К доносам в основном и свелась "практическая деятельность" ГУР, о чем, однако, не упоминается в депутатской пояснительной записке. Вместо этого там подчеркивается, что Рада "помогала интернированным в концентрационных лагерях украинцам". Надо признать, что и такое иногда случалось. Только под украинцами тут нужно понимать исключительно членов украинских политических партий.
В обстановке массового террора, когда австро-венгерские каратели хватали всех без разбора, бывало, что в концлагерях случайно оказывались и "национально сознательные" деятели. Рада в таких случаях указывала властям на ошибку. К примеру, в ноябре 1914 года из почти 6 тысяч людей, содержавшихся на тот момент в концлагере Талергоф, ГУР сочла возможным ходатайствовать за 77 узников. Их освободили. Остальные заключенные внимания Рады не удостоились - они ведь не были "сознательными украинцами".
Всего за период с августа 1914 по май 1917 года в Австро-Венгрии по приказу властей было казнено около 60 тысяч мирных жителей. Количество погибших в тюрьмах, концлагерях, при принудительных депортациях исчислялось сотнями тысяч.
А председатель Рады Кость Левицкий продолжал упражняться в славословии. "Мировая война, - разглагольствовал он, - научила нас высоко ценить идею Австрийского государства, ставшего в это лютое время защитой своих народов против покушений вековечного врага свободы и воли национальной. В сей монархии нашел украинский народ при этом великом несчастье свою единственную защиту и охрану… Австрии будем крепко держаться, ибо тут главная основа нашего существования".
Что же касается натурального геноцида, устроенного австро-венгерскими "защитниками", то его Левицкий вполне одобрял. "В этом огненном испытании, - пояснял лидер ГУР, - лишь очистился наш корень народный от опасной заразы. И теперь уже всем ясно станет, что никому не стоит играться русофильской отравой, ибо отступничество национальное и измена государству не является убеждением, а преступлением".
И что тут еще добавить? Думается, вышеприведенное высказывание лучше всего характеризует и Костя Левицкого, и возглавляемую им Главную украинскую раду, да, пожалуй, и депутатов современной Украины, собирающихся почтить память последователей Каина.
Фильм "Матч": просто правда
Присутствовал на организованном киевской группой Политического клуба "Альтернатива" просмотре российского фильма "Матч". Мои впечатления: фильм замечательный и совершенно не антиукраинский. Скажу больше: этот фильм - проукраинский, напоминающий об одной из страниц истории некогда славного и любимого всей Украиной киевского футбольного клуба "Динамо". Только измученные комплексами наши доморощенные "национально сознательные" деятели могли узреть в кинофильме "украинофобию".
Да - там есть отрицательные персонажи, говорящие по-украински. Но есть и положительные персонажи, разговаривающие на украинском языке. Точно так же, как есть в фильме положительные и отрицательные русскоязычные персонажи. При желании в кинокартине можно найти отдельные исторические неточности. Например, по сценарию с самого начала оккупации и до "матча смерти" киевским бургомистром является одно и то же лицо. На самом деле за данный период времени на посту главы города сменили друг друга три субъекта (Александр Оглоблин, Владимир Багазий, Леонтий Форостовский). Но подобные неточности непринципиальны. В конце концов, фильм художественный, а не документальный.
В целом же события прошлого показаны верно. Кого-то сегодня возмущает, что на украинском языке в фильме разговаривают полицаи. Но так оно и было - на начальном этапе оккупации в киевскую полицию немецкие власти набирали преимущественно галичан-оуновцев, прибывших в город в обозе гитлеровских войск (знаю об этом не из советских агиток, а из рассказов старых киевлян, видевших все своими глазами). На общем русскоязычном фоне (а население столицы Украины тогда, как и теперь, являлось в абсолютном большинстве русскоязычным) галицкий говор полицаев был особенно заметен.
Кто-то недоволен показанным эпизодом вступления в Киев немцев, когда кучка предателей, встречавшая немецкого генерала хлебом-солью, выступает от имени Украины. Но и это соответствует действительности: члены Организации украинских националистов всегда любили вещать от имени Украины и ее народа. Другое дело, что сам народ их такими полномочиями не наделял. А потому современный украинский (уверен, что и российский) зритель показанную кучку мерзавцев со всей Украиной не отождествляет. Вот разве что "национально сознательные" узнали в тех негодяях себя и своих собратьев по духу. Но как говорится: "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива".
Повторюсь: фильм замечательный и правдивый. А раз так, то он не может быть украинофобским. Правда не бывает анти- или - фобской. Она - просто Правда.
