарями одни хлопоты. Жены у меня нет, щипать и обдирать их некому, так что договорились.
- А ты мою сестрёнку возьми в жёны, - предложил мой новый товарищ. - Она всё умеет: и шить, и готовить, и шкуры выделывать. Да и красивее её никого на Югане нет. А может и во всём районе!
- Сколько же ей лет? - спросил я.
- Всего четырнадцать. Она в Сургуте в интернате сейчас. Через два года как школу окончит, можешь забирать!
- А она за меня пойдёт? - засмеялся я. - Посмотри какой я страшный: бородатый, с виду свирепый, а потом, зачем я ей, русский? Ей хант нужен…
- Хороших хантов уже не осталось, - погрустнел парень. - Люди спиваются и умирают. Это мы, Ярцемовы, не пьём. А что творится в тех же Когончиных?! На двадцать пять юрт каждую неделю вертолётом по тридцать ящиков водки завозят!
Молодой охотник говорил правду. И от этого на душе стало тоскливо.
- Вас намеренно убивают, - согласился я с ним. - И виноваты в этом власти, Петя. Подонки, сидящие в Кремле, и здесь, в Сибири. О людях они не думают. В голове у них нефть и газ. А вас травят пойлом, чтобы прибрать под нефтепромыслы ваши родовые угодья. Чтобы под ногами не путались. Такая политика нашего государства…
Мы присели на валёжину и замолчали. Больше говорить ни о чём не хотелось. Но вдруг молодой охотник оживился и, посмотрев на меня долгим оценивающим взглядом, спросил:
- А ты ведь не на охоту по Югану ездил и к нам приехал не за глухарями? Мой отец это сразу понял, потому тебя к нам и пригласил.
Взглянув в открытые честные глаза ханта, я прямо сказал:
- Всё правильно, Петя, только я не знаю, что делать? Грязин хочет ограбить ваше капище. Ждёт холодов, когда застынут реки и болота. А я никому из хантов не могу объяснить, какая беда нависла над кумиром Юган-Ики!! Меня не слышат! Побывал в трёх юртах - ваши уже четвёртые.
- Ты точно знаешь, что задумал начальник экспедиции? - изменился в лице младший Ярцемов.
- Конечно! - сказал я вставая. - Предупредили надёжные люди.
- Тогда пойдём и как можно скорее, - вскочил со своего места охотник. - Всё расскажем отцу. А потом поедем к его двоюродному брату Лисаку Павловичу Каюкову - хранителю Юган-Ики.
Без остановок на одном дыхании мы дошли до стойбища и сложив свою добычу в рядом стоящий амбарчик, возбуждённые предстали перед удивлёнными хозяевами.
- Ну-ка, рассказывайте, что у вас там произошло? - смерил нас взглядом глава семейства. - Неужто мангики* встретили?
- Не мангики, вот он, Георгий, - показал на меня Пётр, - говорит, что начальство экспедиции задумало ограбить нашего Юган-Ики. Для этого он и ездил по хантейским юртам, чтобы предупредить нас.
- Давай-ка всё подробно, - помрачнел Ярцемов старший.
Мы сели за стол, и я рассказал о визите Бежана и о своём путешествии к юртам Тауровым.
Хороший однако этот парень, твой друг Бежан, - отметил Фёдор. - Не боится своего начальства.
- К тому же он не из СССР, а из Персии, - добавил я. - Казалось бы, какое ему дело до наших проблем? Ну так что же будем делать?
- Сейчас кушать и отдыхать. А завтра чуть свет поедете к Лисаку Павловичу, надо его предупредить. Через пару недель начнутся морозы и тогда может быть поздно, - сказал Ярцемов старший.
Рано утром, наскоро поев и собравшись, мы с Петей завели лодочные моторы и, махнув рукой на прощание провожавшему нас Фёдору, отправились по протоке к Югану. Наконец-то, на душе стало спокойнее.
"Лёд тронулся, - думал я. - Всё-таки достучался! Ну что, товарищ Грязин? Будет у тебя теперь дырка от бублика!"
