- Хорошо, хорошо. Но только до седьмого числа! С седьмого начнут съезжаться ветераны воины.
- Пусть будет до седьмого. Большое вам спасибо. А вообще-то и я…
Но Назаров уже не слушал Александра.
- Валентина Васильевна! - крикнул он администратору. - Примите этого человека…
- Я с сыном.
- Примите обоих. Только возьмите расписку, что седьмого мая они освободят номер.
Администратор протянула Александру бланк:
- Заполняйте.
Александр, уже переодетый, вышел из гостиницы и не спеша пошел по центральной улице, с интересом разглядывая дома и дворы.
Он вышел на площадь с небольшим красивым сквером и сразу же в центре сквера увидел обелиск. Собрав все силы, он медленно приблизился к нему. У обелиска, вокруг которого были посажены цветы, горел вечный огонь.
Александр со страхом читал высеченные на граните фамилии. Вот одна знакомая фамилия. Еще одна приковала его внимание. И вдруг… "Бибилейшвили А. Т." Где-то далеко, в глубине сердца, зазвучал барабан. Александр стоял и не мог оторвать глаз от букв на граните, не услышал, как подошел к обелиску отряд пионеров.
Его вернул к реальности голос пионервожатой:
- Товарищ, отойдите, пожалуйста, чуть в сторону. Здесь вы нам мешаете.
- Извините…
Он шел уже по площади, когда услышал позади звонкий голос:
- Отряд, стой! Смир-но!
Александр остановился, оглянулся. До его слуха донеслись слова пионерской клятвы…
Впереди возвышалась двугорбая гора. Ее склоны поросли лесом. Внизу, у самого края леса, светлело красивое трехэтажное здание.
Александр стоял у подножья горы. За дорогой тянулись луга. В яркой зеленой траве пестрели полевые цветы. Он смотрел то на гору, то на море, раскинувшееся справа, за полем, постепенно начиная осознавать, где находится. Он увидел в траве след старой траншеи, словно шрам от глубокой рапы. За эти годы траншеи заросли, но все-таки отчетливо были видны окопные линии. А вот и его окоп! Вернее, следы от него… Он присел на край и посмотрел на гору. Ну конечно, это его окоп - отсюда видно, как два холма чуть ли не сливаются.
С дороги свернул автобус и остановился близ лужайки. Из автобуса вышла группа экскурсантов и направилась в сторону горы. Впереди всей группы шел Назаров и громко рассказывал:
- Фашистам удалось остановить наш морской пехотный батальон вот здесь. И они не раз пытались сбросить нас в море. Иногда нам приходилось отражать двенадцать атак за день! Здесь шли очень тяжелые бои. Помню, сидели мы в траншее, смотрели на эту гору, где укрылись фашисты, и мечтали увидеть, что находится по ту сторону горы… - Он помолчал, задумался. - А теперь посмотрим место, где был расположен командный пункт батальона.
Возле автобуса остался только водитель. Он держал в руке манометр и проверял давление в покрышках. Александр подошел к водителю.
- Скажите, кто этот человек? - спросил он, показывая на Назарова.
- Назаров… Борис Акимович, - ответил удивленный водитель. - Председатель Совета ветеранов войны. Да его весь район знает.
- Назаров… Назаров… - словно заклинание, повторял Александр.
Глубоко задумавшись, он и не заметил, как снова оказался около своего окопа. Невдалеке косили траву.
Александр сидел в прежней позе на том же месте, прислушиваясь к звону кос и тихому щебетанию птиц. Издали постепенно приближались и все перекрывали звуки прошлого…
Разорвалась мина. За ней последовал нескончаемый пулеметный огонь.
В расщелинах гор белели остатки снега. В воздухе с визгом пронеслась мина. Солдаты, стоявшие в траншее, пригнулись, но она разорвалась где-то дальше. По мокрой земле стелился черный дым.
К траншее подполз молодой солдат Саша Бибилейшвили, таща за собой тяжелый ящик:
- Забирайте, ребята!
На помощь Саше поспешил Федя Климов.
- Что там? Тяжелое, как свинец.
