Уснул я после того мгновенно, а утром проснулся, опять-таки, от материных с дочкой пререканий.
- С тебя дуры убыло что ли? - кипятилась малышка Лу. - Ну, нажрался мужик. Они там - в море - по пол года баб не видят. Да он меня каждую ночь до полусмерти заезжает, я же терплю. Сама говоришь, под сорочку к тебе не лез. Оно и понятно, ты ему - дочка. А, если что-то потекло, так это со всяким бывает от долгого воздержания.
- О, Боги, ну почему первая же моя жена должна была непременно оказаться такой дурой? - мысленно воззвал я. В слух же, садясь на кровати и сладко зевнув произнес:
- Милая женушка, готов ли завтрак? Мне нужно поспешить в порт за серебром.
29
В этот день я совершил в порт и обратно бесчисленное число ходок и, после обеда, уже приступил к заполнению второго сундука.
- Бес В Ребро, продержись еще два дня, кроме сегодняшнего, - в одну из встреч попросила Быстрые Глазки, - утром третьего дня мы отплываем.
- О, Боги! - радостно воздел я руки к небесам. - Скорей бы в море!
Кроме того, она вручила мне кусок серебра из своей добычи, чем растрогала до слез.
- Разве мы больше не товарищи по гильдии и разве не должны помогать друг другу? - только и сказала рыжеволосая подруга в ответ на мои горячие благодарности. - Уж, если мы вырвались из замка Зубень вчетвером, то вчетвером должны и продолжать наш путь.
Когда я вернулся домой, юная падчерица мыла голову над большим медным тазом, скинув для верности сорочку, и, при виде меня, с визгом кинулась одеваться, что послужило поводом для очередной свары. Малышка Лу заталдычила, что Орна, де, сама меня совращает, беспрестанно привлекая к себе внимание. Падчерица же вновь разрыдалась, объясняя какой я мерзавец и говоря, что вот, мол, из-за моего имени Бес В Ребро, соседи уже окрестили мамашу Бесовкой, а скоро злые языки доберутся и до дочки.
Желая прекратить этот шум, я потребовал вина и за ужином напоил малышку Лу до полусмерти, дабы избежать выполнения супружеского долга. Вместо этого сразу же направился к падчерице.
- Орна, - забираясь под одеяло на ее кровати, отчего бедняжка захлюпала носом и вжалась спиной в стену, к которой была приставлена кровать, миролюбиво сказал я. - Мы оба прекрасно знаем, что ты права, а твоя матушка - нет. Но не могла бы ты прекратить ругать меня хотя бы в моем присутствии? Эти ваши скандалы просто невыносимо слушать.
- А мне невыносима сама жизнь, когда я вижу в кого превращается моя мать, - запричитала она. - Несчастный отец, должно, перевернулся в гробу! Еще неделя и я обязательно сведу счеты с жизнью!
- Уймись ты! - попытался образумить я. - Настанет, возможно, день, когда твоя мать убедится в том, какой я подлец и, с раскаянием, признает твою правоту. Быть может, настанет гораздо скорее, чем ты можешь думать.
- Если ее не убедило даже то, что вы сотворили со мной этой ночью… - заревела она в три ручья.
- О, Боги, как с тобой тяжело! - возмутился я. - С тебя убыло что ли? Лучше перестань лить слезы и ненадолго приляг на живот, я хочу повторить вчерашнее, но, без сорочки.
- Ни за что!
- Не ори, мать проснется и вы опять заведетесь! - сурово одернул я. - Ты ведь не помрешь, если, перед тем как мы потремся, немного задерешь подол!
- Вы никогда не добьетесь этого! - зло ответила Орна укладываясь на живот. - Делайте, как вчера, или убирайтесь вовсе.
Я, однако же, добился, но уже вечером следующего дня. Возможно, от того, что ругань меж ей и матушкой, продолжалась с еще большим ожесточением. Причем, Лу нападала на дочь тем больше, что я уже приступил к заполнению свинцом третьего сундука.
И наконец, наступил мой последний, как я искренне надеялся, день под крышей этого дома. Прошел он так же за переноской свинца, но вечером, заполнив третий сундук, я громогласно объявил, что дело сделано и все наше богатство находится в надежном месте, по каковому поводу потребовал закатить пирушку.
