- Последней всегда идет казнь, прямо приводящая к смерти, - любезно объяснила юная девица. - Твое наказание будет происходить, скорее всего, в течение нескольких дней. В первый из них тебя отходят кнутами и проткнут язык раскаленным гвоздем. На второй - отрубят руки и перевяжут раны, чтобы не дать умереть. Не третий - оторвут половые органы; и, лишь на четвертый - сдерут кожу и дадут умереть. Хотя, если судьи сжалятся над тобой, они могут совместить отрывание и сдирание в один день, дабы уменьшить твои страдания.
- Было бы очень милостиво с их стороны, - удрученно согласился я и на некоторое время в каюте нашей царило тягостное молчание, но тут явилась маленькая Трина и, вновь кинувшись мне на шею, принялась одаривать поцелуями.
- Ах, мой ласковый и милый папочка, - лепетал наш нежный ребенок. - Ну не чудесно ли, что мы все вместе. Неужели лучше тебе было бы остаться с той ужасной женщиной и играть с ней, нежели с Глазками?
С улыбкой согласился я, что никакие женщины на свете не смогут заменить игр с нашей рыжеволосой спутницей, и, что, поскольку сегодня я ужасно устал, то предпочту играм сон, но уже завтра же непременно поиграю в нашу игру с ними обеими.
- Эй, Бес В Ребро, - рассмеялась Глазки. - Быть может я и не откажусь приласкать то, что столь благополучно избежало раскаленных щипцов. Быть может, я даже разрешу Трине попробовать, коль скоро ее уже долго гложет любопытство по этому поводу. Но не слишком ли быстро ты забыл о том, что поклялся виселицей не нарушать пиратские обычаи? Мы-то находимся в море.
- Знаешь, мой добрый друг Быстрые Глазки, - откровенно признался я, - сегодня ты нарассказывала мне таких ужасов, по сравнению с которыми, виселица кажется не самым плохим, что может ждать меня впереди.
33
Меж тем плавание наше проходило своим чередом и я ознакомился с целью предпринятого ватагой похода. Оказалось, что мы не меньше, не больше, как наняты.
Случилось так, что лет десять назад, во время бестолково и отнюдь не победоносно проведенной войны с язычниками, наше королевство чудом отбило у тех некую древнюю святыню дварфов. Король дварфов, прослышав про это, тогда же предложил несметное количество денег, но наш король, весьма кичившийся тем, что в столице его собрано так много святынь и религиозных символов различных народов, в гордыне своей, пренебрежительно отказал в продаже. Трудолюбивые усердные дварфы покручинились и ввели у себя особый налог, с целью собрать еще больше денег дабы однажды все-таки купить то, что было им столь дорого.
Денежные же дела нашего нынешнего величества пришли тем временем в такой упадок, что в этом году величество это согласилось уступить дварфам святыню за деньги вдвое меньшие тех, что они некогда предлагали. И вот, не так давно, дварфский король с несметной кучей золота переплыл Внутреннее море и выкупил реликвию к вящей радости своих подданных.
Предприятие это проходило в непрестанном отражении пиратских атак ибо, всякий из капитанов вольных мореплавателей, прослышав про путешествие, непременно желал испытать удачу. Поэтому, их дварфское величество решило не искушать судьбу и нанять при обратном пути кого-нибудь из пиратов для охраны, справедливо полагая, что друг с другом они воевать не будут. Поскольку же ватага Свирепой Акулы, на тот момент, была во Внутреннем море самая многочисленная, выбор пал на нас. Немало помогло и то обстоятельство, что, среди прочих узников, мы освободили с каторги на Сапфировых островах нескольких дварфов, а уж они-то и связали нас со своими соплеменниками.
Прошла неделя и совсем неподалеку от столь злосчастного для меня порта Смоляная Пенька, где общался я с мерзким бароном Зубень, корабли нашей ватаги, коих насчитывалось семь, встретились еще с двумя, на которых было численностью не менее двухсот дварфов.