Через несколько минут мы были уже на Югане, а ещё через полчаса свернули в устье какой-то небольшой речушки. Прошло немного времени, и за поворотом речки показался одинокий домик. Когда мы подъехали к берегу нас встретил его хозяин. Высокий, сухопарый, средних лет хант с европеоидными чертами лица и серыми глазами.
"Этот тоже похож на русского, - отметил я про себя. - Монголоидности в нём меньше, чем в чуваше или сибирском татарине".
- Добро пожаловать! - послышался баритон хозяина домика. - С чем приехали? - протянул он мне руку. - Неужто стряслось что-то?
- Стряслось! - прикалывая свою лодку к берегу, посмотрел на него Петя. - Вот он, Георгий, всё расскажет, - показал парень на меня.
- Ну так здравствуй, Георгий! - пожал мою руку хранитель Юган-Ики. - Вот ты какой, оказывается?
В словах Лисака Павловича чувствовалось, что он обо мне давно знает.
- Ну так что же, пойдёмте в дом, там и поговорим.
Когда мы вошли в домик, то от удивления я остолбенел: до самого потолка он был завален стеллажами с книгами и подшивками старых газет!
- Ничего себе! - вырвалось у меня. - Да тут целая библиотека!
- А чему ты удивляешься? - усаживаясь за стол, сказал Петя. - Мы хоть и ханты, но читать, тоже горазды. Особенно наш Лисак Павлович.
- Но книг у вас я не видел? - припомнил я.
- Они у нас в особом лабазе. И старых газет тоже хватает. Отец любит их перечитывать.
Осматривая открывшееся передо мной книжное богатство, я услышал голос хозяина.
- Давай-ка за стол, Георгий, сначала я вас накормлю, а потом расскажете, с чем приехали.
- Мы недавно из-за стола, - повернулся я к нему. - Поедим потом, лучше давайте сразу к делу.
- А к делу, так к делу, - показал он мне жестом на скамейку.
Усевшись напротив, я подробно рассказал хранителю капища
Юган-Ики о том, что услышал от Бежана.
- Вот оно что? - помрачнел Лисак Павлович. - Кто-то из наших пьяниц проболтался. Ну что же - спасибо! - сказал он вставая. - Надо ехать ребята, и срочно. Через полмесяца придут сильные холода. Будем торопиться. Вот что, Петя, - обратился хранитель к своему племяннику, - оставайтесь-ка вы у меня хозяевами. Через три дня я приду. В лабазе найдёте и крупы, и муку. Хлеба не хватит - кор за домом. Натопите, испечёте лепёшек.
- У нас в лодке стрелянные глухари, не беспокойтесь, с голоду не умрём, - сказал я собравшемуся в поездку хозяину.
- Вот и хорошо! Тогда до встречи через три дня.
С этими словами Каюков, накинув на себя оленью куртку, направился к своей лодке. Через несколько минут с речушки раздался удаляющийся гул мотора.
- Он что, всё время здесь живёт? - спросил я Петра. - Ни собак, ни ружья…
- Вот видишь, - показал парень на стоящий между книжными стеллажами обклеенный берестой тяжёлый охотничий лук. - И стрел у моего дядьки с полсотни! А знаешь, как он из него стреляет? Так, как я из винтовки! А живёт он не здесь. Семья у него в Каюковых, есть домик и у нас. Тут он уединяется, чтобы почитать. И подумать о жизни…
"Молодец! - решил я про себя. - Одновременно везде и нигде!"
- Он что, ещё и шаман? - спросил я Петра прямо.
- Среди всех Салымских и Юганских шаманов Лисак Павлович самый сильный шаман! Он может вылечить любую болезнь, способен предсказать даже погоду! Синоптики врут, а моего дядьку духи не обманывают. Иногда по рации о погоде его запрашивает Сургут… И ни разу не было такого, чтобы он ошибся! - сказал молодой Ярцемов с гордостью. - Знаешь, кто к тебе послал парней из юрт Каюковых, чтобы ты перезахоронил гробы с остатками людей "аус-ях"? Мой дядька! Он в людях, как видишь, тоже не ошибается!
Сказанное хантом в моём сознании всё поставило на место.
