26 ноября Хэлл вручил японским послам проект контрпредложений, получивший название "модус вивенди" (временное соглашение). Во время его разработки в высшем политическом и военном руководстве США не было единства. Все прекрасно понимали, что найти почву для соглашения с Империей невозможно. В особенности против "модус" выступали представители армии и флота. Хэлл сломил их сопротивление, лишь убедив, что данное соглашение может отсрочить войну на три месяца, за которые США сумеют лучше подготовиться. (Погодные условия в Тихом океане позволяли начать войну либо в начале декабря 1941 г., либо в феврале - марте 1942 г.) То есть, разрабатывая документ, госсекретарь и не стремился избежать столкновения.
По пунктам "модус вивенди" выглядел следующим образом:
1. "Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии совместно заботятся о мире в Тихоокеанском регионе, подтверждают, что их национальная политика направлена на продление и укрепление мира в Тихоокеанском регионе и что они не имеют здесь территориальных притязаний";
2. Страны обязываются не предпринимать военных акций в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии или в южной и северной частях Тихого океана;
3. Правительство Японии обязывается вывести войска из южной части Индокитая, а в северной свести их численность к той, которая была на 26 июля 1941 г., дальнейшему пересмотру данный пункт не подлежит;
4. США производят частичную отмену санкций, однако в пределах жестких рамок, так, бензин должен был поставляться "только для гражданских нужд";
5. Япония снимает ограничения на американский капитал и торговлю внутри страны;
6. США обязываются оказать влияние на Великобританию, Австралию и Голландию с тем, чтобы эти страны также смягчили санкции в отношении Японии в соответствии с пунктом пятым;
7. Япония достигает соглашения с Китаем на основе международного права и ранее существовавших договоров;
8. Соглашение действует три месяца, в течение которых страны могут достичь общего соглашения или продлить "модус вивенди".
В соответствии с воспоминаниями Кордела Хэлла, он не надеялся на то, что японцы примут "модус вивенди". Но, по его мнению, подобное предложение демонстрировало желание Вашингтона продолжать работу в мирном направлении так долго, как только возможно. "Если Токио откажется, это вскроет его приготовления к войне. А если по каким-то причинам Япония согласится, тем лучше. Война будет отодвинута на 3 месяца, за которые американские вооруженные силы смогут значительно лучше к ней подготовиться". В то же время в возможности войны он не сомневался и часто заявлял в конце ноября - начале декабря: "Эти ребята собираются сражаться, и вы должны внимательно смотреть за этим". Однако удар по готовившимся предложениям был нанесен не японцами, а союзниками. Китайцы и Черчилль встретили "модус" в штыки. Белый дом предпочел сдаться. В конце концов, что такое три месяца.
В результате 26 ноября Хэлл вручил японцам предложение из 10 пунктов, которые были близки по своему содержанию к первоначальному "модус вивенди". Однако уже в тот момент было очевидно, что предложения Хэлла не пройдут, так как они полностью отметали японский план "Б".
Предложения госсекретаря сводились к тому, что США, Япония, Великобритания, Китай, Голландия, СССР и Таиланд заключают пакт о ненападении. Япония выводит все войска из Индокитая и Китая, Япония и США не поддерживают ни одно китайское правительство, кроме правительства Чан Кайши. Оба правительства отказываются от прав в Китае, превышающих протокол 1901 г. Оба государства вступают в переговоры о заключении торгового договора. США размораживают японские активы, а Япония соответственно американские. Оба правительства соглашаются с планом стабилизации курсов доллара и йены. Оба государства соглашаются с тем, что любой договор, заключенный с третьими сторонами, не должен трактоваться, как нарушение данного соглашения или угроза миру в Тихоокеанском бассейне. Оба правительства используют все свое влияние, чтобы подтолкнуть другие правительства к практическому участию в данном соглашении.
Однако японские дипломаты восприняли данную ноту как ультиматум. Курусу заявил, что американский ответ "равносилен концу переговоров". В сообщениях в Токио он докладывал, что не в состоянии "добиться какого-либо прогресса". В то же время послы предупреждали правительство, что "ответственность за разрыв переговоров будет возложена на нас". Несмотря на то что 10 пунктов сам Хэлл как ультиматум не воспринимал, текст и содержание документа говорили об обратном. Недаром американский Конгресс назвал их именно ультиматумом. Многие историки сходятся во мнении с американским исследователем У. Чемберленом: "Технически 10 пунктов Хелла не составляли ультиматум... но если взять во внимание обстоятельства, в которых эти 10 пунктов были представлены, и их совершенно бескомпромиссный характер, можно понять, что армейский комитет, который расследовал атаку на Пёрл-Харбор, определил, описывая документ Хелла, как "документ, который спустил курок, который начал войну".