Дабы сбить со следа возможного врага, некоторое число дварфов распределили по нашим кораблям - понятно же, что любой злоумышленник первым делом решит, что святыня везется именно там, где находятся представители этого народа.
Возможно так же, что дварфский король не доверял нам до конца, но в этом, должен заверить, он был не прав. Еще на первой сходке в Жемчужном, где я по причине женитьбы присутствовать не смог, наша ватага единодушно решила, что, хотя дварфы и славятся своей прижимистостью, слово их - крепче камня. И, уж коль скоро, король их пообещал нам хорошие деньги, значит и мы должны держать свое слово до конца.
На борт "Морской Кобылки" припало подняться шестерым дварфам с огромными секирами, обряженным в отличнейшие кольчуги и прочий боевой доспех. Прибытию их все были рады, ибо каждый знал, что, хотя моряки они никудышние - даже для столь важного предприятия корабли свои они наняли у Лиги Вольных городов - зато бойцы отменные и один из них стоит трех, а то и четверых наших.
Я же со своей стороны, будучи знаком с обычаями и привычками этого народа по книгам, строго на строго предупредил всю команду, чтобы не вздумали называть их, как обычно у нас водится, гномами или карликами, ибо сердит это дварфов необычайно.
Во многом, возможно, из-за такого уважения, дварфам и их командиру, достойному Грату, - был он самый высокий из них и достигал мне почти до груди, хотя в плечах превосходил по ширине в два раза - на борту у нас понравилось.
То, что капитаном у нас девица их даже не удивило, поскольку в их собственном королевстве представительницы женского пола иногда занимаются такими делами, кои мы по неразумности сочли бы только мужскими - я имею в виду горное и кузнечное дело.
Маленькая же Трина, которой я, в свое время, не мало рассказал сказочных историй о дварфах, вызывала в них столь много умиления, что они часами могли говорить с ней, рассказывая о своей стране и чудесных городах, расположенных, главным образом, под землей.
Путешествие по морю наши гости переносили отлично, не страдая ни от морской болезни, ни от однообразия питания. Уж если и тяготило их что-либо, так это - как признался достойный Грат - невозможность посетить ежевечерне баню, ибо это в дварфских поселениях любимое и всеобщее времяпровождение.
Я же нарадоваться не мог, тому, как легко на этот раз мы зарабатываем свою добычу, хотя, признаюсь, нет-нет, но иногда вспоминал сколь жестокосердно поступил со своей приемной дочерью и, особенно, мольбу ее Богам, чтобы я никогда не вернулся из своего похода.
Ах, если бы моя милая падчерица добавила при этом о том, что имеет в виду возвращение именно в Жемчужный. А в нынешнем виде мольба эта приобретала очень и очень зловещий смысл. Быстрые Глазки успокаивала меня, как могла, но все же, забыв на время об этом проклятии девицы, над которой я столь бесцеремонно надругался, я, рано или поздно, в мыслях моих, возвращался к нему.
Поэтому, когда однажды, во второй половине дня, на горизонте вдруг появились черные, как смола, паруса над быстрыми остроносыми судами, и наблюдатель с мачты истошным голосом закричал о том, что видит флот язычников, я даже не удивился.
- О, Боги! - воззвал я, до боли сжав рукоять висевшего на поясе кинжала. - Неужели вы покараете так много ни в чем перед вами неповинных и, в общем-то, неплохих людей только из-за того, что в их общество затесался один лгун, клятвопреступник, фальшивомонетчик, насильник, кровосмеситель и святотатец?
34
Вражеские корабли, заметно превосходя нас по скорости, неуклонно приближались, мы же торопливо готовились принять смерть в бою, ибо, по рассказам знали, что пленников своих язычники жестоко пытают, принося в жертвы кровавым Богам, ни один из которых не только не включен в Кадастр Добрых Богов нашего Королевства, но и не пользуется поклонением ни в одной части цивилизованного мира.
Товарищи наши по команде поспешно поливали палубу забортной водой, дабы уберечься от пожара и разбирали щиты для заслона от стрел, дварфы же ладили свое снаряжение.
