Сейчас ей исполнилось двадцать четыре и она считалась ветераном кавалерии серебристого экрана и самой высокооплачиваемой драматической актрисой в истории кино. Но здесь-то и таилось противоречие: хоть и снялась она в семнадцати картинах, причем в двенадцати последних - в главных ролях, ее не только никогда не представляли ни к какой награде, ее едва удостаивали отдельными хорошими рецензиями. Один или двое доброжелателей изредка ссылались на ее "определенную природную одаренность" - сравнивая ее с поздней Мерилин Монро - но единственные реальные атрибуты ее "звездности" приходили в виде нескольких тысяч писем от поклонников еженедельно… исключительно на языке юности, идиотизма и помешательства на сексе. Так что для Анжелы Стерлинг, находящейся в критической точке своей жизни и карьеры, перспектива работы с Королем Б. явилась истинным спасением.
- Только вот что я тебе скажу, Анжи, - предостерег ее большой Сид, - давай сохраним контракт на некоторое время в секрете, о'кей? Так, чтобы ни студия, ни Рысь, ни Лесс Хэррисон… чтобы никто ни о чем не знал и не подозревал. А когда придет время, мы сделаем им сюрприз - с шумной рекламной кампанией - все, как полагается.
- Конечно, - Анжи лучезарно улыбалась то одному, то другому, все, как вы скажете.
Глава 2
Волшебство объектива
1
Шпили, башни, башенки и заснеженные вершины, словно сошедшие со страниц исторической книги абрисы на фоне неба Вадуца - дают неверное представление о характерной принадлежности Лихтенштейна к средневековому пятнадцатому веку. Ближайший значительный город - Цюрих, семьдесят миль на запад, если лететь Боингом-707, но в Лихтенштейне нет аэропортов, поэтому путь из Цюриха в Вадуц, извиваясь, пролегает по ущельям гор и занимает три часа езды на поезде и автобусе. Поэтому первым деловым начинанием со стороны "Крейссман Энтерпрайсез, Лтд." было строительство взлетной полосы. Это было выполнено способным строительным руководителем Морти Кановицем и его передовым подразделением, которые подкупили и всеми другими способами подбили местную строительную фирму на круглосуточную работу в любую погоду, чтобы закончить 3000-футовую асфальтовую взлетную полосу за 48 часов.
- Как тебе нравится? - сказал Сид не без тени гордости, когда их нанятая "Сесна", рассчитанная на двоих пассажиров, мягко коснулась девственной полосы. - Старина Морти знает свое дело, а? - Говоря это, он слегка подтолкнул локтем Б. и подмигнул ему, намекая, что на самом деле это он, Сид Крейссман, знает свое дело.
- Она достаточно длинная для реактивного самолета? - спросил Б. с сомнением, выглядывая наружу.
- Ты издеваешься? - возмутился Сид, - думаешь, я бы допустил такой прокол, черт возьми?
Борис пожал плечами.
- Мне кажется, она коротковата.
Сид запротестовал, махая рукой.
- А, так ты говоришь о "Конкорде"?
- Нет, приятель, я говорю о ДС-девять. Я говорю о 5000 футов.
Сид внимательно изучал полосу, хмуря брови, пока самолет разворачивался и подруливал к тому месту, где их ожидал огромный "Мерседес-600", рядом с которым стояли трое мужчин - способный Морти Кановиц и его доверенный ассистент Липс Мэлоун, третьим был щегольски одетый художественный директор Ники Санчес.
"Мерседес-600", самая большая машина в мире; удлиненный лимузин, около 27 футов в длину, выглядел необычно непропорционально на фоне миниатюрной взлетной полосы.
Обменявшись со всеми приветствиями, Борис и Сид торжественно водворились на заднее сидение лицом по ходу движения, напротив сели Морти и художественный директор, а Липс скользнул на переднее сиденье рядом с шофером - таков был порядок размещения в соответствии с их крошечной иерархией.