- Еще бы! Это и есть свинец, - засмеялся Саша, спрыгивая в окоп.
Такой же юный, как и они, солдат Геннадий Семенихин позвал издали:
- Саша, а где Назаров?
- Шел за мной… - Оy чуть высунул голову и позвал: - Боря! Боря!
Над траншеей показалась голова еще одного солдатика: выбившийся из-под пилотки рыжий чуб и взволнованные серые глаза.
- Здесь я! Берите… Ну и тяжесть! Я чуть не умер.
Он подтащил к траншее огромный ящик. Солдаты приняли его, а вслед за ним в траншею спрыгнул и Назаров. Пышноусый Глеб Купаев уже раздавал ребятам патроны из первого ящика, действуя с распорядительностью крестьянина.
- В первую империалистическую ребята говорили, - неторопливо рассказывал он, - что страшней воины, наверное, не будет. Так вот теперь, как подумаю, та война мне кажется ребячьей шалостью.
Сверху донесся шум колес и громкие оклики фашистов.
- Фрицам ужин принесли, - сказал Федя.
Коля Братченко мечтательно посмотрел на гору:
- Интересно, что можно увидеть за этой горой?
С гребня горы в воздух взмыла ракета. Подвешенная к парашюту, она медленно опустилась вниз. Солдаты спрятались в траншее. Кунаев отложил в сторону пустой ящик из-под патронов и открыл штыком второй. Присел от удивления: в ящике лежали снаряды.
- Что ты принес, Назаров?
Солдаты громко захохотали. Назаров заглянул в ящик.
- Сам не знаю, - растерянно забормотал он. - В такой темноте разве разберешь. Ящик как ящик.
- Повеселились, и хватит, - строго сказал Кунаев. - Ну, ошибся парень, что тут особенного? Ты, Боря, отдохни немного, а потом обратно его отнесешь.
На горе снова раздались громкие оклики. А затем вдруг послышались звуки губной гармошки.
- Наполнили брюхо и развеселились, - зло сказал Федя.
Александр поднялся. Вокруг все дышало спокойствием. За окопом по-прежнему косили траву. Водитель автобуса подкачивал колесо. Высоко в горах мелькали яркие одежды туристов. Отчетливо слышались веселые голоса и звуки аккордеона.
Александр подошел к водителю автобуса.
- Кто они? - спросил он, кивая на туристов.
- Немцы. Туристы… Видите трехэтажный дом? Это турбаза. А вы впервые в наших краях?
- Нет, во второй раз. Впервые был здесь много лет назад. Тогда этого здания вообще не было. И этого леса тоже.
Водитель искоса посмотрел на Александра, посуровел:
- Это не простой лес.
Последние слова были сказаны таким тоном, что Александр, не рискнув продолжать свои расспросы, повернулся и пошел к поросшему лесом склону.
…Деревья на склоне стояли рядами, как в строю. На каждом дереве была прикреплена жестяная табличка с фамилией.
Александр медленно шел между деревьями, читая фамилии. "Гвардии майор Глебов А. К." Александр смотрел на разросшееся дерево, и перед его глазами возник майор Глебов. Он услышал его зычный голос:
- Батальон, равняйсь!
Дрогнули ряды деревьев, смешались.
- Смирно! Равнение на знамя!
Выстроились в ряд, застыли деревья… Александр шел дальше, отыскивая знакомые фамилии. "Гвардии рядовой Климов Ф. С." В памяти всплыло все в саже лицо молодого солдата, батальонного весельчака.
- В Челябинске дожидается меня девчонка, такая красивая, что второй такой не отыщешь во всем городе. Закончится война, приезжайте на нашу свадьбу. Всех приглашаю. Саша, ты будешь тамадой!
Еще одна знакомая фамилия: "Гвардии рядовой Братченко И. К." Совсем близко увидел Александр лицо Коли…
- Стану альпинистом, - мечтательно говорил Коля. - Поднимусь на вершину и оглянусь. Потом поднимусь на еще более высокую вершину… Саша, давай вместе, а?
