Основная идея, лежащая в основе всех этихпопыток построить квазиэкономическую доктрину,которую можно было бы использовать с цельюобоснования политики борьбы с рыночнойэкономикой, заимствована из позитивизма. Будучисторонниками историзма периодалисты неустаннотвердят о чем-то, что они называют историческимметодом, и утверждают, что являются историками.Однако на деле они исповедуют основные принципыпозитивизма, отвергающего историю какбесполезную и бессмысленную болтовню истремящегося заменить ее новой наукой,построенной по модели ньютоновской механики.Периодалисты разделяют тезис о том, что изисторического опыта можно апостериори вывестизаконы, которые, будучи открытыми, образуют новую-- еще не существующую -- науку: социальнуюфизику, социологию или институциональнуюэкономику.
Версия этого тезиса, принадлежащаяпериодалистам, только в одном отношенииотличается от версии позитивистов. Говоря озаконах позитивисты имеют в виду, что эти законыбудут характеризоваться всеобщностью.Периодалисты считают, что каждый период историиимеет свои собственные законы, отличающиеся отзаконов другого периода экономической истории.
Периодалисты разбивают ход историческихсобытий на разные периоды. Очевидно, чтокритерием, в соответствии с которым производитсяразбиение на периоды, являются характеристикиэкономических законов, определяющихэкономическое становление каждого периода.Таким образом, аргументация периодалистовдвижется в круге. Периодизация экономическойистории предполагает знание экономическихзаконов, свойственных каждому периоду, тогда какэти законы могут быть открыты только путемисследования каждого периода без каких-либоссылок на события, случающиеся в другие периоды.
Представления периодалистов о ходе историивыглядят следующим образом. Существуютразличные периоды или этапы экономическойэволюции, следующие один за другим вопределенном порядке; на протяжении каждого изэтих периодов экономические законы остаютсянеизменными. Ничего не говорится о переходе отодного периода к следующему. Если мы предположим,что он не происходит одним махом, то мы должныпредположить, что существует интервал перехода,так сказать, переходный период. Что происходит вэтом интервале? Какой тип экономических законовдействует в это время? Является ли это временембеззакония или оно имеет свои собственныезаконы? Кроме того, если допустить, что законыэкономического становления являютсяисторическими фактами и поэтому изменяются стечением исторических событий, то это очевиднопротиворечит утверждению о существованиипериодов, на протяжении которых не происходитникаких изменений, т.е. периодов, на протяжениикоторых нет никакой истории, и что между двумятакими периодами покоя есть период перехода.
Та же самая ошибка содержится в концепциитекущей эпохи, используемой современнойпсевдоэкономической наукой. Исследования,изучающие экономическую историю ближайшегопрошлого, определяются как изучающие текущиеэкономические обстоятельства. Если мыопределяем некоторый период времени какнастоящий, то мы подразумеваем, что относительнокакой-то проблемы на протяжении этого периодаусловия остаются неизменными. Поэтому концепциянастоящего в разных областях деятельностиразлична.< Мизес Л . Человеческаядеятельность. С. 97> Кроме того, никогдаточно не известно, как долго будет продолжатьсяэто отсутствие изменений и, соответственно,какую часть будущего следует захватить. Все, чточеловек может сказать о будущем, всегдапредставляет собой просто спекулятивноепредвидение. Изучение каких-либо условийнедавнего прошлого под рубрикой "текущиеусловия" всегда является неправильнымназванием. Самое большее, что можно сказать:таковы были вчерашние обстоятельства; мыожидаем, что они не изменятся еще какое-то время.
Экономическая теория имеет дело срегулярностью во взаимной связи ипоследовательности явлений, действительной вовсей области человеческой деятельности. Поэтомуона может внести вклад в прояснение будущихсобытий; она способна делать предсказания вграницах, определенных праксиологическомупредсказанию <там же. С. 112. См. ниже. Гл. 14,раздел 3>. Если кто-то отвергает идеюэкономического закона, необходимодействительного для всех эпох, то он уже большене имеет возможности обнаружить какую-либорегулярность, которая оставалась бы неизменной впотоке событий. Тогда ему остается толькосказать: если условия остаются неизменными напротяжении некоторого времени, то они останутсянеизменными. Но действительно ли они остаютсянеизменными или нет, можно узнать только попрошествии этого времени.