- Вы прекрасно выглядите, - говорил Морти, шутливо хлопнув Сида по коленке, - вы оба, парни, прекрасно выглядите, черт возьми!
Морти, короткий толстячок профессионального Бронксовского типа, дополнил свою модную Карденовскую стрижку местным головным убором - узкополой Тирольской шляпой с прикрепленными к ней двумя разноцветными перьями, точно такая же, конечно, была и у его сидящей на переднем сиденьи тени, Липса Мэлоуна.
- Говорю вам, парни, - продолжал Морти, - вы полюбите это место! - Он потряс головой, закатив глаза в стиле Эдди Кантора, чтобы привлечь внимание к своей шляпе. - Видите, мы освоились здесь.
Сид мрачно посмотрел на короткую полосу, затем перевел сердитый взгляд на Морти.
- Избавься от этой уродливой шляпы, ладно? - проворчал он. - Она делает тебя похожим на какого-то дурацкого комика!
2
Контора производства размещалась на верхнем этаже отеля "Империал" - четырехэтажного коричневого кирпичного здания в центре города.
- Проходите, - сказал Морти со слегка нервным смешком, ведя по полуосвещенному коридору отеля Бориса, угрюмого, в темных очках, и Сида, вытирающего вспотевший лоб. - Я покажу вам ваши владения.
Бывалый менеджер, знавший, где его хлеб, образно говоря, намазывают маслом, - или, другими словами: прожженный подхалим, - толстый Сорт уже успел прикрепить на дверях таблички с именами, написанными заглавными буквами, покрытыми золотой краской. Сейчас они проходили вдоль этих указателей:
СИДНЕЙ X. КРЕЙССМАН
Исполнительный продюсер
БОРИС АДРИАН
Режиссер
МОРТОН Л. КАНОВИЦ
Производственный менеджер
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ
Николя Санчес
КОСТЮМЕР
Элен Вробель
ОТДЕЛ УЧЕТА
Натан А. Мэлоун
Все комнаты были одинаковы - обычные гостиничные номера, за исключением стола, трех телефонов и большой кушетки вместо кровати. Другим отличием было и присутствие в каждой комнате по молодой девушке, не слишком модной, в мини-юбке, сидящей за пишущей машинкой и с готовностью улыбающейся, когда их по очереди представляли: "Гретель", "Гретхен", "Гертруда", "Хильдегарда" и т. д.
- Где ты разыскал этих девок? - сердито поинтересовался Сид. - Не пойму, куда я попал, в бордель или на собачье шоу!
- Поверь мне, Сид, - объяснялся Морти, - я, конечно, извиняюсь, но было не так легко найти девок, которые секут по-английски да к тому же и печатают, черт побери! Тогда я подумал про себя: "какого дьявола, первым делом - картина!" Я прав? - Он бросил на остальных умоляющий взгляд.
- Как ты сказал, зовут мою? - поинтересовался Сид.
- Грунхильда! - сказал Морти с водевильным вожделением и гримасами. - Печатает двадцать семь слов в минуту и лучше всех в городе берет за щеку!
Сид загоготал, и Морти, поощряемый этим, попытался продолжить, идиотски кривляясь:
- И заглатывает, Сид, - как раз то, что ты любишь, а?
Сид, пришедший, наконец, в благодушное и склонное к юмору настроение, желая заразить им и молчаливого Бориса, фыркнул с притворной насмешкой:
- "Лучше всех в городе"! В каком, к черту, городе? В этом болоте? - Он взглянул на Бориса, ожидая его поддержки, но тот, казалось, даже не слушал, и Сид решил, что опять ляпнул что-то не к месту. - Не то, чтобы мы не смогли сделать колоссальный фильм в городе-болоте! - добавил он, подтолкнув Бориса локтем, теперь уже в отчаянии настаивая на участии. - Уловил это, Король? "Колоссальный"? "В болоте"? Хо-хо!