В ходе сопровождавшегося обильными возлияниями ужина, течение которого изредка прерывалось перебранками между матерью и дочкой, я вновь накачал свою половину и благополучно отправил в постель. Сам же решительно собирался не сомкнуть глаз до рассвета, ибо более всего на свете опасался проспать отплытие нашей ватаги. И вот, дождавшись, покуда моя, огорченная последней перебранкой с матушкой, падчерица уляжется, подошел и раздевшись забрался к ней под одеяло.
- Наконец-то, милая Орна, твоим мучениям приходит конец, - сообщил я. - Обещаю, что уже завтра к вечеру твоя жизнь будет совершенно другой.
- Отчего это?
- Твоя матушка полностью убедится в твоей правоте.
- Оставьте же, ну! - попыталась вырваться она и сорочка ее затрещал, так как ухватился я достаточно крепко.
- Видишь, порвалась! - довольный я разодрал ее до пояса и девица поспешно прикрыла грудь. - Именно это нам и надо.
- Оставь, что ты хочешь? - забыв о должном дочернем почтении взвизгнула Орна, но матушка ее на соседней кровати даже не перестала храпеть.
- Я обесчещу тебя и сбегу из дому, - объяснил я дорывая ее единственное сейчас одеяние.
- Чтобы она всю жизнь попрекала меня тем, что я тебя совратила, а потом отдалась? - сжалась в комок совершенно нагая девица.
- Трудно будет это сделать, коль скоро, проснувшись, она найдет тебя связанной с заткнутым ртом, - объяснил я свой план, набирая теплого масла из ближайшей к постели лампе.
- Все равно, - пробормотала падчерица с ужасом глядя на то, как я умащиваю свой столь устрашающий ее сейчас размерами орган. - Я не дам себя связывать и ничего не дам с собой делать!
- А когда, вскрыв сундуки, узнает, что вместо серебра там лежит свинец, - вернулся к постели я принеся немного масла в миске, - тут-то она поймет сколь опрометчиво впустила меня в дом и как была права ее умница-дочь.
30
Услышав о том, что в сундуках находится свинец, девица даже дар речи потеряла от изумления.
- Ты еще более ужасный негодяй, чем я о тебе думала, - призналась она, когда смогла вскорости говорить.
- Конечно, - согласился я. - Уж поэтому-то, коль скоро, решил сделать тебя нынче женщиной, то обесчещу любой ценой.
- Не мучай меня! - взмолилась Орна силясь, казалось, продавить каменную стену у себя за спиной.
- А я с вами не мучался? Столько тяжестей, как за последнее время, в жизни не таскал! А ваши бесконечные перебранки? Твоя девственность - послужит хоть какой-то наградой за мои страдания! На, смажь у себя там получше, что бы не было больно! - приказал я протягивая ей миску, но увидев, как падчерица набирает побольше воздуха в легкие, добавил чуть мягче. - Ну и кричи, если так угодно. Матушка опять тебя во всем обвинит, а я совру, что свинец мне подсунули обманщики-пираты. Конечно же, я не смогу уплыть завтра в поход, как собирался, и мы будем дальше жить здесь милой, душевной семейкой. Вы с матушкой будете ежедневно лаяться, я же, рано или поздно, вновь подпоив ее до бесчувствия, доберусь до твоего девства. Неужели ты сама не понимаешь, что так все и будет?
- О, Лулах, сделай так, чтобы этот мерзкий человек никогда не вернулся из своего проклятого похода, - всхлипнув взмолилась девица и дрожащей рукой взяв миску начала умащиваться в указанном мною месте.
- Никогда не вернусь в этот распроклятый город, клянусь виселицей! - совершенно искренне пообещал я. - Совершенно не имею такого желания. Подтяни коленки к груди и раскройся получше.
Дрожащая от страха Орна улеглась на спину и подчинилась.
- Не хнычь и ничего не бойся. По крайности, - опускаясь на падчерицу сверху понадеялся я, - это раз и навсегда отучит твою матушку бросаться на шею первому встречному пирату лишь только потому, что он спьяну болтает о каких-то сокровищах.
