46. Krausnick, Zur Zahl der judischen Opfer, S. 18.
47. Protokolle des Todes.
48. More terrible than Maidanek, in: Soviet War News, 1.3.1945; Oswiecim (Auschwitz). The Camp where the Nazis murdered over 4,000,000 People, ebenda, 24.5.1945.
49. См. прим. 47.
50. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. VII, S. 641.
51. Ebenda, Bd. XXII, S. 43.
52. Ebenda, Bd. XX, S. 524, S. 545 ff., S. 555 ff., S. 562 f.; см. также: Lippe, Nurnberger Tagebuchnotizen, S. 428 ff.
53. "Намерение либеральных депутатов Бундестага сделать наказуемым утверждение, что преступления, связанные с именем "Аушвиц", вымышлены полностью или частично, настолько абсурдно, что сначала вообще опасаешься пускаться в рассуждения об этом. Имеется ли в цивилизованном мире хотя бы один пример уголовного наказания за отрицание исторического факта? Как, собственно, понимает свои задачи государство, если в нем возможны рассуждения об угрозе наказания за глупую выходку, связанную со злостным дефицитом исторического образования?", Busche, So treibt man Schindluder. Die beabsichtigte Strafnorm gegen das Leugnen von nationalsozialistischen Verbrechen. Однако такая уголовная норма действительно стала реальностью в ФРГ, см.: Neue Juristische Wochenschrift. См. также Заключение, прим. 3.
54. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. XXII, S. 563.
55. Dlugoborski, Da war noch mehr als die Toten.
56. Maillo, Neue Erkenntnisse uber Auschwitz.
57. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. IX, S. 675.
58. Lippe, Nurnberger Tagebuchnotizen, S. 84.
59. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. XXXI, S. 86.
60. Kaufmann, "Auschwitz-Luge" – Auschwitz-Wahrheit, S. 16 ff.
61. Ehrenburg, Remember, Remember, Remember, in: Soviet War News, 22.12.1944; Ehrenburg, Once Again – Remember!, ebenda, 4.1.1945. – Господин профессор д-р Робер Фориссон (Виши), который хотел проверить найденную мною цитату из Эренбурга от 4.1.1945 г. в справочной библиотеке Имперского военного музея (Лондон), обнаружил, что указанная статья от 4.1.1945 г. является лишь перепечаткой статьи, опубликованной в "Soviet War News" под другим названием уже 22.12.1944 г. Я искренне благодарю господина профессора Фориссона за любезное указание и предоставление копии.
62. Ehrenburg, They shall all be Tried. "We guarantee that", in: Soviet War News, 5.10.1944.
63. Gilbert, Auschwitz and the Allies, S. 272, S. 397, S. 399 f.
64. Weizmann, Memoiren, S. 642.
65. Russia at War, S. 220.
66. Ebenda, S. 209.
67. Эренбург, Люди, годы, жизнь, т. 5, с. 126.
68. Там же, с. 30.
69. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. VII, S. 656 ff. См. также: Zaslavskij, The Human Soap Factory, in: Soviet Weekly, 19.7.1945.
70. Deutsche Presse-Agentur, 24.4.1990, Archiv des Verf.
71. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. VII, S. 660.
72. Ebenda, Bd. XXXI, S. 40.
73. Lippe, Nurnberger Tagebuchnotizen, S. 217.
74. Zayas, The Wehrmacht Bureau on War Crimes, S. 397 ff.
75. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. XVII, S. 200 f.
76. Das Urteil von Nurnberg, S. 99.
77. Picker, Hitlers Tischgesprache im Fuhrerhauptquartier, S. 310.
78. Schwarzer, Marion Donhoff, S. 135; см. также: Hoffmann, Auf keiner Funkwelle von den ermordeten Juden die Rede.
79. Der Proze? gegen die Hauptkriegsverbrecher, Bd. III, S. 559.
80. Margolina, Das Ende der Lugen, S. 47, S. 143.
81. Werth, Ein Staat gegen sein Volk, S. 100.
82. Strauss, Unternehmen Barbarossa und der russische Historikerstreit, S. 85.
83. Werth, Ein Staat gegen sein Volk, S. 73, цитата из газеты "Дело народа", 3.12.1917.
84. Werth, Ein Staat gegen sein Volk, S. 89 f., цитата из газеты "Северная коммуна", 19.9.1918. Метцке: Maetzke, Tausend Jahre Gluckseligkeit, счел эту цитату достаточно важной, чтобы привести ее во "Франкфуртер Альгемайне Цайтунг".
85. Император Николай и его семья; Дитерихс, Убийство царской семьи; Radsinski, Nikolaus II., S. 356, S. 373.
86. Чрезвычайная комиссия, Архив авт.; Рабоче-крестьянское правительство, там же.