С тяжелым сердцем отошел Александр от дерева и снова увидел знакомую фамилию: "Гвардии рядовой Купаев Г. П." Александру вспомнился пахарь с Алтая. Прислонившись к пулемету, он увлеченно рассказывал:
- Поверьте мне, ребята, ничего величественнее пахоты человечество еще не придумало. Идешь по борозде, и земля дышит тебе прямо в лицо…
Александр бросил взгляд на дерево рядом и вздрогнул: "Гвардии рядовой Бибилейшвили А. Т." Погладил гладкий ствол, посмотрел вверх. В лучах склонявшегося к закату солнца, громко щебеча, с ветки на ветку прыгали птицы.
Донесшиеся снизу голоса вывели его из задумчивости. Оглянувшись, Александр увидел экскурсантов и Назарова, идущего впереди группы.
- Эти деревья посажены для увековечения памяти воинов, погибших в этих краях, - говорил Назаров. - Каждое дерево носит имя одного из тех, кто погиб за Родину… Товарищи, прошу снять шапки!
Туристы остановились и сняли головные уборы. Склонили в молчании головы.
В этот день Александр впервые встретил Розмари. Он ехал по дороге между холмами, поросшими майскими травами, и еще издали заметил ее голубое платье и светлые, цвета спелой пшеницы, волосы. Она стояла на краю дороги и держала в руках большую охапку полевых цветов. Подняла руку при виде машины. Александр остановился и открыл дверцу.
- Садитесь!
Она сделала шаг и поморщилась от боли. Беспомощно улыбнулась Александру огромными голубыми глазами:
- Помогите… Я ушибла ногу.
Александр тотчас вышел из машины и поспешил к ней. Она обхватила его за шею и, прихрамывая, подошла к машине. Александр осторожно усадил ее на переднее сиденье и наклонился к ее ноге. Поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх. Она была так очаровательна в своей беспомощности, что он не мог оторвать от нее глаз.
- Покажите, где болит, - попросил он.
Розмари провела рукой по щиколотке:
- Вот здесь.
- Ну, с этим мы сейчас справимся.
Одной рукой Александр взял ее за стопу, другой за голень и осторожно потянул:
- Болит?
Розмари покачала головой. Она сидела, зажмурившись в ожидании боли. Александр потянул сильнее. Розмари вскрикнула:
- Ах! Что вы делаете? - Не глаза стали совсем большими.
- Надо растянуть… Теперь болит?
Она опустила ногу, наступила и тут же улыбнулась, благодарно глядя на Александра:
- Кажется, в самом деле не болит. Не болит… Вы врач?
- Нет, я астроном.
- Астроном? Вы, конечно, шутите?
- Нет. Я на самом деле астроном.
Александр снова сел за руль. Розмари, теперь уже спокойно и с любопытством, оглядела его:
- Я знакома с людьми самых разных профессий. Но с астрономом встречаюсь впервые.
- Да еще с таким астрономом, которым умеет лечить, - улыбнулся Александр, трогая машину с места.
- Ну так расскажите, что же происходит во Вселенной, - все еще не веря ему, весело попросила Розмари.
- Вселенная живет, - серьезно ответил Александр. - Она вечно находится в состоянии абсолютного беспокойства. В процессе разрушения и созидания.
- Да вы и в самом деле астроном! - воскликнула Розмари.
- А вы?
- Я? Я учительница. Преподаю русский язык в школе.
- Очень приятно.
- Что очень приятно? - не поняла Розмари.
- То, что мы с вами познакомились.
- Вы считаете, что мы с вами уже познакомились?
- Да… Хотя, как говорится, чтоб узнать человека, надо съесть с ним пуд соли.
Она посмотрела вперед на дорогу и грустно улыбнулась:
- Я думаю, что мы не успеем съесть вместе столько соли. У моей путевки истекает срок.
- Подождите, куда вы едете?
- А куда вы хотите?
- Я хочу на турбазу.
- Ну что ж, пожалуйста.
Беседа неожиданно прервалась, и они некоторое время ехали молча. Наконец Александр решился:
- Извините, как вас зовут?