- Больно же… Потише!.. - охнула она.
- А ты как думала, первый-то раз, - возмутился я ибо проход который я собирался открыть и расширить оказался гораздо уже, чем у двух моих предыдущих девиц. - Еще немного потерпи, как по маслу пойдет… И перестань ты реветь, все через это проходят!
- Одно дело с законным мужем, другое… Тише… Я больше не могу… Ах!
Ахнула она именно в тот момент, когда я добился первого успеха.
- Все ты теперь можешь! - ободренный этой удачей сообщил я целуя ее в мокрую и соленую от слез щеку. - Немного осталось.
- И вообще, - после мига блаженства, я вновь вернулся к теме пиратских сокровищ. - Сейчас в нашей ватаге около трехсот человек. Сколько же надо захватить серебра, чтобы доля каждого составила три сундука? Знаешь, существуй неизвестный материк, где на каждом шагу попадаются серебряные шахты, а в руслах рек - золотой песок, и находись этот материк так, чтобы доставить оттуда металлы, можно было только по воде, вот тогда пиратство было бы выгодным промыслом. Сейчас же, захваченную добычу легко можно пропить за недельную стоянку в любом порту и исключения бывают крайне редко. Нет-нет, не мойся, пусть на тебе будет побольше следов бесстыдного надругательства.
- Руки-то вязать будешь? - хмуро спросила Орна.
- До рассвета еще несколько часов, - успокоил я. - Не собираешься же ты провести их со связанными руками и кляпом во рту? Давай попьем вина или завари травы. Я же еще расскажу тебе о своем нынешнем ремесле. Поверь, сердитая моя дочурка, что наибольшую выгоду от пиратства получают не те, что самолично ходят в море, а лишь те, кто об этом болтает. Придет такой болтун в таверну и давай заливать, как ходил он, дескать, боцманом при славном капитане Хромая Лошадь и какие у них были баталии, и какие несметные сокровища на вот-ну-никак-не-вспомню-каком острове.
Несмотря на нелюбовь ко мне и то, что я фактически силой лишил ее чести, моя семнадцатилетняя падчерица вдруг улыбнулась.
- Вот-вот, - кивнул я. - И расскажет этот болтун не об одном сундуке и даже не о трех, а о целой дюжине. И наполнены эти сундуки золотом самой высокой пробы. Сухопутные крысы, развесив уши, будут слушать, не замечая как путает он реи со швартовыми, а бушприт с компасом, да подливать побольше винца за свой счет. И никогда не признается бедолага, что пропиратствовал неполных два месяца, смывшись в первом же подходящем порту, что вся добыча его составила два десятка медяков и, что в пираты он попал лишь потому, что, надо было где-то прятаться от кредиторов.
- А ты как в пираты попал… папенька? - полюбопытствовала она отхлебывая свежезаваренное питье и, хотя в последнем слове была немалая доля ехидства, сердиться я не стал.
- Кому другому сочинил бы отличную историю, - сказал я. - Сообщил бы, что я незаконнорожденный барон, граф, герцог, а может даже и принц. А что? Намекнул, дескать, если б не судьба злодейка - на королевском троне вы не того, что сейчас видали бы. Тебе же скажу честно, в пираты попал случайно и, хотя в штурме Королевской каторги не последнюю роль сыграл, хотя в шкиперы выбился, но если б мне деньжат побольше, да не жениться спьяну на твоей матушке, выбрал бы другую профессию не задумываясь.
Так в приятной беседе провели мы большую часть ночи.
31
- Ложись, дочурка, пора, - распорядился я лишь только за окнами посветлело небо.
- Чего ты?! - возмутилась она, когда я вновь навис над ней.
- Послушай, Орна, я легко могу сделать это, после того, как свяжу тебя и заткну рот, но зачем? Почему бы, нам просто не повторить предыдущее, раз уж мы расстаемся навек?
- Если ты не уедешь, я, в точности, сегодня же повешусь, - пригрозила она.
- Я тебе виселицей поклялся, - нетерпеливо напомнил я.
- Мать проснется и застукает нас, - опасливо покосилась на храпящую Лу ее рассудительная дочь и раздвинула согнутые в коленях ноги.