- Развернуть катапульту, живо! - закричала Быстрые Глазки, заметив, как черный языческий двухмачтовый корабль заходит с правого борта "Морской Кобылки".
- Укройся в каюте, Трина! - приказал я и, оставив рукоять кинжала в покое, вместе со всеми поспешил к метательной машине. - Крикун, факел запали!
С руганью и богохульствами мы развернули тяжелую конструкцию и со всей возможной поспешностью взвели тугую лапу. Миг и ковш оказался заполнен горшками со смесью, которую до сих пор на Королевском флоте называют не иначе, чем Бесовой. Со стороны противника в нашу сторону полетели первые ядра.
- Бей! - скомандовал я распалив паклю на горшках и отскочил в сторону.
Выстрел не оказался удачным, большая часть снарядов не долетела до врага и лишь один упал на его палубу откуда тут же повалил дым.
Покуда язычники суетились вокруг возникшего на борту пожара, что несколько замедлило их стрельбу, мы успели подготовить метательную машину к новому выстрелу. Но тут вражеским ядром сбило парус и мы резко замедлили ход, в результате чего дистанция между судами резко изменилась. Так и получилось, что большая часть снарядов выпущенная второй раз прошла мимо, хотя пара из них угодила во вражеские паруса и разбившись о палубу вызвала новое возгорание.
- Колодки под задний брус, колодки! - закричали все и я вместе с ними, но тут со стороны вражеского корабля взметнулась туча арбалетных стрел и некоторые из нас были ранены, а кое-кто убит. Лишь дварфам в их прекрасных кольчугах залп этот был не почем.
- Не тратить стрел! - поспешно приказала Быстрые Глазки, видя, что кое-кто из пиратов открывает ответную стрельбу из луков, совершенно бесполезную на такой дистанции, забыв о том, что, хотя арбалеты язычников и медленно заряжаются, но бьют куда дальше наших коротких луков.
Мы тем временем подбили колодки под задний брус катапульты, чем наклонили ее вперед, и вновь отвели назад лапу.
Следующий выстрел оказался самым удачным и на палубу немало приблизившегося к нам врага рухнуло не меньше десятка горшков. Из глоток наших вырвался радостный клич, но корабль противника приблизился уже не меньше, чем на семьдесят шагов и продолжал сближение с явным намерением взять нас на абордаж.
- А-ну, подпали, - подхватив из под ног один из неиспользованных горшков, приказал Грат и, когда я выполнил это, швырнул горшок в сторону спешащего к нам судна.
- Отличный бросок! - обрадовался я, сразу же оценив, что бросил он на такое расстояние, куда мало кто из наших докинет. - Господа дварфы, швыряйте снаряды!
- Лучники, стреляй! - закричала находящаяся на юте Глазки в чьем щите торчало не менее трех арбалетных шипов. Новый арбалетный залп заставил ее со всей поспешностью прикрыться. - Бесова огня не жалеть!
Все вокруг оказалось заволочено дымом, очевидно, и на остальных наших судах зажигательные снаряды тратились без меры - мы ведь не собирались захватывать вражеские корабли, почитая за лучшее поскорее унести ноги. Противник же, напротив, стремился именно взять нас на абордаж. Что касается корабля, с которым мы сошлись, то для находившихся на нем язычников это был вопрос жизни и смерти. Они уже с трудом справлялись с пожаром и уповали лишь на то, чтобы ворваться к нам на борт.
Уже летели в нашу сторону абордажные крючья, чьи канаты мы поспешно рубили, дварфы продолжали швырять снаряды, а часть наших матросов забралась на ванты и оттуда осыпала неприятеля стрелами, лишний раз доказывая, что в ближнем бою слабый скорострельный лук куда лучше тугого арбалета, когда жар на палубе вражеского судна стал настолько нестерпим, что язычники, поспешно начали выпрыгивать за борт надеясь на помощь со стороны остальных своих судов.
Нам же угрожала иная опасность. Из густого стелющегося вокруг черного дыма вынырнул еще один вражеский корабль и на полной скорости устремился в нашу сторону. То ли он, и впрямь, вознамерился взять нас тараном, а может, во всем виновата плохая видимость, но столкновение было неминуемо.