Морти, разумеется, присоединился, но слишком уж усердно, судя по неодобрительному взгляду Бориса, прятавшего глаза под очками. Поэтому Морти резко оборвал свой смешок.
- Да, я уловил, Сид, - сказал Борис со слабой улыбкой. - "Колоссальный", "болото". Чудовищно. Полагаю, я имел в виду нечто другое.
Все с пониманием и явным облегчением энергично закивали, но когда Борис вновь отвернулся, Морти поспешно зашептал Сиду:
- Что с ним такое? Он в своем уме?
- Он думает, черт подери! - отрывисто сказал Сид. - Ты что, никогда не видел, как кто-нибудь думает?!
Но эта демонстрация раздражительности была не слишком убедительной, поэтому лишь легкая озабоченность пребывала на их лицах, когда они последовали за Борисом в дверь, помеченную: "Сидней X. Крейссман, исполнительный продюсер".
Эта комната, один к одному похожая на любой офис в любом конце света, где бы ни снимались фильмы, должна была служить месторасположением мозгового центра предстоящих съемок; вместо трех телефонов на столе стояло пять; вдоль одной из стен располагались бар с холодильником, вдоль другой - стереопроигрыватель и пара телевизоров; огромная кушетка была накрыта одним из тех манящих к себе сортов белого меха и несколькими подушками с тем же покрытием, но различной расцветки. На столе, среди телефонов, цифровых часов и прочей дребедени стояла маленькая фотокарточка жены Сида.
- Где, черт возьми, ты это раздобыл? - спросил он, беря в руки фотографию и мрачно рассматривая ее.
Морти засиял.
- Я увеличил ее со снимка, который сделал однажды на пляже, помнишь, у Эда Вайнера? Олд Колони Роуд?
Сид бережно поставил фото на место.
- Боже, я не видел эту стерву два года, - пробормотал он, затем обратился к Морти, - но все же это была блестящая мысль, Морти. Спасибо.
- Очень рад, Сид.
Казалось, их голоса на мгновение дрогнули от прилива дружеских чувств - короткий нелепый миг, быстро прервавшийся, однако, как только они повернулись к Борису, который задумчиво рассматривал самую примечательную деталь в комнате: большую деревянную доску, занимавшую целую стену и предназначенную для показа динамики съемок.
- Ну, вот и она, родимая, - сказал Сид с тяжелым вздохом, они с Морти благоговейно уставились на нее, а Борис отошел к окну.
На доске собирается вся информация - прогнозы съемок, расписания на каждый день, далее на ней будет отмечаться выполнение графика работ. Все здесь было продумано как в хорошей детской игре - яркие веселые краски, колышки и кружки, которые будут крепиться в прорези, и отверстия на ослепительно белом фоне. Поскольку никакого расписания еще не было (фактически не было и сценария), доска, еще пахнущая свежей краской, была пустой - ее красные, голубые, желтые и зеленые фишки были аккуратно сгруппированы под незаполненными белыми рядами, пронумерованными от одного до ста, в соответствии с предстоящими съемочными днями. Эта свежесть придавала доске целомудренный и, что самое примечательное, оптимистичный вид.
- Где ты собираешься разместить ведущих актеров? - спросил Сид.
- Сид, - важно ответил Морти, - мы сняли еще два этажа, прямо под нами - один для актеров, а другой для технической бригады.
Сид был удивлен и разгневан.
- Ты собираешься разместить актеров и "обезьян" в одном отеле?! Да ты просто спятил!
Классический голливудский этикет гласит, что актеры должны быть расквартированы отдельно от техников ("обезьян", или "горилл", как их называли) в доказательство ссылались на историю о примадонне, избитой до смерти пришедшей в неистовство ордой пьяных техников и электриков, что поставило под угрозу дату окончания съемок - святая святых кинопроизводства.
- Да, сэр, - разочарованно продолжал бушевать Сид, - ты действительно спятил!
- Будь милосерден, Сид, - молил Морти, - это же единственный отель в городе!
