Самый развитый фаллос я наблюдал у суданцев… в длину он был 12 дюймов, а в диаметре два дюйма с четвертью. Это был феноменальный механизм, и, не считая чуть заметной разницы в длине, он больше походил на пенис не человека, а осла.
Не все, однако, разделяли восторги Сюто. Один из его предшественников, анонимный автор книги "Золотой берег", был настолько шокирован "экстраординарной величиной" членов негритянских мужчин, что он (или, может, она?) счел это явным симптомом "оспы" (что было в те годы эвфемизмом сифилиса).
Однако будь то восторг или ужас, главное, что первое, на что обращал внимание белый человек при встрече с африканцем, были цвет его кожи и пенис. Во время путешествий по Гвинее в 1562 году начинающего поэта Роберта Бейкера "посетило вдохновение" описать местных жителей следующим образом:
В устье реки, с корабля,
мы видим каких-то людей,
совсем-совсем чернокожих,
как уголь, а может, черней…
Их Вождь ко мне подходит,
весь голый, как огромный гвоздь,
ни ума, ни стыда не имея прикрыть
свой хвост, позабыв, что я гость.
В XVI веке в английской разговорной речи пенис называли "хвостом" (на староанглийском "taile"), что было заимствованием из латыни, где penis как раз и означает "хвост".
Однако пялились на этот "хвост" не только путешественники. "Что ПЕНИС африканца гораздо больше того, каким природа наделила европейца… демонстрировалось в каждой анатомической школе Лондона. Их препараты имеются в большинстве анатомических музеев; вот и в моем есть один", - сообщал английский хирург Чарльз Уайт в 1799 году. Он даже выразив свое благоговение перед африканским пенисом, написав его заглавными буквами. Помимо этого, Уайт исследовал и "несколько живых негров", обнаружив, что размеры их репродуктивных органов "неизбежно превосходят" то, чем могут похвастать его белые сограждане. У Иоганна Фридриха Блуменбаха (1752–1840), отца сравнительной анатомии, который первым ввел в употребление термин "кавказская раса", также имелся в Гёттингенском университете свой экземпляр пениса в банке с формалином. "Считается, что пенис негра очень велик. Это мнение, - писал профессор Блуменбах в 1806 году, - подтверждает выдающийся образчик гениталий эфиопа, хранящийся в моей коллекции".
Сегодня трудно без содрогания читать эти "отчеты", написанные пять веков назад. Ясно, что некоторые из процитированных авторов не старались соблюсти границу между фактом и выдумкой. Особенно это касается авторов путевых заметок, бульварного чтива тех лет. Но как бы то ни было, их произведения, которыми зачитывалась широкая публика, немало говорят о том, что белые западные мужчины думали - а кое-кто скажет, и по-прежнему думают - о собственном пенисе, сравнивая его с аналогом своих африканских собратьев. Постоянные контакты между белыми европейцами и черными африканцами в период с XV по XIX век - смешение куда более обширное и интимное, чем во все предыдущие века, - заставили европейцев задуматься об "их" и своем собственном месте в мире природы. Этим всерьез занялись как ученые, так и церковники. Несмотря на философские антипатии, существовавшие между этими двумя лагерями, в итоге они выработали единую позицию, которая трансформировала культурную роль пениса и превратила его в некую идею. Этот мировоззренческий сдвиг был призван оправдать не только колониальные захваты и кастрацию (ведь все эти черные пенисы в банках с формалином не с неба упали), но и рабство в беспрецедентных в мировой истории масштабах. Так пенис стал объектом расизма.
Новая область сравнительной анатомии, основанная Блуменбахом, относилась к телу человека как к легкочитаемому тексту. Ученые решили, что расовые различия легче понять не путем изучения языков и поведения разных народов и рас, а исследуя внешнее и внутреннее устройство тела. "Каждая особенность в строении тела связана… определенным и значимым образом с разумом, так что причины, проявляющиеся в теле, представляют собой отдаленные последствия разума", - писал американский палеонтолог и сравнительный анатом XIX века Эдвард Дринкер Коуп (1840–1897). Всякое отличие, поддающееся количественному определению, будь то цвет кожи, форма черепа или структура волос, считалось отличительной расовой характеристикой. Теоретики этой науки придавали большое значение разнице в размерах тех или иных органов, причем "больше" почти всегда значило "лучше", с одним лишь вопиющим исключением; больший объем мозга у представителей "кавказской" (белой) расы доказывал их интеллектуальное превосходство и более цивилизованный статус, тогда как более крупный пенис негров свидетельствовал об их интеллектуальной недоразвитости и врожденном дикарстве.