- Мы сделаем все очень быстро, - клятвенно заверил я и не встречая сопротивления приступил к делу.
- Больновато еще, - пожаловалась она. - Это пройдет?
- Пройдет, доченька, - успокоил я, обильно залив семенем ее живот, дабы оставить наиболее явные следы. - Матушке скажешь, что я надругался над тобой раз пять за ночь.
Одевшись, я достал из кармана камзола свой последний золотой и остатки серебряного бруска, подаренного мне капитаном.
- Орна, ты умная, рассудительная девочка, - сказал я вручая ей все. - Не подумай, что это - плата за постель. Тот свинец, что лежит в сундуках у твоей матушки, много не стоит, поэтому возьми вот это и постарайся употребить с пользой для вас обеих. Можешь не бояться, серебро - самое настоящее.
- Знал бы ты, как я тебя ненавижу, папенька, - припрятав ценности в матрасе пробормотала падчерица. - Хотя ты и пытаешься быть таким любезным. Давай, вяжи.
Я скрутил ей руки разодранной ночной сорочкой, привязав их к спинке кровати, и, поцеловав на прощание, заткнул рот кляпом из небольшого платка.
- Мир этому дому, мне же пора уносить ноги, - пробормотал я выходя за порог.
Погода была ветреная, хмурая и я перепугался - а ну, как Свирепая Акула не решится выйти в море? По мере приближения к порту возникло другое опасение - вдруг ватага наша уже отплыла; и я поспешно ускорил шаг.
В порт я уже вбегал, успокоившись лишь тогда, когда собственными глазами увидел все корабли нашей ватаги и, в особенности, "Морскую Кобылку".
- Скоро ли отходим, мой капитан? - запрыгнув на борт сразу же поинтересовался я.
- Ты вовремя, шкипер! - обрадованная Быстрые Глазки наградила меня крепким рукопожатием. - Ждем сигнала с "Милашки".
А ко мне уже спешил Крикун и сияющая от восторга милая Трина. Хоть у нас и было правило насчет общения с женщинами на борту, мой маленький дружок тут же кинулась ко мне с поцелуями. Впрочем, товарищи по пиратскому ремеслу считали ее моей дочерью, так что никто не возмущался. К тому же, Трина была всеобщей любимицей и, как женщину, ее никто не воспринимал.
С поздравлениями ко мне подошло еще несколько человек, знавших о моей скоропалительной женитьбе. Кстати, выяснилось, что супругой обзавелся не я один. Еще несколько пиратов из нашей ватаги, по пьяной лавочке женились и кое-кто так и не смог вернуться на борт.
- А не пропустили мы сигнал? - взад-вперед расхаживая по мостику, я с волнением оглядывал причал - нет ли еще на нем моей заспанной жены в сопровождении толпы стражников.
- Потерпи, Бес, еще немного, - успокаивала Глазки.
Наконец, на "Милашке" взвились флаги и какой же счастливый я был, когда наша "Кобылка" отвалила от берега!
Судно уходило все дальше в море, Крикун и Трина застыли у борта вглядываясь в очертания остающегося все дальше и дальше города, в котором я поклялся никогда больше не побывать, а Быстрые Глазки позвала меня в нашу каюту.
- Поздравляю, Бес, ты выпутался из ужасной ситуации, - с облегчением вздохнула она и я понял, что все это время девица-капитан волновалась не меньше моего.
- Подумаешь, женился, - улыбнулся я. - Со всяким бывает.
- Не скажи, - рассмеялась она. - Ты женился обманом, поскольку наобещал этой женщине груды серебра, которого у тебя нет. За это тебя могли высечь кнутами на базарной площади. А, поскольку ты при обмане клялся, тебе наверняка проткнули бы язык раскаленным гвоздем.
- Да что ты! - ужаснулся я. По мне, так и кнуты - достаточно жестокое наказание.
- Это еще что! Они могли посчитать тебя святотатцем, поскольку, что-то из своего пьяного бреда ты повторял перед статуей Лулаха. А давать ложные клятвы перед статуей бога - самое настоящее святотатство.
- И какая же кара… - я от волнения запнулся, на мгновение представив, что вот, я бы проспал и не попал на борт, - святотатцу?