- Розмари.
- А меня Александр. Александр Бибилейшвили.
- Александр Библиш… - она засмеялась. - Нет, я никогда не выговорю.
- Би-би-лей-шви-ли. Самая обычная грузинская фамилия.
- Так вы грузин?
- Да, я грузин.
- И работаете здесь в обсерватории?
- Нет, я работаю в Грузин, в Батуми. Сюда я приехал вчера повидать места, где воевал.
Розмари с интересом посмотрела на Александра.
- Вы здесь воевали?
- Да… Был тяжело ранен при взятии этой горы в январе сорок четвертого.
Александр притормозил у входа на турбазу. Розмари открыла дверцу машины:
- Извините… Большое спасибо.
- Не за что.
Она сделала несколько шагов и повернулась к Александру. Некоторое время помедлила, потом решительно подошла к машине:
- Приходите к нам вечером. После ужина у нас устраивают танцы.
- Приду… Непременно приду.
Александр подошел к администратору гостиницы:
- Ключи от восемнадцатой, пожалуйста.
Администратор посмотрела на доску с ключами и вдруг вспомнила:
- Ключи забрали. Сегодня к вам вселился еще один товарищ.
Навстречу Александру поднялся сидевший у окна представительный седой мужчина. Уставился на него с таким выражением лица, что невозможно было понять, что он сделает в следующую минуту, - засмеется или заплачет.
- Здравствуйте, - сказал Александр.
Мужчина вытянул вперед руку и сказал дрогнувшим голосом:
- Стой! Сначала скажи, кто я.
Александр внимательно посмотрел на него и только решил было, что никогда с ним не встречался, как мелькнувшие в его глазах знакомые искорки осветили память… Александр хотел крикнуть, но почему-то очень тихо сказал:
- Ты Игорь… Игорь Ражнов!
Они обнялись.
- Сашка! - громко говорил Игорь, хлопая Александра по спине своей большой ручищей. - Значит, жив ты, мерзавец!
Потом они отступили на шаг и снова оглядели друг друга с ног до головы сияющими радостью глазами.
- А все-таки, - спрашивал Игорь, - как ты меня узнал? Ведь прошло уже столько лет!
- Не знаю… Наверное, осталось в тебе что-то от двадцатилетнего. Вот глаза, например. Помню, ты тогда заикался.
- Помнишь? Это у меня было после контузии, постепенно прошло.
- А как ты узнал меня? - осторожно спросил Александр.
- Администратор сказала, что подселит меня к Бибилейшвили. Я спросил, который это Бибилейшвили, не Саша ли? Да, сказала она, Александр Бибилейшвили. Я ушам своим не поверил. Я ведь знал, что тебя нет в живых, Саша. Я сам видел, как тебя ранило, потом у ног твоих разорвалась мина и тебя подхватило воздушной волной… Я гоже был ранен. Как же ты выжил?
- Как видишь, выжил. Иногда мне кажется, что я погиб девятнадцатилетним мальчиком и потом вновь родился уже пожилым.
- Да, да. Сначала в нас умирает детство и рождается отрочество. Потом погибает и отрочество, и на его место постепенно приходит зрелость… А как ты живешь? Женат?
- Жена умерла в шестьдесят шестом, когда сыну было три года. А сейчас он уже кончает школу.
- Поздно ты обзавелся семьей. А я уже дедушка. Саша, а ведь мы стареем, брат…
- Живые, потому и стареем.
Александр открыл окно. Отсюда отчетливо был виден темный силуэт их горы. Заходящее солнце окрасило гору пурпурным заревом. Игорь тоже подошел к окну:
- Ты не поднимался на гору?
Александр покачал головой и спокойно сказал:
- Теперь туда очень легко подняться. Разве мог тогда кто-нибудь подумать, что это будет так легко!
- Эх, помнишь, как мы мечтали взглянуть оттуда на окрестности! Саша, но ведь ты тогда достиг вершины?
- Нет, не дошел двух шагов…
Розовый рассвет. От грома орудий содрогалась земля. Морской пехотный батальон огнем прокладывал путь к вершине горы, которая была окутана дымом взрывов.
