Мы можем сказать, что Шпенглер растворяетисторию в жизнеописаниях частных образований,различных цивилизаций. Он не сообщает нам вточных терминах, какие особенностихарактеризуют отдельную цивилизацию как таковуюи чем она отличается от других цивилизаций. Все,что мы узнаем об этом важном вопросе, носитметафорический характер. Цивилизация подобнабиологическому существу; она рождается, растет,взрослеет, увядает и умирает. Подобные аналогиине заменяют собой недвусмысленных пояснений иопределений.
Историческое исследование не может изучать всесразу: оно должно разделять и подразделятьтотальность событий. Из целостного тела историионо вырезает отдельные главы. Применяемые приэтом принципы определяются тем, как историкпонимает явления и события, ценностные сужденияи вызываемые ими действия. а также отношение этихдействий к дальнейшему ходу событий. Почти всеисторики соглашаются с тем, что историю разных,более или менее изолированных народов ицивилизаций следует рассматривать поотдельности. Различие мнений относительноприменения этой процедуры к конкретнымпроблемам можно урегулировать путем тщательногоисследования каждого отдельного случая. Противидеи выделения из исторической тотальностиразличных цивилизаций нельзя выдвинуть никакихэпистемологических возражений.
Но доктрина Шпенглера подразумевает нечтосовсем иное. В ее контексте цивилизацияпредставляет собой Gestalt , целое,индивидуальность определенной природы. То, чтоопределяет ее зарождение, изменение иисчезновение, проистекает из ее собственнойприроды. Исторический процесс состоит не из идейи действий индивидов. По сути дела, никакогоисторического процесса не существует.Цивилизации на Земле появляются на свет, живутнекоторое время и умирают точно так же, какотдельные экземпляры любого вида растенийрождаются, живут и увядают. Что бы человек ниделал, это не имеет никакого значения дляконечного исхода. Любая цивилизация должнаприйти в упадок и умереть.
Нет ничего плохого в том, чтобы сравниватьразные исторические события и разные события вистории разных цивилизаций. Но утверждение, чтолюбая цивилизация должна пройтипоследовательность неизбежных стадий, ничем необосновано.
Г-н Тойнби слишком непоследователен, чтобылишить нас всякой надежды на выживание нашейцивилизации. В то время как весь смысл егоисследования в том, чтобы указать, что процессцивилизации состоит из периодическиповторяющихся движений, он добавляет, что это"не подразумевает, что сам процесс имеет такойже циклический характер, как они". Приложивогромные усилия, чтобы показать, что шестнадцатьцивилизаций уже погибло, а девять другихнаходятся при смерти, он выражает смутныйоптимизм относительно двадцать шестойцивилизации < Toynbee A.J . A Study of History. Abridgment ofVolumes I-IV by D.C Somervell. -- Oxford University Press, 1947. P. 254. [См.: ТойнбиА . Постижение истории. -- М.: Прогресс, 1991. 732 с.]>.
История есть летопись человеческойдеятельности. Человеческая деятельность -- этосознательные усилия людей, направленные на то,чтобы заменить менее удовлетворительныеобстоятельства более удовлетворительными. Идеиопределяют, что должно считаться более, а чтоменее удовлетворительными обстоятельствами, атакже к каким средствам необходимо прибегнуть,чтобы их изменить. Таким образом идеи являютсяглавной темой изучения истории. Идеи непредставляют собой постоянного запаса,неизменного и существующего от начала вещей.Любая идея зародилась в определенной точкевремени и пространства в голове индивида.(Разумеется, постоянно случается так, что одна ита же идея независимо появляется в головахразных индивидов в разных точках пространства ивремени.) Возникновение каждой новой идеи сутьинновация; это добавляет нечто новое и прежденеизвестное к ходу мировых событий. Причина, покоторой история не повторяется, состоит в том,что каждое историческое событие -- этодостижение цели действия идей, отличающихся оттех, которые действовали в других историческихсостояниях.