- Сдирание кожи заживо, - сообщила Глазки, - но ты не волнуйся, все уже позади.
- О, Боги! - взмолился я. - Значит в этом вонючем городишке, только за то, что я спьяну чего-то наболтал и женился, меня могли высечь, проткнуть язык раскаленной железякой, да еще и содрать кожу заживо?
- Нет, - покачала головой моя рыжеволосая спутница. - Перед тем, как содрать кожу, тебе еще отрубили бы руки, ведь из-за подмены серебра свинцом они наверняка посчитали бы тебя фальшивомонетчиком.
32
Доводилось ли тебе, любезный читатель, когда-нибудь, живя честной, достойной, пусть и не слишком обеспеченной жизнью, вдруг единым махом, волею судеб, разом оборотиться сначала плутом, потом пиратом, а в довершение еще и обманщиком, клятвопреступником, фальшивомонетчиком и святотатцем? Уверен, что нет, ибо такое бывает до крайности редко и, конечно же, не со всеми.
- Глазки, откуда ты так хорошо знаешь местные законы? - полюбопытствовал я, осмыслив наконец все, чем теперь являюсь.
- Специально поинтересовалась. Мой покойный отец всегда говорил, что незнание законов ведет к неприятностям, - ответила она.
- Твой отец тоже был плутом?
- Он был прокурором, - к моему величайшему изумлению ответила рыжеволосая. - Конечно же, как и все служители закона, он был знаком со многими его нарушителями. Некоторым иногда помогал - когда за мзду, когда за сочувствие. Но после его смерти - умер он, едва мне исполнилось семь - лишь плуты помогали моей матушке, а, когда умерла и она, позаботились обо мне с Маленьким Крикуном. Его и прозвали-то так, лишь потому, что он тогда был младенцем и беспрестанно плакал от голода.
- Не странно ли, что плуты, оказались самыми порядочными людьми, - еще больше удивился я. - Как? Король не позаботился о семье своего работника? Оставил прозябать после его кончины?
- Что дело королю до мертвых, если он и на живых экономит? - пожала плечами Глазки. - На низшей прокурорской должности, иначе, чем на мзду, не проживешь.
- Нелепо устроен мир, - признал я и, чтобы сменить тему нашей беседы, спросил. - А что полагается мне, если они узнают еще об одном деле?
И я не таясь рассказал спутнице обо всем, что произошло у меня с Орной.
- Бес, ты поступил очень нехорошо с бедной девушкой принудив ее расстаться с девственностью, - еще больше насупилась Глазки. - Тем более нехорошо, что она сирота, а ее матушка беспросветная дура.
- Но, друг мой и верный товарищ, - обиделся я, - ведь я же уходил в море! Быть может завтра грудь мою проломит стрела выпущенная из вражеской баллисты? Или камнем размозжит голову? Или в шторм смоет за борт и я утону? Быть может, это последняя девственница, коей я обладаю в своей жизни?
- Пойми, Бес, - не сдавалась она. - Пойми и представь те проклятия, которые она обрушит на твою голову, когда бесчестье ее станет всеобщим достоянием. А молитвы ее, тем скорее дойдут до Богов, что она ведь была перед тобой невинна, когда ты обидел ее. Мало тебе собственных злоключений, так ты еще хочешь кары Богов? Ведь я же не попрекаю тебя Мисой, но здесь ты, и впрямь, поступил плохо.
- Я знаю, ты права, - с грустью согласился я и, видят Боги, Быстрые Глазки, меня убедила. - Мне остается лишь сожалеть и молиться, чтобы у бедной девочки все хорошо сложилось в жизни и, чтобы она не держала на меня зла. И я никогда не вернусь в Жемчужный.
- Да уж, не стоит, - согласилась капитан. - Поскольку девушку найдут утром связанной, тебя обвинят в насилии, на лбу твоем выжгут клеймо и наложат денежный штраф. А, поскольку она твоя падчерица и ты муж ее матери, тебя обвинят в кровосмесительстве и вырвут раскаленными щипцами твои половые органы.
- Это будет до или после сдирания кожи? - на всякий случай решился уточнить я.