- Лево руля! - страшным голосом закричала Глазки, но лишившаяся части парусов "Кобылка" уклониться от удара не успела. Раздался глухой удар и треск корабельной обшивки, а палуба накренилась столь резко что некоторые, и я в их числе, были сбиты с ног.
- На абордаж, кому жизнь дорога! Мы тонем! - быстро поняла в чем дело девица-капитан и выхватила из ножен тонкую изогнутую саблю.
Первой однако на борту вражеского корабля оказалась не она, а один из дварфов, с диким воплем он перемахнул через борт и ударом огромной секиры свалил сразу троих язычников. Воодушевленные этим зрелищем, товарищи наши по пиратскому ремеслу взревели и похватав у кого какое было оружие бросились на врага. Я же тут вспомнил о находящейся в каюте тонущего корабля Трине и поспешно за ней бросился, презрев воинскую славу.
Мой милый дружок, однако, уже выбиралась из каюты, причем не налегке - зная как я им дорожу, она, напрягая все силы, волокла огромный мешок с собранными за месяцы пиратства книгами. Товарищи мои добычей их не считали и посему, я мог присваивать себе эти сокровища человеческой мудрости безо всякого дележа.
- Быстро за остальными! - столь решительно приказал я, что девочка тут же бросила мешок и поспешила за пиратами. Я же, потратив еще некоторое время, чтобы извлечь из мешка самую ценную для меня книгу - ту в которой собственноручно записал ритуал и свои магические опыты - так же принужден был отправиться на борт вражеского корабля, чтобы принять участие в схватке.
35
Когда я оказался на палубе языческого судна, схватка была в самом разгаре и разобрать что-либо было совершенно невозможно. Вот прямо навстречу мне кинулся язычник с кинжалом, но кто-то из-за спины огрел его по затылку саблей. Вот справа со свистом рассекла воздух секира Грата и, чтобы не попасть под ее удар, я поспешно отпрыгнул влево и упал поскользнувшись на внутренностях рассеченного пополам тела.
Перепачканный кровью, прижимая к груди книгу, я поспешно поднялся на ноги, извлекая из-за пояса кинжал, и тут увидел на юте вражеского корабля высокого седобородого старца в алом балахоне. Сжимая в одной руке огромный черный посох, он в другой держал перед собой развернутый свиток и шевеля губами произносил что-то неслышное для меня. Поверхность свитка то и дело мерцала искрами, будто сделан он был не из пергамента, а из драгоценного камня, над головой же старца концентрировалось небольшое темное облако в котором сверкали разряды энергии. Так я впервые в жизни увидел настоящего мага и маг этот оказался моим врагом.
Единственное, что оставалось сделать, ибо ждать окончания произносимого заклинания показалось мне смертельно опасным для всех нас, это кинуть во врага свое единственное оружие, коим оставался кинжал.
Должен заметить, что бросание кинжалов и ножей - как бы презрительно не относились многие к такому способу ведения боя на расстоянии, уповая более на лук или арбалет - является настоящим искусством. Коим, справедливости ради, замечу я сам никогда не обладал и не интересовался. Главная трудность заключается в том, что брошенный предмет не только должен попасть в цель, что, согласитесь, требует определенных способностей, но и непременно попасть в нее именно своим острием. Последнее мне, лично, не удавалось ни разу и я думаю, что есть в этом какой-то секрет, которым я не владею.
В данном же случае, кинжал мой не только никуда не воткнулся, но еще и пролетел от головы мага-язычника едва ли не в двух локтях. Этого, к счастью, оказалось достаточно, чтобы старец на мгновение отвлекся. Свиток, как и происходит обычно, если сложная магическая формула не доведена до конца, разом обуглился и, рассыпался в прах к ногам заклинателя, а энергетическое облако рассеялось.
В гневе уставился маг на палубу, силясь понять, кто посмел ему помешать, глаза наши встретились и одним широким взмахом посоха он указал в мою сторону. В ужасе я прикрылся книгой, которую все еще сжимал в левой руке, надеясь хоть чем-то укрыться от новой напасти, и сильный удар отбросил меня назад.
