Почему именно Круппа? Потому что во всем мире его знают как Пушечного короля. Объяснение этого эпитета можно найти в том, что фирма Круппа привлекла международное внимание своими громадными пушечными стволами, изготовленными из литой стали во время Международных выставок в Лондоне 1851 года и в Париже 1855 года.
"Почему при разговорах о производстве пушек всегда упоминается имя Круппа?" – спросил при мне давний работник фирмы известного британского журналиста.
"Да просто имя Крупп короткое и легко произносится", – ответил англичанин.
Разумеется, этот ответ ничего не объясняет. Политической пропаганде удалось прочно внедрить в сознание западных народов представление о том, что Крупп олицетворяет прусскую агрессивность.
Нынешний глава фирмы Альфрид Крупп фон Болен отказался от попыток избавиться от этой одиозности и лишь беспомощно усмехался.
В интервью, которое он дал Яну Колвину для лондонской "Санди экспресс" 22 марта 1953 года, включен следующий диалог между супругами:
"Неожиданно Вера (миссис Альфрид фон Болен) не удержалась и прервала наш разговор:
– Неужели нельзя объяснить, что Крупп выпускает не только оружие?
– Нет, – отвечает Крупп. – Все, даже немцы, связывают имя Круппа только с оружием".
Все, говоря о Круппе, обычно упускают из виду два факта.
Во-первых, после Первой мировой войны и до приказа Гитлера о перевооружении оружие составляло лишь 7 % всего объема продукции концерна.
Во-вторых, даже до 1914 года, когда оружие занимало большое место в производстве Круппа, оно все равно было не основным. Главное внимание Крупп уделял производству локомотивов, подвижного состава, рельсов, колес и прочего оборудования для железной дороги.
По условиям Версальского договора после 1918 года Германии разрешалось иметь очень небольшую армию и производить ограниченное количество оружия только на предприятиях, названных Контрольной комиссией союзников. По просьбе тогдашнего правительства социал-демократов Контрольная комиссия уполномочила концерн Круппа производить тяжелое оружие калибром более 17 см. Служащие комиссии регулярно посещали предприятия Круппа, не допуская нарушения условий Версаля.
Остальные предприятия огромного концерна стали заниматься производством товаров народного потребления, от локомотивов до зубных протезов. Как объясняет профессор Паундс: "Концерн Круппа выпускал высококачественную сталь и занимался научными исследованиями стали и стальных конструкций. Сталь, производимая Круппом, использовалась и для других целей, помимо оружия и броневых листов, а научные исследования в области металлургии так же важны для производства железнодорожных рельсов, как и для танков. Весьма вероятно, что исследования Круппа будут продолжаться независимо от того, существуют перспективы перевооружения Германии или нет".
Переход германской промышленности с военного на мирное производство, проводившийся в начале 20-х годов, конечно, давался не просто. Временами даже концерн Круппа испытывал острые финансовые затруднения. В разное время мне доводилось встречаться то с одним, то с другим бывшим членом правления концерна, честность которых не вызывала у меня сомнения, и все они утверждали, что в конце Первой мировой войны Крупп фон Болен серьезно подумывал вообще отказаться от производства оружия. Однако снова взяла верх его верность традициям Круппов. В концерне трудились тысячи квалифицированных мастеров, умеющих производить оружие, как нигде больше в Германии. Что же, выбросить их всех на улицу?
Он решил продолжать выпуск оружия, но в гораздо меньшем объеме и, как всегда, высокого качества, распорядился, чтобы на предприятиях строго соблюдались требования Версальского договора.
Сменявшие друг друга кабинеты министров помнили, что Версальский договор разрешает выпускать только определенные категории вооружения, но не запрещает разрабатывать и конструировать другие виды оружия. Поэтому правительство уполномочило эссенскую фирму заняться разработкой вооружения, которое пока нельзя было производить, в частности подводные лодки и некоторые виды оружия. Густав Крупп фон Болен со свойственной ему дисциплинированностью обрадовался возможности дать работу огромному количеству своих квалифицированных рабочих и служащих и стал заниматься исследованиями по баллистике и создавать современное вооружение, утешая себя тем, что в конце концов он выполняет свой долг патриота. У него установились очень тесные отношения с германским флотом. Тот факт, что западные державы, зная о данном Круппу поручении правительства, не выразили свой протест, видимо, показывал, что германские власти правильно поняли ситуацию. По чертежам Круппа Голландия, Испания, Финляндия и Турция строили собственные подводные лодки на своих верфях.