В ходе этого странного, а порой и отвратительного развития "научных" представлений мужской детородный орган превратился в измерительную линейку. Тела черных африканцев исследовали белые анатомы, о степени их интеллектуального развития судили белые знатоки с профессорским дипломом, а дебаты о том, есть ли вообще душа у негров, вели друг с другом белые философы и теологи. Мало кто из этих представителей "кавказской расы" сомневался в своем расовом превосходстве и в его божественном происхождении. Даже такие умы, как Вольтер и Томас Джефферсон, считали, что негры способны лишь к ограниченному умственному развитию; того же мнения придерживался и Руссо, хотя он и поддерживал концепцию "благородного дикаря". В своем эссе "О национальном характере" Дэвид Юм писал: "Я склонен подозревать, что негры… от природы ниже белой расы. Не существовало еще ни одной цивилизованной нации, которая не была бы белокожей, равно как и выдающихся деятелей или мыслителей, которые бы не принадлежали к белой расе". (Любопытно, что единственным образованным человеком "кавказской расы", отвергавшим идею о неполноценности африканцев, был профессор Блуменбах - один из основоположников сравнительной анатомии.)
Несмотря на различия в исходных позициях, большинство мыслителей с расистскими убеждениями строили свои важнейшие умозаключения на одном и том же критерии - пенисе африканца. Его разглядывали, боялись (а порой и вожделели), взвешивали и трактовали согласно Священному Писанию; о нем размышляли зоологи и антропологи, его хранили в стеклянных банках с формалином, но чаще всего - его мерили. И почти всегда его размеры считались доказательством того, что негр был не столько человеком, сколько зверем.
* * *
Мысль о том, что объект наблюдения менее совершенен, чем те, кто его наблюдает, была отнюдь не нова. Почти вся жизнь древних греков строилась на сравнении статусов. Самыми очевидными примерами были различия между мужчиной и женщиной, между рабовладельцем и рабом или, что еще важнее, между греком и варваром. В эту последнюю категорию входили все негреки, однако чернокожих африканцев, которых называли "эфиопами" (от греческого слова, которое переводится как "сожженные солнцем"), древние греки презирали больше всех. И дело тут не в расизме, поскольку раса - это современное понятие, а в древних представлениях о климате. Считалось, что от высокой температуры тело становилось слишком крупным и гротескным, а поведение - бесконтрольным и свирепым. Вот почему Геродот описывал эфиопов как зверей с собачьими головами, которые питались саранчой, верещали как летучие мыши и чуть что - совокуплялись где ни попадя (позднее этим взглядам вторил Плиний Старший). Гален, который наверняка встречал немало африканцев, служа врачом в римской гладиаторской школе в Пергаме заявлял, что у всех эфиопов-мужчин есть десять схожих черт: черная кожа, курчавые волосы, широкие ноздри, толстые губы, острые белые зубы, обветренные руки, большие черные зрачки, неприятный запах, недоразвитый ум и слишком крупный пенис.
Это последнее качество, писал Джеймс Клу (1891–1969) в своей истории древних сексуальных практик, гарантировало "эфиопам" в Древнем Египте практически полную монополию на одну профессию. Египтяне так боялись соприкоснуться с кровью во влагалище, сообщал Клу, что нередко предпочитали нанять эфиопа, чтобы лишить невинности свою невесту - по их мнению, это спасало их от "заражения". Один из таких "специалистов", прославившийся своим огромным дефлорационным инструментом, в конце концов погиб на поле брани от глубокой раны, изуродовавшей его самое ценное достояние. "Говорят, немало женщин покончили с собой, - писал Клу, - узнав о гибели столь потрясающего органа".
Поведанная Клу история похожа на легенду, маскирующуюся под факт. Однако нельзя отрицать, что некоторые граждане Древнего Рима находили африканский пенис весьма привлекательным, чему есть документальные свидетельства. Так, в Помпеях в трех уцелевших домах времен императора Августа на нескольких мозаиках, украшавших бани, изображены чернокожие слуги с мужскими органами внушительных размеров. В своей статье "Baiarum Grata Voluptas: удовольствия и опасности в банях" специалист по истории Античности Кэтрин М. Данбейбин писана, что эти изображения создавались для предотвращения "сглаза", которого так боялись суеверные римляне. Защититься от "дурного глаза" можно было с помощью юмора или того, что мы (но отнюдь не древние римляне) назвали бы сегодня "непристойностью". Для жителя Помпей, как пишет историк Джон Кларк, "изображение эфиопа представлялось более эффективным средством от сглаза, чем изображение римлянина, поскольку один лишь вид его совершенно неримского тела вызывал смех, особенно когда оно было снабжено огромным фаллосом".