- Что значит "единственный"? Он не может быть "единственным".
- Хорошо, хорошо, есть еще два, - печально признал Морти, - но это законченные клоповники. Сид! Попытайся ты поместить "обезьян" в один из них, и они абсолютно… ну, это будет целое бедствие, профсоюз нас просто в порошок сотрет.
- О'кей, о'кей, - успокаивался Сид, меряя шагами комнату и жестикулируя. - Мы что-нибудь придумаем, это ведь не конец света, верно?
- Верно, Сид.
Сид указал на телефоны на столе и сурово сказал:
- Ты просто подыщешь им другое место, Морти. Усвоил?
- Усвоил, Сид. - Он подошел к столу, поднял трубку ближайшего телефона и начал разыскивать Липса Мэлоуна.
Сид подошел к Борису, стоящему у окна, ликующе потер руки:
- Ну, Б., мы стартовали и уже в Пути! Верно?
Борис мгновение смотрел на него отсутствующим взглядом.
- Это никогда не случится, - сказал он.
- Что?
- Невозможно снять фильм в таком месте. Здесь нет выхода.
- Согласен, что это не совсем как у Тальберга, но, черт возьми…
- В том-то вся беда, - печально сказал Б., - это совсем как у Тальберга. Разве ты не чувствуешь? - Он очертил контуры чего-то невидимого медленным взмахом руки. - Смерть - здесь много смерти, приятель. В любую минуту я ожидаю появления Джо Пастернака, медленно входящего через дверь.
Сид стрельнул глазами на дверь, как будто это и вправду было возможно; затем опять посмотрел на Бориса, и выражение паники появилось в его глазах.
- Послушай… - нерешительно начал он, - послушай, Б. …
За столом Морти вдруг начал говорить в трубку громким свирепым голосом:
- Где, черт возьми, ты был, Липс?! Мы здесь пытаемся делать фильм, Боже ты мой! Оторви свою задницу и дуй сюда, быстро, у нас возникла проблема!
- Ты заткнешь свою чертову пасть?! - заорал на него Сид, вновь повертываясь к Борису.
- Б., - взмолился он, протягивая к Борису одну руку, а другой держась за сердце, - что ты со мной делаешь?
Борис кивнул в сторону окна и посмотрел вдаль.
- Посмотри на ту башню, Сид.
- Какую? - Сид раздраженно выглянул, - какую башню?
- Там, - сказал Борис, показывая с детской возбужденностью, - разве она не чудесна?!
На расстоянии, прямо за чертой города, возвышалась темная башенка - очевидно, оставшаяся от замка.
- Готическая башня, Сид, - вот где следует быть офису всего производства. Красота! - Он опять повернулся к окну, продолжая созерцать с тихой улыбкой восторга на лице.
Сид тупо уставился на него. Морти все еще говорил по телефону тихим голосом. Сид вздохнул и медленно произнес:
- Морти, будь добр, подойди-ка сюда, у нас проблема.
- Не двигайся, Липс, - кратко приказал Морти в трубку, - свяжусь с тобой снова в пять часов.
Он повесил трубку и быстро подбежал с добрым видом.
- Рапортует Кановиц! Не бывает работы слишком большой или слишком маленькой.
- Ага, ну, а что ты знаешь о той куче камней, вон там? - Он указал на башню.
- Что я знаю? Я знаю о ней все. Мы уже обследовали ее на предмет натурных съемок.
- Речь не о натурных съемках. Как ты представляешь ее в качестве производственного офиса?
- Ты шутишь? Это же развалины, груда камней!
Сид удовлетворенно кивнул.
- Это развалины, Б.
- Красота, - ответил Б.
Сид и Морти обменялись насмешливыми взглядами, и Сид кивнул Морти. Морти прокашлялся.
- О, ты, кажется, не понял, Б., там нет, ну, знаешь ли, электричества и других подобных вещей.
- Раздобудите генератор, - сказал Борис.
- Там нет воды.