Официальные лица правительства и промышленности также обратили внимание, что в Версальском договоре нет запрета на приготовления к тому моменту, когда будут сняты установленные им ограничения. Другими словами, концерн Круппа считал себя вправе планировать дальнейшую деятельность по восстановлению производства военной продукции после снятия ограничений. Это объясняет причину письма, адресованного Круппом фон Боленом правительству в апреле 1941 года: "Все во мне, как и в каждом немце, восстает при мысли, что германский народ навеки останется порабощенным… Я никогда не сомневался в том, что однажды все изменится. Я стремился и считал своим долгом, несмотря на все препятствия, сохранять концерн Круппа как военное предприятие, пусть и для далекого будущего".
Иначе говоря, пока Крупп воздерживался от производства запрещенных видов оружия, он чувствовал себя обязанным сохранять свой военный потенциал в лице рабочих высокой квалификации и оснащал свои предприятия современным оборудованием, несмотря на то что это означало временные финансовые убытки, – и все это ради будущего.
Германские власти нашли в Версальском договоре лазейку, позволяющую Круппу и другим германским фирмам, не нарушая условия договора, вести торговлю оружием за пределами своей страны. Они обнаружили, что ничто не мешало Круппу установить связи с заграничными концернами как для приобретения акций, так и для продажи им лицензий на использование технологий и патентов Круппа. Однако иностранные контрагенты Круппа никогда не поставляли оружие германским вооруженным силам.
Вероятно, самой выгодной была сделка со шведской фирмой "Бофорс компани, Лтд.". Со временем эссенская фирма стала основным держателем ее акций и главным поставщиком лицензий. Крупп мог использовать предприятия Бофора для испытания своих военных изобретений. Представители Круппа имели право беспрепятственно посещать предприятия Бофора и получать всю необходимую информацию.
Насколько серьезно Крупп готов был соблюдать условия Версальского договора, как их понимали германские власти, показывают два инцидента. Арно Гриссман, глава крупповского завода "Грузон" в Магдебурге, в 1927 году был вызван в Эссен принимать цеха военного производства. Позднее он рассказывал о своей встрече с Пушечным королем:
"Когда я собирался приступить к своим обязанностям, мистер Крупп фон Болен сказал мне буквально следующее: "Герр Гриссман, я официально назначаю вас ответственным за военное производство, чтобы вы лично не допускали ни малейших нарушений требований Версальского договора. Точные инструкции вы получите от господина Баура".
Георг Карл Фридрих Баур, член правления Круппа, представлявший концерн в Китае, Индии и на судостроительных верфях в Киле, получил задание тщательно изучить Версальский договор и его соответствие Закону о боевых средствах Германии во избежание каких-либо нарушений на предприятиях Круппа.
Второй случай произошел в 1935 году, когда Гитлер приступил к программе перевооружения. И я снова процитирую воспоминания Арно Гриссмана:
"Когда при Гитлере началось перевооружение, меры, принятые им и его правительством, вскоре стали вынуждать компанию Круппа производить оружие, запрещенное Версальским договором. Я помню проходившие на протяжении нескольких лет бесконечно трудные переговоры в Берлине, во время которых на Круппа все больше оказывали давление с тем, чтобы он "уступил воле фюрера". Ему постоянно указывали на то, что другие фирмы "не столь упрямы" и выражают больше готовности "пойти навстречу нуждам отечества" в этих вопросах. Я не могу судить, насколько эти ссылки на другие фирмы соответствовали действительности; во всяком случае, я исправно сообщал о них господину Круппу фон Болену. Он оставался твердым и говорил: "Поведение других меня не касается. Мы можем обеспечить наших рабочих и служащих работой и едой и без производства запрещенных позиций оружия".
Ситуация постепенно ухудшалась, пока не произошло следующее. Генерал [Курт] Лизе однажды признался мне, что "терпение фюрера лопнуло". Мне дадут приказ, сказал он, посетить генерала фон Бломберга, который от имени фюрера заявит, что тот решил принять самые решительные меры, если господин фон Болен и дальше будет отказываться выполнять поручения правительства. Для всех информированных это означало, что он добьется подчинения и без Круппа фон Болена.