"Вот оказывается, кто из хантов меня понял? Кого я хотел встретить! И вот встреча состоялась".
- Ну ты меня и удивил! - посмотрел я на Петра. - Оказывается, вы меня давно знаете? Только я с вами не был знаком.
- Мы тебя с отцом и встретили на Югане, чтобы ты рассказал всё как есть. Это наше правило: за язык никого не тянуть. Нам передали, что у тебя к Лисаку Павловичу есть дело. Но какое, ты должен рассказать сам.
- А как вы вообще на меня вышли? Почему мною твой дядька стал интересоваться? - задал я новый вопрос ханту.
- Всё просто, - засмеялся Петя. - Ты обратил на себя внимание тем, что стал у угутских хантов записывать наши сказки. Как правило, русские хантами интересуются только как поставщиками дармовой пушнины. Тебя же интересовали наши легенды и предания. Про пушнину ты не спрашивал.
- Что тут такого? - не понял я.
- А то, что мы догадались, что тебя интересует наша история и культура. Значит, ты друг хантам. Вот я даже свою сестру тебе в жёны предложил.
- Но ведь это наверняка не твоя идея? - улыбнулся я.
- И моя, и не моя, - сконфузился Петя. - Первым высказал её Ли- сак Павлович, а мы с отцом поддержали. Ты видел мою мать? Красивая, правда?!
- Очень! - согласился я.
- Лизка ещё красивее! Но самое главное, не это. Она у нас умная! Намного умнее меня. Когда увидишь, поймёшь. Теперь понял?
- Понял, что даже женить меня хотите! Причём без моего согласия, - вздохнул я.
- Это твоё дело, - начал объяснять Петя. - Мы заботимся не о Лизе. Она и без тебя счастливой будет. Просто у тебя такие жизненные установки, что ты можешь остаться в жизни одиноким.
- Это какие же у меня жизненные установки? - удивился я.
- Деньги и вещи тебя мало интересуют. Так?
- Предположим, - согласился я.
- Тебя волнуют культурные ценности и прошлое народов Сибири. Вот ты меня про кочевую дорогу эвенков недавно спрашивал, что уводит на Камень? Кому-нибудь, кроме тебя, это надо? - посмотрел на меня молодой хант.
- Право не знаю? - растерялся я.
- Вот видишь! То, чем ты живёшь, русским девкам не интересно. Им подавай квартиру в городе, "Волгу" в гараже и денег побольше! Так? На другое они не согласны. С тобой в лес комаров кормить ни одна из них не пойдёт. Зимой тем более. Разве я не прав?
- Прав, наверное, - пожал я плечами.
- А Лизка за тобой может пойти хоть в Нижний мир! Такие у нас женщины. Они не умеют предавать. И всё, чем ты живёшь, ей тоже будет интересно. Знаешь, сколько она читает? Её ведь Лисак Павлович воспитывал…
- Всё, уговорил. Согласен! Если она такая, как ты говоришь, я "за"! Годиков через четыре-пять… Только с условием, если она меня полюбит….
- Она тебя считай, что уже полюбила! - выпалил не задумываясь Петька.
- Как так? Ты что несёшь? Это парень, уже слишком! - обозлился я.
- Когда ты рубил сруб своего дома рядом со взлётным полем. Это было в конце мая, помнишь, к тебе подходила молоденькая девчонка?
То, что припомнил Петя, я забыть, естественно, не мог. То было как сон: по взлётному полю шла молоденькая девчонка подросток. На ней было жёлтое коротенькое платьице, ветер то и дело подымал его подол, оголяя необыкновенно красивые, стройные ноги.
"Уже не девочка, но ещё не девушка, но до чего же красива!" - думал я, посматривая в её сторону.
Когда она подошла поближе, я разглядел её иконописное лицо. Большие чуть раскосые зелёные глаза! Красивые малиновые губы!
"Наверное, это воплощение самой Сорни Най! - думал я про себя. - Разгуливает себе в одиночестве по взлётному полю и не знает, что от её совершенства и красоты у меня голова кружится".