87. См. также: Heresch, Nikolaus II. Feigheit, Luge und Verrat.
88. Werth, Ein Staat gegen sein Volk, S. 268 ff. Соломон Михоэлс, председатель Еврейского антифашистского комитета, еще 20.4.1944 г. почти упрекающим тоном призвал "братьев в Америке, Канаде, Мексике и Британии" оказывать активную помощь "советской Родине, ленинско-сталинской правде и дружбе и советской свободе", Soviet War News, 20.4.1944. Он был убит МГБ в 1948 г. в Минске.
89. Carynnik, The Killing Fields of Kiev, S. 25.
90. Wolkogonow, Triumph und Tragodie, Bd. 1/2, S. 69, S. 253 f., S. 258, S. 278.
91. Sudoplatow, Erinnerungen und Nachdenken, Archiv des Verf.
92. Brzezinski, Crime but no Punishment.
Глава 8.
"Гитлеровские негодяи".
Советские злодеяния приписываются немцам
Если на этом общем фоне еще раз повторить вопрос о том, каким образом злодеяния с немецкой стороны использовались советской военной пропагандой в своих целях, то следует вспомнить, что все противники Советского Союза в принципе всегда обвинялись и в совершении зверств. Это имело место в неспровоцированной советской наступательной войне с Польшей, против "белополяков", в сентябре 1939 г. точно так же, как и в неспровоцированной советской наступательной войне с Финляндией, против "белофинских банд", "финских головорезов", "белофинских выродков", в ноябре 1939 г. Красноармейцам, как упоминалось, вдалбливали, что пребывание в плену у этих государств равносильно "ужасной смерти под пытками" озверелого противника. Пропаганда не проводила различий и между немцами и их союзниками в 1941 г. Официальный пропагандистский лозунг "Смерть немецким оккупантам!" нашел свое дополнение в пропагандистском лозунге "Смерть финским оккупантам!" Так, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. "О мерах по наказанию немецко-фашистских преступников" включал, разумеется, итальянских, румынских, венгерских (конечно, и словацких) и финских "злостных фашистских преступников". Этот указ, подписанный Калининым и секретарем Президиума Горкиным, угрожал не только немецким, но и "итальянским, румынским, венгерским и финским фашистским извергам", а также "гитлеровским агентам", "шпионам и изменникам родины из числа советских граждан" и "их пособникам из местного населения" за их, якобы, "чудовищные акты насилия" смертной казнью путем публичного повешения "в присутствии народа" и предписывал: "Трупы повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как карается тот и какое возмездие ожидает того, кто совершает акты насилия и злодеяния против гражданского населения и кто предает свою родину".
Что побудило главу Советского государства угрожать репрессиями в столь отвратительной форме? В основе этого указа Калинина лежала двойная цель. Во-первых, нужно было отвлечь внимание от губительного публичного впечатления, которое произвели во всем мире обнаруженные в феврале 1943 г. под Катынью массовые захоронения тысяч польских офицеров, убитых большевиками. А во-вторых (и этот мотив был едва ли не более важен), необходимо было жестокими угрозами отпугнуть советских подданных на оккупированной немцами территории от присоединения к Русской освободительной армии генерала Власова, которая весной 1943 г. – прежде чем Гитлер вскоре наложил на нее путы – впервые дала мощно знать о себе и сильно встревожила советское руководство.
Если вновь продолжить нить повествования, то было вполне логично, что сообщение "Чрезвычайной государственной комиссии" от 24 августа 1944 г. под названием "Финляндия разоблачена" обвинило "финско-фашистских захватчиков" в совершении тягчайших преступлений на "территории Карело-Финской ССР". Мол, "правительство и высшее военное командование Финляндии" отправило все "советское" население оккупированных советских территорий, "мужчин, женщин, стариков и детей", в концлагеря, где 40% заключенных (в одном Петрозаводске – 7000 человек) стали жертвами "чудовищных пыток со стороны финских палачей" и были зарыты в общих могилах. Дескать, как и на зимней войне, при ее продолжении "финские белобандиты" жестоко расправлялись с советскими военнопленными. Ведь политическая цель Финляндии состояла, якобы, в "преднамеренном уничтожении советского населения". К сообщению был приложен список с именами финских военных преступников, финских палачей, состоявший из военнослужащих финской армии всех званий, от генерала и ниже, и из многих финских гражданских лиц.