Цивилизация отличается от простыхбиологических и физиологических аспектов жизнитем, что является результатом идей. Сущностьцивилизации составляют идеи. Если мы пытаемсяразграничить различные цивилизации, то differentiaspecifica <отличительный признак (лат.). -- Прим.перев. >, может быть найден только вразличном смысле идей, который их определяет.Цивилизации отличаются одна от другой именнокачеством содержания, характеризующего их какцивилизацию. В своей сущностной структурецивилизации они являются уникальнымииндивидами, а не членами класса. Это не позволяетнам сравнивать превратности их судьбы сфизиологическими процессами, происходящими вжизни отдельного человека или отдельногоживотного. В каждом животном теле происходятодни и те же физиологические изменения. Ребеноксозревает в утробе матери, рождается, растет,взрослеет, увядает и умирает в результате одногои того же цикла жизни. С цивилизациями всеобстоит иначе. Цивилизации несопоставимы инесоизмеримы, поскольку они приводятся вдвижение разными идеями и поэтому развиваютсяпо-разному.
Идеи не должны классифицироватьсябезотносительно к здравости их содержания. Людиимеют различные представления о лечении рака. Донастоящего времени ни одна из этих идей не далаполностью удовлетворительных результатов.Однако это не оправдывает вывод о том, чтовследствие этого будущие попытки лечения ракатакже будут безуспешными. Историк прошлыхцивилизаций может заявить: что-то не так с идеями,на которых были построены цивилизации,разложившиеся изнутри. Но из этого факта он недолжен делать вывод, что другие цивилизации,построенные на других идеях, также обречены. Втелах животных и растений действуют силы,которые в конце концов должны их разрушить. В"теле" цивилизации невозможно обнаружитьникаких сил, которые не были бы результатом ихспецифических идеологий.
Не менее тщетны попытки найти в истории разныхцивилизаций параллелизм или идентичные этапы напротяжении их жизни. Мы можем сравнивать историюразличных народов и цивилизаций. Но этисравнения должны изучать не только сходство, но иразличие. Стремление обнаружить сходствопобуждает авторов игнорировать или дажеутаивать отличия. Первая задача историка -- изучать исторические события. Сравнения, которыепроводятся после получения максимально полногознания событий, могут быть безобидными, а иногдадаже поучительными. Сравнения, которыесопутствуют или даже предшествуют изучениюисточников, порождают путаницу, если неоткровенные небылицы.
6. Отмена истории
Всегда существовали люди, прославляющие старыедобрые деньки и проповедующие возвращение ксчастливому прошлому. Сопротивление юридическими конституционным новшествам со стороны тех,кому они причиняют вред, часто кристаллизуется впрограммы, предлагающие восстановление древнихинститутов, или предположительно древнихинститутов. В некоторых случаях реформы,нацеленные на нечто новое, рекомендовались каквосстановление древнего закона. Самый известныйпример -- роль Великой хартии вольностей [47]видеологиях антистюартовских партий в Англии XVIIв.
Но именно адепты историзма первыми открытопредложили устранить исторические изменения ивернуться в исчезнувшие условия отдаленногопрошлого. Нет нужды исследовать экстремистскиекрайности этого движения, как, например, попыткинемцев возродить культ Одина. Более умеренныеаспекты этих тенденций также не заслуживаютничего, кроме иронических комментариев.
(Журнальная карикатура, изображающая членовГанноверско-Кобургской династии, шествующих водеяниях шотландского рода сражавшегося приГуллодене [48], сильно удивила бы "Мясника"Камберлендского.) Внимания требуют имеющиесяздесь языковые и экономические проблемы.
По ходу истории в лету канули многие языки.Некоторые исчезли, не оставив никакого следа.Другие сохранились в старых документах, книгах инадписях, так что ученые могут их исследовать.Некоторые "мертвые" языки -- санскрит,древнееврейский, древнегреческий и латынь-- оказывают влияние на современную мысльблагодаря философской и поэтической ценностиидей, высказанных в их литературе. Остальныеявляются просто объектами филологическихисследований.
Процесс, приводящий к исчезновению языка, вомногих случаях представлял собой простолингвистический рост и трансформациюразговорной речи. Длинная последовательностьнебольших изменений настолько трансформировалафонетические формы, словарь и синтаксис, чтоболее поздние поколения уже не могли прочитатьдокументы, оставленные их предками. Разговорныйязык развился в новый, совершенно другой язык.Старый язык могли понимать только те, кто прошелспециальное обучение. Смерть старого языка ирождение нового были результатом медленной,мирной эволюции.