Я немедленно отправился в Эссен и доложил об этом разговоре господину фон Болену, которого возмутило принуждение под страхом наказания. Мы обсудили положение. Что было делать? Если, несмотря на столь грозный ультиматум, господин фон Болен продолжит сопротивляться, мы, зная ситуацию, могли не сомневаться, что в итоге господина фон Болена лишат права решать судьбу концерна и передадут ее Гитлеру или его послушным помощникам. И тогда будут осуществлены не только те требования, которые предъявляются к концерну в данный момент, но и поистине безумные планы, о которых я знал благодаря семилетним переговорам в Берлине.
Если господин фон Болен пойдет на уступки, он сохранит за собой право контроля и предотвратит захват концерна Гитлером. Тогда он хотя бы сможет помешать осуществлению безумных проектов и осторожно сдерживать выполнение требований фюрера.
Мне было поручено сообщить господину фон Бломбергу, что господин фон Болен готов отказаться от сопротивления требованиям артиллерийского управления на следующих условиях: он будет производить орудия калибром менее 17 см, в соответствии с производственными возможностями, существующими на данный момент на его предприятиях [курсив Гриссмана].
И господин фон Болен упорно придерживался своего решения".
Вполне естественно задуматься, как же фон Болен мог сопротивляться требованиям нацистов. Как и в случае с Имперским объединением германских промышленников, сказав "а", фон Болен должен был сказать и "б". Вскоре последовало категорическое требование военного начальства расширить предприятия Круппа, превышая пределы их рентабельности.
"К сожалению, принуждение под страхом захвата предприятия становилось все настойчивее, – заключает Гриссман. – И господин фон Болен, уступая давлению, вынужден был согласиться на расширение предприятий, что, как он справедливо оценивал, было ошибочным".
22 августа 1946 года во время Нюрнбергского процесса Герман Геринг показал, что за отказ Круппа подчиниться требованиям Гитлера его намеревались подвергнуть наказанию за саботаж. "Никто не имел права отказываться", – заявил он. По его словам, господин фон Болен всеми силами уклонялся от принятия военных заказов и согласился на это исключительно из патриотизма. Он пояснил, что после Первой мировой войны Крупп с огромным трудом перевел предприятия на выпуск мирной продукции и не желал снова испытывать подобные проблемы.
Вряд ли Геринга можно считать другом фон Болена. Раздосадованный упорным нежеланием эссенского промышленника принимать военные заказы, он заявил одному из директоров Круппа вульгарным языком, который так любил: "Ваш выживший из ума тайный советник скорее готов делать ночные горшки, чем оружие!"
Правление директоров концерна Круппа открыто воспротивилось нацистскому правительству, которое потребовало перевести на выпуск исключительно военной продукции крупповские верфи в Киле и локомотивный завод в Эссене. Верфи фактически уже были захвачены нацистами, а локомотивному заводу было запрещено производить мирную продукцию. На этот раз оба приказа были аннулированы.
Но это был единичный случай успеха. Давление усиливалось, и, как мы уже знаем из показаний Гриссмана, Густав Крупп фон Болен вынужден был уступить.
Но как бы ни воспринимать уступки фон Болена – как позорную капитуляцию или неизбежное подчинение существующим условиям, – нет сомнений, что глава концерна не желал нарушать международный договор. Это подтверждает генерал Томас, писавший об отношении германской индустрии к Версалю:
"В эти дни крупный бизнес особенно обвиняется в помощи приготовлениям к войне, тогда как он всегда подчеркивал необходимость выполнять военные и политические условия Версальского договора.
Я лично по приказу тогдашнего военного министерства рейха дважды посещал тайного советника Дуйсберга, главу "ИГ Фарбен", с целью заинтересовать его концерн производством газовых снарядов. Оба раза тайный советник Дуйсберг отклонял мое предложение под тем предлогом, что крупные концерны с их широкими международными связями просто не могут себе позволить открыто нарушать требования договора. Той же точки зрения придерживались и большие электротехнические концерны".
Свое отношение к оружию Болен ясно изложил в речи, которую он произнес в ноябре 1933 года, когда Гитлер уже назначил его фюрером германской промышленности. Он сказал: "Германская индустрия убеждена, что мирное существование, реально обеспеченное взаимным и одновременным разоружением всех государств, способно дать такой толчок развитию экономики всех народов, какого даже близко не даст выполнение заказов на производство оружия".