Согласно Плинию Старшему, который умер от удушья, поприсутствовав на извержении вулкана Везувий (того самого, что похоронил Помпеи), доброжелатели нередко посылали одиноким римским аристократкам настоящих чернокожих африканцев в качестве эротических "подарков". Такого рода истории и послужили, по всей видимости, источником для изображений эфиопов в помпейских банях. "Тот факт, что чернокожий с внушительным членом является традиционным сюжетом в иконографии Древнего Рима, - пишет Ллойд А. Томпсон в книге "Римляне и негры", - еще больше акцентирует образ черной сексуальности, который приписывал неграм… нездоровое восхищение перед не-неграми".
"Нездоровое", но не "греховное". Древние греки и римляне официально презирали сексуальность эфиопов не потому, что она была неугодна богам, а потому, что не подчинялась никаким принятым в обществе правилам. Она игнорировала греко-римские нормы приличий, которые, впрочем, по меркам многих культур были просто-таки неприличны. Представления о том, что сексуальность негров - и в особенности черный пенис - была греховной, возникли вместе с иудеохристианской традицией. Источником для создания такой ассоциации стала Библия, в которой борьба между добром и злом нередко происходила между ног мужчины. Читая историю о Всемирном потопе и его последствиях, некоторые комментаторы Библии усматривали на черном теле сниспосланное божественной силой "пятно", которое изначально было белым. Называя это моральное пятно "проклятием Хама", по имени одного из сыновей Ноя, эти комментаторы утверждали, что сам Бог связал черный цвет с гиперсексуальностью - грехом, воплощенным в пенисе африканца.
Как это нередко бывает с толкованиями Библии, разъяснения оказываются понятнее оригинального текста. Проклятие Хама описывается в девятой главе Книги Бытия.
Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет… Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля. Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем.
И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.
Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.
Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал; проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих.
"Нагота" здесь - явным эвфемизм слова "пенис", так же как и слово "чресла" в других пассажах Ветхого Завета. Между строк можно прочесть, что Хам, скорее всего, издевательски фыркнул, увидев своего отца в таком непотребном и нетрезвом состоянии, и решил позвать братьев, чтобы вместе посмеяться. Уставившись во все глаза на породивший его орган, Хам одновременно насмехался и над патриархальной властью, и над Моисеевыми законами о сексуальной скромности. Его поступок свидетельствовал о том, что он, как сын, не уважает своего отца и преступает нравственные границы, что он не желает или не способен справиться со своим животным эротическим началом. Так или иначе, но проклятие Хама кажется несправедливым наказанием для его сына, Ханаана, которого вообще там не было. Хотя осуждение хананеян в Ветхом Завете ничуть не удивительно, поскольку древние иудеи я конце концов начнут бороться с ними, чтобы изгнать их из Земли Обетованной. Но при чем тут чернота кожи и величина пениса? Некоторые эксперты указывают на один фрагмент из Мидраша, написанный около 1700 лет назад (Мидраш - это комментарий Ветхого Завета, одно из центральных произведений ортодоксального иудаизма). В этом фрагменте некий раввин, сильно предвосхищая фрейдистские анализы текстов, предложил свое объяснение случившемуся: что, мол, увидев пенис Ноя, Хам тем самым кастрировал своего отца. А это уже серьезное преступление, требующее серьезного наказания.
"Теперь я не смогу породить четвертого сына, детям которого я бы повелел служить тебе и твоим братьям! - вот что, согласно переводу комментариев к книге "Иудейские мифы: Книга Бытия", сказал тогда Ной, проспавшись. - А посему они поработят Ханаана, твоего перворожденного".
А поскольку ты лишил меня сил, совершив отвратное в черноте ночной, то дети у Ханаана родятся некрасивыми и черными! А поскольку ты повернул голову, чтобы видеть мою наготу, волосы у твоих внуков будут все курчавые… а поскольку губы твои издевались над моим несчастным видом, их губы будут вечно пухлыми: а поскольку ты не прикрыл мою наготу, они будут ходить нагими и их мужской орган будет позорно длинным! Людей этой расы называют неграми; а их праотец Ханаан дал им завет любить… блуд.
Этот весьма странный текст, в котором меньше ста слов - частное мнение одного из раввинов, не имеющее никакого отношения к законам иудаизма, один из нескольких миллионов сочиненных раввинами текстов, - повлиял на всю западную культуру так, как ее автор никогда об этом и не помышлял. Но когда несколько средневековых монахов в силу своего интереса к Библии как к Слову Божьему выучили древнееврейский язык, чтобы прочесть Ветхий Завет и комментарии к нему в оригинале, эта расистская интерпретация легенды о Хаме сделалась достоянием устной христианской традиции. Впоследствии три события, наложившихся друг на друга: появление европейцев в африканских землях к югу от Сахары в XV веке, изобретение Гутенбергом печатного станка около 1436 года и последующее издание Ветхого и Нового Завета на английском, французском и немецком языках в XVI веке, - привели к тому, что множество людей узнало о проклятии Хама как раз в то время, когда европейцы начали все чаще сталкиваться с его "потомками".