27 ноября состоялась встреча между японскими послами и президентом. Рузвельт сразу перешел в атаку. "Японские лидеры, - сожалел он, - продолжают выражать сопротивление фундаментальным принципам мира и порядка...". Президент вновь говорил о том, что далеко не в интересах Японии продолжать следовать курсом гитлеризма. В то же время он заявил, что США готовы снять экономические санкции, если Имперское правительство проявит акты доброй воли. Однако слова главы американского государства расходились с делом. Он не ждал позитивного продолжения переговоров и занимал все более жесткую позицию. Накануне он сказал Хэллу: "Я не сильно надеюсь, и все мы должны быть готовы к серьезным неприятностям, возможно скоро".
Рузвельт уже не сомневался, что война начнется. В узком кругу он даже говорил, что коль скоро это неизбежно, то японцы должны сделать первый выстрел. 28 ноября служба радиоперехвата расшифровала телеграмму, адресованную японскому посольству в Вашингтоне: "Через несколько дней американо-японские переговоры будут де-факто прерваны. Не создавайте впечатления, что переговоры провалились". Еще одна телеграмма требовала от Номура: "Скажите, что переговоры продолжаются", чтобы ввести американцев в заблуждение. Следующая перехваченная телеграмма была направлена в Берлин и адресована Гитлеру и Риббентропу: "...существует экстремальная опасность, что внезапно может разгореться война между англо-саксонскими странами и Японией... Это может произойти ранее, чем кто-либо предполагает". Война была на пороге Белого дома...
После чтения подобной беллетристики Рузвельт и не надеялся на продолжение диалога. 29 ноября Хэлл заявил английскому послу Галифаксу, что Япония может "внезапно" начать войну.
1 декабря Курусу и Номура получили шифрограмму:"...чтобы предотвратить излишнюю подозрительность... мы сообщаем в прессе и по другим каналам, что несмотря на глубокие противоречия... переговоры продолжаются". Действуя в соответствии с инструкциями, японские послы прилагали все мыслимые усилия. Госсекретарь откровенно им подыгрывал. "Соединенные Штаты будут рады дать Японии все, - сообщил он послам в тот же день, после чтения перехватов, - что она желает в вопросах материалов, если японские военные только покажут, что Япония собирается следовать мирным курсом". Однако теперь уже обе стороны намеренно тянули время. Каждый преследовал свои интересы.
2 декабря, обеспокоенные крупными передвижениями японских кораблей в районе южной части Тихого океана, США направили официальный запрос с целью выяснить причины концентрации крупных японских сил в Индокитае. 3 декабря Курусу получил инструкцию заверить американское правительство, что движение японских войск в Индокитае "...связано с активизацией китайских войск вблизи границы. Мы увеличили наши войска в северной части Индокитая, чем и объясняется передвижение войск на юге этой страны". Продолжая свою миссию в соответствии с инструкциями, японские послы тем не менее информировали свое правительство, что в случае японской агрессии против Таиланда следует ожидать ответных действий со стороны США и Великобритании, кроме того, они предлагали принять меры к эвакуации японских консульств из США.
6 декабря, в разгар кризиса, Рузвельт через посла в Токио Грю направил личное послание императору Хирохито. Однако в данном контексте интересен тот факт, что решение о направлении данной телеграммы было принято на заседании кабинета 28 ноября. В нем содержалось предложение встречи. Но достигло оно Японии лишь в 12.15 8 декабря по токийскому времени, т.е. за три часа до атаки на Пёрл-Харбор. Рассматривая эти факты, а также то, что американской администрации был известен незначительный вес императора в принятии политических вопросов, можно заключить, что данное послание не носило изначально практического смысла. Оно было направленно с тем, чтобы впоследствии показать миролюбивость США прессе, современникам, историкам и потомкам, а в случае удачи получить несколько месяцев для подготовки к войне.
5 декабря посольство Японии в Вашингтоне получило две телеграммы с предупреждением о начале войны: "День X... 8 декабря, а день, когда вы получите предупреждение, - 7 декабря..." Однако, несмотря на то что обе телеграммы были перехвачены американской службой радиоразведки, ни одна не была переведена и расшифрована до 7 декабря. 6 декабря "Комитет по координации действий" в Токио окончательно принял решение о начале боевых действий против США. Кроме того, было решено, что японские послы вручат американскому правительству ноту о разрыве дипломатических отношений в 12.30 7 декабря (по вашингтонскому времени), однако вскоре время было изменено на 13.00 (7.30 гавайского времени). Документ об объявлении войны должен был оказаться на столе у государственного секретаря за несколько минут до того, как первые бомбы обрушатся на Пёрл-Харбор. Американцы, даже если захотят, не успеют передать предупреждение из Вашингтона на Гавайи. Тем самым Япония не могла бы быть обвинена в вероломном нападении без объявления войны.