Обвинения, аналогичные выдвинутым против Финляндии, были брошены "Чрезвычайной государственной комиссией" 22 июня 1944 г. против Румынии, чье правительство, якобы, принялось уничтожать население на территории между Бугом и Днестром ("Транснистрия") – русских, украинцев и молдаван – и разграблять эту землю. Мол, только 19 октября 1941 г. "румынскими палачами" были заживо сожжены на пороховых складах в Одессе 25000 гражданских лиц, а в целом в Одессе и концлагерях данного региона "расстреляно, замучено или сожжено" 200000 человек. Выразителем клеветы и на сей раз был Эренбург, который уже 7 сентября 1941 г. назвал королевскую румынскую армию бандой "вшивых солдат и сифилитичных офицеров", "преступным сбродом" и в отношении судьбы румынских евреев утверждал 11 октября 1945 г. в статье "Встреча с Румынией. Возрождение народа", что румынские "фашисты" убили 500000 из 800000 евреев Румынии. Разумеется, для Эренбурга и королевская итальянская армия в России являлась не чем иным, как "бандой грабителей и убийц". "Сто лет, – написал он 7 ноября 1941 г. в статье "Любовь и ненависть", – итальянцы не будут спокойно глядеть на восток." И даже нейтральной Швейцарии, по выражению Эренбурга – "крохотному ископаемому" в сердце Европы, пришлось после окончания войны выслушать нечто подобное. Официальное информационное агентство ТАСС сообщило 21 июня 1945 г., что 9000 интернированных в Швейцарии советских граждан (бежавших туда в поисках прибежища из Германии) были поставлены швейцарскими властями в "невыносимые условия" и с ними, применяя огнестрельное оружие вплоть до убийства, "обращались таким же жестоким образом, как при гитлеровцах".
Начавшаяся в сентябре 1941 г. блокада города и крепости Ленинград представлялась в Советском Союзе как одно из "самых ужасных злодеяний немецко-фашистских захватчиков", как "методичное убийство мирных жителей города". Ленинград, "величественный Санкт-Петербург", "красивейший город мира", "в котором свят каждый камень", как писал Эренбург 8 октября 1941 г., был блокирован Берлином, городом "вульгарности, казарм и пивных", самым "ужасным" изо всех. И насколько все же лицемерно выглядят все трогательные жалобы перед лицом того жесткого факта, что осада, обстрел и блокада укрепленного и защищаемого города и крепости всегда принадлежали к обычным и бесспорным методам ведения войны и вполне соответствовали действующему международному военному праву. И советские войска безо всяких колебаний использовали метод осады и пытались сокрушить окруженные ими города противника (как, например, Кёнигсберг [ныне Калининград, Россия], Бреслау [ныне Вроцлав, Польша] и Берлин в 1945 г.) всеми имевшимися в распоряжении огневыми средствами. А бывший защитник Ленинграда, маршал Советского Союза Жуков, в 1945 г. считал честью для себя, что с 21 апреля до 2 мая обстрелял обороняемый Берлин не менее чем 1800000 тяжелых артиллерийских снарядов. "Выкуривайте крыс из Кёнигсберга" – гласил официальный советский призыв 15 февраля 1945 г.
Человеческие потери в блокированном Ленинграде были действительно чрезвычайно велики, и никто из тех, кто знает ужасные подробности, не может удержаться от сочувствия к жертвам этой блокады. Но шла война, блокада являлась военной мерой, допускаемой международным правом, и, как пишет в 1992 г. Юрий Иванов, писатель и председатель Калининградского отделения Российского фонда культуры и соиздатель "Кенигсбергского курьера": "Когда я голодал в Ленинграде и ел крысиное мясо, жирному функционеру Жданову день ото дня доставляли в город самолетом его шницели". Заметное отличие наблюдается и в отношении к жертвам этих блокад. Ведь о жертвах Ленинграда написаны книги, на Ленинградском кладбище (Пискаревское мемориальное кладбище) торжественно возлагаются венки и проводятся памятные торжества, а жертвы Кёнигсберга, в большинстве своем старики, женщины и дети, зарыты и забыты. При этом, согласно тщательным исследованиям кёнигсбергских профессоров медицины Шуберта и Штарлингера, из 120000 гражданских лиц, попавших в руки Советов в апреле 1945 г., от голода или эпидемий умерли 90000 – не во время блокады, а после завершения боевых действий и вообще войны, под советским управлением, что не имеет никаких международно-правовых оснований какого-либо рода.