Однако во многих случаях лингвистическиеизменения были следствием политических ивоенных событий. Народ, говорящий на иностранномязыке, достигал политического и экономическогогосподства либо путем военного завоевания, либоблагодаря превосходству своей цивилизации. Те,кто разговаривал на местном наречии, оттеснялисьна подчиненные позиции. По причине их социальнойи политической недееспособности, не игралобольшой роли, что они должны были говорить и какони это говорили. Важные дела велисьисключительно на языке их господ. Власть, суды.церковь и школы пользовались только этим языком;он был языком законов и литературы. Старыйместный язык использовался тольконеобразованным населением. Если кто-то хотелповысить свой статус, то должен был выучить языкгоспод. Разговорный язык предназначался длясамых неповоротливых и наименее честолюбивых: онвызывал презрение и в конце концов исчезал с лицаземли. Иностранный язык вытеснял местноенаречие.
Политические и военные события, являвшиесядвижущей силой этого лингвистического процесса,во многих случаях характеризовалисьтиранической жестокостью и безжалостнымпреследованием всех оппонентов. Подобные методывстречали одобрение со стороны некоторыхфилософов и моралистов докапиталистическихэпох, также они иногда удостаивались похвалы состороны современных "идеалистов", когда к ихпомощи прибегали социалисты. Однако "ложномурационалистическому догматизму либералов"они казались шокирующими. В исторических работахпоследних отсутствовал высокий релятивизм,побуждавший самозванных "реалистических"историков объяснять и оправдывать все, чтопроисходило в прошлом, а также отстаиватьсохранение деспотических институтов. (Какукоризненно заметил один критик, у утилитаристов"древние институты не вызывают трепета; ониявляются просто воплощением предрассудков" < StephenL . The English Utilitarians. -- London. 1900. V. 3. Р. 70 (sо Дж. Ст.Милле)>.) Не требует объяснения, почемупотомки жертв этих репрессий и угнетения иначеоценивали опыт своих предков, тем более почемуони стремились уничтожить те последствияпрошлого деспотизма, которые продолжалипричинять им вред. В некоторых случаях, неудовлетворившись устранением существующегоугнетения, они планировали отменить также и теизменения, которые больше не причиняли имникакого вреда, каким бы вредным и пагубным вдалеком прошлом ни был вызвавший их процесс.Именно на это нацелены попытки отменитьлингвистические изменения.
Самый яркий пример -- Ирландия. Иноземцывторглись и завоевали эту страну,экспроприировали землевладельцев, разрушили еецивилизацию, установили деспотичный режим ипытались силой оружия обратить людей ввероисповедание, которое они презирали.Насаждение чуждого вероисповедания не заставилоирландцев отказаться от католицизма. Ноанглийский язык вытеснил гэльский язык. Когдапозднее ирландцы постепенно обуздалииностранных угнетателей и, в конце концов, обрелиполитическую независимость, большинство из нихлингвистически уже не отличались от англичан.Они разговаривали на английском языке, а ихвыдающиеся писатели писали английские книги,некоторые их которых входят в число самыхвыдающихся образцов мировой литературы.
Такое положение дел затрагивает чувства многихирландцев Они стремятся побудить своихсограждан вернуться к наречию, на котором ихпредки разговаривали в давно ушедшем прошлом.Мало кто выступает против этих попыток. Немногиеимеют мужество открыто бороться противпопулярных движений, а радикальный национализм,после социализма, является самой популярнойидеологией. Никто не хочет рисковать получитьклеймо врага народа. Но лингвистической реформемолчаливо противостоят мощные силы. Людицепляются за язык, на котором говорят, внезависимости от того, кто желает его подавить-- иноземные деспоты или отечественные фанатики.Современные ирландцы полностью отдают себеотчет в преимуществах, которые они получают засчет того, что английский язык является основнымязыком современной цивилизации, который долженучить каждый, чтобы прочитать много важных книгили принять участие в международной торговле, вмировых делах и в великих идеологическихдвижениях. Именно потому, что ирландцы являютсяцивилизованной нацией, чьи авторы пишут не дляограниченной аудитории, а для всех образованныхлюдей, шансы, что английский язык будет замененгэльским, незначительны. Никакаяностальгическая сентиментальность не можетизменить этих обстоятельств.
Следует отметить, что лингвистическиеустремления ирландских националистов опиралисьна одну из самых распространенных политическихдоктрин XIX в. Принцип национализма, разделявшийсявсеми народами Европы, постулирует, что каждаялингвистическая группа должна образовыватьнезависимое государство, и это государстводолжно охватывать всех людей, говорящих на одномязыке < Mises L . Omnipotent Government. -- New Haven: YaleUniversity Press, 1944. P. 84--9>. С точки зрения этогопринципа англоговорящая Ирландия должнапринадлежать Соединенному КоролевствуВеликобритании и Ирландии, а простоесуществование Ирландского СвободногоГосударства выглядит незаконным. Престиж,которым принцип национализма пользовался вЕвропе, был столь огромен, что многие народы,желавшие образовать собственное государство.пытались изменить свой язык, чтобы оправдатьсвои претензии на независимость. Это объясняетпозицию ирландских националистов, но не никак невлияет на то, что было сказано о последствиях ихлингвистических планов.