6 декабря Курусу и Номура получили названное в американской историографии "предварительное сообщение", в котором говорилось, что послы получат ответ японского правительства на американские предложения и окончательное решение по вопросу о переговорах. Во второй части "предварительного сообщения" сообщалось, что ответ будет состоять из двух телеграмм. Первая из 13 частей, а вторая - четырнадцатая - будет содержать последнюю часть японского ответа. Кроме того, говорилось, что будет и третья телеграмма, в которой сообщат время вручения четырнадцати частей ответа Соединенным Штатам.
6 декабря к 15.00 станция радиоразведки "Сайл" перехватила первые 13 частей послания, к 16.00 был закончен черновой перевод, к 21.00 офицер разведки А. Крамер доставил перехват в Белый дом и передал его дежурному офицеру Л. Шульцу, который в 21.30 передал документ Рузвельту. Спустя десять минут президент поднял взгляд от документа и, повернувшись к Гопкинсу, произнес: "Это означает войну".
Далее в соответствии с показаниями Л. Шульца, президент и его ближайший советник стали обсуждать Пёрл-Харбор как возможную цель японцев, однако ни времени, ни дат они не называли. Гопкинс пожалел, что США, имея информацию о начале войны, не могут нанести превентивный удар по Японии. Президент возразил: "Нет, мы не можем так поступить. Мы демократичный и миролюбивый народ. - Затем Рузвельт повысил голос, и это я точно помню. Он сказал: - Но мы получим отличную характеристику".
Таким образом, Рузвельт максимально стремился сохранить лицо, или иными словами, представить США как жертву неспровоцированной агрессии. Попытки Рузвельта связаться с адмиралом Старком (начальник штаба ВМС) не дали результата - адмирал был в опере, и президент решил его не беспокоить. Министр ВМС Нокс общался с прессой в офисе "Чикаго дейли ньюз" и также был недоступен .
В 5.00 по вашингтонскому времени (23.30 по гавайскому) американская разведка перехватила 14-ю часть японской шифровки. "Японское правительство сожалеет, что вынуждено настоящим уведомить американское правительство в том, что ввиду позиции американского правительства... невозможно достичь соглашения путем продолжения переговоров". Следующее перехваченное послание гласило: "Очень важно. Посол, пожалуйста, передайте правительству Соединенных Штатов (по возможности Государственному секретарю) наш ответ Соединенным Штатам в 13.00 7 декабря по вашингтонскому времени".
В 9.30 адмирал Старк, фактически единственный человек, который мог послать предупреждение в Пёрл-Харбор, получил копии сообщений (в полночь он обсуждал первый перехват с президентом по телефону, но не предпринял никаких действий). В 11.45 послание оказалось на столе у генерала Маршалла (начальник штаба армии), в 11.52 (6.22 гавайское время) армейское командование начало передачу предупреждений о начале войны по округам. Но, что странно, Гавайский округ был недоступен (радиосигналы не достигали Пёрл-Харбора). Самое интересное в этой истории, что Филиппинский округ был предупрежден по радио, а Гавайский, находящийся значительно ближе, было решено оповестить по средствам наземных телеграфных линий "Вестерн Юнион". То есть через частное агентство связи. Путь важнейшей телеграммы в американской истории был следующим: сначала ее доставили в Сан-Франциско, затем передали в Гонолулу, откуда наземным транспортом на специальном бланке она должна была быть доставлена командующему войсками в Пёрл-Харборе генералу Шорту. Ну и последнее: наземный транспорт для доставки сверхсрочной депеши назывался велосипед...
Естественно, телеграмма с предупреждением не успела достичь адресата вовремя. Никакие другие средства связи, такие, как радиопередатчики ВМС (более мощные, чем армейские), ни телефон (специальный прямой кабель был проложен непосредственно до о. Оаху) использованы не были.
Однако выполнить распоряжения своего правительства не смогли и японские дипломаты. Дело в том, что американская дешифровальная техника и переводчики работали значительно лучше и быстрее своих японских коллег и аналогов. Японское посольство просто не успело перевести и перепечатать начисто 14 частей послания к 13.00. После нескольких переносов послы прибыли в Государственный департамент лишь в 14.20, то есть после фактического начала войны. К тому моменту Хэлл уже был знаком с текстом японского ответа и, по сути, лишь продолжал дипломатическую игру, скорее для исторической записи, чем для практической пользы.