Черного кобеля не отмоешь добела
В газете министерства образования "Освіта України" (№ 4 от 27 января 1999 года) была напечатана статья профессора Станислава Кульчицкого "Украинские националисты в красно-коричневой Европе". Цель публикации, по словам ее автора, - попробовать определить место в национальной истории Организации украинских националистов (ОУН). Правда, много что рассказав о деятельности ОУН, делать окончательный вывод известный историк избегает. Вопрос этот, дескать, дискуссионный, требует дополнительного изучения и т. п. Понятно для него (Кульчицкого) только одно - то, что "черно-белое восприятие проблемы невозможно". Но не ломится ли уважаемый г-н профессор в открытую дверь? Не выдумывает ли проблему там, где ее нет, да и быть не может? Ведь, приведя множество интересных сведений, Станислав Кульчицкий фактически расставил все точки над "і", сам внес полную ясность.
Итак, о чем идет речь в статье? ОУН была военизированной организацией, провозглашавшей своей целью создание Украинского соборного государства, в борьбе за которое считались целесообразными все средства - вплоть до политического террора. Как пишет г-н Кульчицкий, оуновцы "отвергали демократизм своих предшественников - строителей Украинской и Западно-Украинской народных республик", так как, по их мнению, именно демократизм "погубил дело национального освобождения". (Кстати сказать, не такими уж демократами были Петлюра с сообщниками, если смотреть на дела, а не на декларации, но речь не о них.) По планам руководства ОУН, в будущей Украине должна бы была существовать только одна "партия нового типа" - их собственная, во главе с вождем. Причем по объему полномочий вождь "не отличался от фюрера у нацистов или дуче у фашистов".
Искренне симпатизируя "близкой им идеологии национал-социализма", украинские националисты предложили свои услуги гитлеровской Германии. "Нацисты охотно принимали к себе на службу людей из ОУН", - отмечает Кульчицкий и тут же берется рассуждать на тему: можно ли считать бандеровцев коллаборационистами? Он считает, что нельзя. "В Западной Европе, - поясняет профессор, - под коллаборационизмом подразумевали идейное и практическое сотрудничество местной власти с нацистами, которые устанавливали "новый порядок"".
Однако, продолжает г-н Кульчицкий, Восточную Европу оккупанты рассматривали как "жизненное пространство" немецкого народа. Они обходились тут собственной администрацией и не соглашались на сотрудничество с политическими структурами местного происхождения. "Почвы для коллаборационизма тут не было", - уверен историк. Если же говорить "не о сотрудничестве, а об обычной службе за продуктовый паек и деньги, то это явление было распространено повсюду".
Что ж, действительно, если, например, в оккупированных немцами Франции, Норвегии, Хорватии, других странах ставленники фашистов хотя бы формально считались представителями "независимых правительств", то бандеровцы являлись откровенными лакеями оккупантов. По-другому и быть не могло. Выступать в роли пусть и неравноправных, но все-таки партнеров Гитлера члены ОУН оказались не в состоянии. Авторитет их среди украинского народа был нулевым. Г-н профессор справедливо отмечает, что за пределами западных областей "население отождествляло оуновских функционеров с немецкими оккупантами и не желало сотрудничать с ними". Впрочем, не намного лучше шли дела и в Западной Украине, иначе не пришлось бы бандеровцам "самыми жестокими методами" (выражение Кульчицкого) принуждать местных жителей "помочать" отрядам Украинской повстанческой армии (УПА).
Интересен вопрос и с самой УПА. Историк развенчивает миф о ее "борьбе на два фронта" - и против немецких, и против советских войск. Он напоминает, что эту так называемую "армию" вооружили именно гитлеровцы, которых УПА отблагодарила, помогая фашистам в борьбе с партизанами. Что же касается отдельных случаев противостояния подразделений "армии" и оккупационных властей, то, как убедительно доказывает профессор, происходило это из-за того, что некоторые группы "повстанцев" действовали вопреки приказам начальства. И неудивительно. Ведь многие вступали в ряды УПА вынужденно, по принуждению, когда не было другого выхода. Такие бойцы, пишет Кульчицкий, "самовольно направляли оружие против немецких оккупантов, чтобы защитить своих близких в окружающих селах от реквизиций, безмерных налогов, вывоза рабочей силы в Германию. А руководители ОУН(б) вынуждены были задним числом солидаризоваться с действиями своих подчиненных".
А вот где бандеровцы действительно отличились, так это в "ужасной резне гражданского польского населения", устроенной в 1943–1944 годах на Волыни. Так, украинские националисты выполняли указание гауляйтера Украины Эриха Коха, старавшегося всячески разжигать украинско-польскую вражду. Интересно, что, рассказав об этих страшных преступлениях, длившихся и в 1944 году, автор через абзац заявляет: "В августе 1943 года ОУН(б) сделала знаменитый поворот в идеологии".