Когда я вновь поднялся, то с удивлением обнаружил, что цел и невредим, а по юту вражеского судна мечется фигура в объятом пламенем балахоне. Вот горящий маг сделал еще несколько прыжков и бездыханным рухнул у рулевого колеса, а на ют уже врывались двое дварфов рубя на ходу всех попадающихся под руку язычников.
Команда наша, во многом благодаря дварфам взяла верх. Хоть мы и потеряли изрядно людей, но судно было захвачено полностью и теперь мы пытались поскорее отцепиться от достаточно погрузившейся в воду "Кобылки". Наконец это удалось.
- Шкипер ко мне! - раздался на юте крик Быстрых Глазок. - Рулевой на место! Ставить паруса!
- Уходим? - с надеждой спросил я взбегая на ют, где, к радости своей, увидел рядом с капитаном изрядно перепуганную, но невредимую Трину.
- Грат расслышал горн своего короля. Сигнал приказывал спасаться каждому по одиночке. Так что, убегаем без оглядки, - сообщила моя рыжеволосая спутница и снова повысила голос. - Крикун, на мачту! Смотреть во все глаза!
Во многом, благодаря дыму и тому, что находились на вражеском корабле, мы без приключений вырвались из битвы и со всей поспешностью устремились прочь. Теперь можно было осмотреться.
Вскоре на ют явился боцман и доложил, что в носовой части судна от столкновения открылась течь и судя по количеству поступающей в трюм воды, даже не одна. Глазки немедленно отрядила команду для вычерпывания оной, остальным же велела позаботиться о раненых и навести на палубе порядок.
- Прочь руки, глупец! Это опасно! - раздался у нас за спиной крик и, в поспешности оглянувшись, мы заметили, как Грат отгоняет одного из матросов от обуглившегося трупа языческого чернокнижника.
- Любой, кто прикоснется к посоху мага, немедленно погибнет, если только не он сам его убил, - объяснил командир дварфов толпящимся вокруг пиратам и те боязливо попятились.
- Достойный Бес В Ребро, - обратился он за этим ко мне. - Я был свидетелем вашего поединка, когда вы отбили пущенное этим нелюдем заклятье так, что оно оборотилось против него самого. Знаю, что в вашем Королевстве магия не в почете, но поверьте у нас, дварфов, нет людей, более ценимых, чем представители этой науки. Поэтому, со всем почтением, прошу вас взять посох и распорядиться им по своему усмотрению, ибо сделать это кому-то кроме вас будет крайне опасно.
Товарищи мои по пиратскому ремеслу уставились на меня в изумлении я же с любопытством приблизился к трупу и увидел рядом с ним длинный черный посох чуть ли не в руку толщиной.
36
Я, как мог, со всей рассудительностью, объяснил достойному Грату и своим товарищам по вольному мореплаванию, что, хотя и интересовался всю жизнь магической наукой, но настоящим магом себя не считаю ибо не посвящен в их таинства. Что же касается посоха, то любопытство так и подмывало получить в свои руки хоть одну истинно магическую вещь, тем более что и все вокруг считали, что взять ее должен именно я.
Поэтому, сказав пиратам, что, буде им угодно, пусть означат стоимость этого предмета и вычтут из моей законной добычи, ибо в счет ее посох мною берется, я протянул руку и ухватился за него, но в этот момент вдруг так вспыхнул свет, что я на мгновение ослеп, а все в ужасе закричали.
- Бес ты живой? - испуганно спросила Глазки.
Я, вновь получив способность видеть, обнаружил, что вовсе невредим, посох же изменился неузнаваемо - вместо толстенного и длинного превратился в короткий, не более локтя длиной, тоненький жезл цвета слоновой кости.
- Эй, шкипер, - достало у кого-то ума сказать, - а доля-то твоя здорово уменьшилась в размере.
Все рассмеялись и незатейливая эта шутка разом вернула мне самообладание.