- Постой! - прервал я Петю. - Я помню ту девчонку, что подошла ко мне на срубе. Но ведь она была русской! У неё же рост почти как у тебя. Да и волосы светлее.
- Это была моя сестра, - засмеялся Пётр. - Она специально ходила взглянуть на странного русского. И ты ей очень понравился!
- "Вот тебе и Сорни Эква! Всё вокруг меня и я ничего не знаю?"
- Только теперь до меня дошло, почему я больше ни разу эту молоденькую девушку в Угуте не видел.
- Лизка в конце мая из Сургута домой ехала, ей рассказали про русского ненормального, который в одиночку дом решил построить. И про то, как ты интересуешься нашими преданиями. Вот она и решила взглянуть на угутскую достопримечательность. Ну и как она тебе?
- Я думал, что это сама Сорни Най, - признался я.
- А мы её промеж себя так и зовём! - рассмеялся молодой хант.
- Я вот что не пойму, Петя, почему ваши Ярцемовские ханты так внешне отличаются от всех остальных? Вас ведь от нас, русских, не отличишь. Тебя, например, или твою сестру?
- Об этом надо спрашивать моего дядьку, он знает многое о родах северного народа. Я же могу сказать только то, что слышал. Есть легенда, Гера, которую не любят ханты рассказывать. Она повествует о том, что основная часть нашего народа, когда-то очень давно, пришла на север из южных степей.
- А почему ханты не любят эту легенду? - поинтересовался я.
- Потому, что в ней говорится, что место, куда они пришли, уже было занято. Здесь жили люди "аус-ях" или железные богатыри. Они сюда пришли с далёкого севера. И предки хантов, несмотря на то, что их было больше, вынуждены были им подчиниться.
- А почему "аус-ях" вы называете железными? - задал я новый вопрос.
- Легенда гласит, что они надевали на себя чешуйчатые, как у рыб панцири, которые пробить ничем было невозможно. Мы, Ярцемовские ханты Большого Югана, ещё часть Каюковских и являемся потомками железных "аус-ях". И мы до сих пор не смешиваемся с другими родами. Своих дочерей ни за Малоюганских, ни за Тайлаковских, ни за Тауровских не отдаём. И не берём от них себе в жёны.
- Как же вы тогда живёте? - невольно вырвалось у меня. - Так ведь можно и совсем выродиться?
- Не выродимся! - уверенно сказал Петя. - Такие же как мы живут на Большом Салыме. Правда они давно родственники. Но всё равно. А моя мать вообще с Колик Ёгана, что на Вахе. Там точно полным-полно потомков "аус-ях".
Всё, что говорил Петя, в точности совпадало с теми данными, с которыми меня познакомили московские учёные.
"Так вот почему антропологически ханты далеко не однородны? - подумал я. - Потомки родов, пришедших с севера, не хотят смешиваться с потомками родов пришедших с юга".
- Мы, как бы считаемся в среде хантов их правящей верхушкой. Из нашей среды выходили самые сильные шаманы, а в прошлом и вожди племён.
"И сейчас то же самое", - подумал я про себя.
- Твой отец, Петя, выполняет функции племенного вождя, и ты это хорошо знаешь, а дядя - самый сильный на Югане шаман - хранитель мужа Сорни Най, духа Югана.
- Мы, как потомки людей, пришедших с севера, - продолжил свой рассказ молодой Ярцемов. - Считаем, что по крови являемся родственниками вам, русским. Наши шаманы когда-то говорили, что у нас с вами были общие предки. Мы и дома строим такие же как вы, большие и тёплые, и оленей разводим, и пасти их не ленимся. Ты ведь заметил, что из хантов мы самые богатые?
- Заметил! - кивнул я головой. - Ладно, Петя, спасибо за твой рассказ, когда приедет Лисак Павлович, я его попрошу что-нибудь мне рассказать о северных родах, а сейчас можно мне посмотреть некоторые книги? - прервал я его.
- Конечно! - согласился молодой Ярцемов.
Когда я подошёл к стеллажу, меня поразило то, что много книг было дореволюционных изданий.
"Откуда он их взял? - ломал я голову. - Может из сургутских библиотек? Или даже из самого Тобольска?"