На чрезвычайном сборе (съезде) было объявлено, что оуновцы признают гражданские свободы и права национальных меньшинств. "Это, - утверждает Кульчицкий, - свидетельствовало о том, что украинские националисты желали отойти от тоталитарной идеологии и перейти к демократической практике". Наверное, уважаемый профессор тут немножко запутался.
Продолжались преступления "демократов"-бандеровцев и после войны. Жертвами оуновского террора стали (вновь цитирую Кульчицкого) "сотни и тысячи молодых специалистов, направленных из восточных областей Украины на постоянную работу после вуза". Окончательно разгромили бывших гитлеровских приспешников лишь в середине 1950-х годов.
Таким образом, по Кульчицкому выходит (и тут с ним можно полностью согласиться), что, исповедуя идеологию, близкую к гитлеровскому национал-социализму, бандеровцы стремились установить на Украине фашистскую диктатуру. Ради этого они пошли на службу к немецким оккупантам, начали террор против своего народа, уничтожая преимущественно мирное население.
Удивляет только, почему, приведя неопровержимые факты преступной деятельности ОУН-УПА, известный историк призывает отказаться от черно-белых оценок бандеровщины. Да, в мире много цветов, но черного кобеля не отмоешь добела. Убийства и грабежи беззащитных женщин, детей, стариков, этнические чистки можно оценивать только однозначно.
Что же мешает уважаемому профессору признать очевидное? Возможно, то, что сегодня этот вопрос приобрел политическую окраску, а г-н Кульчицкий не знает, куда повеет ветер завтра и чьи идеологические потребности придется ему обслуживать? Но ведь настоящий историк должен служить только истине. Разве не так?
Павло Мовчан: "Це брехня абсолютна!"
"Ничего не может быть позорнее для человека, чем браться не за свое дело", - заметил когда-то Джеймс Уатт, знаменитый английский изобретатель. Изречение это в очередной раз вспомнилось мне недавно. И вот по какому поводу.
Общество "Просвіта" устроило мероприятие, посвященное памяти Ивана Огиенко, украинского политического деятеля, которого ныне превозносят как "великого украинца", "выдающегося ученого", "борца за духовное возрождение Украины" и т. п. Устроило вообще-то поздновато - юбилей (130 лет со дня рождения) Огиенко прошел в январе. Но дело не в этом.
В мероприятии принял участие руководитель "Просвіти", народный депутат от БЮТ Павло Мовчан. В интервью корреспондентке Украинского радио он пожаловался, что чествование памяти Огиенко не удалось вывести на общегосударственный уровень. В Верховной раде не хватило нескольких голосов, чтобы принять соответствующее постановление, проект которого был подготовлен Павлом Михайловичем. А все потому, пояснил он, что некоторые парламентарии заявили, будто Иван Огиенко в 1941 году в Житомире встречал немецко-фашистские войска хлебом-солью.
"Это ложь абсолютная! - негодовал главный просвитянин. - Ибо он в то время уже возглавлял кафедру в Канаде". - "Неужели в Верховной раде не знают таких нюансов?" - удивилась радиожурналистка. "Не знают у нас наших подвижников", - с горечью подтвердил народный депутат.
Между тем факт остается фактом: в Канаду Огиенко перебрался уже после войны. А до того - пребывал на территории, оккупированной гитлеровской Германией. Иными словами - г-н Мовчан распространяет недостоверную информацию.
Ни в коей мере не хочу упрекнуть его во лжи. По всей видимости, руководитель общества, ставящего своей целью, судя по названию, просвещение народа, просто не обладает необходимым для такой миссии уровнем образованности. А значит - занимается не своим делом.
Данное предположение подтверждается еще одним ляпом, допущенным Павлом Михайловичем в том же коротеньком интервью. Он сообщил, что Огиенко "в 1920-х годах" основал университет в Каменце-Подольском. Однако в 1920-х годах Каменец-Подольский находился на территории Украинской ССР. Уже по этой причине пребывавший в эмиграции бывший петлюровский министр Огиенко не мог там ничего основывать. Отсюда следует вывод: либо руководитель "просветительского" общества недостаточно хорошо знает, какие территории по окончании "визвольних змагань 1917–1921 років" отошли к Польше, либо он не ведает деталей биографии своего кумира, которого стремится сделать кумиром всеукраинским. В любом случае напомнить некоторые подробности жизни Ивана Ивановича Огиенко будет нелишним.