Язык -- это не просто совокупность фонетическихзнаков. Это инструмент мышления и деятельности.Его словарь и грамматика приспособлены к складуума индивидов, которым он служит. Живой язык-- накотором разговаривают, пишут и читают живые люди-- непрерывно изменяется в соответствии сизменениями, происходящими в умах тех, кто импользуется. Язык, вышедший из употребления,является мертвым, потому что больше неизменяется. Он отражает склад ума давноисчезнувшего народа. Он бесполезен для людейдругой эпохи, вне зависимости от того, являютсяли они биологическими потомками тех, кто имкогда-то пользовался, или просто считают себя ихпотомками. Проблема не в терминах, обозначающихосязаемые вещи. Их можно дополнить неологизмами.Неразрешимой проблемой являются абстрактныетермины. Будучи продуктом идеологических споровлюдей, их идей, касающихся проблем чистого знанияи религии, правовых институтов, политическойорганизации и экономической деятельности, этитермины отражают превратности их истории.Узнавая их смысл, подрастающее поколениепогружается в интеллектуальную среду, в которойему придется жить и работать. Смысл словнаходится в постоянном течении, реагируя наизменения в идеях и обстоятельствах.
Тот, кто хочет воскресить мертвый язык, всущности, должен из его фонетических элементовсоздать новый язык, словарь и синтаксис которогобудет приспособлен к условиям нынешней эпохи,полностью отличной от условий далекого прошлого.Язык предков бесполезен для современныхирландцев. Законы современной Ирландии нельзянаписать с помощью старого словаря; Шоу, Джойс иЙейтс не смогли бы использовать его в своихпьесах, романах и стихах. Никто не в силах стеретьисторию и вернуться в прошлое.
С другой стороны, кроме попыток воскреситьмертвые языки, составляются планы поднятьместные диалекты до уровня языка литературы идругих проявлений мышления и деятельности. Когдасвязь между разными частями территории страныбыла непостоянной вследствие недостаточнойразвитости межрегионального разделения труда ипримитивности транспортной инфраструктуры,существовала тенденция разрушениялингвистического единства. В данной местностиразвивались различные диалекты языка, на которомразговаривали люди, ее населявшие. Иногда этидиалекты развивались в литературный язык, какэто было с голландским языком. В других случаяхтолько один диалект становился литературнымязыком, а остальные оставались говором,используемым в повседневной жизни, но неиспользуемым в школах, судах, книгах и вразговоре образованных людей. Так, например,случилось в Германии, где работы Лютера ипротестантских теологов поставили диалект"саксонской канцелярии" в преимущественноеположение, а остальные диалекты низвели довторостепенных.
Под влиянием историзма появились движения,стремящиеся обратить этот процесс вспять, путемпридания диалектам статуса литературных языков.Самой заметной из этих тенденций являетсяфелибриж, проект восстановления господствапровансальского языка, которое он когда-то имелкак Langue d'Oc <провансальский язык (фр.). --Прим. перев. >. Фелибры [49], возглавляемыепоэтом Мистралем, были достаточно разумны, чтобыне планировать полную замену французского языкасвоим диалектом. Однако даже перспективы ихболее скромных амбиций – создать новуюпровансальскую поэзию -- выглядят безнадежными.Невозможно представить ни одного современногофранцузского шедевра, сочиненного напровансальском языке.
Местные диалекты различных языковиспользуются в романах и пьесах, описывающихжизнь необразованных слоев населения. Часто втаких произведениях изначально присутствуетнеискренность. Автор снисходительно спускаетсяна уровень людей, ментальность которых онникогда не разделял или давно перерос. Онпоступает как взрослый, который снисходительнопишет детские книжки. Ни одно современноелитературное произведение не может уйти отвлияния идеологий нашей эпохи. Если автор прошелшколу этих идеологий, то он не сможет успешнозамаскироваться под простого человека ивоспринять его речь и взгляды на жизнь.
История -- процесс необратимый.