Честный сторонник историзма должен был бысказать: о будущем нельзя утверждать ничегоопределенного. Никто не может знать, какконкретная экономическая политика будетработать в будущем. Мы можем быть уверены тольков том, что знаем, как похожая политика работала впрошлом. При условии, что все соответствующиеусловия останутся неизменными, мы можем ожидать,что будущие результаты не будут сильноотличаться от результатов, полученных в прошлом.Но мы не знаем, останутся ли интересующие насусловия неизменными. Следовательно, мы не можемделать никаких предсказаний о -- необходимобудущих -- последствиях любого рассматриваемогомероприятия. Мы имеем дело с историей прошлого, ане с историей будущего.
Догма, разделяемая многими историками,утверждает, что тенденции социальной иэкономической эволюции, проявившиеся в прошлом,и особенно в недавнем прошлом, будут такжесуществовать и в будущем. Поэтому изучениепрошлого, заключают они, раскрывает характерсобытий, который произойдут в будущем.
Оставляя в стороне все метафизическиепредставления, обременяющие эту философиютенденций, мы лишь должны осознать, что тенденциимогут изменяться, изменялись в прошлом и будутпродолжать изменяться в будущем < Mises L .Planning for Freedom. South Holland, III., 1952. P. 163--169>.Сторонник историзма не знает, когда произойдетследующее изменение. Все, что он может сказать отенденциях, относится только к прошлому иникогда -- к будущему.
Некоторые немецкие приверженцы историзмалюбили сравнивать свою периодизациюэкономической истории с периодизацией историиискусства. Подобно тому как история искусстваизучает последовательность различных стилейхудожественной деятельности, экономическаяистория изучает последовательность различныхстилей экономической деятельности ( Wirtschaftsstile ).Эта метафора не хуже и не лучше других метафор. Нопоследователи историзма не сказали, что историкиискусства говорят только о стилях прошлого и неразрабатывают доктрин о стилях в искусствебудущего. В отличие от этого, авторы историческойшколы пишут и читают лекции об экономическихусловиях прошлого только для того, чтобы сделатьвыводы относительно экономической политики,которая необходимо направлена на экономическиеусловия будущего.
2. Неприятие экономической науки
По мнению историзма, главная ошибкаэкономической науки заключается в еепредположении, что человек неизменно эгоистичени стремится исключительно к материальномублагополучию.
Согласно Гуннару Мюрдалю, экономическая наукаутверждает, что действия людей "мотивируютсяисключительно экономическими интересами" ирассматривает в качестве экономическогоинтереса "желание более высокого дохода иболее низких цен и, дополнительно, возможно,стабильность заработков и занятости, разумноевремя на досуг и среду, способствующую егоудовлетворительному использованию, хорошиеусловия труда и т.д." Это, говорит он, являетсяошибкой. Простая регистрация экономическихинтересов не полностью объясняет человеческиемотивации. В действительности человеческоеповедение определяется не только интересами, нои социальными установками. "Социальнаяустановка -- это эмоциональный стереотип реакциииндивида или группы на реальные илипотенциальные ситуации". "К счастью<существует> много людей, социальныеустановки которых не идентичны их интересам"< Myrdal G . The Political Element in the Development of Economic Theory,trans. by P. Streeten. -- Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1954. P.199--200>.