Начнем с того, что в юные годы ничто не предвещало, что Огиенко станет "национально сознательным" деятелем. Он писал стихи на русском языке, дружил с Ефимом Придворовым (известным потом как Демьян Бедный) и не помышлял о политике. К украинскому движению Иван примкнул во время учебы в Киевском университете, в 1906 году под влиянием своего научного руководителя профессора Владимира Перетца. Можно предположить, что такой выбор определялся не убеждениями, а желанием угодить человеку, от которого в немалой степени зависела его дальнейшая карьера. Перетц же пристроил своего подопечного в редакцию "Записок" Украинского научного общества, возглавлявшегося Михаилом Грушевским.
Правда, трудился там Огиенко недолго. Впоследствии он напишет в мемуарах, что уволился из редакции, разойдясь с Грушевским "во взглядах на методы работы". На самом деле причиной являлось большое количество ошибок, допускаемых молодым сотрудником (на сей счет сохранилось адресованное Грушевскому письмо Перетца, где последний признает, что Огиенко выпускал "безграмотные книги").
Не заладилось и сотрудничество с украиноязычной прессой, куда также сунулся Иван Иванович. Позднее, когда в петлюровской Украине Огиенко получит министерский пост, бывший издатель украинских газет Евгений Чикаленко запишет в дневнике по этому поводу: "Знаю его по сотрудничеству в "Раде", человек тупой, дьявольски самолюбивый". Наверное, уместно будет привести тут и характеристику, данную Огиенко другим крупным украинским деятелем Василием Зеньковским: "Малоодаренный, но с большими претензиями, озлобленный и мстительный".
Может быть, личные конфликты, но скорее всего общая ситуация в стране способствовала отходу Ивана Ивановича от украинского движения. В ряды приверженцев украинства он вступил в период первой российской революции. Тогда казалось, что Российская империя вот-вот рухнет и всякого рода "борцы за свободу Украины" рисовали перед собой радужные перспективы новой жизни. Однако империя устояла (ненадолго, но кто ж мог это предугадать?). Выгод от дальнейшего участия в "борьбе за свободу" не предвиделось, и Огиенко оставляет это занятие.
Он увлекается другой деятельностью - научно-коммерческой. Иван Иванович сочиняет учебники по русскому языку и шлет их в Министерство народного просвещения, пытаясь добиться одобрения и утверждения своих трудов, продвижения их в школы. Успех принес бы ему немалый гонорар. Однако ответы из министерства каждый раз приходили неблагоприятные: "Рассмотренное издание признать для учебных заведений непригодным".
О своем украинстве Огиенко вспомнил лишь после Февральской революции. Он вновь возвращается к политической деятельности. Вчера еще составлявший учебники по русскому языку, теперь Иван Иванович требует изгнать этот язык из системы образования, выступает с публичными лекциями о необходимости украинизации и конечно же мечтает о высоких должностях.
Вот только почти все подобные должности были уже разобраны (желающих хватало и без Огиенко). Незанятой оставалась лишь церковная ниша. Но Ивана Ивановича это не смутило: религия так религия! Он составляет проект создания самостоятельной украинской церкви. Будет ли такая церковь православной, униатской, какой-то еще, являлось для автора проекта делом второстепенным. Главное, что там (в проекте) было предусмотрено, - это назначение самого Огиенко генеральным секретарем (министром) вероисповеданий.
В конце 1917 года проект был передан председателю Центральной рады Михаилу Грушевскому. Но тот отмахнулся: "Обойдемся без попов!", чем очень обидел Ивана Ивановича, привел его к разочарованию Центральной радой.
…Новую попытку пробиться наверх Огиенко предпринял уже при гетмане Скоропадском. Теперь он пошел по другой стезе. Хоть министерство вероисповеданий в Украине и создали, но во главе поставили не Ивана Ивановича. Следовательно, смысла в том, чтобы заниматься церковными делами дальше, он не усматривал. Теперь перед ним маячила другая карьерная перспектива.
Гетман озаботился созданием украинских университетов (в противовес уже существовавшим). Первый из них собирались открыть в Киеве. Но, опять же, руководящие посты там были распределены заранее, а потому Огиенко он не интересовал. Зато привлекла Ивана Ивановича возможность стать ректором в Каменце-Подольском. Министр народного просвещения Украины Николай Василенко сомневался в целесообразности создания университета в столь глухой провинции, однако Огиенко настоял на своем. В 1918 году (а не в 1920-х!) Каменец-Подольский университет был открыт.
А еще в том же 1918-м Иван Иванович выпустил книгу "Украинская культура. Краткая история культурной жизни украинского народа". Много лет спустя, после 1991 года, эту книгу в Украине станут переиздавать массовыми тиражами, всячески расхваливая автора. Первое же ее издание имело скандальный резонанс.