- Мы будем пить "Перье", тебе как раз подойдет.
- Б., - сказал Сид с маниакальным спокойствием человека, пытающегося доказать, что земля не плоская, и, наконец, нашедшего решающий довод. - Б., там нет телефонов.
- И если бы ты знал, что нам пришлось испытать, чтобы добиться этих телефонов, - неистово воскликнул Морти. - Тут существует полугодовая очередь на телефоны. Нам пришлось дойти до министра!
- Будем пользоваться полевыми телефонами.
Сид и Морти не поверили своим ушам и застыли, разинув рты, затем их почти одновременно прорвало:
- Чтобы разговаривать с побережьем?!
Борис впервые за все время повернулся, чтобы взглянуть на них, снял очки, подышал на линзы и начал протирать их своей рубашкой.
- Между нами и побережьем девятичасовая разница, - медленно объяснил он, - и любой наш разговор может быть сделан из отеля, ночью - когда здесь ночь, а там день. Уловили? И почему вы просто не дадите немного поработать вашим дурацким головам?
Он опять надел очки и отвернулся к окну, оставив Сида и Морти стоять лицом к лицу с ощущением проигранного сражения. Сид пожал плечами.
- Ну, дай ему его башню.
3
Когда ожидалось прибытие Тони Сандерса, отчаянного писателя из Нью-Йорка, первым вопросом повестки дня было, как убеждал всех Большой Сид, подложить ему кого-нибудь, чтобы отвлечь писателя от его романа и уговорить написать еще не сформировавшийся в его голове сценарий; то есть ко всем приманкам Сида - наряду с обычной лестью, призывами к преданности дружбе, служению искусству, обещаниями 7500 в неделю - прибавилась еще вопиющая выдумка, что "это такое разгульное место, бэби!" В связи с этим он ухитрился нанять для встречи самолета карету скорой помощи, внутри которой находились две красотки в одних трусиках и лифчиках, которым заплатили по сотне каждой, дав инструкции "хорошенько его взбодрить" по дороге от посадочной полосы до башни. В последнюю минуту в этой схеме произошла накладка из-за того, что "скорая помощь", единственная в городе, была вызвана по неотложному делу, и другой подходящей для этой цели машиной оказался только похоронный катафалк.
Вначале Сид был в какой-то степени расстроен необходимостью замены, в замешательстве заметив, что он "не хотел показать никакого неуважения", но успокоился, когда Борис расхохотался. "Ну, вот тебе и шоу-бизнес, Сид", - сказал он, приходя в себя от смеха.
В любом случае из столь экстравагантного средства передвижения Тони Сандерс вышел в прекрасной форме и в приподнятом состоянии духа, выглядя вполне отдохнувшим после своего долгого путешествия. Он медленно вошел в комнату, где его ждали Борис и Сид, шампанское в трех ведерках стояло на столе. Они уже пили.
- Новости, - сказал Тони, все еще держа свой чемодан, - я придумал название.
- Прекрасно, - сказал Борис, вручая ему бокал шампанского. - А как насчет сюжета?
- Сюжет может подождать, - он жадно проглотил вино. - Вы готовы слушать? Получайте… - Он поднял пустой бокал и очертил им воображаемый полукруг:
- "Лики любви".
Он внимательно вглядывался в невозмутимое лицо Бориса, который, склонив голову к плечу, слегка насмешливо смотрел на него, ожидая продолжения.
- Ну? - наконец спросил он.
Писатель, не выпуская из рук чемодана, начал расхаживать по комнате, жестикулируя пустым бокалом и быстро говоря:
- Построенный на новеллах, верно? Истории о различных видах любви. Пять, шесть, семь видов любви - идиллическая… светская… лесбийская… кровосмесительная, то есть брат - сестра, отец - дочь, мать - сын… садизм… мазохизм… нимфомания… вы следите за ходом моих мыслей?
Сейчас Борис уже начинал обтекать его, он повернулся к Сиду.