Так вот, утверждение о том, что экономическаянаука всегда настаивала на том, что людьми движетисключительно стремление к более высокомудоходу и более низким ценам, является ложным.Вследствие провала попыток распутать кажущийсяпарадокс концепции потребительной ценности,классические экономисты и их эпигоны не сумелидать удовлетворительной интерпретацииповедению потребителей. Фактически они изучалитолько поведение обслуживающих потребителейделовых людей, для которых оценки их покупателейявляются конечным критерием. Когда они ссылаютсяна принцип покупки на самом дешевом рынке ипродажи на самом дорогом рынке, они пыталисьинтерпретировать действия коммерсанта в ролипоставщика, обслуживающего покупателей, а не вроли потребителя, расходующего собственныйдоход. Они не вдавались в анализ мотивов,побуждающих индивидов покупать и потреблять. Такчто они не исследовали, пытаются ли индивидытолько набить свое брюхо, или их расходы связанытакже с другими целями, например, с исполнениемтого, что они считают своими этическими ирелигиозными обязанностями. Разграничивая чистоэкономические мотивы и остальные мотивы,экономисты классической школы обращались толькок приобретательской стороне человеческогоповедения. Они никогда и не думали отрицать, чточеловек движим также и другими мотивами.
Подход экономистов классической школыпредставляется в высшей степенинеудовлетворительным с точки зрения современнойсубъективной экономической теории. Современнаяэкономическая наука отвергает как совершенноошибочную аргументацию, эпистемологическиобосновывающую классические методы, выдвинутыеих последними приверженцами, особенно ДжономСтюартом Миллем. Согласно этой неудачнойапологии, чистая экономическая теория изучаеттолько "экономический" аспектфункционирования человечества, только феноменыпроизводства богатства, "поскольку этифеномены не видоизменяются преследованиемкакой-либо иной цели". Однако, говорит Милль,чтобы адекватно трактовать реальнуюдействительность "дидактический автор,пишущий на эти темы, в своем изложении к истинечистой науки будет органически добавлятьстолько практических модификаций, сколько по егооценке необходимо для повышения полезности егоработы" < Mill J.S . Essays on Some Unsettled Questions ofPolitical Economy. 3d ed. -- London, 1877. P. 140--141>.Безусловно, это подрывает утверждение Мюрдаля втой части, которая касается классической школы.
Современная экономическая наука находитпричины всех человеческих действий в ценностныхсуждениях индивидов. В отличие от того, в чем ееобвиняет Мюрдаль, она не настолько глупа, чтобысчитать, что все люди стремятся к более высокимдоходам и более низким ценам. В ответ на этунеобоснованную критику, сотни раз повторенную,Бем-Баверк уже в первой своей работе по теорииценности, а затем снова и снова недвусмысленноподчеркивал, что термин "благополучие" { Wohlfahrtszwecke ),используемый им при изложении теории ценности,относится не только к заботам, обычно называемымэгоистическими, но и охватывает собой все, чтоиндивиду представляется желательным и к чемустоит стремиться ( erstrebenswert ) <Бём-БаверкЕ. Основы теории ценности хозяйственных благ// Австрийская школа в политической экономии / К.Менгер, Е. Бём-Баверк, Ф. Визер. -- М.: Экономика, 1992.С. 259 сн.>.
В деятельности человек отдает предпочтениеодной вещи перед другой, и выбирает междуразличными вариантами поведения. Результатпсихического процесса, заставляющего человекаотдавать предпочтение одной вещи перед другой,называется ценностным суждением. Говоря оценностях и оценках экономическая наука имеет ввиду эти ценностные суждения, каким бы ни было ихсодержание. Для экономической теории, наиболееразработанного раздела праксиологии, не важно,стремится ли индивид как член профсоюза к болеевысоким ставкам заработной платы или как святойк наилучшему исполнению религиозныхобязанностей. "Институциональный" факт, чтоподавляющее большинство людей стремится кполучению большего количества осязаемых благ,является данностью экономической истории, а нетеоремой экономической науки.