Впрочем, советская пропаганда, выдающая за преступное деяние уже блокаду и обстрел города Ленинграда, совершенно умалчивает, что Советский Союз и в других случаях никогда не обращал ни малейшего внимания на гражданское население, если только это служило его политическим или военным целям. Так, нападение на маленькую Финляндию в 1939 г. началось с того, что советские боевые части 30 ноября подвергли неожиданной бомбардировке жилые кварталы городов Хельсинки, Ханко, Котка, Лахти и Выборг, чтобы тотчас поразить неподготовленное гражданское население в его моральную сердцевину и сломить всякую волю к сопротивлению. "Лишь во вторую очередь", гласил финский доклад от 13 февраля 1940 г., целью советских самолетов стали "индустриальные центры (промышленность Кюми и Вуоксы) и транспортные узлы (Антреа, Коувола)". Эренбург торжествовал 17 августа 1941 г., когда несколько советских бомбардировщиков появились над Берлином. Он назвал разрушение городов Любек и Росток британской авиацией 30 апреля 1942 г. "хорошим началом" и одновременно объявил: "Мы будем поражать изверга, где только сможем".
Ответственность за "преступление" блокады и обстрела города Ленинграда вплоть до наших дней возлагается на одних немцев, хотя в советской военной пропаганде, не переводя дыхания, всегда назывались и финны, а согласно сообщениям Совинформбюро, финские офицеры даже являлись "главными зачинщиками этих артобстрелов". "Теперь Ленинград обстреливают финны", – писал, например, 27 января 1944 г. в одной из своих статей Тихонов, так и осыпавший финнов ругательствами: "вероломные убийцы", "гнусные пасынки природы", "помешанные", "сумасшедшие твари". Согласно Тихонову, финны ликовали перед лицом страданий Ленинграда во время голодной блокады, они хотели "стереть Ленинград с лица земли". Поскольку им это не удалось, они, мол, обратились к оккупированной ими части Карельского перешейка, где устроили такие бесчинства в отношении мирного русского населения, которые "по своей низости, своей жестокости и своему террору" затмили "даже самых жестоких гестаповцев".
Однако советская военная пропаганда, которая с самого начала войны обвиняла немцев и их союзников в совершении неслыханных зверств, на первых порах все же попадала в несколько затруднительное положение, когда нужно было приводить действительно убедительные примеры. Правда, о бесчинствах оперативных групп охранной полиции и СД против еврейского населения, похоже, стало известно, хотя скорее не о их системе, а в общих чертах. И сам Эренбург уже 18 декабря 1941 г. процитировал захваченный немецкий приказ по сухопутным войскам, показательный в том отношении, что солдатам в нем запрещается участвовать в мероприятиях оперативных групп, объявленных "необходимыми", даже в качестве свидетелей. Итак, сам Эренбург был вынужден против своей воли и, возможно, ненамеренно признать, что скашивание пулеметами "тысяч горожан" исходило не от Вермахта, а от оперативных групп, которые и должны были нести ответственность за это. "Этот приказ – победа гестапо над немецкими генералами, – отметил он. – Гиммлер получает монополию на виселицы, гестаповцы добились привилегии жечь деревни, расстреливать из пулеметов женщин и уничтожать русских детей." Однако в целом обвинения оставались шаткими, и даже Эренбург не мог указать в первые годы действительно весомых случаев. Что касается зверств, то Советский Союз в первой половине войны в пропагандистском отношении на деле оказался в положении защищающейся стороны. И уже Львовское дело проясняет, что было не так просто обвинять противника в совершении зверств, поскольку массовые убийства начал сам Советский Союз.
В осуществление приказа Сталина не допускать, чтобы политзаключенные попадали в руки немцев, в дни накануне 30 июня 1941 г. во Львовских тюрьмах (например, в тюрьмах Бригидки, Замарстынов и в тюрьме НКВД) органами НКВД были планомерно расстреляны, а отчасти зверски убиты около 4000 украинских и польских политзаключенных и прочих гражданских лиц всякого возраста и пола, а также ряд немецких военнопленных, частично после страшных пыток. Эти случаи были использованы оперативной группой С охранной полиции и СД в качестве повода, чтобы теперь со своей стороны, в виде так называемого "возмездия за нечеловеческие зверства", расстрелять до 17 июля во Львове и окрестностях 7000 непричастных к этим событиям жителей еврейского происхождения. Тем не менее, именно Советы оставили во Львове 4000 частично изувеченных трупов убитых гражданских лиц – обстоятельство, которое было тотчас подхвачено немецкой пропагандой.
Информация немецкой печати о советских зверствах во Львове нашла подтверждение в польских сообщениях, которые неофициальными путями попали в Великобританию и не были подвергнуты сомнению также в официальных кругах Лондона. Форин оффис, тотчас убежденный в советской вине, как и позднее в Катынском деле, направил в московский наркоминдел ноту с требованием объяснений, в ответ на что Молотов 12 июля 1941 г. спешно выступил с категорическим опровержением. Советская пропаганда была сразу же мобилизована, чтобы затушевать разоблачительный случай и возложить теперь ответственность за резню на немцев. Львов явился попросту прецедентом для советской пропагандистской тактики: умалчивать о собственных зверствах, принципиально приписывая их немецкой стороне.