Вместе с другими бежал на подъем молодой солдат Саша Бибилейшвили. Рядом с Сашей упал сначала один солдат, затем другой, третий… А до вершины уже подать рукой. И тут, несмотря на грохот боя, Саша вдруг услышал негромкий голос:
- Эй, солдат! Браток!
Саша оглянулся и увидел лежавшего на земле раненого моряка. Он пытался приподнять голову.
- Браток, - произнес он с трудом, - скажи, что там, за горой?
- Отсюда не видно, - наклонился над ним Саша. - Вот поднимусь и крикну тебе.
И он снова устремился было вверх, но вдруг почувствовал страшный удар в грудь. Вокруг как будто все замерло. Он видел теперь только вершину горы, до которой оставалось несколько шагов. А еще дальше разлилась светлая безграничность голубого неба… Саша сделал еще шаг, гора склонилась к нему, готовая вот-вот обрушиться. Раздался оглушительный грохот, и все поглотили огонь и дым.
Темури сидел за столом и ужинал. Александр одевался перед зеркалом. Он делал это так сосредоточенно, что не заметил, как сын уже давно перестал есть и с любопытством смотрел па отца.
- В чем дело, папа?
- А что? - обернулся к нему Александр.
- Куда ты идешь такой нарядный?
Вопрос сына застал Александра врасплох, и он растерялся.
- Пройдусь по улице, подышу чистым воздухом…
Александр причесывался, глядя в зеркало, и встретился с любопытным взглядом сына.
- Ну чего ты уставился на меня?
- Никогда не видел тебя таким… обворожительным. Только вот эта рубашка…
- Что? Плохая? - встревожился Александр.
- Нет, она хорошая. Но к этому костюму больше подойдет темно-синяя. Сейчас под костюм носят жилеты из более легкой ткани, - со знанием дела сказал Темури.
- Не хватало еще гоняться за модой, - проворчал Александр.
- Великий Гегель сказал: "Идти против моды так же глупо, как и следовать ей".
- А говорил Гегель, что не следует совать нос в чужие дела? По-моему, он где-то высказался в таком роде.
- Еще одно замечание, и все, буду молчать. Сейчас не носят таких коротких галстуков. Можешь надеть мой, если хочешь. Он больше подойдет.
- Ладно, давай, - примирился Александр.
Темури достал из чемодана галстук, протянул отцу.
Александр уже направился в выходу, но у двери остановился, повернулся:
- Ну, как теперь?
Оглядев отца с ног до головы, Темури поднял вверх большой палец:
- Ален Делон!
Махнув на него рукой, Александр быстро вышел.
На открытой эстраде играл оркестр. Круглая площадка была заполнена танцующими. По краям площадки под разноцветными зонтиками были установлены столики. За одним из них сидели Розмари и Александр. Бутылка шампанского и большая ваза с фруктами придавали их столу праздничный вид.
- Почему вы не танцуете? - обратилась к нему Розмари.
- Я не умею танцевать современные танцы. В наше время танцевали другие: фокстрот, вальс, танго.
- В наше время? Разве сейчас не ваше время? Ведь каждый человек живет именно в свое время!
- Я хотел сказать - в моей молодости.
- А вы и сейчас не старый, - сказала Розмари, бросив па пего взгляд. - Когда вы сказали, что воевали, я очень удивилась.
Розмари сидела перед Александром грустная, задумчивая. Удивительная женщина! Смеясь от души, она в следующую минуту могла вдруг глубоко задуматься, и тогда лицо ее мрачнело.
Александр разлил по бокалам шампанское:
- За вас, Розмари!
- И за вас, Александр!
Она взглянула на Александра и снова улыбнулась. Отпила немного и подняла бокал, посмотрела на свет:
- Нигде, наверное, не пьют столько вина, сколько в Грузии. У меня к вам одна просьба.
- Говорите.
- Пройдемся туда, где тогда шли бои…
- Сейчас? Среди ночи?
- А что? Страшно?
- Сейчас нет. Страшно было тогда.