Все разновидности историзма -- немецкая ибританская исторические школы социальных наук,американский институционализм, адепты Сисмонди,Ле Плея и Веблена, а также множество родственных"неортодоксальных" сект -- категорически непризнают экономическую науку. Однако их работыполны следствий из общих утверждений орезультатах различных образов действий.Разумеется, невозможно изучать любую"институциональную" или историческуюпроблему, не ссылаясь на такие общие утверждения.Любое историческое свидетельство, не важно,касается оно обстоятельств или событийотдаленного прошлого или вчерашнего дня,неизбежно основано на определеннойэкономической теории Сторонники историзма неисключают экономических рассуждений из своихтрудов. Отвергая экономические доктрины, которыеим не нравятся, при трактовке событий онипользуются ложными доктринами, давноопровергнутыми экономической наукой.
Теоремы экономической науки, говорятсторонники историзма, бессодержательны,поскольку являются продуктом априорногорассуждения. Только исторический опыт можетпривести к реалистичной экономической науке. Онине могут понять, что исторический опыт -- этовсегда опыт сложных явлений, опыт совместныхрезультатов, вызванных действием огромногомножества элементов. Такой исторический опыт непредоставляет в распоряжение наблюдателя фактовв том смысле, в каком естественные наукиприменяют этот термин к результатам, полученнымв лабораторных экспериментах. (Люди, называющиесвои здания, кабинеты и библиотеки"лабораториями" экономических,статистических и социальных исследований,являются безнадежными путаниками.) Историческиефакты требуют интерпретации на основепредварительно имеющихся теорем. Они необъясняют себя сами.
Антагонизм между экономической наукой иисторизмом касается не исторических фактов. Онкасается интерпретации фактов. Изучая и излагаяисторические факты, ученый может внести ценныйвклад в историю, но он не способствует увеличениюи совершенствованию экономического знания.
Давайте еще раз обратимся к часто повторяемомуутверждению то, что экономисты называютэкономическими законами, является простопринципами, действительными для капитализма, ибесполезны для общества, организованногопо-иному, особенно для грядущегосоциалистического управления делами. На взглядэтих критиков только капиталисты с ихприобретательством беспокоятся об издержках и оприбыли. Как только производство радипотребления заменит производство ради прибыли,категории издержек и прибыли станутбессмысленными. Главная ошибка экономическойнауки заключается в том, что она рассматриваетэти и другие категории в качестве вечныхпринципов, определяющих деятельность в условияхлюбого типа институциональных условий.
Однако издержки являются элементом любого видачеловеческой деятельности, какими быиндивидуальными характеристиками не отличалсякаждый конкретный случай. Издержки суть ценностьтех вещей, от которых субъект деятельностиотказывается, чтобы достичь того, чего он хочетдобиться; это ценность, которую он присваиваетсамому настоятельно желаемому удовольствиюсреди тех удовольствий, которые он не может иметьиз-за того, что предпочел им другое. Это цена,которая платится за вещь. Если молодой человекговорит: "Эти экзамены стоили мне выходных сдрузьями на природе", он имеет в виду: "Еслибы я не выбрал подготовку к экзаменам, то я провелбы эти выходные с друзьями на природе". Вещи,для достижения которых не требуется никакихжертв, являются не экономическими благами, абесплатными благами, и в качестве таковых неявляются целью никаких действий. Экономическаянаука их не изучает. Человек не должен выбиратьмежду ними и другими удовольствиями.
Прибыль представляет собой разницу между болеевысокой ценностью полученного блага и болеенизкой ценностью блага, пожертвованного для егополучения. Если деятельность, вследствиепутаницы, ошибки, неожиданного изменения условийили иных обстоятельств, приводит к получениючего-либо, чему действующий субъект присваиваетменьшую ценность, чем уплаченная цена, тодеятельность приводит к убыткам. Так какдействие неизменно нацелено на то, чтобызаменить положение дел, которое действующихсубъект считает менее удовлетворительным,положением дел, которое он считает болееудовлетворительным, то действие всегда нацеленона прибыль и никогда -- на убытки. Этодействительно не только для действий индивидов врыночной экономике, но и в не меньшей степени длядействий экономического директорасоциалистического общества.