Я сознаю, что это высказывание сразу будет подвергнуто сомнению тех, кто внимательно следил за Нюрнбергским процессом. На нем в качестве документального доказательства была представлена лекция, приписываемая Густаву Круппу, в которой пропагандировалась война, милитаризм и производство вооружения. В лекции содержалось и многословное восхваление Адольфа Гитлера, что заставляет недоумевать, как человеку, известному своей сдержанностью на язык, удалось сочинить столь пышный панегирик.
Лекция должна была читаться в Берлинском университете в конце 1943 года, но она так и не состоялась. Почему же? А потому, что начиная с 1938 года здоровье фон Болена стремительно ухудшалось, сначала ему отказали слух и зрение, а затем и мозг. Такое состояние здоровья Круппа вынудило Международный военный трибунал отказаться от его судебного преследования. К тому времени он уже был психически невменяемым.
Мало кто знал о его расстроенном здоровье. Один посетитель, ныне занимающий высокий пост в правительстве Бонна, сказал мне, что навестил его в 1941 году в Бад Гастейне и уже тогда у него создалось впечатление, что фон Болен весьма сдал в умственном отношении и его состояние производило еще более угнетающее впечатление, когда он приезжал к нему в 1944 году на виллу Хюгель в Эссене. Могущественный хозяин империи Круппа являл собой жалкое зрелище: он бродил по территории поместья и собирал в корзину металлические осколки вражеских снарядов – помогал правительству собирать металлолом.
Когда Круппа попросили произнести лекцию перед студентами Берлинского университета, он рассчитывал, что сумеет прочитать текст, написанный кем-то из его служащих. Но к тому времени нацисты уже до такой степени подчинили себе образ мыслей немцев, что ни один мелкий чиновник не осмелился бы написать текст без общепринятых шаблонов, превозносящих достоинства милитаризма и деяния, совершенные Адольфом Гитлером. Лекция, написанная подчиненным Круппа, действительно существует в письменной форме, вот только он ее так и не читал.
Считаю уместным привести здесь отрывок из работы генерала Томаса: "Необходимо поставить общественность в известность, что Германия вступила в войну, будучи совершенно не готовой к ней с точки зрения экономики, и что ее коллапс наступил бы еще раньше, если бы кампании Гитлера по захвату чужих территорий не снабдили вермахт огромными трофеями в виде сырья и топлива. Энергичные экономические приготовления к войне, которых требовал новый мировой конфликт, в частности создание запасов синтетического топлива и каучука, добыча природных металлов, увеличение продукции калийной селитры и сернистой кислоты, обеспечение запасов алюминия, увеличение выпуска коленчатых валов и шарикоподшипников, расширение громадных заводов по выпуску высококачественной стали, а также все подобные меры подготовки практически не предпринимались, а осуществлялись по большей части спонтанно только во время войны. Это отсутствие широкой программы подготовки, по моему мнению, является доказательством того, что германская промышленность и ее лидеры в целом не только не предвидели, но и не намеревались развязать новую мировую войну".
Глава 11
Соглашательство и сопротивление
Как мы видели, поначалу германские промышленники воспринимали восхождение Гитлера к власти просто как очередное изменение правительства в неспокойные 30-е годы. Практически им было некогда осознать истинную сущность нацизма. Постоянно выдвигались все новые идеи и концепции развития страны, выражавшиеся в очередных законах, декретах и постановлениях, тогда как растерянные бизнесмены еще не успевали уяснить себе смысл предыдущих. Это была тактика, заранее продуманная узурпаторами власти, с целью вызвать смятение жителей, принуждая их к подчинению из-за страха нарушить какой-либо из непонятных законов.
Озабоченность людей выстраиванием отношений с новой властью сочеталась с их традиционным равнодушием к политической жизни. В общем, они знали о существовании концлагерей и понимали, что эти концлагеря, конечно, не курорты. Но их не очень интересовало, что именно происходило в Дахау, Ораниенбурге, Бухенвальде и других местах, где люди подвергались унижению и запугиванию. Большинство людей думали, что концентрационными лагерями были только Дахау и Ораниенбург. Лидеры делового и промышленного мира арестовывались довольно редко – если не говорить о ситуации, сложившейся ближе к концу режима, – поскольку для осуществления своих планов Гитлеру нужна была действующая экономика. Крупным концернам удавалось вызволить из лап гестапо своих рабочих или служащих, объясняя, что по своей высокой квалификации они незаменимы на производстве.